Заинтересованный

      — Ходить вокруг да около не буду. Гей я давно, бесповоротно, и, признаться, особо этого не скрывал. Это сразу заявление, чтобы вы внимательно слушали рассказ. Моя заинтересованность началась с любви, но теперь это дело второстепенное. Решил я весь мир посмотреть, да себя показать, ибо почему нет? — Чондэ протянул парням по стакану с выпивкой, и сам залпом осушил свой, кратко выдохнув. По телу разлилось тепло.       — В общем, решил путешествие устроить от Южной Америки до Кореи, чтобы ничего не упустить. Долго обдумывал, как лучше поступить, советовался с лучшими турагентами Сеула, и в конечном счете принял решение поехать. Я снял все деньги с накопительного счета, продал квартиру в Шанхае и сорвался в Аргентину. Так сказать, чтобы сразу прочувствовать вайб. Там я пробыл две недели.       У меня нет такой хорошей памяти, как у тебя, Бэк, поэтому не смогу описать точно до минуты, когда и что происходило. Но Аргентина мне запомнилась ярко, возможно, потому что это была первая страна из моего списка. Множество музеев, красивых улиц и национальных парков — Буэнос-Айрес стал для меня своеобразным путем отступления и отвлечения от собственных забот. Во-первых, потому что там за две недели я успел и спариться от жары в городе, и замерзнуть как собака на местных ледниках. Во-вторых, мне выпала честь поучаствовать в раскопках, и это натолкнуло на мысли о смыслах жизни и тому подобного. Когда видишь своими глазами останки животных и растений, существующих в мире тысячи лет назад, непроизвольно закладывается мысль, что хочется оставить после себя что-то большее, чем груда костей. В тот же день мне довелось побывать на кладбище Реколета, где захоронены и многие известные аргентинцы, и моя мысль только укрепилась.       Первым делом я съездил в район Ла-Бока, с которого началась застройка Буэнос-Айреса и заказал у местного художника свой портрет. Раньше в этом районе был порт и место жительства большинства чернокожих рабов. Для меня это место стало символом того, с чего я начинаю — я раб собственных чувств, эмоций, собственного тела. И осознавать это — вещь не из приятных. Получив готовую картину уже через несколько дней, я отправился дальше — со стойким желанием иметь свою ценность в мире, и осознавать ее самому.       Следующим своим пунктом назначения я выбрал Мексику, а если быть точнее — поселение Чичен-Ица. Это одно из главнейших достопримечательностей Мексики — центр майя-тольтекской цивилизации, демонстрирующий, как древние народы представляли вселенную и окружающий мир. Для меня это был первый шаг навстречу к своему внутреннему "Я" — как только глаза увидели пирамиду Кукулькан — одну из семи чудес света — я просто разрыдался. Прошлое, пусть ты не был его частью, очень влияет на сознание и мировоззрение.       Перед тем, как уже уезжать дальше, посетил еще пирамиды Теотиуакан, что переводится как "место, где люди становятся Богами". И, наверное, для себя я им и стал. Потому что стало так легко, когда я коснулся пирамид Солнца и Луны, что не передать словами. Можно сравнить, наверное, с тем, как целоваться, когда уже воздуха в легких нет ни на малейший вдох, — Бэкхён покраснел и закусил губу, а Чанёль мягко прижал его к себе, чмокнув в макушку. Они прекрасно поняли, что имел ввиду Чондэ. Обновив стаканы очередной раз, Чен продолжил рассказ.       — Чтобы не летать туда-обратно, я выбрал следующим пунктом Великобританию. Просто так, развлечения ради: Бэк, помнишь, я всегда хотел покататься на красных двухэтажных автобусах? Я покатался. Посетил Букингемский дворец, Стоунхендж, музей мадам Тюссо, но это все неважно. Главное — я переехал на тот месяц в Кентерберийский собор — самый древний католический собор по Европе, и жил там по расписанию местных монахов: молился, медитировал и голодал. И, ребята, это просто охуенное очищение. Я вышел оттуда чистым листом, писать на котором предстояло всю дальнейшую жизнь, и теперь, главное, я знал, как это делать.       