Что?
Нет, ну сколько можно. Три человека — три версии. Бля-ять. Какие же вы все… вы вдвоем твари. Ты и Хела. Не Локи. Питер вдумчиво поджимает губы. Усталость давит на виски, вызывает головную боль. Хочется понять хоть что-то, наконец-то во всём разобраться и больше не рыться в чужом грязном белье. — Хела говорила, что Локи является палачом. Что это значит? Басистый смех вызывает отвращение. Тор весело поднимает брови, пожимает плечами и тянется за бутылкой пива. Открывает ее об столик, пьет с пристрастием. — Палач — слишком пафосно сказано. Когда кто-то из нас должен другому — он «палач». Если есть проблема, должник ее решает, и вы в расчете. Полгода-год назад Локи задолжал Хеле. Не знаю всех подробностей, но расплачивался он именно так, она какого-то бизнесмена заказала. Это работает со всеми нами, должен — расплачивайся. Такой принцип всегда был с нами, только со временем перерос в подобное, что иногда убивать приходится. Я уже выбыл, не хочу снова руки пачкать, ни свои, ни чужие — себе дороже. Тор говорит и говорит, а после залпом допивает пиво. Вытирает рукой губы от напитка, ставит бутыль на журнальный столик, отодвигая коробку от пиццы. Хела описала это иначе… еще более странно. То, что Тор рассказал, я уже давно знал, просто не думал, что они друг у друга могут убийства запросить. Семья уебков, поверить не могу, что можно быть такими мразями. Еще и подставляют друг друга. Хела сначала на Локи ушат говна вылила, потом на Тора стрелки перевала — какой же он плохой, в расплату за долг тако-о-ое просил. А сама блять. Ничуть не лучше. Тор такой же: «Кстати, Хела плохая, у Локи целое убийство запросила, а я ни при делах, и вообще, я так больше не буду». Дебилы блять. Что Хела, что Тор — оба в папочку. Не видят этого, не признают, но таковыми являются. Только Локи нормальный. С придурью тоже, оно и понятно, в таких-то обстоятельствах расти. Но он всё равно лучше этих двух. Лучше всех других. — И никого из вас не волнует это? Вообще ничего не смущает? — А что ты хочешь? Чтобы я сейчас упал на колени и начал каяться? Ты получить информацию пришел, или морали читать, умный ты наш, — внезапно грубо звучит голос Одинсона, на Питера он смотрит исподлобья, хмуро и злостно. Есть какой-то непонятный укор в поведении Тора. Он полон предвзятости к Паркеру, его слова насыщены презрением. Я понял. Ты всё еще… — Всё ещё считаешь меня виноватым в смерти Фандрала? Это ты был его другом, ты и должен был выслушивать его… Тор резким движением хватает пустую бутылку и швыряет ее в сторону Паркера. Она прилетает в метре от ученого, разбивается о стену с дребезгом. Питер не реагирует. Прожигает Одинсона мрачным взглядом, поджимает губы. Даже думать об этом не хочу. — Ты бежишь от своих проблем, — тихим голосом заключает ученый, сразу же уходя из комнат. И Тор звереет еще сильнее. В коридоре тоже темно. Девушка низкого роста провожает Паркера, а потом, зачем-то, выходит с ним в подъезд, говорит, что ее зовут Джейн Фостер. Знакомое имя. Точно, ты же вроде доктор какой-то… астрофизикой вроде занимаешься. Я твои работы читал когда-то давно. — Ты не злись на него, он всё еще никак не оправится, — замято начинает разговор девушка. Она зачем-то заходит с Паркером в лифт, и чувствует себя неловко оттого, что парень молчит. — Не знаю как помочь ему… — Никак. Ему вряд ли что-то поможет. Уйдет в запой, погубит свою жизнь, а если понадобится — твою тоже. — Может ты и прав. Дарси уехала в Лондон, зовет меня туда. Судя по ее словам, там есть интересная работа для меня. Не уверена, что я могу уехать. Тор сейчас нуждается в поддержке, если я уеду, он останется один, — мрачно рассуждает девушка. В лифте неприятное желтое освещение, он гудит, задавая неприятный фоновый шум. — Это уже его проблемы, ты не поступишь плохо, если уедешь. Пока он в таком состоянии — он обуза, и должен понимать это. Уезжай. Вдруг это даст ему повод выбираться из этой ямы, — Питер советует искренне, понимает, что Тору мало что поможет. Джейн кивает вдумчиво, кажется, рассуждает про себя об этом же. Лифт приезжает на первый этаж, они выходят. — Может, я тоже смогу дать тебе хороший совет? Тебя ведь беспокоит что-то? Питер качает головой отрицательно. Чужих советов не хочется. Он разберется сам, как и всегда. Разговаривать с Джейн дальше смысла нет, и Паркер вежливо прощается, уходя. Невнятные мысли тут же заполняют голову. Кто врет? Как мне понять, кто из троих говорит правду? Я не могу даже приблизительно понять их мотивы… Нет, всё не так. Я не должен интересоваться этим. Мне нужно лишь верить ему, только ему. Локи отличается от Тора и Хелы. Он бесконечно лучше. И пока я верен ему, он будет верен мне. Я надеюсь.***
