House of the Rising Sun

Сегодня ему исполнилось шестьдесят четыре года. И этот день ничем не выделяется из его обычных будней: встать на закате, принять душ, позавтракать, одеться и выехать на ночную смену. Лаборантов в морге к его приезду уже нет, новых трупов - тоже, так что он спокойно пишет отчеты, а вся праздничная атмосфера сводится только к маффину с воткнутой в него одной тоненькой свечечкой. Критовкий уже привычно загадывает желание прожить еще один год, и, задув, не без удовольствия съедает капкейк. Свечку, очистив от крема, он заворачивает в бумажную салфетку и кладет в уголок их холодильника для анализов. У них она как переходной трофей от именинника к имениннику уже полтора года. Конечно, к лету она все же закончится - после мая у коллег и лаборантов дни рожденья идут один за одним едва ли не каждую неделю. - Мистер Критовский? - раздается от двери голос лаборантки. Прежде, чем повернуться, он бросает взгляд на часы - почти 9. Что ей тут понадобилось в такое-то время? - Да, Энни, - присыпанные снегом плечи и шапка говорят, что та ве же уже уходила с работы, прежде чем вернулась. - Мне Джун казал, что у вас сегодня день рожденья. Я просто хотела поздравить. - Спасибо, Энни, но мой день рожденья только через неделю, - улыбается Критовский, и девушка тут же краснеет. - Ох, простите, я, видимо, не так поняла. Ладно, уже поздно, не буду отвлекать вас от работы. Доброй ночи. Она так быстро собирается и сбегает, что Костя думает, у той наверняка был для него подарок, но она застенялась ему его вручить. Мда, в последнее время на него стали обращать внимание молоденькие девушки. Хотя, конечно, в конце восьмидесятых, начале девяностых обращали внимание чаще. Но тогда он был женат, с маленькими детьми, да и люди в то время были несколько другими. Ближе к полуночи снег превращается в метель, и Конастантин думает, что не зря прошлой ночью занимался машиной. Прогноз погоды показывает, что метель перерастет в бурю ближе к четырем утра, а закончится снег только к рассвету. Не смотря на ночную занятость, Критовский любил полюбоваться на закаты и рассветы. Хотя последние ему казались все же не такими красочными . В остальном смена проходит спокойно - его поздравляют дети по телефону, друг прислал ему очень трогательное видео-поздравление из Норвегии, и даже Шарль черканул пару строк, хотя он больше выделял другую дату, которая будет через неделю, и в документах патологоанатома значилась как дата рождения уже почти сорок лет. С самого детства, сын иммигрантов из СССР, Константин Критовский любил фантастику, мистику и, даже, фентези. Но больше всего ему нравились книги про вампиров. У него была обширная библиотека на начало восьмидесятых посвященная вампирам, оборотням, и прочей нечести. К субкультуре готов он себя никогда не причислял, хотя его белой чистой коже и густым длинным смоляным волосам позавидовала бы любая девушка-готка, и даже некоторые парни. И на этом достоинства его внешности заканчивались. В остальном худой, высокий, как каланча парень с пронзительным серым взглядом вызывал у людей неприятные ощущения при первом знакомстве. Если еще взять во внимание то, что уже гораздо позже назовут синдромом стервозного лица, а так же саркастичность Критовского и интровертность, то становилось понятно, почему впечатления от знакомства и общения с ним у большинства людей были мягко говоря неприятными. В свои почти тридцать у него уже была жена - настоящая ведьма - дети, и работа, где начальство его обожало, а вот коллеги тихо ненавидели за въедливость, дотошность и все вышеописанное. Он раздражал мужчин своими длинными волосами, безукоризненной, пусть и формальной вежливостью и отсутствием тем для общения. Спорт этот задохлик не любил, пиво и спиртное не вил, да к тому же еще и был русским. Пусть он, родился и вырос в США, но всем понятно, что его родители - засланные шпионы-комуняки, и сыночка они воспитали подстать себе. Критовский с