Крем для рук и его уникальные свойства

Нориаки сидел на кровати, выдавливая небольшую каплю крема себе на тыльную сторону ладони. В последнее время ночи становились всё более холодными: температура еле-еле держалась выше нуля, а холодные ветра легко проникали даже под плотно завязанный шарф. И такие условия сказывались в том числе и на коже рук. Она была сухой и не такой мягкой, как прежде. А наличие подобного критерия было очень важным. Легко растерев крем, Нориаки обернулся, привлекаемый скрипом медленно раскрывавшейся двери. На пороге нерешительно замер Джотаро, который сначала окинул взглядом чужие ладони, а уже потом поднял глаза на их владельца. Но прежде, чем сделать хотя бы шаг внутрь, он принюхался, улавливая вполне ощутимый запах облепихи, успевший распространиться по всей комнате. — Что ты делаешь? — задал вполне последовательный вопрос Джотаро, проходя внутрь. Он уселся рядом, чувствуя, как матрас кровати проминается под весом ещё одного человека. — Мажу руки кремом, — терпеливо пояснил Нориаки, который, до этого момента, не сводил взгляд с мужа. — Из-за погоды кожа становится сухой. Мне не нравится это ощущение. Джотаро хмыкнул, приподнимая бровь. На первый взгляд этот жест мог показаться вполне обычным, но Нориаки, как истинный знаток, понимал, что именно это означает. Насмешка. Он живёт с Джотаро достаточно долго для того, чтобы понимать эмоции даже на обычно каменном лице. — И что в этом смешного? — теперь настала очередь Нориаки приподнимать бровь. — Ничего. Просто не думал, что тебя волнуют подобные проблемы. Нориаки выразил всё своё недовольство в одном лишь взгляде, но отвечать Джотаро не стал. В самом деле, им же не по семнадцать, чтобы начинать ребяческие споры по поводу практичности крема. Даже идиоту было понятно, что он помогает. И Нориаки готов был потерпеть эти комментарии, если Джотаро от этого станет легче. Он важно отвернулся, взмахивая чёлкой, всем своим видом демонстрируя, что не желает продолжать эту тему дальше. Быстро покончив со своим занятием, Нориаки поставил тюбик на прикроватную тумбочку, разворачиваясь лицом к Джотаро. Куджо-Какёин надеялся, что юмористический позыв его мужа больше не повторится, а это — лишь минутная слабость, которая проявлялась крайне редко. И… Джотаро действительно был тихим. Даже сильнее обычного. Его уши были прижаты к макушке, а взгляд замер на одном месте. Сам он сидел не шевелясь, будто был сосредоточен на чрезвычайно важном занятии, отвлекать от которого его категорически нельзя. — Джотаро, — позвал Нориаки, дожидаясь, когда тот бросит свои попытки просверлить дыру в полу одним лишь взглядом. — Всё нормально? Куджо отмер, перемещая своё внимание на вампира напротив. В его глазах виднелось плохо скрываемое беспокойство, хотя на лице это не отображалось. Парадокс — Нориаки научился сдерживать эмоции, когда считал это необходимым, а Джотаро, наоборот, перестал так строго ограничивать себя в их проявлении. — Да… Да, — заверил оборотень, для большей убедительности кивая головой. Его уши приняли привычно стоячее положение. — Отлично, тогда пойдём. Я жутко проголодался. Нориаки слабо улыбнулся. Джотаро видел, как его плечи расслабились, опускаясь. Похоже, слова убедили беспокойного вампира в том, что ничего пугающего не произошло. Обычная заминка. Он кивнул в ответ, приподнимаясь с места. Ужин уже должен быть готов и снят с плиты. Кто же знал, что выполнению последнего пункта ему помешает препятствие в виде Джотаро и его странного поведения? — Оно вкусно пахнет, — неожиданно произносит Джотаро, заставляя Нориаки усомниться в нормальности всего происходящего второй раз за пятнадцать минут. Это точно его муж? Что вообще происходит? Почему Джотаро не удосужился даже