Новый рабочий день — проблемы старые. Выходить из мастерской категорически не хочется. В компанию вообще не хочется приходить. Здесь больше нет смысла. Всё пустое, ненастоящее и отвратительное. В его мастерской тоже нет того уюта, что был когда-то. Чего-то не хватает, чего-то такого, что появляется здесь редко, но заполняет собой всё вокруг. Где-то в наивных мечтах таится надежда, что вот сейчас сюда придет Локи, сядет на стол и возьмет в руки блокнот с расчетами, чтобы внимательно разглядывать каждую страницу. Но этого не будет, как бы ни хотелось. Под конец смены совсем тошно становится. Работать особо не над чем, да и настроения никакого нет. Хочу кофе. И умыться. Но не хочу выходить. Как же всё достало. Ученый швыряет на стол какой-то не особо нужный инструмент, выходит из мастерской. В коридоре излишне светло, откуда-то много людей и все куда-то торопятся. Из кучи народа Питер единственный, кто идет медленно и неохотно. Лишь бы Хелу не встретить. — Куда идешь? — Звучит из-за спины наигранно-веселый женский голос. Блять. Питер не останавливается, лишь закатывает глаза устало и ускоряет шаг. И Хела, судя по всему, зачем-то идет за ним. — Ссать, — старается как можно грубее ответить Паркер. Оборачиваться не хочется, но было бы забавно увидеть, как брезгливо кривится девушка. — И всё? — С непонятным недоумением интересуется чужая сестра. Нотки отвращения в её голосе радуют ученого, и он едва сдерживает злорадствующую улыбку. — Ну не знаю, может еще и посру, — издевается дальше парень, прикусывая щеку изнутри. Разговаривать с Хелой абсолютно не хочется, но она наверняка преследует какую-то цель, потому и идет за ним — чего-то хочет. «Над чем ты сейчас работаешь?» — Задает неудобный вопрос девушка. Питер кривится, сдвигает брови к переносице недовольно. Надо что-то ответить, что-то такое, чтобы она отстала от него. Учитывая, что я особо не работаю, сказать мне нечего. Но она определенно чего-то от меня хочет, не просто так она пытается сделать из меня советника. А так как быть им я не хочу — надо лишить ее повода цепляться за мою работу. А может сказать на прямую? Этот вариант всегда проще, и гораздо сильнее подходит мне. Я ни грамма не похож на Локи, его изворотливость мне не дана. — Какая тебе разница? Всё еще надеешься сделать из меня советника? Ты не Локи, я не стану стараться для тебя, и уж тем более защищать твою безопасность, — разворачивается ученый. Он останавливается напротив девушки, смотрит на нее грубым недовольным взглядом. А она сразу же улыбается своей по знакомому ядовитой и едкой улыбкой, которую Питер терпеть не может. — А с чего ты взял, что от тебя мне нужна защита? Я и без тебя отлично справлюсь с… — Ну так отлично! Можешь отъебаться от меня, раз тебе нужно что-то другое, потому что хуй я клал на твои хотелки, — перебивает девушку Паркер. Он отворачивается, продолжает идти в нужном ему направлении. Внезапно появившаяся злость жадно разгорается где-то в груди, обжигает изнутри. Он сжимает руки в кулак, кусает щеки до боли. Молчание Хелы радует мгновением тишины, которое слишком быстро проходит: — Неужели ты думаешь, что иллюзия Квентина распалась просто так? — С излишним лукавством спрашивает девушка, напоминая о чем-то крайне старом. Питер тормозит, застывает в непонимании. Что?«— Ты не поверишь, Питер, но мне искренне жаль.
Наверное, это должно было стать концом. Поставить точки над «и», закончить что-то, что было начато слишком давно. Но иллюзия рассыпается совсем не по плану, не вовремя и неправильно. И вместо того, чтобы дальше шагать назад, к своей гибели, Питер падает вперед. Не дойдя до рельсов.»
