Некий гаремный реванш: седьмая печать

Молнии продолжали бить по городу, но постепенно ограничивали диаметр разрушаемой площади, словно стягиваясь к одной конкретной точке. И спустя всего несколько секунд одна из них мощнейшим столбом света поразила Коронзон. Однако тело вновь уцелело, от него не пошло даже пара — зато пошла волна огня, устремившаяся прямо к Мисаке. Та продолжала спокойно шагать, будто не видя угрозы, и достигшее её пламя послушно втянулось внутрь светящегося силуэта. Молнии ударили вновь, сразу целым пучком, но попали в вытянутую вверх копию Гунгнир, а уже оттуда потоком света устремились к Мисаке. Та вновь проигнорировала атаку, но теперь обратила внимание на Коронзон, моментально переместилась белоснежным лезвием, мощным ударом откинула противника высоко в воздух. Волосы Коронзон потянулись пылающими метеорами, но пара взмахов спресованной в клинок молнии разодрали их на части. Мисака вновь появилась рядом с Коронзон, и два чёрных сгустка вылезли из неё извивающимися червями, впиваясь в плоть перед ними. Окружающий её свет полностью скрывал хоть какое-то выражение на лице, и невозможно было сказать, насколько девушка получает удовольствие от мук врага. — Радуешься, небось, — шипение Коронзон предполагало, что удовольствие есть. — Всемогущая сущность научной стороны, невероятный шестой уровень. Думаешь, этого достаточно? Мисака ничем не ответила, лишь ещё больше чёрных сгустков, уже совсем ничего не напоминающих, вылезло из неё и вцепилось в Коронзон. Однако копия Гунгнир в ответ резко засветилась. Свет не просто отогнал впившееся нечто, он резанул по самой Мисаке, отбросив её в сторону. Та не издала ни звука, ещё на ходу ударив молниями с небес — но ответная атака Коронзон пробила ей грудь. И ещё, и ещё: раны моментально затягивались, но копьё продолжало испускать лучи света, и каждый из них отбрасывал Мисаку к земле, а затем особо мощный удар вбил её внутрь проделанной ранее дыры, мощным потоком погружая всё глубже и глубже. Металлические вихри на месте небоскрёбов заволновались, начали соединяться в одно. Образованное за несколько секунд огромное лягушкоообразное чудовище, состоящее из безостановочно вращающихся кусков металла, угрожающе склонилось над Коронзон и раскрыло пасть. Оно поглотило добычу и сразу же скрипуче, оглушающее заревело, а снопы пламени прорвались сквозь чёрную кожу в нескольких местах, растворяя лягушку и расшвыривая её внутренности. Мисака медленно поднялась из разьёма, проследила за полётом останков своего монстра и подняла руку. Длиннейшие полосы молний вновь ударили в Коронзон и продолжили бить, словно бы в некоем ритме, так что из их грохота даже начало складываться подобие тяжёлой, грозной мелодии. Копия Гунгнир засветилась вновь, и три бирюзовых копья соскользнули с его острия, быстрее взгляда рванувшись к Мисаке. Та вновь без проблем перенесла удар, а затем словно бы запульсировала, сменяя в себе все оттенки белого. И цвета начали пропадать. Просто высасываться из мира. Все краски развороченного посреди яркого солнечного дня города прекратили существование, даже тёмный цвет отступил в сторону, не имея сил сдерживать напор всех спектров своего извечного соперника. Лицо, волосы, платье и весь облик Коронзон также заморгал белым, а непрестанно бьющие молнии казались случайными потёртостями на бумажном листе. Казалось, весь мир полностью отказался от самого понятия иных цветов, сдавшись перед ломающим его Научным Богом. И вслед за белым цветом пришёл белый шум. Пространство словно заполонили невидимые взбудораженные осы, гневающиеся каждую секунду своего существования. Вокруг Коронзон действительно замелькали какие-то тёмные пятнышки, сначала осторожно и будто боязливо, но затем рой осмелел и накинулся впрямую. Волосы загорелись, но белесое, почти невидимое пламя не имело здесь силы. Рот открылся, но звуки подпали под запрет. Мошки роились всё активнее, всё плотнее скрывали Коронзон, пока даже силуэт не перестал различаться за дрожащей стеной, бормочущей про себя что-то не имеющее отношения к человеческой речи. И когда пятнышки резко разлетелись, то за ними не обнаружилось ничего. Ни единого следа Коронзон. Мисака, сама еле видимая в царстве белизны, огляделась в поисках противника. И резко дёрнулась, уставившись в точку над её головой. Копия Гунгнир висела там и безостановочно двигалась, словно минутная стрелка — но против движения, будто пытаясь отмотать назад потраченное время. И уже различимый шёпот вплёлся во всеобщий гул, сделался его частью: — Сила мага не в заклинаниях, коими он обладает, не в пентаграммах, что он изучил, не в гримуарах, что он прочёл и создал. Когда маг хочет вознестись, он должен пройти между сефира, пересечь пропасть от одного плана восприятия к другому. Бездна испытает его, и если он не готов, если ему нечем подкрепить жажду силы — Бездна