Взяв от Лондона все необходимое, я двинулся дальше, и моей целью стала страна, воспетая многочисленными поэтами и художниками, как одно и самых романтичных и красивых мест на свете — Франция. Версальский дворец, Лувр, дворец Фонтенбло — все по стандартам и интереснейшим путеводителям. К слову, именно во Франции мне впервые в жизни сделал минет мужчина. Прямо в Шамони Монблан — древнейшем горнолыжном курорте, в одной из кабинок фуникулера. Не спрашивайте, как, я сам до сих пор в ахуе, но факт остается фактом — когда-то я и понял, что очищение моей ориентации не изменило. А против природы не попрешь. По крайней мере, я не такой идиот. Простите, не в обиду.       Вернемся к истории. Жил я в городе Анси — буквально месяца два-три — в атмосфере романтики и самокопании. Самой интересной частью Анси, для меня и большинства туристов, стал старый город, где расположены средневековые домики, старинные церкви и сказочные замки. Я туда часто наведывался, чтобы подышать запахом древности и подумать о вечном. За определенную сумму, отдать которую мне хватило смелости, одну ночь я провел в одном из этих домиков. Жутковато было, конечно, там хоть и прибирают, но чистотой все равно не блещет — это был интересный опыт, не больше.       Насладившись вдоволь Францией, загорелся идеей побывать в Ватикане. Пара недель, и я уже гулял по его садам и поднимался на купол Собора Святого Петра. Для меня Ватан стал неким пристанищем души — даже взглядом касаясь прекрасного, взять даже бессмертные фрески Рафаэля, я словно слышал дыхание вечности и дышал с ней в унисон.       Затем Пантеон, величие которого заставляло сердце замирать — трудно поверить, что это все создали люди, а не могущественные языческие боги, в честь которых он и был, собственно, возведен. В Риме я многое осознал, и впервые за время своего путешествия стал прислушиваться к людям и общаться с ними, а не просто впечатляться историей.       Люди — они везде похожие, со своими минусами и плюсами, но, смею заметить, я все равно скучал по дому и по тебе, Бэк. Я делал бесконечное количество кадров, чтобы показать их тебе и вспомнить это время вместе, и я рад, что тебе понравились мои старания. На самом деле, я ездил еще в Позитано — "райский уголок" для души, созданный природой, прекрасно сочетаемый с рукотворными постройками. Я слышал, что там множество уличных художников, и в голову пришла гениальная мысль: я поехал туда с целью заказать свой портрет. С момента первого рисунка прошло на тот момент уже больше полугода и мне было до жути интересно, изменилось ли во мне что-то внешне так же сильно, как и внутри.       И, знаете, очень изменилось. Мой тяжелый взгляд стал настолько светлым и чистым, что я сам удивился. Черты лица изменились, плечи открылись — я стал гораздо мужественнее за это время. Проведя в Позитано еще недели две, мой выбор следующего места обитания пал на Алжир.       На самом деле, после месяца жизни в соборе, я так очистился от всего, что выбирал следующие страны просто по красивым названиям — мне душа сама подсказывала, куда хочет отправиться в следующий раз. Алжир перевернул мое сознание с ног на голову очередной раз — живописная природа, древние руины великих цивилизаций, бесконечные пески. Для меня это был такой же кусочек рая на земле, как и Анси — может от того, что, будучи ранее французской колонией, она собрала в себе весь колорит французских жителей. На самом деле, в Алжир лучше ехать только в рамках организованного тура, и я рад, что выбрал его, потому что последствия могут быть непредсказуемыми.       По дороге в столицу я познакомился с мужчиной, который так же долго странствовал по миру в поисках себя. Он поведал мне, что решил отказаться от тура, и хочет самостоятельно посетить Сахару и вкусить всю прелесть Алжирских дюн. Я не стал останавливать его и не пытался отговорить: во-первых, сам мало что знал о пустыне, и идти туда не собирался в принципе, даже в рамках тура, а во-вторых, этот мужчина — путешественник, и я был уверен, что он знает, что делает.       Я не рискую в случившемся винить себя, потому как пути Господни неисповедимы, да и какой мужчина будет слушать незнакомца из автобуса — но буквально через несколько недель я узнал, что в пустыне нашли мертвого мужчину, по описанию похожего на моего нового знакомого. Хорошо, что за эти две недели я успел посетить все самое интересное — город Константина, Собор Африканской Богоматери, несколько мечетей и Плато Тассилин-Аджер, который является национальным парком и славится древними пещерами с тысячами наскальных рисунков. Я смотрел на эти рисунки, чувствовал запах истории и млел от осознания собственной ценности в мире. Я — тот, кто может не успеть ничего и одновременно тот, кто может все. Это непередаваемое ощущение, умноженное на новость о смерти человека, с которым ты недавно общался — просто двойной выстрел.       