встать с кровати и сейчас говорит ему про какой-то запах? Не ясно. Вампир разворачивается на одних лишь пятках, вмиг забывая не только про то, куда именно хотел пойти, но и про ужин на плите. Он выглядит настолько удивлённым, что это напоминает театральную постановку с гиперболизированными эмоциями. Кажется, Джотаро поторопился с выводами о том, что Нориаки стал менее эмоциональным. Отнюдь. — Я, кажется, не очень понимаю, о чём ты, — Нориаки сводит брови к переносице, так и оставаясь стоять посреди комнаты. Его путь на кухню прервали, а в том, чтобы садиться на кровать, не было смысла. — Крем. Он вкусно пахнет. Это облепиха? Вампир не может сдержать глупой улыбки. Иногда он забывал, насколько острым был нюх у Джотаро. Сам Нориаки чувствовал запах лишь первые несколько секунд и то на достаточно близком расстоянии — для этого ему надо было держать тыльную сторону ладони на расстоянии не более пятидесяти сантиметров. Сейчас оно во много раз сократилось из-за банальной диффузии. Но, как оказалось, для Джотаро это не было проблемой. Аромат облепихи был для него ярким даже сейчас, это хорошо прослеживалось в том, как оборотень, прикрыв глаза, приподнял голову, шумно втягивая носом воздух. Нориаки не смог удержаться и не повторить за ним. Он поднёс ладонь к самому носу, проводя им по поверхности кожи. Чего скрывать, пахло и правда приятно. — Угу. Не думал, что тебя волнуют вещи, вроде запаха облепихи, — Нориаки не удержался перед соблазном передразнить оборотня его же словами. Джотаро фыркнул, явно оценив шутку. Поднявшись с места, он сократил те несколько метров расстояния, что оставались между ними, и, без лишних предупреждений, обхватил тонкую ладонь Нориаки своей рукой, достаточно грубо проводя по ней носом, втягивая запах облепихи. Оказывается, эта комната наполнена фанатами ягод. Джотаро не хотел ограничиваться одними лишь ладонями. Когда оборотень поднял глаза, было видно то, как сильно потемнела их радужка. Если раньше Нориаки проводил ассоциации с видом безмятежного океана, то теперь это было похоже на два глубоких омута, то и дело подталкивающих на всякие безрассудства. Он был готов утонуть в них с головой. Но не сейчас, когда буквально в соседней комнате сидели два голодных ребёнка, чей ужин грозился быть испорченным из-за беспечности отцов. — Ладно, Джотаро, серьёзно, перестань. Подурачились и хватит, — на выдохе произнёс Нориаки, начиная замечать, что Джотаро слегка увлёкся. И всё бы ничего, он бы даже поддержал его затею, если бы время было подходящим. Но не сейчас, когда в любую минуту в комнату могли ворваться Джолин или Джота, не любящие стучаться. Нориаки собирался мягко отстраниться, чтобы вернуться к своим первоначальным планам, но его затею прервали самым наглым и нахальным образом. Он возмущённо вскрикнул, но, скорее, от удивления, потому что не ожидал почувствовать остроту зубов на своих ладонях. — Ты что творишь? Кусаться вздумал? — возмущению Нориаки не было предела, и это отлично слышалось в его голосе. Джотаро поднял взгляд, всё ещё не выпуская ладонь изо рта. Нориаки всё равно мог бы вырвать её сам, если бы захотел, однако, не делал этого, что было сродни зелёному свету для дальнейших действий. — Странно. Обычно ты говоришь «ещё!», а не возмущаешься, — безразлично сказал Джотаро, пожимая плечами. И пусть в голосе не было ехидства, а Куджо никак над ним не издевался и не подшучивал, Нориаки всё равно почувствовал, как горят кончики его ушей, и это было отлично заметно на бледной коже. И как самому Джотаро удаётся быть таким спокойным? Даже после стольких лет это всё ещё казалось загадкой. Глаза Нориаки метнулись вниз, на тот участок, где раньше плотно смыкались чужие зубы. Остался след, который с каждой