~~~
Март, день рождения Валерия. Певцы и наставники, с успехом окончившие сезон, сблизились. Шнур сидел за столом напротив именинника и произносил тост. — … в конце концов, за любовь, Валер, — он весело поднял бокал с виски вверх, призывая чокнуться. — Ты же завязал, Серег, — усмехается Сюткин, смотря на коллегу. — По такому поводу грех не выпить, — улыбнулся Шнур, — тебе, наверное, много нельзя. Староват стал, чуть-чуть и печень откажет, — шутит певец. — Да как бы не так, — с вызовом и смешком смотрит Валера, — мы еще с тобой поборемся. Вскоре после того, как основная часть гостей разошлась, Сюткин поставил перед Шнуровым две бутылки элитного коньяка. Ну да, какой же еще алкоголь может быть у звезды рок-н-ролла, не палёная водка же. — Типо, кто кого перепьет? — усмехается Сергей. — Да, Серег. Шнур не помнит, как долго и сколько они пили, но, проснувшись, в голову сильно не отдавало. Это значит, они выпили либо непростительно мало, либо коньяк был непростительно дорогой. Потянувшись, Сергей повернулся набок и, открывши глаза, увидел перед собой спящего Сюткина. В той же праздничной, уже помятой, белой рубашке (пиджаки они, кажется, сняли, потому что от градуса в крови было невероятно жарко). Валера лежал, положа одну руку под голову, а вторую положил перед собой так, что слегка касался певца. Лёжа и смотревши на коллегу, Шнур впервые так услышал биение своего сердца, что в тишине оно казалось по громкости сравнимо с барабанной установкой. Чуть позже, за завтраком, Сюткин, разливая кофе по двум чашкам, смеялся над ситуацией. — Значит, сил разложить диван нам хватило, а дойти до гостевых комнат — нет, — улыбнулся Валерий и потер шею, — напомни положить хотя бы подушки. — Да, их то нам не хватало, — усмехнулся Шнур.~~~
Месяцев семь прошло с того момента, но воспоминания никак не отпускали Шнура. Сюткин же, казалось, уже через неделю забыл об этом. И это резало по сердцу. Конечно, так не должно быть. Шнуров не пятнадцатилетний мальчик, чтобы так остро реагировать на простое пробуждение после пьянки. Да сколько раз он просыпался не один после гуляний? Не меньше тридцати. У Валеры, конечно, их было поменьше (хотя, не факт), но зато он спокойно на это реагирует. А ты, Серёг, что? Самый натуральный мужик в стране. Бородатый, матерящийся, раньше пьющий. И что? Не можешь безразлично смотреть на сидящего за соседним креслом мужчину, который старше тебя на пятнадцать лет. Но Шнур, несмотря на свои шутки по поводу сыплющегося с Сют кина песка, понимал и признавал, что Валера выглядит очень молодо. И телом, и душой. С каждым днем становилось невыносимо терпеть то, что невозможно хоть как-то прикоснуться к Валере и обратить всё его внимание на себя. Сергей отгонял от себя все эти мысли. Он не может, не должен — на него смотрит пол страны и равняются подростки. Шнуров нервно рассмеялся и, достав телефон, открыл панель сообщений, набирая известному контакту «Валера». Сергей много раз хотел это сделать, но решился, почему-то, сейчас. «Привет, ты еще не ушел домой после съёмок?» Он положил телефон в карман, нервно доставая сигарету из пачки. Через минуту раздалось жужжание, от чего певец вздрогнул и быстро достал мобильник. «Нет, Серег, собираюсь. Что-то случилось?» «Не особо важно, но можешь зайти ко мне?» Да-да, Сереж, не особо важно. Кого ты обманываешь? Себя обманываешь. «Хорошо, дай мне пару минут» Шнуров хотел написать какую-то банальность, но закинул эту идею куда подальше. Он не хочет противостоять своему образу серьезного мужчины. Вскоре раздалось стучание у входа в гримёрку, а потом в дверном проёме показался сам мужчина. Он застал Шнурова, стоящего у окна и выкуривающего уже вторую, кажется, сигарету. — Звал? — с любопытством и долей волнения спросил Сюткин, прикрывая за собой дверь. — Как там в твоей песне говорится? — риторически спросил Сергей, всё еще смотря в даль ночного города, — у твоей Москвы и его Невы стало общее что-то? — он сделал последнюю затяжку и потушил окурок в пепельнице. Только после этого певец повернулся к мужчине, разглядывая его. Сюткин был уже в накинутой куртке, видимо, собираясь уходить. — Извини, если помешал, — Шнуров взглядом указал на верхнюю одежду. Валерий молчал, судорожно что-то обдумывая и поджимая губы. — Я правильно тебя понял, Серёг? — коротко спросил он и, получив кивок, резко выдохнул. — Да, — зачем-то добавил певец. Валерий снял куртку, повесил её на спинку дивана, а сам присел. Он положил локти на колени, сложил ладони домиком и сделал характерный жест, скрыв лицо в этих ладонях. — И как давно? — спросил он непонятным тоном. Шнуров всё это время с замиранием смотрел на мужчину. — Не знаю, Валер, может месяц назад, а может семь. Я запутался, понимаешь. Запутался и заебался, — Сергей присел рядом с Сюткиным на диван, тоже обдумывая ситуацию, — Я пытался все это выкинуть из головы. Честно. Не смог. Мне нравится слушать твои истории, нравится советоваться по поводу участников, нравится проводить с тобой дискуссии, нравится шутить про тебя, да чёрт, нравится просто смотреть на тебя и сидеть рядом. Это ужасно, — невесело улыбнулся Сергей, — Говорю как школьник, — певец боялся посмотреть на мужчину рядом. Он понимал, что страх иррационален, ведь он сам начал диалог, а его продолжение обязательно будет. — Посмотри на меня, Сереж, — слегка сиплым голосом попросил мужчина, а Шнуров, выполняя его приказ, затаил дыхание. Сюткин внимательно всмотрелся в лицо певца, а затем наклонился к нему и прикрыл глаза, мягко прикоснувшись губами к губам Шнурова. Сережа опешил. Мужчина нежно приобнял коллегу и продолжил поцелуй, стараясь убрать из головы Шнура все лишние и угнетающие мысли. И у него это получилось. Казалось, что серьёзному Шнуру не хватало для полного счастья? Нежности. И Валера понял это. Певец млел от ласки. Медленно отстранившись, Сюткин прислонился лбом ко лбу певца, всего лишь заглядывая ему в глаза, а казалось, что он видит всю душу. — Это же неправильно, — прохрипел Шнур, — я…я не знаю что нам делать. — Бороться, Серёж, за счастье нужно бороться, — улыбнулся Сюткин, — поборемся? — Поборемся, — на выдохе ответил Шнуров.