Живи сейчас

      Рыжий снова перевернулся на другой бок и тяжело вздохнул.       Надеяться, что перед экзаменом ему удастся как следует выспаться, было весьма опрометчиво. Он пытался и считать овец, и думать о чём-то отвлечённом, потом смотрел какие-то занудные видео, обещавшие полное расслабление, но в итоге так ни черта и не сомкнул глаз.       На электронных часах высвечивалось четыре утра. Вставать ему надо было лишь в семь и в лучшем случае оказаться в школе к восьми.       «Блядство», — подумалось Гуаньшаню при мысли о кабинете, в котором им, вроде как, предстояло писать этот грёбаный финальный тест.       Он так боялся, что его будут отчитывать за успеваемость, но, гляньте-ка, теперь ему стрёмно провалиться на экзамене, на который он даже не надеялся попасть!       Парень разблокировал телефон, зашёл в мессенджер и лениво пробежался взглядом по последним диалогам. Их чат угомонился ещё три часа назад, в окошке висело последнее сообщение от Чжэнси: «Заебали спамить, а ну марш в койки!». Рыжий скользнул взглядом по отдельному диалогу с Хэ Тянем и вздрогнул, заметив, что возле его аватарки мелькнул зелёненький кружочек, оповещающий о том, что пользователь в сети.       За последние две недели, за исключением времени подработки в супермаркете, они проводили вместе почти каждый день. Мажор, конечно же, не всегда вёл себя нормально, но Гуаньшань теперь затруднялся объяснить, что именно он сам имел в виду под этим словом. Они, блядь, каким-то образом начали общаться, а значит, Тянь оказался не таким уж ебанутым, каким рыжий считал его изначально.       Иногда они были вчетвером, а иногда присоединялся Цунь Тоу. Он же периодически тащил к Тяню во время перемены, чтобы, по его словам, «поддержать авторитет среди женской половины». Однако мажор не отмахивался от навязчивой компании лысого и даже старался вежливо общаться! Хотя рыжий порой ему немного сочувствовал. Цунь Тоу мог бесконечно твердить лишь о нескольких вещах, среди которых, само собой, превалировали девочки и компьютерные игры. В последнем он как-то перещеголял Чжэнси: они спорили в обеденный перерыв о какой-то стрелялке, и едва ли не подрались, шумно что-то друг другу доказывая.       Гуаньшань улыбнулся этому воспоминанию. Всё-таки в конце учебного года было что-то хорошее, и ему в такие моменты, на удивление, даже нравилась школа.       Когда они с Тянем оставались вдвоём, компанию неизменно составлял Райли и, наверное, поэтому проводить время рядом стало чуточку легче. Градус ебанутости Хэ Тяня однозначно снизился с появлением пса.       Рыжий вдруг вспомнил, что Тянь собирался везти собаку в клинику: пора было снимать гипс.       Одним словом та серая, унылая жизнь, которая была у рыжего, куда-то испарилась за последний месяц, и на её место пришло новое, то, что было по какой-то причине отчаянно страшно потерять. Парень боялся подвести счастливую маму и провалить экзамен — это означало не только облажаться перед самим собой, но и лишиться компании. Ребята ведь продолжат учиться, а он после такого останется где-то за бортом с мечтами о нормальной жизни…       Гуаньшань отвлёкся на беспокойные мысли, пожевал губу и провёл по экрану телефона пальцем. Возле аватарки Хэ Тяня по-прежнему горел значок онлайна, и это уже не могло быть ошибкой. Мажор какого-то чёрта тоже не спал.       Рыжий открыл их чат. Последнее сообщение — какой-то ролик о породах собак: Тянь не терял надежды разобраться, каких кровей намешано в Райли. В тот вечер они разглядывали пса со всех сторон, сравнивая с фотографиями и видео. «Дворняга с налётом аристократии», — выразился тогда мажор, чем весьма рассмешил самого Гуаньшаня. В голову пришло нелепое сравнение с ними обоими, но вслух он, само собой, такого бы никогда не сказал.       Написать хотелось, по крайней мере, чтобы скоротать время. Уснуть рыжий уже не мечтал. Но палец ежесекундно замирал над клавиатурой, и всё равно какого-то чёрта было боязно первым идти на контакт. Он ещё ни разу не звонил и не писал ему сам. Глупость, если задуматься, но опасаться выходок Хэ Тяня давно вошло в привычку.       «А ты чего не спишь? Завтра же большой день».       