***
Когда приходит Джокер, Брюс стоит на коленях перед мнимым кладбищем, и даже не шевелится. Маска лежит рядом, а спина сгорблена под тяжестью свалившейся ноши. Уэйн чувствует движение сзади, ему даже не надо оборачиваться, чтобы знать, кто пришёл — его он узнаёт по звуку шагов и мурашкам, забегавшим по позвоночнику. Раньше он не давал волю чувствам, а теперь не чувствует ничего, даже когда ладонь в перчатке ложится на его плечо и слегка сжимает. Лицо Джокера натянуто стальными проволоками, оно сползает, невыносимо чешется и голые мышцы жжёт зной от потухшего пожара. Хочется залезть под обвисшую кожу и расчесать до кровавых полос. Он нервно дергает головой, чтобы избавиться от мухи, которая назойливо летает вокруг запаха гнили. «Я хотел, чтобы ты был сильнее» Брюс сглатывает вязкую слюну, хотя во рту сухо и режет, как наждачкой, и вздыхает тяжело, рвано. «Твоя семья делала тебя уязвимым» — Мне жаль, что ты разом лишился всего своего птичника, — его голос змеей обвивается вокруг шеи, лихорадочно душит, — Я бы никогда не сделал такого. Ты же знаешь. Уэйн даже не дергается от прикосновений. Смерть с косой впереди ступает бесшумно по выстланному скорбью полю. Брюс видит, что вокруг нее то и дело мелькают разочарованные лица его семьи — глаза Альфреда наполнены слезами, Дик тяжело вздыхает, а Джейсон и вовсе отворачивается. Призрачная тень приближается и Уэйн может разглядеть, что вместо глаз у неё пустые вдавления, а спадающий капюшон оголяет пожелтевшие от времени кости черепа. «потому что суровая правда в том, Бэтс, что меня ты любишь больше, чем их. Ты это знаешь. Я это знаю. А теперь и они это знают.» Кровь, которая разливается рекой вокруг Смерти, наполняет потемневшую землю багровым и кажется, как будто она заливается в уши и забивается в нос, комком в глотке застревая. Ее походка тяжёлая, грузная, обшитая с каждой стороны тугими ремнями ветхости — валится на каждом шагу, но упорно продолжает идти вперёд, скрипя костями. Смотрит своими глазами-впадинами ненасытно, с желанием взмахнуть косой и окропить землю ещё каплями багряной жидкости, которая потечёт ламинарно из перерезанной шеи Брюса, что сидит, как зачарованный, и глаз отвести не может. Когда он понимает, что видение перед ним искажается, и образ Смерти становится чётче — кости вдруг окружаются подобием мышц, какой-то бледноватой кожи, а вместо черепа начинают появляться очертания лица — то его передергивает от приступа тошноты. «Они знают, как ты хочешь, чтобы я убил их. Как ты оставляешь двери незапертыми на ночь, надеясь, что я доберусь до них» У Смерти лик Джокера и терновый венок на голове.***
Бэтмен зажмуривается крепко-крепко, так, что перед глазами пляшут фейерверки, и, когда открывает, галлюцинация исчезает, оставляя за собой все то же мертвое пространство. — Боли требуется высвобождение, Брюс. Мужчина больше не слышит никаких окружающих звуков — только маячит неустанная горечь по потерянному смыслу, ради которого он вставал по утрам. Перед глазами аллея, выстрел пистолета, брызги крови и рассыпавшиеся по асфальту жемчужины. Перед глазами растерянный мальчик, плачущий и цепляющийся за погибших родителей, не верящий, что в следующий раз, когда он увидит их, будет последним — перед тем как их навсегда оставят погребёнными под двумя метрами земли. Брюс знает, что сейчас он все тот же мальчишка, потерявший родителей в тот роковой день. Просто на этот раз больше не будет шанса спастись — все, что было дорого, сгинуло в огне. «Я сделал это для тебя. И теперь нам осталось лишь праздновать, тебе и мне! Так давай же, мой друг. Давайте уложим детей спать и зажжем по полной» Уэйн чувствует, что глаза жжёт нещадно, что по щекам что-то течёт — то ли пот это, то ли кровь, то ли слезы — а руки дрожат от приближающегося психоза. Ладонь Джокера почти что нежно водит по щеке Брюса, мягко поглаживая очертания скул и висок. Он большими пальцами стирает горячие слёзы, размазывая кровь по лицу героя, и второй рукой успокаивающе гладит по волосам. — Все будет хорошо, Брюси, — голос скрипучий и едкий, как щелочь, — мы найдём тех, кто это сделал. Когда клоун склоняется над его ухом, в нос ударяет тошнотворный запах разложения и хлора, заставляющий глаза щипать. Бэтмен все это время молчит и не отвечает врагу, только слегка покачивает головой, пребывая в трансе. Он не видит, что теперь человек, сидящий напротив, больше напоминает какое-то безликое существо, нежели того, кем он являлся раньше. Руки его все перемазаны в крови, которая местами успела засохнуть и корочкой покрывала костяшки пальцев. Улыбка стала шире, особенно вкупе с отрезанным лицом, которое то и дело съезжало вниз — Джокер несколько раз нервно поправлял его — она казалась ещё более безумной. Что-то в нем изменилось. Что-то пробудило в нем самую тёмную сторону его личности. Раньше от Джокера исходил еле уловимый аромат зелёных яблок, а сейчас больше похож на аромат их червивых — он буквально гнил заживо. Проволока, фиксирующая лицо клоуна, неприятного упирается в щеку героя, и Джокер разворачивает Брюса за подбородок к себе, заставляя заглянуть в глаза (не глаза, а мертвые болота, на дне которых то и дело извивается огромный чёрный змей, изрыгающий из себя кости съеденных жертв) Псих обхватывает его лицо ладонями, смотрит на него с любовью и улыбается. улыбаетсяулыбаетсяулыбается — мы вдвоём против целого мира. Брюс закрывает глаза. Реальность внутри него рушится и все вокруг перестаёт существовать: он слышит только голос Джокера над ухом, который становится то ли его личным наказанием, то ли спасением. Клоун успокаивающе шепчет «тшшш» и продолжает утирать слёзы. «я мог спасти тебя от них, я мог помочь тебя избавиться от этой ноши, которая делала тебя слабее. позволь мне..сделать так, как было раньше — только ты, я и наш бесконечный танец» Нагрудный карман Джокера греет пульт с детонатором.