В общем в тот день, когда я решил, что пора уезжать, я смотрел мультфильм "Пингвины из Мадагаскара". И подумал: "Чем черт не шутит" — двинул туда.       Мадагаскар — это остров-заповедник, каждый уголок которого словно с картинки списан. Я был там около двух недель, все это время в основном проживая в столице — Антананариву. И самое смешное, опять же, что, гуляя по столичным улочкам, кажется, что ты снова гуляешь по Франции: поскольку повсюду мелькают надписи "сделано во Франции", а в воздухе витает запах свежих круассанов и цветов. Удивительное зрелище мне удалось застать — озеро Ануси, расположенное в центре столицы и окруженное парком, было нежно-сиреневого цвета.       Не смел отказаться от того, чтобы поехать на спящие вулканы и коснуться ладонями остатков лавы под ногами. Сейчас я понимаю, что неосознанно создал цепь настолько значимых для себя мест, что бросает в дрожь. Там, у подножья вулкана Анкаратра, я познакомился с чудесной девушкой, прибывшей в город с экспедицией — и имя этой девушки вам прекрасно известно.       — Джули? — перебил друга Бэк, удобно устроившийся в любимых объятиях. Чондэ кивнул. — Я думал, это твоя дама сердца.       Чен рассмеялся.       — Я ведь никогда не говорил, что она моя девушка или что-то в этом роде. Джули — прекрасная девушка, которая в определенный период так же искала себя и, к счастью, нашла. И я счастлив, что судьба свела меня с ней, потому что есть в ее глазах что-то до боли знакомое и родное. Признаюсь, у нас были не исключительно платонические отношения, но до секса, пожалуй, к счастью, не дошло. Мы просто поцеловались на эмоциях, глядя на панораму, которую образуют спящие вулканы с высоты птичьего полета. Ну и потом еще у озера Тритрива, которое раскинулось прямо в жерле потухшего вулкана, ну и под баобабами на проспекте Баобабов.       Думаю, мы оба почувствовали что-то по типу притяжения, но не собирались продолжать это и перетягивать во что-то большее. Она прекрасно целуется, отлично врет и замечательно знает человеческую психологию — чем не лучшая подруга? Между прочим, она вам очень помогла.       К сожалению, или же к счастью, на тот момент наши пути разошлись — она уехала в ЮАР, оставив мне свои контакты, а я направился в Австралию. Все-таки, это уникальная страна. А знаете, зачем я туда поехал? Бэк в старшей школе мечтал погладить кенгуру. А я решил на них хотя бы посмотреть.       Оставив остров кенгуру на десерт, первым делом я посетил все национальные парки и долины. Правда, почему-то оттуда мало что помню, может потому, что они все для меня были на одно лицо. Да и, честно признаться, остров кенгуру от стальных заповедников отличался исключительно наличием особенных зверушек. Погладить их, увы, не удалось, зато насмотрелся на всю жизнь вперед. Милые зверушки, Бэк, рекомендую.       Бэкхён рассмеялся, и Чан вдруг словил себя на мысли, что это самый мелодичный смех, который он когда-либо слышал. И он готов смешить Бэка ежедневно, лишь бы тот радовал его своим смехом и прекрасной улыбкой.       — Прошло уже два года с момента моего путешествия, когда я вдруг решил посетить страну с уникальной историей и культурой — Индию. После того, как в Австралии насмотрелся на зверей и кипящий город, захотелось снова окунуться в атмосферу единства с собой и окружающим миром, а какая страна, как не Индия, может похвастать разнообразием храмов и крепостей.       Начал я свое духовное просвещение в этой стране с посещения волшебного чуда света — Тадж-Махала. Мавзолей-мечеть, построенный, к слову, чтобы почтить память умершей при родах жены падишаха Шах-Джахана, завораживал своим величием и таинственностью. Конечно, я как истинный везунчик, добрался до него в пятницу, когда Тадж-Махал закрыт для посетителей из-за дня молитв, но это не испортило общего впечатления от священного места.       Поскольку недалеко от мечети располагался Красный форт, в ту пятницу я посетил и его — не пропадать же времени. Красная крепость название берет из цвета, соответсвенно — кирпич там красноватый. Здание красивое, полукруглое — в нем, к слову, находится резиденция правителей, ну, помимо исламских мечетей и прекрасных садов.       