Гуаньшань испытал одновременно и прилив облегчения, и странный жар. Первое от мысли, что не придётся писать самому, а второе… Хуй его знает почему.       «Уже сегодня. Именно поэтому и не сплю», — ответил он, а затем, слегка сомневаясь, всё же добавил: — «А ты чего?».       «Хрень всякая снится», — быстро ответил мажор.       Гуаньшань снова принялся жевать губу. Так недолго прокусить её к чёртовой бабушке и прийти в школу как после драки. Ещё не хватало явиться на экзамен в таком виде!       «Пойдём прогуляемся?» — вдруг предложил Тянь.       «Чего, блять?!» — рыжий вытаращил глаза на экран, не веря написанному.       «Ну в школу считай, что через три часа. Я уже не усну, а делать всё равно нечего».       Аргумент был практически железным, если бы не одно но. Четыре, мать их, утра. Что они будут делать на улице в это время?!       «Если волнуешься о досуге, то могу заверить, что на набережной за моим домом есть одна круглосуточная кофейня».       Гуаньшань почему-то подумал, что Тянь знает это место не понаслышке, и, возможно, это не в первый раз, когда он не спит в такую рань.       Было немного стыдно признаться даже самому себе, но рыжий порой проверял, во сколько мажор был в сети. Видеть его последнее появление в четыре-пять утра стало не редкостью.       «Малыш Мо, уже уснул?» — снова написал Тянь.       Рыжий чертыхнулся и сел на кровати, нервно оглядываясь по сторонам. Да, он уже думал, где висят его брюки с рубашкой, которые вчера так старательно гладила мама, но…       — Блядь! — сдавленно выругался Гуаньшань. — Я что, серьёзно?       Обсудить это безумство было, само собой, не с кем.       «Подойду к твоему дому через двадцать минут», — отписался он и заблокировал телефон, на цыпочках пробравшись в гостиную.       Форма висела на приоткрытой дверце шкафа. Он быстро метнулся в ванную, умылся, почистил зубы и ненадолго завис перед зеркалом, пытаясь пригладить бесившую его прядку волос на затылке. Именно из-за неё всегда приходилось коротко стричься, в противном случае вихры лежали, как у какого-нибудь деревенщины!       В конце концов плюнув на тщетные попытки, он переоделся, проверил документы в рюкзаке, написал записку с извинениями маме, надеясь, что та не проснется слишком рано. Иначе его «выйду пораньше», будет выглядеть по меньшей мере дико.       Затем он посмотрел на уведомления и сдавленно хохотнул. Несколько удивлённых смайликов от мажора и его «ВАУ», почему-то отозвались лёгким триумфом.       Хэ Тянь ждал его возле входа в подъезд собственного дома. В такой же парадной форме, но без рюкзака, а с дорогущей спортивной сумкой, лениво переброшенной через плечо.       На улице было прохладно, и на газонах возле дома лежала роса. Ещё только начинало светать.       — Никогда не выходил на улицу в такое время, — вместо приветствия начал рыжий.       — А зря, — усмехнулся Тянь. — Пойдём.       Он, как и обещал, повёл его прямиком за дом, во внутреннем дворике которого действительно обнаружилась кофейня и круглосуточный магазин с цветочным ларьком. У богатых, наверное, были свои причуды, но и там, и там Гуаньшань даже заметил нескольких посетителей.       — О, привет, Тянь! — из-за высокой барной стойки выскочила молодая девушка. — Тебе как обычно? Ой…       Она замерла, видимо, удивлённая фактом, что мажор пришёл не один.       — Привет, — тот улыбнулся. — Знакомься — Гуаньшань. Мне как обычно, а ему двойной капучино с корицей.       Рыжий вежливо кивнул, а затем покосился на Хэ Тяня.       — Есть хочешь? — как ни в чём не бывало полюбопытствовал тот.       — Ты что, запомнил про кофе? — осторожно переспросил Гуаньшань.       — А тебе уже не нравится с корицей? — в глазах парня на мгновение промелькнули разочарование и досада.       — Нормально, пойдёт, — поправился рыжий и тут же нахмурился. — Но аппетита нет.       Они подождали пока девушка сделает напитки, и перекинулись с ней парочкой слов о предстоящем экзамене. Та сердечно посочувствовала им, пожелала удачи и посетовала, что сама учится в университете на вечернем, а сессия уже не за горами.       