секундой начинал краснеть всё больше. — Я возмущаюсь, потому что ты укусил меня за ладонь. Во-первых, она всё ещё в креме. Во-вторых, если наш ужин будет испорчен, то это будет исключительно твоя вина, потому что ты не отпускаешь меня, — объяснил Нориаки, предпринимая попытку освободиться. Безуспешно. Иногда даже Джотаро дурачился. — Может побудем здесь ещё немного, м? — Джотаро прикрыл глаза, накрывая ладонь мужа своей. Он несколько раз ласково потёрся об неё щекой, будто просил прощения за неудобства, доставленные ранее. Нориаки прерывисто выдохнул, перемещая взгляд с Джотаро перед собой на дверь и обратно. В такие моменты отказать было сложнее всего. Куджо становился таким нежным и открытым, что сам ластился к ладони. И Нориаки нравился такой Джотаро. Да и любой другой тоже. Он уже было почти согласился, поддаваясь соблазну остаться наедине чуть подольше. Ничего же катастрофичного за несколько минут не случится, верно? Однако грёзам о спокойствии не суждено было стать реальностью. Откуда-то снизу послышался глухой звук, заставляя Нориаки вздрогнуть от удивления. Услышал его и Джотаро: уши навострились, силясь уловить любой возможный шум, а глаза широко распахнулись. Сразу после послышалась ругань. Естественно, теперь ни о каком уединении не могло быть и речи. Мало того, что теперь надо было выяснить, что именно произошло на кухне, так от прежнего настроя ни осталось и следа. — Думаю, в другой раз, Джотаро, — на этот раз Нориаки отстранился весьма успешно. Он решил не интриговать себя, тут же направляясь вниз, чтобы узнать, в чём дело. Джотаро последовал за ним.

***

— Что здесь происходит? — строгим тоном, который присущ всем родителям, поинтересовался Нориаки ещё у самого входа в комнату. Две пары удивлённых глаз виновато уставились на него, но ответа так и не последовало. Тогда Нориаки обвёл взглядом комнату, чтобы самостоятельно обнаружить проблему. И это не потребовало усилий. На полу лежало несколько разбитых тарелок. Нориаки не был удивлён. Он устало вздохнул, приподнимая одну бровь, переводя взгляд с одного ребёнка на другого. — Он толкнул меня! — не выдержала Джолин и указывала пальцем на брата, который стоял рядом, потупив взгляд в пол. — Это потому что ты хотела съесть моё печенье, — Джота высунул язык, дразнясь. — Неправда! Оно лишнее, а значит, не твоё! — Ладно, довольно, мы не будем ругаться из-за того, кто сколько съел печенья. У вас его всё равно предостаточно, — скомандовал Нориаки, предотвращая балаган, который вот-вот мог начаться. Порой он действительно поражался тому, как ловко его дети находят повод для ссор. — Но если она съест последнее, то это будет несправедливо, — обиженно произнёс Джота. — Мы можем поделить его, и тогда всё будет справедливо, — предложил Нориаки. Пожалуй, это был лучший вариант из всех возможных. — Или я просто могу съесть его, — тихо произнёс Джотаро, и пока все были отвлечены, он съел лакомство за два укуса. Первым рассердился Нориаки. Во взгляде был и скептицизм, и укор, и недовольство. Он потёр переносицу, зная, что будет дальше. Джолин зашмыгала носом, прижимая уши к голове, а после, недолго думая, разрыдалась. Джота последовал её примеру. Последнее печенье, за которое они так отчаянно сражались, было беспощадно проглочено их отцом. — Вау, Джоджо, идею лучше нельзя было и придумать, — слова Нориаки насквозь были пропитаны сарказмом. Он нервно рассмеялся. Иногда казалось, что у него не двое детей, а трое. Джотаро только выглядел сурово, но в кругу семьи он становился более эмоциональным, если это понятие вообще было применимо к нему. — Теперь успокаивай их, я уберу осколки и наложу поесть. Умел ли Джотаро успокаивать детей? Ответ был прост и очевиден — нет. Его уговоры и скупые