Льву нужно было ментальное здоровье

Честно сказать, я не особо помню, как именно оказался в Глазго. Я жил в Норидже с мамой Сандора, которая приняла меня, как второго сына. Я скучал по Сандору, и отчасти из-за этого наш с Тилли роман не задался. Вроде она уехала во Францию на своём кемпере с каким-то другим мужчиной, но мне было всё равно. Я не видел удовольствия в жизни. Не чувствовал, что живу. Я существовал, мог дышать и даже иногда есть, но большую часть своего времени я смотрел телевизор, который подарил мне Сандор. Я смотрел на его фотографию, с которой он мне улыбался. Брился его бритвой. И горевал по нему. Ох, если бы я знал... Пространство в моей голове опять заполнила маслянистая вода. Она плескалась каждый раз, как я делал шаг или даже вздох. Это мешало. У меня не было тяги к жизни, я просто хотел забыться. Хоть сейчас снова пойти на станцию и встать на край платформы, услышать гул поезда и просто сделать шаг... (Я бы не хотел, чтобы меня ещё раз спасли. Я больше не хочу никому принадлежать. Никому, кроме Сандора.) Я хотел бы это всё сделать, но мне было слишком жаль Диану. Не хотелось оставлять её без ещё одного сына. В один из тех дней, когда я просто лежал на кровати Сандора своей кровати и снова размышлял о том, что было бы, если бы я все же успел его спасти, успел схватить его, и что его жизнь тоже могла бы принадлежать мне, к нам в дом постучались мужчина и женщина. По ним сразу нельзя было сказать, что они работают в психушке. Также как и по Сандору нельзя было сказать, что он псих. Они были свободно одеты, улыбчивы. Я еле заставил себя встать с кровати, когда Диана открыла им дверь и попросила меня спуститься на первый этаж. Они о чем-то разговаривали. Я не особо слушал. Мне тоже налили чай и порой спрашивали о моем самочувствии, а я все молчал, смотрел на свою чашку и не мог решить: стоит ли мне делать глоток или продолжить пялиться на неё. — Джо очень опечален смертью моего сына, — сказала Диана. И шёпотом добавила: — У них был роман, — но я все слышал. Мужчина и женщина улыбались, пока слушали Диану. Может, они тоже психи и просто притворяются работниками? Все в этом мире страдают от разных психических болезней, я в этом уверен. По крайней мере, нормальные люди не станут улыбаться, когда слышат о смерти другого человека. Допив свой чай, мужчина мягко сказал, обращаясь ко мне: — Джо, собери свои вещи, пожалуйста. Я кивнул и вышел из-за стола. Мне плевать было, куда меня хотели отправить. Хоть на другой конец света, хоть в Рим на Виа Кондотти, хоть в тюрьму. Я просто кивнул и пошёл собирать вещи. У меня не было много своих вещей. Что-то осталось в гостинице, что-то в багажнике «Кавальера», что-то потерялось по дороге, а что-то было в кемпере Тилли. Первым делом я сложил в небольшую дорожную сумку телевизор, бритву Сандора и его черно-белую фотографию. Затем свою одежду — три футболки, две кофты, двое джинсов, две пары носков и нижнее белье. И одна из рубашек Сандора. Думаю, ему бы не понравилось то, что я взял его вещь, но я хотел забрать с собой хоть одну его частичку, помимо бритвы и телевизора. То, что всегда будет напоминать мне о нем. (Интересно, а эта рубашка всё ещё пахнет им?) В сумку поместились моя зубная щётка и запасной тюбик зубной пасты. Я накинул на себя лёгкую куртку и, перевесив сумку через плечо, спустился на первый этаж, показывая, что готов. К чему бы то ни было. Мужчина и женщина встали из-за стола и кивнули в благодарность Диане за чай и гостеприимство. Мы попрощались с ней. Диана поцеловала меня в щеку и сказала, что будет скучать. Я кивнул. Я не помню, как