Когда вышли на улицу со стаканчиками кофе, между ними вдруг повисло тягостное молчание. Тянь шёл куда-то вперёд, слегка опережая Гуаньшаня, и будто о чём-то напряжённо размышлял.       — Ты часто бываешь здесь по ночам? — рыжий решил поговорить о чём-то нейтральном. Перед смертью, конечно, не надышишься, но можно хотя бы отвлечься.       — Бывает. Когда плохо сплю, — уклончиво ответил мажор.       Хотелось спросить почему он плохо спит, но это было не в характере Гуаньшаня и совсем не в стиле их общения в целом.       — Куда ты меня тащишь? — опомнился рыжий спустя минуту молчаливого следования по дороге, уводящей куда-то вверх от дома Тяня и от набережной.       — Скоро увидишь, — мажор даже не отпил из пластикового стаканчика. Рыжий тоже не стал: на ходу было неудобно.       Спустя пять минут немного сменились декорации. Богатые дома чередовались с обыкновенными многоэтажками, а впереди замаячила длинная лестница. Гуаньшань порадовался, что утреннее солнце ещё едва подсвечивает горизонт. Окажись они здесь через пару часов, подниматься стало бы в разы тяжелее из-за жары.       После многочисленных ступенек, на каждой из которых какой-то маньяк мелком писал порядковые номера, они вышли на мощёную булыжником дорожку. Та, вроде бы, уводила к старому буддийскому храму, и перед глазами уже мелькали массивные, многоярусные крыши с загнутыми краями.       — Ты, блядь, помолиться решил? — скептически поинтересовался рыжий и перевёл дух. Подъём занял у них приличное время.       — Нет, нам дальше, — Тянь повернул куда-то в переулок между двумя старыми двухэтажными домами.       Тесный проход вывел их в какой-то мрачный внутренний двор, и Гуаньшань было решил, что мажор окончательно сошёл с ума, как вдруг увидел полоску солнечного света, попадающего в щели деревянного забора.       — Успел-таки! — восторженно объявил Хэ Тянь, прибавляя шаг.       Он дёрнул за одну из досок, и та поддалась, неожиданно образуя довольно широкий проход. Рыжий сощурился, осторожно пролезая и опасаясь за сохранность школьной формы.       — Твою мать, — пробормотал он, когда убедился, что ничего не задел и рубашка в порядке.       Они вышли на какой-то парапет. Или крышу… Во всяком случае здесь сушилось чьё-то бельё и стояли какие-то глиняные горшки. Возможно это была частная территория, но вид отсюда открывался потрясный. С высоты можно было разглядеть и дом Хэ Тяня и часть реки, за которой было видно весь остальной город. И всё это постепенно заливал утренний солнечный свет. Ещё мягкий и будто бы нежный, он осторожно подсвечивал дымку над рекой и домами, проникал в окна, отражался бликами от стёкол и многочисленных машин…       — Твою мать, — шёпотом повторил Гуаньшань, раз за разом пробегаясь взглядом по утреннему, медленно просыпающемуся городу. На улочках не видно ни души: так тихо, словно кто-то внезапно щёлкнул выключателем, и вся жизнь вдруг остановилась.       — Тут словно попадаешь в безвременье, — вторя его мыслям, вполголоса заметил Тянь и, наконец, пригубил из стаканчика с кофе.       Внутренне соглашаясь с фразой, рыжий сделал то же самое. Напиток разлился приятным теплом по всему телу, прогоняя напряжение и нервозность.       — Садись, — Хэ Тянь неизвестно откуда подвинул к нему белый пластмассовый стул из ряда тех, которыми пользовались в уличных забегаловках под брезентовыми шатрами.       — Эй, это же, наверное, частная собственность! — рыжий опомнился и заозирался по сторонам.       — А ты не шуми, они ещё спят, — Тянь приложил палец к губам. — Я их видел. Какая-то старушка с дочерью уже в возрасте. Обычно просыпаются, когда я уже ухожу.       — А что ты тут делаешь? — Гуаньшань скинул рюкзак и всё-таки уселся на предложенный стул. Мажор устроился на таком же рядом.       — Встречаю рассвет, что же ещё? — с лёгким смешком ответил Тянь и снова повернулся к солнцу.       Его волосы заблестели на свету. Лёгкий ветер всколыхнул пару прядей и поднял их наверх так, что стало заметно лоб. Рыжий вспомнил, как непривычно ему было видеть Тяня с такой причёской. Кажется, впервые он обратил на это внимание, когда Цзянь И затащил их купаться в источнике где-то горах…       Тем временем, мажор тряхнул головой, достал из кармана пачку сигарет, прикурил одну и блаженно затянулся.       