***
Кастиэлю снится сон. Безлунная ночь, россыпь звезд на небесах, столь яркая, что разгоняет мрак пустынной трассы. Черная, до боли знакомая Импала, которая, почему-то, стоит не на обочине, а посреди дороги, точно ее беспечный хозяин не боится аварии. Кругом тишина, не нарушаемая ни стрекотом сверчков, ни криками ночных птиц. Только ветер, шумящий в листве деревьев и чуть слышное дыхание трех живых существ в автомобиле не дают тишине стать ватной. Кастиэль медленно подходит к Импале, не сводя глаз с мужчины, лежащего на крыше. Мог ли он рассчитывать на этот бесценный дар, на этот сон? Для того, чтобы оказаться сидящим на крыше рядом с Дином ему не приходится прилагать никаких усилий, достаточно лишь подумать об этом. Его зрение достаточно острое, чтобы в окружающем мраке разглядеть черную тень вокруг глаз и запавшие щеки Дина. Что-то странное, непривычное есть в его облике, чего ангел не может понять. Кастиэль задвигает не оформившуюся мысль на задворки сознания, жадно вглядываясь в любимые черты и чувствует, как тревога холодит жилы. Звезды отражаются в пустых глазах Дина и это выражение — самое неправильное из всего, что ему доводилось видеть за все тысячелетия своего существования. Прозрачные зеленые глаза, так нестерпимо ярко сиявшие в моменты веселья и радости, с печалью, скрытой в самой глубине… Самые дивные на свете глаза, на дне зрачков которых пряталась вся Вселенная… Кастиэль смотрит в них и видит мертвое пепелище. Бесценный, страшный сон… Он невольно вздрагивает, когда Дин медленно тянется рукой к своему левому плечу и накрывает его, едва не коснувшись при этом бедра Кастиэля. Кастиэль задумывается было о смысле этого жеста, но тут же забывает обо всем. Какая-то страшная перемена видится ему в глазах Дина, точно трескается камень, обнажая искалеченное нутро. Дин выпрямляется на крыше, садится, подобрав ноги и Кастиэль едва успевает отодвинуться от него, позабыв, что им не соприкоснуться во сне. Заглянуть бы сейчас в Его глаза, напитаться бы Его обликом, надышаться бы Им… Глядя на ссутуленные плечи охотника, Кастиэль мечтает снять с них страшное бремя неведомого ему горя. И ничто, ничто во всех мирах не может подготовить его к потрясению, когда с искусанных губ Дина слетает его имя. «Кас», — шепчет Дин, и сердце Кастиэля судорожно ударяется о ребра. Дин шепчет, хрипит лихорадочно и исступленно свою молитву, давясь словами, сглатывая слезы, а Кастиэль погибает, не в силах отвести от него взгляда, как и при жизни. «То, что ты мечтал иметь… то, чего, как ты думал, ты не сможешь получить… Это есть у тебя, слышишь? И было уже очень давно», — хрипит Дин, и сердце Кастиэля звездной пылью осыпается к их ногам. Небеса… Всеблагие, безжалостные Небеса… Бывает ли счастье, подобное этому? Бывает ли мука, нестерпимее этой? «Позволь мне разделить эту ночь с тобой», — молит Дин, — «Смотри мои мысли, Кас». И Кастиэль тянется к нему всем своим призрачным телом, всем, что от него осталось. Утыкается лбом в русый затылок и накрывает своей ладонью намертво стиснутую поверх засохшего отпечатка ладонь Дина. «Когда придет мой смертный час», — шепчет Дин, — «Забери меня к себе, Кас. Я не могу больше… Я больше не могу…»***
Сон меркнет и гаснет, но сознание не угасает. Кастиэль открывает глаза в непроглядном мраке и тут же натыкается взглядом на нее, на Пустоту, вновь принявшую облик Мэг. От ярости, волнами расходящейся от нее, тяжело дышать, но Кастиэль поднимает подбородок. — Ты… — с неверием и яростью шипит «Мэг», — Ты надоел мне до смерти. Ты должен не быть! Ты не должен видеть снов! Кастиэль приподнимается, не отводя от нее взгляда и выпрямляется. Впервые, находясь здесь, он не чувствует ни тени страха или беспокойства. «Мэг» вскидывает руку, подтягивая Кастиэля ближе, но не дотрагивается до него. — Ты. Должен. Спать! — от ярости в ее голосе прежде все смерзлось бы внутри в ледяной ком, но теперь Кастиэлю плевать. Способен ли он отныне ощутить холод? Жар слов Дина проник в его плоть и кости, одел сердце несокрушимой броней, впитался в его благодать, сделав неуязвимым. Он подступает ближе к «Мэг» и без удивления видит, как она отшатывается от него, сохраняя дистанцию. — Я не могу здесь быть, — озвучивает Кастиэль озарившую его догадку и видит, как ее лицо искажается яростью и паникой. — Пустота является прибежищем мертвых ангелов и демонов потому, что они не способны чувствовать. Верно? По тому, как ее щеки сводит судорогой, Кастиэль заключает, что он прав. — Но я чувствую, — продолжает он, сам потрясенный тем, к каким выводам его приводит эта догадка, — Я чувствую сам и знаю теперь, что это взаимно. Поэтому мне нет здесь