именно оказался в Глазго. Я помню, что мы пошли на железнодорожную станцию, и женщина держала меня за руку, пока я вспоминал, как восхваливал Сандор нориджский экспресс. Я чуть улыбался, но это было улыбкой сквозь боль. Затем мы сели в поезд. Разложили сумки, устроились удобнее. Я не знал, зачем это всё. — Джо, откуда у тебя шрам над губой? Я помотал головой и улыбнулся. Посмотрел женщине в глаза. Она уже отпустила мою руку. — Сандор меня порезал. Он иногда так делал, когда я что-то не то говорил или делал. Куда мы едем? — В Глазго. Там ты ляжешь в больницу, — часть про Сандора они решили игнорировать. — Почему я не могу лечь в больницу в Норидже? Или хотя бы в Лондоне? Я уже там лежал. — Миссис Уинкантон сказала, что так будет лучше. Я начал ковырять заусенец на большом пальце. Может, я стану человеком на довольствии, как Сандор? — Кому лучше? — Тебе. Я почувствовал, что меня клонит в сон. Тут было много свободного места, поэтому я предпочёл сложить свою сумку на одно из сидений и прилечь на неё головой. Она была мягкой. — Я бы остался и тут, но у меня нет денег на билет. — Ты не останешься, Джо. Я не помню, как попал в Глазго, потому что всю дорогу я спал или находился в какой-то прострации, что даже не слышал никаких обращений к себе, не видел других пассажиров — в том числе и мужчину и женщину, которые наблюдали за мной. Кажется, один раз я даже увидел Сандора в другом конце вагона. Я хотел было встать и пойти к нему, но одернул себя. Наверное, я выгляжу как псих.

***

Спустя шесть часов мы были в Глазго. Я никогда нигде не был. По тому же Лондону я гулял крайне редко, зачастую, с Сандором или с Тилли. Поэтому Шотландия для меня была какой-то неведомой, новой страной, которая была бы мне интересна, если бы я не был в депрессии. Женщина снова взяла меня за руку, я перевесил сумку через плечо и вышел из поезда. На выходе из вокзала нас ждало такси. Я даже не волновался. Мне было всё равно. Я думал о Сандоре. Думал, а бывал ли он здесь, в Глазго? Думал о том, что хотел бы с ним побывать тут. Кажется, мужчина что-то рассказывал мне, пока мы ехали, но я его не слушал. Когда он делал паузу и приподнимал брови, это значило, что он ждал кивка, и я кивал. Я немного злился на него из-за этого жеста. Так делал Сандор во время своих историй, и это значило, что тут будет уместен вопрос с моей стороны. Я очень ценил этот жест. Я ценил все жесты Сандора. Больница святого Джуда — название я прочитал на табличке на въезде — находилась в получасе езды на машине от вокзала. Это было большое, красивое и, я бы даже сказал грандиозное (одно из тех слов, которому меня научил Сандор) здание. Удивительно, что под такое здание выделили психиатрическую больницу. Там, где раньше лежал я, всё было по-другому. — Сейчас ты пройдёшь досмотр, Джо, и тебя заселят в одну из комнат. Затем ты должен будешь повидаться с врачом, который назначит тебе таблетки. Ты должен будешь подходить к медсестре самостоятельно, чтобы принять их, — рассказывала женщина, пока мы поднимались по лестнице. Я рассматривал огнетушитель, висящий на стене. Дойдя, мужчина вытащил ключ из кармана своих штанов и открыл входную дверь. Я оказался в самой больнице. — Сандор говорил, что мне не нужны таблетки, — отстранённо заметил я. — Сандора тут нет, милый. — Я знаю. Пока мы шли по коридору в ту комнату, где мои вещи будут проверять, я заметил несколько медсестёр в халатах, какого-то странного высокого мужчину в очках и смешной рубашке, женщину, которая просто ходила по коридору с мечтательным взглядом, устремленным в потолок, и немного опасно выглядящего мужчину