ними не спорил и не стремился переубедить, чем вызывал еще большую ненависть и презрение. А уж, когда коллеги пару раз видели какая ему досталась красавица жена - рыжая, стройная девушка с солнечной улыбкой, от которой буквально веяло чем-то таким теплым, по-домашнему уютным, то мнение их о молодом коллеге уже было не изменить. Костю это не парило. На работу он устроился работать, а не заводить знакомства, да и в целом он не сильно нуждался в человеческом общении - Али, родителей и друга еще о времен университета ему было вполне достаточно. С Алей они познакомились еще на первом курсе - она тоже училась на медфаке, но на другом факультете. Девушкой она была общительной и оптимистичной, никогда не опускала руки и всегда готова была помочь, к тому же, отличалась умом. Последнее и послужило их сближению - два лучших ученика на своих курсах, частенько видевшиеся на семинарах и общих парах сдружились. И, хоть, Костя испытывал к ней нечто большее, все же держал себя в руках, и ни разу не пытался выйти из френдоны. И дело было не в том, что девушка была уже занята другим. Нахальным, наглым, хамоватым типом, который подходил ей разве что цветом волос - оба были неистерпимо-рыжие. Но Аля любила этого хама, а тот в свою очередь относился к ней хорошо. Так продолжалось до самого выпуска, до тех пор, пока Тигран не исчез, оставив свою девушку в положении. Аборт ею не рассматривался, а поиски парня быстро зашли в тупик. И, понимая, что одна Аля ребенка просто не потянет, Критовкий предложил пожениться. О том, что их брак фикция, а ребенок не от Кости знали только молодожены. И, хоть это и был вынужденный брак, их семейная жизнь всем, в том числе им самим, казалась счастливой. Маленькую Кару Костя, не смотря на все свои опасения, полюбил всем сердцем, словно это в самом деле была его дочь. Ну, а Джун родившийся двумя годами позже - в самом деле уже был его сыном. О том, что его жена самая настоящая ведьма он узнал только спустя пять лет брака, когда Джун, заболевший раком и быстро угасавший на глазах, чудесным образом излечился, после того, как все известные им враче опустили руки и сказали, что это невозможно. И, хотя, Критовскому было интересно, Аля с большой неохотой отвечала на его расспросы, и посоветовала вообще об этом забыть. О том, почему она так нервно реагировала на его любопытство патологоанатом поймет только спустя три года. До того же времени он, чтобы не ссориться с женой, в самом деле умерил свое любопытство и сконцентрировался на работе. В начале 80 в морг, где он работал стали все чаще попадать странные трупы. У них были все признаки потери крови, при этом без каких-либо серьезных ран. Максимум, что удавалось найти - аккуратные парные ранки на теле. Чем чаще он задумывался о возможных причинах смерти несчастных, тем больше на ум приходили абсурдные идеи, которыми Констанин делиться с коллегами или начальством не спешил. И если бы не слова жены, что в их мире существуют не только люди и маги, версия о жертвах вампиров ему бы самому казалась невозможной. Конечно, к ним привозили не все найденные в городе трупы - только с определенной территории города. И спустя несколько новых жертв Критовский начал замечать что размер между ранками на телах жертв не всегда совпадает. В своих записях он стал подробно описывать такие случаи, не упуская места работы умерших, что, спустя пару лет, привело его к определенным выводам: на подконтрольной их участку территории орудует как минимум два постоянных вампира. Один из них предпочитал только мулатов мужчин в возрасте от тридцати до сорока, все из чернорабочей среды, физически крепкие и выносливые. Второй же был не настолько привередливый, и жертвы не имели никаких совпадений, правда, жертв-женщин у него было больше. Но однажды приток таких жертв прекратился, что вызывало в патологоанатоме смешанные чувства. С одной стороны странная смертность стала ниже. С другой - ему было интересно изучать подобные