У меня была возможность посетить новые построения и храмы, но душа тянулась к древнему, и я с ней не спорил. К тому же, там я встретил прекрасную пару из Калифорнии, приехавшую молиться для продолжения рода. Грустная история: у них четверо деток в пожаре погибли — кто-то общежитие при храме поджег, пока взрослые были на вечерней службе. С тех пор и плутают они по свету, в поисках пристанища и воссоединения семьи. Жаль их было до слез, но у каждого своя судьба. Я вот детей не планирую, так как мое чудо заднеприводное данную функцию выполнить не в состоянии. Но о нем чуть позже.       Мне повезло побывать на Тибете в начале лета — там в Монастыре-крепости Кей Гомпа устраивают в это время фестиваль с множеством ритуальных танцев и сожжением демонического духа. Еще и стены крепости все состоят из картин и фресок — красота неописуемая, особенно в лучах летнего солнца перед закатом. И запах такой стоит — благовоний, но чистых-чистых, словно никто из людей там никогда не бывает — только молитвы звучат и ладаном в нос бьет.       Сейчас рассказываю, и мурашки по коже.       Я выбрал нестандартный способ проживания — нашел по сети корейца, который давно в Нью-Дели живет, и остановился у него на неделю. Всю неделю мы из дома практически не вылезали: я бесперебойно рассказывал о том, что изменилось к Корее, что видел за годы путешествий, Минсок же, так зовут моего нового индийского друга, рассказывал об особенностях местного колорита, раздарил мне половину нажатых символов мудрости и богатства, и познакомил со своей подрастающей дочерью на случай, если я захочу жениться на индийской девушке.       Я не сказал ему, что предпочитаю мужские формы женским, чтобы не рушить психику невинного человека, но про себя отметил, что в этой стране к однополым бракам относятся, как к чему-то из ряда вон, и мужчины кроме рукопожатий, касаться друг друга не решаются. Интересно наблюдать за этим, но жить бы там не смог — я человек тактильный.       И вот, основываясь на своей тактильности, я и продолжил путешествие. Поехал я, ребята, в Россию. И если вы думали, что там ледники и медведи по улицам бродят, то это далеко не так. Обычные улицы, магазины, фонтаны. Люди, конечно, с максимально каменными лицами, как, Бэк, помнишь, у нас в университете Сехун был — зам куратора? Ну такой славный мальчик по общению, а как на безэмоциональное лицо посмотришь — бежать охота без оглядки. Вот это про русских. Я три года ездил по странам и везде все улыбались при встрече, словно ты давний знакомый. Тут же — будто призрака увидели. Но не суть.       Я ни разу не пожалел о своей поездке в культурную столицу России — Питер. Отчасти потому, что там очень красиво — атмосфера уникальная, вайб неописуемый. Но главное то, что там я и встретил свою любовь.       Гулял по набережной вечером, любовался вечерними огнями и вдыхал прохладный запах ночи, и тут — как гром среди ясного неба — услышал тихий голос, напевающий китайскую народную песню. Представь мое удивление, когда я посреди Питера услышал чистый китайский без намека на акцент? Ночью, черт возьми. Грех было не подойти ближе.       А я — человек особенный, своих слышу — моментально раскрепощаюсь. Рядом присел, конфету из кармана протянул и запел. А почему нет? У моего нового знакомого и так глаза были огромными как для китайца, а при виде меня и вовсе из орбит норовили выпасть. А я улыбался, как идиот, и пел: голоса наши сошлись так красиво, что остановиться — значит проиграть. В общем, к концу песни вокруг нас собралась толпа зевак. Мы сорвали такие аплодисменты, что их, наверное, и в Сеуле слышно было.       Опять же, грех не познакомиться. Зовут парня Лухан. Ребята, я с первого взгляда влюбился. И, видимо, не один я был такого мнения. У меня так тряслись руки, и так стучало сердце, как только наши взгляды задержались друг на друге дольше, чем на десять секунд. Я думал, коньки отброшу на месте. Потому, стоя у его подъезда, после прогулки до самого утра, я не нашел отговорки сдержаться и уйти без прикосновений к нему. А он, наверное, не нашел отговорки, чтобы мне противостоять.       