Сам за себя

Кирилл не знал, где таится большее зло — здесь или там, в таинственной жуткой стране, сокрытой в корнях Черной березы. Сначала сомнений не было, все было легко, как в черно-белой сказке. А потом он стал видеть сны. Стал видеть ведьму… Зло, что несла Агапа, было простым, как зверь, в своей лжи лишь подражая сути мелочного человеческого зла, которое оставалось в этом мире. Ее зло было открытым, темным, даже, наверное, правильным — не как бесцветное зло Йосика, вруна и бездаря, которому нужны были деньги, чтобы набить и без того свой огромный живот. В противовес ему Агапа вела войну. И ее цель была ужасна, и методы жестоки. Но не мелочны, серы, эгоистичны… Кирилл понимал, что мог обречь на гибель Сашу — об этом с сестрой они почти не говорили, пусть и из Алтая она вернулась совсем другой. Со временем эти изменения оказались заметней. Она забыла театр, забыла себя. Все, что теперь волновало Сашу — деньги. Все, что волновало людей вокруг… Кирилл изменился не меньше. Когда-то в нем кипело множество идей, он много читал и писал, но теперь уже несколько месяцев не брал в руки книгу, не открывал рукопись своего романа. Однажды ему попался бумажный черновик, жалкая попытка записать что-то, что тревожило и грело душу, но, вчитавшись в текст, Кирилл разорвал его и выбросил в мусорное ведро. Какая наивная, пустая, глупая ерунда. Ерунда, какой обернулась его жизнь после соприкосновения с силой. Как же хотелось большего, как же хотелось снова вдохнуть запах войны, ощутить в себе могущество, с которым щелчком пальцев можно было согнуть пополам Йосика и этих Сашиных барыг, не дающих ей спать по ночам… Может, он стал эгоистом. Но теперь этот путь казался ему правильным.