случаи и пытаться вести свое расследование. И, когда он постепенно стал забывать эту историю, однажды на ночном дежурстве к нему в морг пришел странный человек. При одном взгляде на него Константин сразу подумал о Лестате из "Интервью с вампиром". Молодой парень, едва переступивший возраст в 20 лет, высокий, с волнистыми волосами до плеч, которые в свете галогеновых ламп казались почти белыми. Одет он был по современному, хотя повязанный на шее платок, лично Косте казался несколько старомодным. Впрочем, это мог быть очередной писк моды. - Вы заблудились? - первым делом спросил Критовский, отвлекаясь от бумаг. - Нет, я уверен, что я пришел по адресу, - с улыбкой ответил ему парень, и патологоанатом вдруг почувствовал себя не в своей тарелке. Может, дело было в не по годам взрослых светло-карих глазах, может, в тоне, а, может, и в чем-то еще, но интуиция подсказывала Критовскому держаться от этого типа как можно дальше. - Это, ведь, морг? - спросил нежданный гость, и тут же, обведя взглядом видневшиеся позади патологоанатома стену с холодильниками для трупов, сам себе отвечает, - Да, определенно. - Простите, но часы посещений уже прошли. Вы не могли бы вернуться днём? - Критовский не ообо надеялся, что это заставит незнакомца уйти, но, когда тот слабо покачал головой, все равно испытал легкую досаду. - Нет, днём я занят, - все еще улыбаясь ответил парень, а затем, посмотрев прямо в глаза Косте спросил, - как долго вы тут работаете? В обычной ситуации Критовский ответил бы "какое ваше дело?", но в тот момент, почему-то испытал непреодолимое желание сказать правду: - Три года. - За время работы здесь вам попадали обескровленные трупы? - Да. - Почему вы не указали это в отчетах? - Потому что отчеты пишет патологоанатом, а я на тот момент был лишь помощником. Незнакомец на такое заявление приподнял брови и растянул губы в улыбке: - Хочешь сказать, что твой твой начальник - идиот? Удивительно, но больше желания говорить чистую правду у патологоанатома не возникало. Хотя, конечно, врать блондину он все равно не решился бы сейчас. - Нет, мистер Коллагер, очень компетентный судмедэксперт, просто... - тут Критовский замолкает, пытаясь подобрать объяснение, но он его не находил. В самом деле отчего начальство не обратило внимание на эти странные смерти, раз слыл таким хорошим специалистом? - Не трудись объяснять. Честно говоря, это даже лучше, - улыбнувшись, прервал его раздумья ночной гость, - Ну, а ты? Ты, ведь, явно заметил странности с этими телами. Это так? И вновь язык Критовского отказывался оставаться за зубами: - Да. - Какие? - Почти у всех обескровленных жертв были выявленны ранки, в районе крупных вен, в основном на шеях. Расстояние между ними не всегда одинаковое, что позволило предположить, что орудовали как минимум двое злоумышленников. Один предпочитал мулатов от 30 до 40, второй больше выделял слабый пол, но не брезговал и мужчинами. больше никаких связей установить не удалось. Кареглазый задумчиво кивнул своим мыслям, выслушав Критовского, и снова перевел на него взгляд. - Почему ты не привлек к этому внимание? - на этот вопрос патологоанатом не хотел отвечать, и, хоть и хотелось ответить, Константин приложил все свои силы, чтобы сдержаться и не ответить. Что явно не устроило его "собеседника". - Отвечай. - В тихом голосе существа перед ним Критовский чувствовал такую силу, которую и не заподозришь в таком юном и безобидном на первый взгляд теле. - Потому, что мне было интересно, - приподнявшиеся от удивления светлые брови послужили для него слабым утешением, - и потому, что никто не поверил бы в версию про вампиров. - Ты думаешь, они в самом деле существуют? - внимательно посмотрев, спросил незнакомец. - Уверен. Так он познакомился с Шарлем. Тот делился информацией с патологоанатомом о вампирах крайне неохотно. В основном, Критовский больше узнавал что-то из книг, впоследствии наблюдая за французом во время встреч. Впрочем, это