поглотит его. Мисака заозиралась, не понимая, откуда доносится шёпот, а тот не унимался: — Алистер Кроули совершил святотатство. Он не только стал причиной исторжения Демона Бездны в изначальный мир, но и создал магов, способных обойти Бездну. Даже не подозревающих о её существовании. Их сила ограничена лишь изначальным потенциалом восприятия, позволяющим организовать персональный, работающий только для них слой реальности, и им не нужны другие слои, им не нужна Бездна и они не готовы к Бездне. Мисака махнула рукой, и десятки швов вспороли пространство, пытаясь разрезать копию Гунгнир. Однако копьё упрямо продолжало идти против часовой стрелки, а шёпот злобно поинтересовался: — Готова ли ты, эспер, к Бездне? И тысячи глаз открылись вокруг Мисаки — фиолетово-тёмных, почти чёрных, ромбовидных с двигающимся хаотично значком-кругом посредине. Глаза окружили Мисаку стаей голодных пираний и та подняла руку атаковать, но сразу же опустила и слегка задрожала. — Твои убеждения? Бездна покажет, насколько они эфемерны и временны. Твоя преданность? Бездна покажет, к какому злу она направлена. Твои достижения? Бездна покажет, сколь быстро они вывернутся наизнанку и сотрутся в пыль. Твои знания? Бездна покажет, как они малы и лживы. Твои любимые? Бездна покажет, как часто они пользовались, лгали и предавали тебя. Бездна покажет всё это и нигде не соврёт. Бездне не надо лгать. Глаза не шевелились, не подвигались ближе, не пытались атаковать. Они просто смотрели, и от этих взглядов дрожь Мисаки только усиливалась, а тело отказывалось повиноваться. — Ты не готова к Бездне, эспер, — торжествующе заявил голос. — И Бездна поглотит тебя. Мисака закричала, крик прорвался сковзь непрекращающися гул — и глаза исчезли, цвета вернулись в мир, молнии словно бы выключило, вихри чёрного металла опали с пилящим шумом. Рука Коронзон схватила девушку за горло — свет у той полностью угас, оставив голую, дрожащую, плачущую Мисаку абсолютно беззащитной. У Коронзон это зрелище вызвало лишь улыбку, и вторая рука даже слегка нежно обхватила голову Мисаки, слегка взъерошив короткие волосы. Другая рука легла по другую сторону — и обе устремились друг к другу, игнорируя ревущие крики боли. Те длились всего несколько секунд и умолкли одновременно с лёгким треском, после чего застывшее тело улетело по дуге, насадилось на оставшиеся от смерчей металлические шипы, дёрнулось в последний раз — и застыло, невидяще уставившись в небо. — Раз ты действительно жив, Алистер, то сейчас чувствуешь себя проигравшим, — копия Гунгнир вернулась в руку Коронзон. — Научный Бог сломался после первой же серьёзной проверки, и что ещё у тебя осталось? Ты сам? Разрушитель Барьеров? Может быть, сильнейший эспер? И ты всерьёз надеешься победить весь мир и Коронзон? Гунгнир вновь воткнулся в землю, теперь на расстоянии от дыры, и завертелся, готовясь пробить ещё одну. А затем резко остановился — столь же резко взгляд Коронзон устремился к появившейся высоко вдали точке. Та росла с каждой секундой, и вскоре оформилась в паривший на огромной высоте город. В небесах сияли золотистые купола православных храмов, а тень надвигалась на полуразрушенный Академия-сити торжествующим исполином, пока не объяла полностью и не остановилась выше оставшихся небоскрёбов. Спустя секунду красная сетка раскинулась в ясном небе, заковывая оба города в прочнейшее кольцо, а прямо под ней воспарила крохотная, еле различимая с земли фигурка — но именно к ней приковалось всё внимание Коронзон. — Гавриил… — копьё вернулось в руку и словно бы само нацелилось в сторону летящей фигурки. — Так вот что вы удумали… — Ну вот, теперь точно можно не сомневаться, — Оллерус удовлетворённо кивнул. Он вместе с толпой сторонников собрался над огромной чашей, в которой переливалась всеми цветами обычная вода. — Коронзон запечатан в Академия-сити и потому не сможет к нам ни проникнуть, ни атаковать. — Я всё равно уверена, что Демон Бездны не будет смотреть сложа руки, — проворчала Венто, вернувшаяся с сообщением об успешном призыве архангела. — И хоть какую-то погань да преподнесёт. — Для этого у нас Лейвиния, — Оллерус быстро взглянул на белокурую девочку, твёрдо сжимающую небольшую изогнутую палочку. — И я. — И я! — замахал обеими руками Тор. — Жаль, конечно, что я не смогу его побить напрямую… — Никто из нас не сможет. — Ага, — Тора ремарка Оллеруса ничуть не смутила. — Потому и жаль! Хотя, конечно, если мы сойдёмся в бою… — Не сойдёмся. Эстер, — маг, обрывая разговор, повернулся к отчётливо нервничающей девушке. — Сейчас мне потребуется как можно точнее сориентироваться по карте. — Мне бы тоже, — вздохнула некромантка, от волнения поигрывая кинжалом. — Я до сих пор не уверена, что четвёртая точка именно там… — Знаю, разберусь. Всё, а теперь расходимся, — Оллерус кивнул остальным магам. — Доделаем за Алистера его работу.