с небольшим хвостиком на затылке, который сначала перекинулся пару слов с женщиной, которая сопровождала меня, а затем и зашёл за мной в этот кабинет. — Джо, это Стюарт, наш охранник. Я кивнул. — Ты должен вытащить все содержимое из своих карманов и дать мне сумку, — сказал Стюарт. — У меня пустые карманы, — честно признался я, положив сумку на стул. Я глянул на женщину. Она обратилась ко мне: — Нам нужно заполнить документ, милый. Это недолго. Присаживайся. — Она указала на еще один свободный стул, и я послушно сел, иногда кидая взгляды на Стюарта, который рылся в моей сумке. — Полное имя? — Джозеф Херберт. — Второго имени нет? — Нет. — Стюарт разбирал мою одежду. — Хорошо. Возраст и дата рождения. — Двадцать семь лет. Десятое ноября, Тысяча девятьсот шестьдесят третий. — Вес и рост? Вспомнишь? — Да... Да, вспомню. Сто сорок девять, может, сто пятьдесят фунтов и... 5'11". — Так... Ты уже лежал в больницах? С чем? Может, вспомнишь название таблеток, которые тебе давали? — Лежал. С депрессией, дважды. Таблетки не вспомню... Просто, — я неопределённо махнул рукой, — антидепрессанты. Не знаю. Я посмотрел на Стюарта, который почти закончил с моей сумкой и доставал последние джинсы. — Бритва, — коротко произнёс Стюарт, передав бритву Сандора другому мужчине. Я беспомощно за ними наблюдал, чуть ерзая на стуле. — Вы не можете её забрать! — громко возразил я, и Стюарт замер. — Милый, но это острый предмет... Ей тут не место, — вступилась женщина. — Это бритва Сандора! Она моя! Я не отдам её! — Джо, успокойся. Мы вынуждены это сделать, она будет храниться... — но я даже не хотел слушать. — Отдайте мне бритву! На шум и мои крики пришёл новый, незнакомый голос. — Эй, Стюарт, идиот, что ты снова сделал такого, что заставил новенького кричать? Это был юноша. Явно моложе, но выше меня. Да и Сандора тоже. У него была короткая стрижка, казалось, золотистые волосы, которые он поправил рукой. Я засмотрелся. Юноша стоял в проходе, оперевшись плечом о косяк. Это тоже пациент? На некоторое время я и забыл про бритву. Я посчитал этого юношу привлекательным, как и Сандора когда-то. — Не твоё дело, псих, — огрызнулся Стюарт, зло посмотрев на юношу. Тот лишь улыбался, и я невольно позавидовал его храбрости. «Если псих, — подумал я, — значит, пациент». — Кэмпбелл, пожалуйста, уйди, — попросила женщина. — Нет проблем, madame, — с наигранным французским акцентом сказал Кэмпбелл. Он подмигнул мне, улыбнулся и вышел. Я растерянно смотрел в пол. — Где будет лежать моя бритва? Пожалуйста, она мне очень дорога. — В этом кабинете, Джо. Мы отдадим её тебе после выписки. Хорошо? — Женщина дотянулась рукой до моего плеча, ободряюще потрепав меня. — Хорошо. — Вот! Видишь? Всё не так уж и плохо. Женщина улыбнулась, а я молчал. — Идём. Через полчаса тебе нужно будет встретиться с доктором, а пока я покажу тебе палату. Напоследок посмотрев на Стюарта, я снова подхватил свою сумку и пошёл за женщиной. Я молчал, пока мы шли к комнате. Смотрел строго в пол, у меня напрочь отпало желание находиться здесь, смотреть на других пациентов, дышать с ними одним воздухом. Чем я не угодил там, в Норидже?.. Пока я размышлял о том, что, наверное, Диана избавилась от меня специально, мы дошли. — Вот. Смотри. Джо? — Женщина положила мне руку на плечо, и я приподнял голову, осматривая палату с двумя кроватями. На одной из них к нам спиной сидел тот юноша с золотистыми волосами и переодевался. Я отвел взгляд, хотя подсознательно хотел продолжить смотреть на его изящную спину, на выделяющиеся лопатки и на россыпь родинок. Я переступил с ноги на ногу. — Тут ты