Контантина устраивало - ему нравилось до всего доходить своим умом. К тому же, чем меньше он знал, тем выше шанс прожить дольше. О том, что он играет с огнём, и что новый знакомый запросто может сделать из него очередное обескровленное тело он никогда не забывал, поэтому всегда старался быть настороже, хотя и понимал, что всерьез противостоять вампиру Критовский не сможет - как минимум физически. Его страхи касательно того, что новый знакомый видит в нём только еду Шарль развеял спустя полгода, когда предложил стать гулем. Поначалу Костя даже хотел отказаться. Он слабо представлял себе, что значит быть гулем, а разводиться с женой только для того, чтобы заботиться о могущественном существе и делать что он скажет по щелчку пальцев совершенно точно не было мечтой всей его жизни. Однако, все, что нужно было Шарлю от него, как от своего слуги - продолжать отлеживать странные смерти, ну и изредка выполнять необременительные поручения, как забрать что-то днём или поговорить с нужным человеком. О том, хочет ли Критовский стать вампиром, его Домитор спросил лишь единожды, и получил лаконичное "нет". Становиться вампиром патологоанатом в самом деле не хотел. Да, ему нравились вампиры в литературе и кино, нравилось подолгу размышлять, что вампиры могут в теории, чего не могут, и как можно логически - если не научно - объяснить их силы. Но самому становиться вампиром он не хотел по многим причинам: во-первых потенциально бессмертная жизнь, сулила одни проблемы - раз в 20-30 лет подделывать документы и переезжать, что сделать будучи существом боящимся солнца довольно проблематично. Или же не переезжать, а гипнотизировать или подкупать смертных, что, на самом деле рискованно. Искать себе смертных для питания, и желательно разных, чтобы не убивать, или добывать пакеты с кровью, что на самом-то деле так же рискованно привлечением к себе внимания. Да и в целом... Потенциально бессмертная жизнь, которую может прервать или солнце, или специфическое убийство, тоже никак нельзя было бы назвать привлекательной. И, нет, Критовский не верил, что души вампиров прокляты, или они вовсе их не имеют - в тот момент он думал, что те проклинают себя сами своими поступками. То, что Зверь - не выдумка и не оправдание для слабых волей вампиров он узнал спустя два года служения Шарлю, через неделю после своего дня рождения. В тот вечер он задержался на работе - нужно было заняться бумагами, и написать, наконец, отчет по последнему телу. Работать он предпочитал в наушниках - по радио обычно крутили песни, а он лучше концентрировался на деле с помощью музыки без слов. Поэтому-то переполох в коридоре он услышал слишком поздно, и, когда решился выглянуть посмотреть что случилось, столкнулся нос к носу со сбежавшим бандитом. Тот, по всей видимости, сумел сбежать от полицейских, но заплутал и попал в морг. Критовский попытался закрыть дверь перед вооруженным парнем, но тот, видимо от злости, выпустил в дверь три пули. Одна попала в замок, раскурочив его, остальные же угодили в живот патологоанатома, пройдя сквозь тоненькую дверцу без особых проблем. Дальнейшее он помнил уже вспышками - как оседал на пол, не чувствуя боли, как стремительно белый халат и бежевый свитер с оленями, который связала ему Аля становились красными, как он чувствовал панику, из-за недописанного отчета. И, при все этом, не возникало мыслей о близкой смерти - словно это состояние неспособности контролировать свое тело и некоторая замедленность сознания самое страшное, что могло с ним случиться. Помнил, как, какая-то девушка из новеньких пыталась зажать ему рану до приезда скорой. Как его ненадолго привел в себя и пытался удержать в сознании, какой-то парень из скорой. Следующее за этим воспоминание - голод, который его разбудил. Но очнулся Константин не в своем доме, не в больничной палате, и даже не в морге - а в гостевой спальне своего Домитора. Зеленые винтажные обои, оббитое зеленым сукном кресло