извинения ничего не меняли, так что вся работа Нориаки сопровождалась всхлипываниями и детским плачем. Кто же знал, что детям нужно так мало всего, чтобы расстроиться? В конце концов, Нориаки надоело выслушивать одни и те же фразы вроде «я куплю вам ещё, только не плачьте» и «оно всё равно было не таким вкусным», которые совершенно не несли успокоительного факта. Кажется, ко всем волосам в их доме добавятся ещё и его собственные, которые будут выпадать не от линьки, а от стресса. Куджо бросил щенячий взгляд в сторону своего мужа. Нориаки только сильнее нахмурил брови, не прерывая зрительный контакт в течение всего того времени, пока выкидывал осколки в мусорное ведро. Вот же чёрт, Джотаро знал, что рано или поздно это срабатывает, а поэтому нагло и умело пользовался своим преимуществом. Нориаки считал его персональный «пожалуйста-помоги-мне-я-знаю-что-облажался» взгляд одной из самых милых вещей в мире. И сам Джоджо был невероятно милым, хотя многие (почти все) на это утверждение лишь покрутили бы пальцем у виска. Джотаро был скалой под два метра ростом, с крепким телосложением, неизменным выражением лица, грозным взглядом и кепкой, которая уже приросла к его голове. При полнолунии ситуация ухудшалась. Нужно было просто быть рядом, чтобы видеть, каким был Джотаро во время превращения. Сердце Нориаки каждый раз пропускало удар, когда он грозно рычал или скалился, заставляя колени дрожать от гордости и восторга. И разве это не могло не умилять? — Ладно, — сквозь зубы прошипел Нориаки, принимая своё очередное поражение. — Но я тебе это так просто не прощу. Джотаро кивнул, сохраняя привычную для себя серьёзность лица, хотя в душе он ликовал. Нориаки присел на корточки, чтобы быть одного роста с детьми, и притянул к себе, усаживая на собственные колени. Он ласково потрепал их по голове, ероша и без того растрёпанные волосы, с лёгкой улыбкой шепча что-то ободряющее. И… Это сработало. Спустя время плач затих, а комната наполнилась хихиканьем и тихими сплетнями о Джотаро, которые тот всё равно мог слышать благодаря острому слуху. Он пытался сделать серьёзный вид, недовольно качая головой, но уголки губ автоматически приподнимались, когда взгляд падал на Нориаки, чьим навыкам мог позавидовать любой психолог. Сложно было поверить в то, что этот парень раньше сторонился детей. Особенно детей со стандами. — Отлично, теперь мы наконец можем приступить к ужину, — выдохнул Нориаки, собираясь уже вставать. Напоследок он убрал выпавшую зелёную прядь Джолин за ухо, ласково проведя по щеке девочки. — Твои ладошки такие мягкие! Полностью отличаются от папиных, — пролепетала девочка, прикрывая глаза и кладя свою руку поверх руки Нориаки. — А ещё они очень вкусно пахнут какими-то ягодками Джотаро ещё никогда не видел такую ехидность в глазах своего мужа. Это была настоящая издёвка, которую Нориаки нагло выставлял напоказ. — Спасибо, милая, а теперь нам правда пора садиться за стол. На удивление, Нориаки обладал авторитетом в этом доме. Даже перед Джотаро. Все молча согласились с его словами, усаживаясь на свои места. И ужин прошёл просто отлично и непривычно спокойно. Единственной проблемой был лишь перепачканный Джота, но это было легко исправимо при помощи салфеток и двух умелых пар рук. Дети управились с едой первыми и с громким хихиканьем понеслись вверх по лестнице, явно что-то замышляя. Ни Джотаро, ни Нориаки не стали их останавливать, оправдывая это тем, что они давали пространство для креатива и веселья. Правильным ли было это решение? Вопрос спорный. Однако им, как молодым и уставшим родителям, хотелось хоть немного тишины, покоя и уединения друг с другом. Поэтому за столом они решили немного задержаться, обсуждая прошедший день. — Знаешь, чего