Мы целовались до тех пор, пока новый день окончательно не принял эстафету — его губы были самыми сладкими, которые я когда-либо пробовал на вкус. И я так и не смог его отпустить — он сам вырывался, как мог, чтобы привести себя в порядок и подготовиться к вечернему свиданию, на которое я его позвал.       В тот день мне не хотелось спать, но остался один не закрытый гештальт, выполнить который для меня было делом чести. Я вновь вернулся к набережной, чтобы найти уличного художника и заказать угадайте, что?       Чанёль и Бэкхён переглянулись и с улыбками протянули.       — Портре-е-ет.       — Всем четыре, а вам пять, — со смехом протянул Чен.       — Почему именно портреты? — вдруг спросил Чанёль, сделав глоток обжигающего напитка. Чондэ ненадолго задумался.       — Мм... Я хотел видеть себя глазами чужого человека, видеть свою работу над собой. Можно было просто делать фотографии, но это удел Бэкхёна, а я хотел индивидуальности. Сейчас у меня есть три портрета: написанный рукой аргентинца, итальянца и россиянина и, знаешь... Они абсолютно разные. Я покажу вам, когда вы приедете ко мне в Китай, но если в двух словах — это земля, дерево и небо. Я приехал в Аргентину абсолютно потерянным и это было видно невооруженным глазом, и это смог передать художник: мои вечно опущенные уголки губ, бровей, плеч. В Италии я был спокойным и безбрежным: это было заметно в свежем взгляде и полуулыбке. Но моя самая любимая картина из Трилогии — из Питера. Потому что там мои глаза светятся счастьем, губы пленены улыбкой, а лицо, наконец, приобрело свежий вид.       Я стал собой настоящим, во всех смыслах, когда мои ноги повели к Лухану. К светлому мальчику, похожему на Бэмби, который так сильно любит петь и кофе. Боже, ребята, вы бы знали, как я счастлив ежедневно просыпаться с этим ощущением — нужности, любви, тепла. Хотя, кому я рассказываю... Вы уже с сегодняшнего дня начнете ощущать это.       — А где он сейчас? — почти шепчет Бэкхён, заинтересованно наблюдая за взвинченным другом.       — В Китае, доучивается. Но скоро приедет ко мне, и я вас обязательно познакомлю.       Мы месте с Луханом вернулись в Китай, и я, можно сказать, решился начать новую жизнь — с ним, с тем, от кого мое сердце бьется так неистово, как ваши друг для друга. И, черт возьми, я так рад, что так сложилось, потому что вы так бегали друг от друга, отрицали очевидное, что я уже беситься от бессилия начинал. Хотя, Бэк, ты знаешь мое терпение. Один же продолжал чего-то ждать, наблюдая издалека, другой — вообще мать Тереза, который думает обо всех, кроме себя.       Я уже думал, что с вами совсем все потеряно. Но, благо, есть у кого-то работающие извилины, не хочу гадать, у кого.       В общем-то, возвращаясь к моей истории, я практически все и рассказал. Оставшееся время с пробыл в Китае с Ханем, и вернулся только тогда, когда моему отцу на старую квартиру пришло приглашение на встречу выпускников.       Прости, Бэк, что я пропал так бесследно, но для меня это прям было необходимо.       Бэкхён понимающе кивнул и улыбнулся другу уголками губ. Чондэ улыбнулся в ответ.       — Я рад, что вернулся, и что смог помочь вам и, заодно, себе. Это были насыщенные годы, которые многому меня научили... Да, были, конечно, те еще неприятные моменты: и деньги почти все вытянули на Мадагаскаре, в Алжире обманули долларов на двести, с заселением в Сиднее беда случилась. Но это все мелочи по сравнению с безграничным опытом и счастливейшими последствиями.       — А ты покажешь нам своего Лу? — осторожно спросил Чанёль после долгой паузы. Чондэ с широкой улыбкой достал телефон, смахнул осторожно по экрану и протянул парням свой сотовый. С заставки на них смотрел худощавый шатен с огромными теплыми глазами и широкой искренней улыбкой. Чан сначала подумал, что перед ним фотография Бэкхёна, но, тряхнув головой, увидел совершенно незнакомого ему парня. Задумавшись, он прокрутил в голове весь рассказ и не сводил взгляда с довольного Чена.       — Очень милый, вы красивая пара, — умилился Бэкхён, отставляя пустой стакан на столик. — Это все было, конечно, интересно, но меня все равно мучает один вопрос: чего ты вообще решил уехать?       Пак напрягся, боясь услышать ответ, и сверлил взглядом нового друга, прижав Бэка к себе ближе.       — Аа... — протянул Чен, откинувшись на спинку кресла и запустив пятерню в волосы. — Так я тебя любил.       И у Чанёля сложился пазл.