и зеленый же комплект постельного белья Костя уже видел в один из визитов. Тогда он впервые познакомился Альфом - другим гулем Шарля. Тогда же ему пришлось впервые вытаскивать пули и зашивать раны живому человеку. - Смотрите, кто восстал из мертвых, - с улыбкой встретил его Шарль, когда Критовский, движимый голодом решил пуститься на кухню, - Заставил ты меня понервничать, птенчик. Он молча пододвинул Константину чашу с кровью, и неонат жадно выпил её раньше, чем осознал, что, собственно, в ней было налито. От первого глотка теплой крови по телу словно прошла огненная волна, наполняя каждую клеточку жизнью. Ощущения усилились настолько, что, казалось, он мог почувствовать мельчайшие оттенки вкуса, и привкус железа во всем этом "букете" был далеко не доминирующим. Когда жажда утихла, он несколько потеряно смотрел на Шарля, чувствуя что в голове нет ни единой связной мысли. Он понимал, что уже не человек, но не мог до конца в это поверить. Как к этому отнесется Аля? А дети? Как он объяснит на работе, почему не сможет работать днём? Перед ним, словно цунами, вырастали все новые и новые тревожные вопросы, на которые он не мог найти ответа. Обращение для него стало настоящей катастрофой, и даже возможность обрести способности вампира, как силу, не сопоставимую с человеческой, долгую жизнь и способность гипнотизировать других нисколько не радовала его. Зачем ему это, если он переживет и жену, и детей, а так же возможных внуков и правнуков?.. Шарль оказался терпеливым учителем. Он объяснил правила жизни в вампирском сообществе, рассказал о кланах, о том, что Критовский, как и его Сир, Тремер, рассказал как охотиться и где добывать кровь. Француз, пожалуй, даже слишком его опекал, и Критовскому только спустя несколько десятков лет пришло в голову, из-за чего. Патологоанатом стал его первым птенцом. Он долго не хотел отпускать потомка "во внешний мир", но когда "пара ночей" грозилась перерости в "пару десятков", Константин все же смог уговорить Шарля отпустить его повидаться с женой. И это стало ошибкой. Хоть, Аля восприняла новость стоически и не попыталась выгнать мужа сразу, на развод они все же подали, решив не подвергать риску детей. И, хоть они и остались друзьями - в конце концов девушка знала, что становиться вампиром он не хотел - все их общение впоследствии сошло к телефонным звонкам. Из глубин депрессии, в которую Критовский погрузился после развода он "вынырнул" только едва не умерев окончательно в Доме Восходящего Солнца. Та ночь, без преувеличения, была самой ужасной за все его существование. Тогда же он обзавелся шрамом на горле. Шарль тогда даже шутил "каков Сир, таков и птенец". Впрочем, после той ночи он перестал считаться птенцом окончательно. Не-жизнь оказалась не такой ужасной, как представлялась Критовскому в первое время после становления. В отличие от большинства вампиров он мог поглощать обычную пищу, чувствовать её вкус, и не испытывать желания тут же её выплюнуть, хоть и не получал насыщения. Так же, его невозможно было принять за вампира ни по внешности, ни по ауре, а пробуждение с последними лучами солнца стало поводом для легкой зависти Сира. Поддельная справка о порфирии избавила от необходимости объяснять почему он может работать только по ночам - даже не пришлось использовать внушение. Правда, после того, как документы пришлось поменять в первый раз, дата рождения в них сменилась на дату становления. Но Критовский до сих пор отмечал свой день рожденья - одна из множества его человеческих привычек, за которую он продолжает цепляться почти 40 лет. Выключив рабочий компьютер, Константин не торопясь собирается, под завывания ветра снаружи, спускается на парковку, и, не опасаясь, что его заметят, рисует своей кровью символы. Он не любит прибегать к помощи этого ритуала, но сегодня погода не оставила ему никакой альтернативы. Впрочем, доехать до дома по пустым улицам в рассветные часы ему удается без приключений.