я хочу? — произнёс Джотаро, делая несколько шагов вперёд. Нориаки всё это время мыл посуду и старался не отвлекаться, но опасно близкое присутствие рядом с собой он мог почувствовать даже спиной. Джотаро буквально стоял в нескольких сантиметров от него, шумно дыша над ухом. От этого волосы на затылке вставали дыбом. — Помочь мне помыть посуду? — отшутился Нориаки, коротко усмехаясь. Послышалось тихое отрицание, прежде чем крепкие руки обвились вокруг его талии, слегка прижимая к себе. Джотаро повёл носом по чувствительной коже шеи, оставляя влажный след от поцелуя около уха. — Джотаро, — тихо позвал Нориаки, чувствуя, как холодок пробежался вдоль позвоночника. Он выключил воду и ловко развернулся, упираясь ладонями в чужую грудь, мягко отстраняя Куджо от себя. Джотаро большую часть времени был весьма хладнокровным (а, вернее, старался таким казаться), но даже у него время от времени случались замыкания, когда он вёл себя иначе обычного. Например, как сейчас — в нём не было ни грамма терпения и стыда. Мысль о том, что дети могут застать их прям на кухне, явно проскальзывала в сознании Джотаро, но он предпочёл действовать по ситуации, а не перестраховаться заранее. Нориаки в этом с ним не был согласен. Именно поэтому аметистовые глаза искрились недовольством, ясно давая понять, что единственное, что может перепасть Джотаро, если он не остановится, — пихание в бок локтём. — Сейчас не время для чего-то подобного. И ты об этом прекрасно осведомлён. А если нас увидят дети? И вообще, где они? Нориаки выпутался из односторонних объятий, тут же стартуя наверх. Джотаро некоторое время стоял, не зная, что и думать. Так ловко переменить тему ещё надо было уметь. Да и сбежал Нориаки достаточно резво. Сразу видно — настоящий профессионал. Пробормотав своё коронное «ну и ну», Джотаро в очередной раз отправился следом. Всё же, это были и его дети тоже, так что он обязан был знать, что с ними происходит. Куджо-Какёин вошёл в комнату достаточно вовремя для того, чтобы лицезреть необычную и очень интересную картину: Джолин и Джота сидели на их кровати, голова девочки была приподнята, а язык — высунут наружу. И всё бы ничего, если бы в руках у Джоты не было крема, каплю которого он выдавил на язык сестры прямо на глазах у растерянного Нориаки. — Молодые люди, что, по-вашему, вы делаете? — не надо было долго думать, чтобы догадаться, что Нориаки был рассержен. Даже очень. Стоило ему только начать свою возмущённую тираду, как дети тут же отвлеклись от своего увлекательного эксперимента, уставившись на отца. Они поджали уши, а Джолин, вдобавок ко всему, засунула язык обратно в рот. И… Тут же пожалела об этом. — Ну как? — этот вопрос можно было принять за издёвку, но Джота поинтересовался искренне. Ему и правда было интересно, как ощущается «эта вкусно пахнущая штуковина». Сморщенное лицо Джолин отвечало на вопрос лучше тысячи слов. Она скривилась, будто съела невероятно кислый лимон, и с громким «фе-е-е» высунула кончик наружу. Кажется, чёлка Нориаки само по себе взметнулась вверх от переизбытка шока, паники и ужаса, которые он испытывал прямо сейчас. Никто не говорил, что с детьми будет легко, но и предупреждений о том, что они будут есть крем тоже не было. Однако это случилось. Он тут же подлетел к кровати, сгребая девочку в охапку. Она не выглядела пострадавшей, но Нориаки, как это часто присуще родителям, беспокоился чересчур сильно. — Джолин, милая, скажи пожалуйста, откуда в тебе проснулась тяга к экспериментам со вкусами? А ты, Джота, зачем соглашаешься на все авантюры сестры? Надо было сначала спросить у меня или у папы. — Просто твои руки так вкусно пахли ягодками, — тихо произнесла Джолин, обхватывая руками шею отца, прижимаясь к