Глава 37
23 января 2021 г. в 15:11
***
Всю ночь сон не шел, даже когда все затихло.
Не хотелось ложиться.
Хаук таращился в стену и, казалось, сдвинуться не мог, испытывая всеобъемлющий гнев на Бастиля. Излишне громкие стоны Ансельма рефреном крутились в голове туда-сюда, царапая где-то в подвздошье. Обида душила изнутри, сковав все нутро узким стальным кольцом. Даже на Рига и его выходки Хаук не злился так сильно. И без лишних слов становилось понятно, почему король так поступил.
Это пощечина за его — Хаука! — непокорность и возбраненное внимание Валентину, ведь как ни крути, Бастиль догадался о причине заминки. Сказал ли ему Бертран или кто-то другой, кто видел, как Валентин утащил его за колонну — не важно. Чужие поцелуи все еще горели на губах и ради них — ради призрачной свободы, рушилось то хрупкое взаимопонимание, которое было достигнуто между ним и Бастилем.
Все рассыпалось в пепел в одночасье, но Хаук не мог отказаться от шанса сбежать из-за близости с ним. Не мог распрощаться со своей свободой из-за второразрядной роли любовника короля. Тем более, когда в Тхиене творится непонятно что. За свое королевство переживалось больше всего, ведь крепость Сверы — это не просто замок, который можно разрушить. Это его дом, а люди в нем растили его мальцом.
Хаук знал в нем каждый угол, поворот, лестницу и оконный проем и, если Риг не сможет удержать трон, не Петтер Ойстейн, а он должен стать преемником. План, который лишь крохотным зерном пророс в его голове, ширился и становился все больше день за днем. Полуостров Ардо — ключ к тхиенскому трону, Хаук понимал это слишком хорошо. Даже Петтер Ойстейн отступит в неизвестность, если у него будет выход к морю. И дневники принца Валентина оказались не просто развлекательным чтением на ночь, в них хранился ответ.
Он чувствовал это.
Как бы Бастиль не гневался, Хаук понимал, что будет снова искать встречи с Валентином, чтобы сподвигнуть его убраться вместе с ним из замка. А уж потом можно заставить омегу пойти в тхиенские земли в клан к Гудреду Адельстайну за подмогой. Свобода и люди, воинская поддержка — это все, что ему нужно для того, чтобы попробовать взять Ардо.
Когда Бастиль проснулся и начал свой утренний туалет, Хаук даже не повернул голову в его сторону. Сидя в одной и той же позе уже несколько часов, но его это не особенно беспокоило.
— Вы разве не отдыхали, Хаук? — как ни в чем не бывало поинтересовался Бастиль, а затем отстегнул цепи, оставив наручи. — Выглядите измученным.
Хаук сжал зубы и посмотрел на него, выдавливая улыбку, со стороны скорее более походившую на оскал.
— Никогда не чувствовал себя лучше, Ваше Величество.
— Как хорошо, что вы держитесь на подъеме, — Бастиль прошел к креслу и сел, скрестив ноги, а руки разложив на подлокотники. На нем красовался домашний халат, а волосы, несмотря на расчесывание, выглядели смятыми чьими-то неловкими пальцами. — Думаем нам стоит поговорить с вами о вчерашнем.
— Вы только сейчас это поняли? — с нескрываемым сарказмом спросил Хаук. Ноги едва слушались, когда он встал во весь рост и окинул Бастиля пренебрежительным взглядом.
— Мы решили прояснить для вас некоторые вещи, Хаук.
— Какие именно? Давайте сразу покончим с этим и перейдем к сути вопроса.
— Разве вам есть что сказать в свое оправдание? — удивился Бастиль. — Вы не должны общаться с сиром Валентином и прекрасно это знали.
— Кувыркаясь прошлой ночью с Ансельмом вы старались именно это донести до меня? И как оно было? Смогли кончить, Ваше Величество? И кого представляли на его месте?
— Ваше самомнение не выглядит соблазнительно.
— Я не собираюсь вас соблазнять.
— Странно, ведь нам показалось, что именно эту цель вы преследовали, когда хотели нас искупать… Скажите, сир Валентин сам инициировал вашу встречу?
Хаук не стал врать.
— Нет.
Бастиль недовольно поджал губы, видимо, рассчитывал на противоположный ответ.