места… Потому что Она не угаснет… Она будет со мной вечность и Она не даст тебе уснуть никогда. Тебе не усыпить, не вырвать Ее и не удержать меня… Бешенство на лице «Мэг» не вызывает у Кастиэля страха. Он подступает к ней ближе, игнорируя то, как она пятится от него. — Я могу сокрушить тебя сейчас. Перебудить тут всех, мешать тебе спать на протяжении вечности и ты не сможешь меня остановить. Я сильнее… Ее затравленный, мечущийся взгляд подтверждает каждое его слово. — Верни меня на Землю. Отступись от нас, и я больше никогда сюда не вернусь. Твой покой не будет больше нарушен. Долгий, полный дикой ярости крик, который она издает, неприятной пульсацией отдается у него в виске, заставляя поморщиться. Она замолкает и, растянув губы в безумной улыбке, нежно роняет: — Идет! И все вокруг окутывает непроницаемая темнота.***
Он приходит в себя в роще, на маленькой, заросшей дикими травами поляне. Лишь на одно мгновение он позволяет себе запрокинуть голову к светлеющему, предрассветному небу и вдохнуть свежий воздух полной грудью. Он не нуждается в дыхании, но, Небеса, как же хорошо ощущать себя живым! Разглядывая свои ладони, он не может отделаться от странного чувства, будто они выглядят немного по-другому, но не придает этому значения. Ему надо спешить к своей семье. Ему надо спешить к Дину.***
Они наконец-то на месте. День клонится к вечеру, сумерки накрывают город и прячут невысокие шпили маленькой церкви на окраине. Именно здесь все должно случиться. Именно здесь они сразятся с Чаком. Сэм с тревогой оглядывает свою маленькую семью. Джек напряжен, полон решимости и, в то же время, будто терзается какой-то мыслью, то и дело вскидывая голову и с надеждой оглядываясь по сторонам. А Дин… Дин со спокойным, сосредоточенным лицом поглаживает пальцем рукоять ангельского клинка, приготовленного заранее. Но пустота в его глазах не дает Сэму покоя, пугая страшным предположением, что этой ночью Дин не пошевелит и пальцем, чтобы побороться за свою жизнь. Они ждут лишь Михаила и Адама, поэтому Сэм не может понять, почему вдруг Джек вспыхивает сумасшедшей радостью, и с коротким вскриком вытягивает руку за их спины. Сэм разворачивается стремительно, но свет заходящего солнца, бьющий в глаза, не дает рассмотреть фигуру, стремительным шагом движущуюся к ним по пустынной улице. Он моргает, пытаясь избавиться от мушек перед глазами и смотрит в лицо своего старшего брата, зная, что на его лице отразится, если это враг. Сэм оказывается совершенно не готов увидеть Дина оцепеневшим. Рука старшего Винчестера, судорожно сжимающая клинок опущена и висит так, точно ему подрезали на ней сухожилия, а лицо… Освещенное закатным солнцем, оно залито слезами, а в пустых еще мгновение назад зеленых глазах безумие борется с неверием и каким-то сокрушительным, страшным, выламывающим кости восторгом. Чудо возрождения уничтоженного мира в глазах его старшего брата… Понимание настигает сердце Сэма прежде, чем разум и он разворачивается, зная, кого увидит, но все равно не оказывается готов увидеть Кастиэля. В плаще, синем галстуке, перекрученном на худой, крепкой шее… Совсем молодого, как в первые годы их знакомства… Звон клинка, соприкоснувшегося с асфальтным покрытием выводит Сэма из счастливого ступора и он, повернув голову, успевает увидеть, как Дин срывается с места, стремительными шагами, переходящими в бег, преодолевая расстояние до ангела. Кастиэль распахивает объятия и ловит в них Дина, судорожно прижимая его к себе и Сэму даже с его расстояния видны мокрые дорожки, расчерчивающие его щеки. Сэм ловит сияющий взгляд Джека и счастливо улыбается. Они справятся… Теперь они непременно справятся!***
— Кас… мой Кас… — лихорадочно шепчет Дин, рваными, судорожными движениями зарываясь в растрепанные волосы на затылке ангела. Как же непривычно видеть его вновь таким, вернувшим себе истинный облик, взъерошенным и большеглазым, как в первые годы их знакомства… Какое немыслимое счастье чувствовать его в своих руках, ощущать покрывшейся мурашками кожей его хриплое, надсадное дыхание. — Я рядом, Дин, — хрипло бормочет Кастиэль, крепче прижимая к себе охотника, — Мой Дин… Короткое, хриплое рыдание вырывается из груди Дина, прорываясь сквозь улыбку, полную исступленной радости. Он мягко сжимает затылок Каса и прижимается лбом к его лбу. — Ты должен знать, я… — Молчи, Дин… Я знаю… Я слышал тебя — сияние глаз Кастиэля сейчас способно разогнать сгустившиеся сумерки. — Ты только будь рядом… Не уходи снова, будь рядом и я спасу для тебя весь этот мир, вот увидишь… — Я не оставлю тебя… никогда больше… Мы справимся… все вместе.***
И они спасают мир…Вместе.
13.09.2005 — 19.11.2020 гг.