нему. — Вот мы и решили проверить, — дополнил её слова Джота, вернув тюбик на место. Он выглядел смущённым и раскаявшимся. — Но он оказался горьким, мерзким и противным. Это совсем не вкусно. Нориаки вздохнул, качая головой. Он больше не злился, только волновался. От одной капли вряд ли что случится, но… Мало ли что. И ведь в случае опасности к местному врачу Джолин тоже не отведёшь, ведь детей-волчат педиатр не принимает. — Это был первый и последний раз, вы меня поняли? — серьёзно поинтересовался Нориаки, дожидаясь ответной реакции. Но вместо чёткого «да» он услышал хриплый смех, доносившийся со стороны дверного проёма. Там стоял Джотаро, опершись о дверной косяк и сложив руки на груди. — Что смешного, Джотаро? Твоя дочь только что продегустировала крем для рук, я не вижу в этом повода для радости. — Продегустировала что? — в голосе Куджо слышалось плохо скрываемое удивление. Он слегка наклонил голову влево так, как это присуще собакам, когда они стараются уловить непонятные для них звуки. — Крем для рук, Джотаро. А всё, можно сказать, по твоей вине. Если бы ты меня не отвлёк, я бы вернулся в комнату раньше, и этого бы не случилось. А теперь ты, как путёвый отец, идёшь полоскать с ней рот, пока я уложу Джоту спать. Поделив обязанности, каждый из них занялся своим делом. За любую спокойную секунду надо было платить. Первым управился Джотаро, потому что полоскание рта не заняло слишком много времени, а вот работа, доставшаяся Нориаки, была несколько сложнее. Джота наотрез отказался спать, пока не придёт сестра. И это, кажется, было весьма справедливое условие. Однако с приходом Джолин ситуация только ухудшилась. Дети, переполненные эмоции от насыщенного дня и новых ощущений (пробовать крем до этого им не приходилось), отказывались спать, устроив в комнате настоящий балаган. Тогда в ход пошла дипломатия Нориаки. Было поставлено простое условие — либо они ложатся спать, либо о праздновании Хэллоуина можно забыть. Естественно, был выбран первый вариант. Нориаки, вернувшись в комнату, тут же упал на кровать вниз лицом, ничего не произнося. Джотаро, приподнявшись на локтях, только хмыкнул, но вопросов задавать не стал, понимая, что сейчас своего мужа лучше не беспокоить. — Я так устал. Сегодня просто мозговыносящий день, — пробубнил Нориаки в подушку, прежде чем повернуться лицом к Джотаро. — Из-за праздника они стали совсем шумными. — Понимаю, — Джотаро кивнул, убирая розовую прядь с лица напротив. — Потерпи немного, завтра они успокоятся. Джотаро плохо утешал на словах. В основном это были стандартные фразы, генерация которых не составляет особого труда. Зато с поступками всё было куда проще. Он предпочитал действия, а не пустую болтовню. Вот и сейчас он действовал так, как привык — поменял положение на кровати, тянясь за поцелуем. Это была действительно хорошая поддержка: ничего пошлого, Джотаро лишь сминал чужие губы своими, даже не проталкивая язык в рот. В такие моменты он умел быть нежным. Куджо усадил Нориаки себе на бёдра, укладывая руки на талию, притягивая ближе. Нельзя было точно сказать, сколько длился поцелуй, никто из них не желал отрываться, но сделать это пришлось, когда в лёгких начало болезненно колоть из-за нехватки воздуха. Джотаро сцепил руки в замок за спиной Нориаки, а после, уперевшись подбородком в его грудь, поднял взгляд вверх. Он улыбнулся, наблюдая за тем, как усердно его муж пытается отдышаться. Нориаки уже было прикрыл глаза, чтобы потянуться за вторым поцелуем, но Джотаро выставил свою ладонь вперёд, преграждая контакт. Бровь первого изогнулась, выражая удивление и непонимание. — Ну и ну. Ты весь день меня динамил, а сейчас лезешь целоваться? Ты такой лицемер, Нориаки, — Куджо покачал головой. — Не