Гуаньшань снял крышку со своего стаканчика кофе и понюхал корицу. Отчего-то в голове зашевелилось слишком много вопросов, но все они, так или иначе, касались Хэ Тяня. Ему никогда не было настолько интересно узнать ответ хотя бы на один.       Борьба с упрямой гордостью продолжалась, пока мажор курил, лениво сползая со стула и закинув голову назад. Он даже в таком виде умудрялся выглядеть так уверенно, словно и не было ничего странного! Какой-то школьник со стаканчиком кофе и сигаретой сидит на пластиковом стуле в парадной школьной форме в пять утра? Да что вы, все же так делают!       Рыжий хохотнул, и Хэ Тянь приоткрыл один глаз.       — Ты чего это? — спросил он.       — Выглядишь, как придурок, — Гуаньшань отвернулся, пряча улыбку.       — А сам-то?       — А что я?       — Сидишь, будто жердь проглотил.       — Иди нахер! — рыжий нахмурился, поёрзав на пластиковом стуле. Ему было не очень удобно, и страшно, если вдруг ненароком запачкает брюки.       — Да расслабься ты, — лениво отозвался Тянь, не придав значения его последним словам, и снова прикрыл глаза, затягиваясь сигаретой.       Гуаньшань отпил кофе и медленно выдохнул, рассматривая горизонт. На ум вдруг пришла композиция, которую он услышал в каком-то старом американском фильме. Мелодия бы очень подошла атмосфере, но её сейчас не послушать. Он пожалел, что, собираясь в спешке, забыл дома наушники, а затем снова покосился на мажора краем глаза. Тот всем своим видом являл образец спокойствия, безмятежности и какого-то упрямого пофигизма. Не из-за того ли, что всегда был при деньгах? Таким, наверное и переживать-то не о чем… У Тяня и с учёбой всё ладилось, уж точно повезло в жизни, не то что рыжему.       Он снова погрузился в тягостные размышления о том, что будет делать, если провалит тест.       — К Райли вернулась чувствительность в задних лапах, — вдруг заметил Тянь.       — Серьёзно?! — переживания, как рукой сняло, и Гуаньшань заинтересованно подался вперёд.       — Ага, сегодня наблюдал, как он лапой во сне дёргает, — мажор улыбнулся. — Наверное, преследовал кого-то.       — Это хорошо, ему же гипс снимать.       — Сгоняешь со мной? — Тянь открыл глаза и посмотрел на рыжего пристально. — Цунь Тоу напросился, а я не особенно горю желанием слушать про размеры груди некоторых старшеклассниц.       — Когда он успел? — оторопел рыжий.       — Вчера встретил меня в туалете и стал показывать фотки девочек с урока физкультуры, — мажор закатил глаза, и Гуаньшань хмыкнул.       — Ладно, так уж и быть, спасу тебя от его общества.       — Я не против, что он будет, но только если с тобой, — добавил тот.       — Да понял я, — ответил Гуаньшань. — Слушай… а с Райли ведь можно будет гулять на улице?       — Я этого очень жду, — вдруг признался Тянь и неожиданно осёкся.       — Почему ты так радуешься? — рыжий нашёл удачный момент, чтобы спросить о том, что не покидало голову всё это время. — Я имею в виду… твою привязанность к Райли.       — Ну… были причины. Я хотел собаку в детстве, — взгляд мажора неожиданно помрачнел, и Гуаньшань не решился развивать эту тему.       — Я тоже хотел, но домовладелица запрещала, так как у неё была аллергия, а потом мы переехали в эту квартиру, а тут вообще нельзя с животными, — начал он. — Мы с мамой думали завести хотя бы кота, но ведь соседи по-любому настучат.       Хэ Тянь неожиданно улыбнулся ему, и рыжий запнулся на полуслове.       — Ты иногда сам напоминаешь кота.       — Почему? — ошарашенно переспросил Гуаньшань, не успев даже разозлиться за глупое сравнение.       — Такой рыжий, вечно потрёпанный, но самодостаточный дворовый котяра, — продолжил Тянь и, заметив, как парень начинает свирепеть, поднял руки в защитном жесте.       — Придурок, — буркнул Гуаньшань, допивая кофе.       — Ну все мы немного похожи на животных, — мажор затушил сигарету об подошву ботинка, допил кофе и кинул в пустой стаканчик бычок. — Например, Цзянь И похож на ламу. Забавный, пушистый, вечно творит какую-то хуйню.       Рыжий не удержался и всё-таки усмехнулся в открытую. Белобрысый и правда иногда был таким придурком!       — А Чжэнси напоминает льва, — чуть погодя, продолжил мажор. — Спокойный, до поры до времени, но если его взбесить, своих в обиду не даст.       — А ты псина сутулая, — заметив, как вытянулось лицо Хэ Тяня в этот момент, рыжий тихонько рассмеялся. — Ну ладно, может, не сутулая.       — Блядь, такой ты грубый, — мажор недолго держал мину уязвлённого достоинства и заржал вслед за ним.       Их разговор оборвался шумом откуда-то снизу. Оба одновременно подскочили со стульев, и Гуаньшань в панике уставился на Хэ Тяня.       — Сюда, — шепнул тот, поманив за собой.       Не иначе, как чудом, им удалось уйти раньше, чем на крыше показалась пожилая, настороженная женщина, бормотавшая что-то про грабителей в столь ранний час.       Они спустились вниз тем же путем, через забор, мимо храма, по лестнице, через лабиринт старого района. Гуаньшань поймал себя на мысли, что запоминает дорогу. Хотелось прийти в это место ещё раз.       Он посмотрел на телефон. До нормального времени, когда можно будет идти в школу, оставалось ещё полтора часа.       — Можем посидеть у меня, — предложил Тянь. — Райли обрадуется. Я его не кормил, — добавил он будто в оправдание.       Рыжий пожал плечами и пошёл следом. Сейчас было всё равно, пригласи его Хэ Тянь в кино, он бы и туда, наверное, пошёл бы, лишь бы убить это томительное ожидание.       Хотя с ним было не так уже тяжело ждать. Спокойно по-своему и немного безумно. В духе мажора, не иначе.       В квартире было прохладно и приятно пахло каким-то дорогим парфюмом. Впрочем, так было всегда, и Гуаньшань научился за километр отличать этот запах от сотен других.       Райли ёрзал по паркету куда увереннее, но всё ещё по-глупому забавно. Рыжий опустился на колени и принялся гладить собаку, пока Хэ Тянь подхватил с пола две его железные миски.       Гуаньшань незаметно окинул комнату взглядом. Здесь частенько бывало не прибрано, но сегодня всё выглядело как-то по-особенному небрежно. Он вдруг поймал себя на мысли, что никогда не задумывался о том, как Тянь живёт. То есть он бывал в его квартире, но всегда с застеленной кроватью, без шмоток, сваленных на диване, без полотенца, неосторожно брошенного на спинку стула. Сейчас вдобавок ко всему в углу горел ночник, а сквозь плотно закрытые жалюзи не было видно привычной панорамы города. Но так странным образом становилось уютнее.       — Bon Appétit! — Тянь брякнул на пол рядом с Гуаньшанем две миски, одну с кормом, другую с водой, и погладил Райли, который поспешил умять всё предложенное.       Они какое-то время сидели на полу и наблюдали, как пёс ест. Затем рыжий спохватился, что они слишком близко, резко поднялся и отряхнул брюки.       Наверное можно было что-то посмотреть, но исторический сериал они добили ещё на прошлой неделе, а в приставку Гуаньшань не играл.       Стало неловко, когда он покосился на смятое тёмное постельное бельё на кровати Тяня. Он никогда его не видел.       — Не знаю, как ты, а я бы что-нибудь сожрал, — тот поглядел на него снизу. — Райли очень заразительно жуёт.       — Так сделай, — Гуаньшань уселся за барную стойку. — Или всё ждёшь, что я начну колдовать у плиты?       — Между прочим, я скучаю по рагу из говядины.       — Обойдёшься, — хмыкнул рыжий.       Он готовил только когда они собирались вчетвером. Делать что-либо персонально для Хэ Тяня было уму непостижимо.       — Ладно, обойдусь холостяцкими бутербродами.       Мажор распахнул дверцу холодильника и выложил перед рыжим какую-то иностранную ветчину, уже нарезанную и в упаковке, а затем сыр, который тот видел только в супермаркете, где подрабатывал, в отделе продуктов из Европы. Следом показался нарезанный тостовый хлеб из США и бутылка сычуанской горчицы. Гуаньшань подумал, что в своей жизни пробовал только последнюю. Ожидаемо заурчало в желудке, и парень покашлял, чтобы скрыть позорный звук.       Тянь соорудил пару бутербродов и с наслаждением вгрызся в один из них. Рыжий перевёл взгляд с него на Райли, увлечённо чавкающего кормом, а затем обратно. И вдруг подумал, что лишь он в этой компании смотрится белой вороной.       — Блядь, ну вас нахер! — выругался он и схватил второй бутерброд под довольный смех мажора.