— Надеюсь, вы понимаете, Хаук, что вам никогда не быть вместе с Валентином? Возможно раньше, когда ваш брат еще не расчистил дорогу к трону, вы могли бы обрести тихое счастье в иосмерийской провинции. Но не теперь. Думаете, при здешнем дворе не найдется охотцев, которые решат с вашей помощью войти в Тхиен с поднятыми знаменами? Посадить вас на трон на своих условиях? Тех, кто будет рвать ваших наследников на части между двумя королевствами и угрожать нам? И не забывайте о ваших сородичах, они уже сейчас желают вам скорейшей смерти.
— Вы переживаете за меня? Как мило!
— Мы — король и должны смотреть наперед, а вы — наша собственность. О чем вы видимо забыли, когда ухаживали за сыном маркиза по темным углам.
Хаук нахмурился.
— Чего вы хотите от меня?
— Вашей преданности, как минимум. И достойного поведения, разве это много?
— Скажите как есть, Бастиль, вы ревнуете? — не без иронии спросил Хаук. — Вы хотите сделать из меня еще одного Сельми, который будет просить о близости и бежать по первому зову? Я стану вашим рабом, если подчинюсь. Но буду не рядом, а на расстоянии вытянутой руки в ожидании приказа. Вы так сильно боитесь подпустить к себе кого-то по-настоящему, как и ваш бывший любовник. Прячетесь за спинами своих фаворитов, играете в страсть, которой на самом деле не испытываете, и мне вас жаль…
Бастиль даже не поморщился и лишь заметил:
— Разве мы разрешали говорить к нам по имени? — Остальное, казалось, его мало задело.
— Не разрешали, но я хочу вас так звать. И буду. Накажете меня?
— Мы не хотим иметь ничего общего с вами, Хаук. И уж тем более снова приглашать к себе в постель, — Бастиль легко встал, но не успел дойти до двери. Хаук перехватил его за руку и вмял собой в массивную дверь, которая даже не шелохнулась под весом их тел.
— Я устал слышать ваше вранье, Бастиль. Вы хотите меня так же, как и я вас. — Хаук вдохнул запах его волос и этого было достаточно, чтобы возбудиться, несмотря на то, что прошедшей ночью Бастиль ласкал другого альфу и пах им. Валентин и близко не пьянил так сильно.
Бастиль оттолкнул его с недюжинной для омеги силой, так что Хаук едва не перекинулся через кресло.
— Не смейте хватать нас! Вы не в Тхиене! — разозлился он, теперь уже наступая, и Хаук отходил, видя направленные на него разгневанные глаза. — Вы глупы и смешны, если думаете, что мы могли бы ревновать вас. Одно наше слово и Валентин поедет на границу — единственное, что нас сдерживает это возможная ссора с маркизом, а вы, не пройдет и секунды, попадете в донжон и будете глядеть на небо сквозь решетку! Нелепые постельные игры с вами не стоят того унижения, которое мы испытали вчера, разыскивая по углам!
Хаук хотел бы сказать, что ничего не чувствует к Валентину, но знал, что Бастиль не поверит. Оба омеги были не похожи, как день и ночь. Валентин открыт и доверчив, а Бастиль опутан колючками, продираясь через которые можно изодрать все тело в кровь. И если поставить себя на место Бастиля, Хаук признавал, что выглядит запутавшимся кобелем. Коим Бастиль и назвал его вчера, но это не помешало ему возразить:
— Я не спал с Валентином в отличие от вас!
— О, теперь вы будете изображать обиду? — Бастиль все еще источал гнев, схватил за ошейник и потянул — удушая его. — Думаете, имеете на это право? Как кто?
Хаук знал, чем ответить на этот вопрос. Знал, но не имел права произносить эти слова слух: «Ваш альфа». С самого начала испытывать к нему какие-то чувства было бы равносильно предательству Тхиена. Его отец тоже полюбил иосмерийского омегу, думая, что сможет приручить, но сильно обманулся. И вот яблочко от яблони недалеко упало, только Бастиль — гораздо хуже его родителя. Хуже и опаснее, потому что свободен в своих действиях.
— Отвечайте же, Хаук! — потребовал он.
Сердце гулко билось в груди и невозможно было себе представить, что испытывали тхиенские омеги, получая лишь часть любви своего альфы. Хаук, глядя в его разгневанное лицо, понимал, что ему нужна вся любовь до крошки. Весь Бастиль целиком. И видел в его синих глазах отголоски не менее глубокого чувства — чувства, способного из ревности на многое. Этот омега был сокрушителен в своей ярости, и Хаук изнемогал от желания поцеловать его. Забыть о том, что их разделяет и не думать ни о чем, кроме близости с ним.