выделывайся. Ты прекрасно знаешь, что времени для уединения не было, так что просто поцелуй меня, пока я не передумал. Джотаро не надо было предлагать дважды. С лёгкой ухмылкой он поддался вперёд. Этот поцелуй был уже горячее, с намёком на продолжение: он бессовестно покусывал нижнюю губу Нориаки, пока тот не сдался, приоткрывая рот. Джотаро опрокинул его на кровать, упираясь локтями в матрас и нависая сверху. Языком он исследовал каждую неровность в горячем рту Нориаки, пока тот тихо постанывал в его рот, лихорадочно шарясь руками по спине, стремясь избавить Джотаро от ненужной в такой момент чёрной водолазки. Куджо поставил колено меж разведённых ног Нориаки, попутно расстёгивая пуговицы на его рубашке. Сделать это получалось с трудом: руки слегка подрагивали от нарастающего возбуждения. Именно поэтому половину пуговиц пришлось расстёгивать самому Нориаки, а вторая была безжалостно оторвана. Однако испорченная рубашка стоила того вида, который открылся перед Джотаро. Он отстранился от губ, хищно облизнувшись, прежде чем перейти к шее, однако приступить к этому плану так и не получилось из-за двух ладоней, упирающихся в его грудь. — Стой, Джоджо, ты… Ты уверен, что они спят? — скулы Нориаки были покрасневшими, почти одного тона с его волосами, а сам он — возбуждён, что отлично подтверждал бугорок в штанах, но в даже такие моменты он старался быть хорошим отцом. Удивительно. — Уверен. Уже поздно. А теперь заткнись, — Джотаро не собирался долго церемониться. Как это и было изначально задумано — он спустился к шее, покрывая её дорожкой из влажных поцелуев. Засосы оставлять было ни к чему, они оба понимали это. Его руки оглаживали стройное тело Нориаки, заставляя того еще больше содрогаться от каждого касания. Джотаро любил растягивать процесс, уделяя внимание каждому участку тела: и лицу, и шее, и груди. Нориаки был прекрасен с ног до головы, так что его хотелось баловать и покрывать поцелуями, демонстрируя, что он любим. В нём был лишь один крохотный недостаток — он совсем не умел терпеть. — Джотаро, давай без долгих прелюдий, — то ли попросил, то ли потребовал Нориаки, погладив Джотаро по щеке, прекрасно зная, как он любит тактильный контакт. Куджо немного помешкался, но потом кивнул. Нориаки уже просил о подобном раньше, но это всё равно казалось непривычным. Но, наверное, это даже к лучшему? Они оба устали, но нуждаются друг в друге — так почему бы не перейти сразу к делу? Джотаро вернулся к делу, вновь прильнув к припухшим от поцелуев губам. Сначала он расстегнул собственные ремни, снимая брюки вместе с бельем, а уже потом позаботился и о Нориаки. Рука потянулась к тумбочке, ища презервативы и смазку. С первым проблем не возникло, а вот лубриканта, как назло, не оказалось. Он прикусил щёку с внутренней стороны, переводя взгляд на Нориаки. И что делать? — Кажется, смазка кончилась, — тихо-тихо произнёс он, переводя взгляд в сторону, как провинившийся щенок, хотя сам был ни при чём. — Что? Я совсем не понял, что ты сказал. — Смазка кончилась, может мы сделаем это… — Нет, — резкое и громкое отрицание ярко контрастировало с полуразборчивым шёпотом Джотаро. Нориаки резко подтянул ноги к себе, усаживаясь на кровати и расправляя плечи. — Никакого секса без смазки. Я серьёзно. Джотаро что-то неразборчиво пробормотал. Чёртов Нориаки с его чёртовыми принципами. Именно поэтому Куджо и не хотел признаваться в том, что смазка кончилась, прекрасно зная, как отреагирует его муж. Однако сидеть со стояками и глазеть на друг друга — один из самых паршивых вариантов. Мастурбация? Обычно это неплохо, но… Взгляд Джотаро упал на тюбик с кремом. Потом вернулся к Нориаки. — Что насчёт крема? Я думаю, это приемлемая альтернатива. Хотя бы на один