Янтарные осколки

Тема: первый раз/поцелуй. R, слэш, групповой секс, инцест - Тебе давно пора стать взрослым, братец, - Блейз, рыжая бестия, знай смеется, но не забывает грести. - А не путаться у всех под ногами, - вторит ему Корвин. Этот мрачен и целеустремлен. Рэндом сейчас уверен - попробуй он вырваться, выпрыгнуть из лодки - тот его сцапает. Или утопит. Это точно все еще игра? - Куда мы хоть плывем? - спрашивает Рэндом, и его голос звучит натурально жалко. Играть почти не приходится. Конечно, всерьез братья не посмеют навредить младшенькому. Гнев папаши будет суров, и изгнание - самое мягкое, что будет ждать старших, если те перейдут сегодня черту. Только страх, а заодно с ним какое-то берущее за сердце предвкушение, лишь растут.       На крошечном острове совсем нет тени. Есть лишь подсохшие за отлив водоросли, что пачкают тело ржавыми разводами и одуряюще пахнут горячим железом. Блейз скалится, нависает, заслонив беспощадное солнце, и Рэндом ему за это благодарен. Но неужели взрослым обязательно становиться вот так? - Отец против таких штук, - в последний раз пытается урезонить рыжего Корвин, но Рэндом видит, как туго у него в штанах. - С сестрами, - поправляет Блейз и стягивает с брата замшевые брюки. Тут же скручивает и сует ему под задницу. Деловито, уверенно, будто каждый день лишает родню невинности. - Отец против наших браков с сестрами, чтобы мы не вырождались. И знаешь, блять, почему?       Корвин темнеет лицом, и Рэндом слышит, как скрипят его зубы, пока тот быстрым движением высвобождает член и небрежно, в два рывка, вздрачивает. Даже для младшенького, никем особо не любимого, не секрет, как Корвин и Дейрдре… как не по-родственному они любят друг друга. А Блейз - тот, даже вступив с Корвином во временный союз против Рэндома, не мог не станцевать на этой его ране.       Блейз не готовит его долго - ему, рыжему и светлокожему, тут особенно жарко. Но входит осторожно. Кому, как не ему, знать, как важно первое впечатление? Рэндом не пытается рваться - это бессмысленно, он сделает только хуже. Вместо этого он сам тянется к бедрам Корвина, чтобы лизнуть, ухватить губами. Нет тут большой науки, сколько раз он подглядывал, он знает, как нравится его демону, он видел, как делает она. Стоит царапнуть длинным, отрощенным в качестве медиатора ногтем по уретре - и Корвин вскинется, заскулит. Тут-то его и можно брать готовеньким.       Он сорвется, они оба сорвутся, целуясь над Рэндомом, соединив руки на его члене. А он будет принимать их двоих, дивясь тому, как сам испорчен. Все они отравлены всемогуществом. Настолько, что едва способны воспринимать остальных равными, достойными желания. Он уже не уверен, что для своего первого раза предпочел бы ту темнокожую певичку с гортанным голосом и тяжелой, утянутой корсажем грудью. Так правильнее, пусть эти двое и полагают происходящее наказанием. И если они хоть на толику понимают своего брата, то могут быть уверены - проказ и гадостей только прибавится.       Рэндом кончает, распахнув глаза и пялясь на солнце. Это не должно быть так хорошо. Так отчаянно, сильно и правильно. И он дает себе слово попробовать с остальными. ...Когда через два дня обгоревшего, обезвоженного Рэндома вызволит Джерард, тот непозволительно быстро придет в себя для новой шутки. Он весело рассмеется, когда Корвин, надевая сапоги, пропорет себе ногу гвоздем до кости. Но еще смешнее то, что виноватым братец сочтет ледышку Джулиана, а тот, в свою очередь, высокомерно не станет отрицать причастность. - Что, так же себя чувствовал, когда Блейз засунул в тебя хер? - зло сплевывает Корвин. - Еще хочется? - Ага, - легкомысленно соглашается Рэндом. - Приди и возьми. Если догонишь, хромоножка.