Момент разрушил Ансельм, появившись из-за полога и озабоченно глядя на них.
— Мой король?
Бастиль не повернул голову к нему, но отпустил Хаука и сделал шаг назад. В дверь постучали, и в проеме появилась Сибилла, быстрым взглядом оббегая присутствующих.
— Ваше Величество, прибыл граф Дюфе с сопровождением, впустить его?
— Да, впустите. — Хаук отошел в сторону, ну а Ансельм потянулся за одеждой и боязливо задернул полог. Уже не спешил выставлять свою наготу напоказ.
Бастиль крайне не любил, когда его рабочим разговорам мешают.
Но Клод вошел не один, с ним был какой-то статный альфа постарше, который низко поклонился Бастилю, а затем поцеловал печатку. За ним вошел уже знакомый омега, но так, словно был лишь на побегушках у альфы, и это выглядело как минимум странно.
— Патрис, — с оттенком интимной нежности произнес Бастиль. И Хаук недовольно задумался, где мог слышать это имя?.. Патрис казался излишне мужественным на фоне придворных альф: имел жесткую выправку, немодную короткую стрижку и несколько весьма глубоких шрамов на лице.
— Рад вас видеть, Ваше Величество, вы становитесь все краше с каждым годом. И все больше похожи на него…
Бастиль принял комплимент со сдержанной улыбкой, и Хаук решил, что Патрис говорит о короле Камиле.
— Вы решили покончить с военной службой?
— Пока да, — улыбнулся тот. — Двадцать лет в Ардо дают о себе знать. Соленый воздух может не только поправлять здоровье, но и разъедать кожу. Жозеф принял у нас бразды правления, так что можете не беспокоиться.
— Мы будем рады вашему присутствию при дворе, — благосклонно кивнул Бастиль. — Вам уже предоставили покои?
— О, да, все хорошо. — Патрис бросил короткий взгляд на Хаука, так словно они уже были знакомы ранее и попросил: — Я могу украсть вашего альфу на пару часов? Мне бы хотелось поболтать с ним.
Бастиль поколебался.
— Хаук не отличается излишним дружелюбием, да и мы не желали бы, чтобы он покидал покои.
— Едва Клод донес до меня, что он в распоряжении Вашего Величества, я решил первым делом приехать ко двору. Прошу вас… Пожалуйста.
— Что же, потом не жалуйтесь нам. Хаук вовсе не похож на своего иосмерийского родителя, скорее частичное отражение его насильника. — Эти слова неприятно ужалили, хотя Бастиль, скорее всего, этого и добивался. — Сибилла, снимите с Хаука наручи.
Патрис ничуть не удивился оковам на Хауке, лишь обратил внимание на золотой ошейник.
— Думаю, в плену Валентин был не менее строптив, чем Хаук. Идемте, юноша, — приказал он. И Хаук вспомнил, откуда знает его имя — дневники принца Валентина!
Клод остался с королем делать доклад, но проводил Патриса каким-то тоскливым взглядом. Неужели, упадал за ним? И это всеопытный Клод, которого маркиз Орно рисовал как прожженного омегу.
Видимо, времени в Ардо не терял, тем более с таким породистым красавцем, как Патрис.
— Судя по вашему виду, да и моему, нам обоим не помешает освежиться? Как вы относитесь к тому, чтобы вместе сходить в купальни?
— Я не имею к ним доступа. Король может разозлиться, — устало ответил Хаук. Хотелось прекратить все ссоры с Бастилем и сказать ему правду, но это было невозможно. Если есть хотя бы крошечный шанс, нужно бороться.
— Я имел честь во младенчестве вытирать зад Его Величеству, думаю, он не будет злиться на меня.
В своих дневниках принц Валентин писал о Патрисе, как об одном из свиты сопровождающих его в крепость. Просто альфа — Патрис из рода Ланжерон, скорее всего, он был кем-то из родичей маршала — племянник или брат. Но только ли это объединяло их с королем когда-то? Бастиль вел себя с ним излишне благожелательно, даже на короткой ноге, и сначала Хаук подумал, что он спал с этим альфой. Но сейчас уже не был так в этом уверен.
— Хорошо, — согласился Хаук. В конце концов, ему было крайне интересно, как выглядят общественные купальни. Да и сам Патрис показался ему не таким уж простаком.