раз. — Не знаю, Джотаро, этот крем и так настрадался сегодня, — Нориаки выдержал короткую паузу, обдумывая предложение. Иных вариантов попросту не было, в самом деле, не бежать же сейчас в аптеку? Пришлось согласиться. Сказать, что Джотаро был доволен — это ничего не сказать. Он подхватил крем, выдавливая довольно большое количество себе на руку. Комнату вновь наполнил приятный аромат. Нориаки расположил руки на чужих плечах, крепко сжимая их, когда почувствовал палец внутри себя. Джотаро отвлекал, целуя за ухо и нашёптывая какие-то романтические глупости, которые явно потом будет отрицать. Нориаки старался прислушиваться, но всё равно не сдержал тихого стона, когда к первому пальцу добавился ещё и второй. Он сразу же зажал рот ладонью, прикрывая глаза. Шуметь сейчас было нельзя. Только голос разума — это одно, а вот ощущение — совсем другое. Сложно оставаться непоколебимым, когда Джотаро с каждым разом ускорял темп, двигаясь пальцами всё быстрее. Когда Нориаки был достаточно разработан, Джотаро раскатал презерватив по члену, подставляя головку к проходу. Он поднял взгляд, дожидаясь разрешение, и, когда оно было получено, он медленно вошёл, томно выдыхая и прикусывая губу. Внутри Нориаки было узко и очень жарко, а сам он громко дышал и царапал своими острыми ногтями спину, оставляя красные полосы. Джотаро старался сдерживать себя, понимая, что нельзя резко начинать долбиться. Но Нориаки провоцировал одним лишь своим видом: в расстегнутой рубашке, с поблескивающими на лунном свету следами от поцелуев, с приоткрытыми губами, жадно вбирающими воздух, и с растрёпанными все стороны волосами. Джотаро готов был кончить только от одного этого вида, однако он точно знал, что получит лишь самодовольную усмешку в ответ, если признается в этом. Обычно Нориаки был шумным, и Джотаро, зная это, затыкал его поцелуями, начиная двигаться. Сначала толчки были медленными и даже немного робкими, Куджо внимательно следил за всеми изменениями на лице своего партнера, и когда он удостоверился, что боли больше нет, а правильный угол найден, то начал двигаться быстрее. Нориаки запустил пятерню во взмокшие смолистые пряди, грубо сжимая их на затылке и уже самостоятельно насаживался на член. Он прикусывал собственные губы каждый раз, когда Джотаро отстранялся, чтобы перевести дыхание. — Знаешь… Теперь ты везде вкусно пахнешь. Ты же любишь это, — на одном дыхании произнёс Куджо, выдавливая что-то на подобие улыбки. Джотаро редко болтал во время секса, обычно шумным был Нориаки. И лучше бы так оставалось. — Ты совсем конченый или как? — Нориаки нахмурился так сильно, что между его бровей появилась морщинка. Он явно не оценил шутку. Весь настрой тут же спал. Ни о каком продолжении не могло быть и речи. Джотаро не умел шутить в повседневной жизни, но тогда это было хотя бы терпимо, а сейчас… Сейчас это было абсолютно точно отвратительно. Эта фраза давила на гордость Нориаки. Теперь он просто обязан проучить Джотаро, чтобы в следующий раз тот думал, что и кому говорит. — Вытащи из меня свой член. Сегодня ты спишь на диване, — Нориаки не собирался терпеть возражений, и это отлично было понятно по его тону. — Чего? Я пошутил, правда, — Джотаро постарался отмазаться, проводя ладонью по щеке Нориаки. Он остановился, чтобы нежно поцеловать его в щёку, но даже это ничем не могло помочь. — Пожалуйста, Нори, это будет слишком жестоко. — Ты меня слышал. Подрочи, раз уж на то пошло, но сегодня я не хочу с тобой спать. Подумай о своей убогой шутке, а поговорим мы завтра. Нориаки буквально вытолкал Джотаро из комнаты, оставляя его за порогом лишь в одном нижнем белье. Он с громким хлопком закрыл дверь прям перед самым носом у Куджо и не собирался слушать никакие возражения.