будешь спать. Твой отдельный шкаф, — женщина указала пальцем на шкаф, стоящий в углу, — и тумбочка. Думаю, Кэмпбелл тебе поможет в освоении и покажет тебе всё остальное. Хорошо? Я пока пойду поговорю с доктором. Я кивнул, показывая, что она может идти, и прошёл к своей кровати, усаживаясь на самый её край. Я скинул с себя сумку и кроссовки, чтобы забраться на кровать с ногами. И намеревался молчать до самого своего выпуска отсюда (хотя понимал, что, увы, это невозможно), как вдруг Кэмпбелл позвал меня. — Ты новенький, да? — Я кивнул. — С чем тут? Я Кэмпбелл Бэйн, приятно познакомиться! И, конечно, я тебе покажу всё! — Я Джо, — коротко ответил я. Я не был в особом настроении для разговоров. — Как многословно, Джо! — Я не смотрел на Кэмпбелла, но по его голосу было понятно, что он улыбается. — Я работаю тут ди-джеем. Мне, конечно, не платят зарплату и вряд ли дадут пенсию, когда я состарюсь, за то, что ставил пластинки и болтал в микрофон в психушке, но это, можно сказать, моё хобби! Моя страсть, моё увлечение. Я мечтаю стать профессионалом. Я повернулся к Кэмпбеллу всем телом. Благо, он уже переоделся в какую-то разноцветную кофту, хотя, не то чтобы меня могло смущать его обнажённое тело. — Значит, ди-джей — это тот, кто ставит пластинки и болтает в микрофон? — догадался я, чувствуя себя ужасно глупо. Сандор привык к моей необразованности и вёл себя со мной крайне терпеливо, обучая всему, а к новому окружению мне только предстояло привыкнуть. — Да! — счастливо сказал Кэмпбелл. — А ты что, не знал? — Я мотнул головой, а у Кэмпбелла почему-то расширились глаза. — Ну ты даёшь, Джо. Хочешь, я тебе всё покажу? Моё шоу как раз через час, а мы пока побудем там, на радиостанции? — У меня встреча с доктором через полчаса. Может, после неё... — У тебя депрессия, да? — спросил Кэмпбелл, продолжая внимательно осматривать меня. Мне стало неловко от его взгляда. Я снова начал ковырять заусенец. — А как ты догадался? — Подслушал, пока ты был в кабинете. Я фыркнул и слабо улыбнулся. — Ничего, Джо. Я вот депрессивный маньяк и слышу голоса синих человечков с Венеры. Тут все психи. Ты будешь чувствовать себя в своей тарелке. Я неуверенно пожал плечами и снова оглядел палату. Около кровати Кэмпбелла стояла гитара. — Ты умеешь играть? — спросил я, и, кажется, у него засверкали искорки в глазах. — Да! Правда, только пару песен, которые я учил пару лет, но я талантливый певец! Я даже записывал несколько джинглов для нашего радио! Мне нравилась харизма Кэмпбелла и то, с каким восхищением, с какой страстью в голосе он это всё рассказывает. — Что такое джингл? — спросил я тихо. — Ох, Джо, я тебе всё покажу! Сразу после того, как ты вернёшься от этих мозгоправов, обещаю! А ещё... Ещё я обязан познакомить тебя с Эдди! Это мой напарник. И с Франсин. И с Розали. Ох, Боже, со всеми! Тут все хорошие ребятки, правда. Уверен, ты вольешься в нашу компанию психов. — А я вот не уверен. Я не местный. — А откуда ты? — Я ирландец, но жил в Лондоне. — Боже, какая разница? Ирландец-шотландец-британец! Одно и то же, как по мне. Так что не волнуйся, мой ирландский, но не рыжий друг! Как минимум мной ты уже завладел. Кэмпбелл снова подмигнул мне, но его последние слова вызвали во мне не самые приятные чувства. — Тут достаточно вкусно готовят, есть телик, на ужин у нас какао, и иногда тебя могут отпустить в город, если ты будешь... — Кэмпбелл остановился. — Эй. Джо? Ты в порядке? Я не был в порядке. Я смотрел, вероятно, куда-то в пустоту таким же пустым взглядом, но на вопрос Кэмпбелла я кивнул — сам не знаю, зачем — и принялся разбирать свою сумку.