Приходится пересилить себя и развернуться обратно к ней. Паркер смотрит недоверчиво, хмурится и прикусывает нижнюю губу. Неважно, что ты сейчас расскажешь. Я всё равно тебе не поверю. — Однажды Локи пришел ко мне с просьбой о помощи. Он показал мне план Квентина, в котором были пункты о твоем убийстве, избавлении от Вирджинии Поттс и Энтони Старка. Иллюзии должны были столкнуть тебя на рельсы, и тебя сбил бы скоростной поезд. Локи просил предотвратить это. Что-то надламывается в этот момент. Кровь стынет в жилах, осознание бьет по рассудку. От напряжения в теле дыхание Паркера сбивается, ребра будто сдавливают лёгкие, не пропуская в них воздух. Давно забытые воспоминания возрождаются в голове одно за другим, складываются в неправильную, некрасивую картину. Локи знал с самого начала…?«— Не расскажешь кто это? — Скучающе интересуется стажер, зачем-то сминая салфетку.
— Ну, он вел у меня математику в университете. А до этого работал со Старком примерно так же как я сейчас, — тихо рассказывает ученый.
Локи фыркает, поворачивается к этому самому мужчине, растягивая губы в кривой неприятной улыбке. Питер, кажется, уже и забыл, что иногда студент улыбается вот так: неестественно и отталкивающе.
— Могу я узнать имя? — Настойчиво просит студент, продолжая сверлить взглядом чужого знакомого.
— Квентин Бек.»
— В нашем с Локи плане я должна была изменить иллюзию так, чтобы под поезд попал Квентин, а не ты. Но мое вмешательство в программу заметили, после чего на Локи было совершенно покушение, — холодно продолжает напоминать девушка. Все эти события давно покинули мысли Паркера, он даже и не думал, что у этого всего может быть иная сторона. Локи всё знал с самого начала. Еще до того, как Квентин начал следовать плану. И из-за этого его чуть не убили. А Питер тогда… думал, что это его вина. Думал, что Бек пытался добраться до Лафейсона из-за него. В голове до боли отчетливо вспоминается каждая часть тех событий. Всё то, что Питер знал до этого. С рассказом Хелы всё меняется. Питер помнит до малейших деталей тот день, когда Локи не пришел на работу в СИ. Помнит, как он и Пеппер волновались, как невнятная тревога не давала ему покоя весь тот проклятый день.«— Где ты был? — Наверное, слишком взволнованно звучит голос ученого.
— Небольшие трудности, сейчас все в порядке, — уверенно тараторит студент. Питер устало вздыхает.
***
— Небольшие трудности? Это по-твоему «небольшие трудности»? — Излишне тревожно звучит чужой голос.
Питер смотрит на стажера, а в карих глазах так много эмоций, что последний теряется. Непривычно. На Паркера совсем не похоже. Но Локи приперся на работу в таком болезненном виде, что ученый не выдерживает. На разбитом лбу вместо больничного бинта нелепый пластырь. И без того настрадавшиеся ладони покрыты ссадинами, местами заклеены таким же дебильными пластырями.»
— После того инцидента я не продолжила менять иллюзии. Мы пришли к тому, что ее стоит просто «выключить» в нужный момент, что я и сделала. Признаться честно, я была уверена, что ты всё равно проиграешь. Но ты меня удивил, та-а-ак разозлился! — Улыбается до жути кровожадно девушка, и Питеру тошно от этого разговора. В голове до ужаса тихо. Омерзительные мысли проносятся в голове слишком быстро, и Паркер не успевает осознать всё в полной мере. Всё вспоминается до пугающих мелочей — Питер помнит, каким искалеченным пришел Локи на работу после «покушения». Помнит все иллюзии Квентина и его слова, помнит свою злость, и особенно хорошо вспоминается, как он душил инженера.«Паркер без задней мысли сжимает руками его шею. Тяжесть чужого тела сдавливает ребра и легкие, в глазах темнеет от нехватки воздуха. Кровь заливает глаза и в ушах противно звенит от шока и боли. Квентин пару секунд верил, что его отпустят, что чужие руки вот-вот перестанут сжимать его шею. Но этого не происходит. Ученый и не думает останавливаться.
— Питер, — из последних сил хрипит инженер, в попытке повлиять на парня. Это совсем никак не помогает.
Квентин видит темные карие глаза, залитые нечеловечной ненавистью. И это последнее, что он увидит. Потому что хватка на шее лишь усиливается. Легкие выжигает, грудная клетка воет болью. И худшим зрелищем является кривая, едва заметная улыбка на лице ученого.»
— Локи дорого заплатил за это, — продолжает Хела, вытаскивая Паркера из отвратительных воспоминаний. — После всего этого моему брату пришлось избавляться от одного неудобного мне бизнесмена. Может вспомнишь — в новостях было. Но Паркеру это не сильно интересно. В голове каша из совсем других мыслей, и он отворачивается от Хелы равнодушно, продолжает свой путь к туалету. Теперь вдвойне сильнее хочется умыться. И, быть может, захлебнуться в этой же воде, чтобы не думать об этом всём. Словам девушки почему-то легко довериться. Они кажутся убедительными, влекут за собой бесконечные рассуждения. Локи знал всё с самого ебучего начала. Знал каждую часть плана Квентина. И не сказал мне. Он начал действовать самостоятельно, отчего пострадал и залез в долг… а потом расплачивался. Почему он скрывал всё это? Почему ничего не сказал, когда узнал о намерениях Квентина? Он мог… просто рассказать мне, просто показать мне этот план. Мы бы что-нибудь придумали, справились бы вместе и без жертв. Почему? Я так хочу знать, что заставило его умалчивать о Квентине. Неужели я не заслуживаю знать правду? Почему он ничего не рассказал, не предупредил… подумал, что я не поверю ему? Но ведь я… поверил бы. Я бы обязательно поверил ему. Может, он решил, что я бесполезен и ничего не смогу сделать? И потому начал решать всё сам. Но я ведь не бесполезен, он это знает, всегда знал. Так почему? Он умалчивал до самого конца, рассказал мне лишь часть и только после того, как всё закончилось. О том, что ему пытались навредить, я узнал от самого Квентина. Ничего не понимаю… Если бы он сказал мне… если бы он просто предупредил о планах Квентина. Всё было бы лучше. Я бы что-нибудь придумал, что-нибудь сделал бы. И на Локи тогда не напали бы, и в долг перед Хелой он не влез бы. И я бы не попался в ловушку тогда. И не убил бы Квентина. Так почему он скрывал? Горестная печаль давит на виски, обжигает изнутри невнятной тупой болью. Наивная и детская обида душит, не даёт мыслить рассудительно, опьяняя собой всепоглощающе. Щеки горят, и в глазах щиплет от подступающих слёз. Взгляд карих глаз мечется, пытается зацепиться за кого-то из невзрачных людей, проходящих мимо. Но слезы застилают глаза, и чужие лица расплываются размазано, теряются. Как больно… Не хочу быть обманутым, за что он так со мной? Его лицо предательски выражает каждую эмоцию — брови поднимаются в болезненном непонимании, губы искривлены несчастно. Дыхание сбивается, становится неправильно учащенным на грани истерии. Еще чуть-чуть и он разрыдается. Наверное, поэтому он закрывает рот ладонью, а пальцы давят на щеки до боли. В груди всё горит, сжимается, ноги ослабевают — едва не подкашиваются. Паркер заходит в туалет быстро, сразу останавливается у раковины, открывая кран с водой. Хочется окунуться целиком, или утопиться уже, чтобы забыть этот кошмар. Вода ледяная, приятно холодит кожу, но расслабиться не помогает. В голове все также мгновенно мелькают самые ужасные мысли, а сердце бьется в отчаянии до тупой боли в груди. Зачем ему надо было врать? Должны же быть причины, почему он мне врал! Не доверяет мне? Зачем было скрывать планы Квентина? Если бы он сказал… Всё было бы лучше. Тогда я был бы готов, не попался бы в ту ловушку и не убил бы Квентина… Мокрая ладонь с грубой силой сжимает щеки. Дыхание на мгновение прерывается. Осознание накатывает грубо, заставляет тело напрячься. Карие глаза раскрываются в ужасе, мгновенно наполняются слезами. Он этого и хотел? Хотел, чтобы Питер убил Квентина?«— Я убил его.
Глаза у Лафейсона вспыхивают так восторженно. Он этого хотел, жаждал. Но от Питера он совсем не ожидал такого. Поэтому в голове лишь детский восторг. Локи никогда бы не подумал, что Питер сможет сделать это.
— Питер, ты восхитителен! — Завороженно выдыхает студент, и смотрит так, как дети смотрят на супергероев. А Паркера, кажется, тошнит. И воздух будто выбивает из легких. Им восхищаются… за такой ужасный поступок? — Ты просто молодец! Удивительно!»
Паркер склоняется ближе к раковине, едва стоит на ногах. Хочется упасть на пол и зарыдать как маленький мальчик. Им просто воспользовались. Он всего лишь пешка в его руках и нужен только для выполнения грязной работы. Жалкий всхлип вырывается с губ, душит. Он предан Локи. Предан ему и им же.«— Ты ведь не будешь об этом жалеть? — Настороженно спрашивает студент, наблюдая, с каким отрешенным видом Паркер перестал бинтовать руку. — Питер, ты сделал все правильно.»