Ее ложь

      Элронд рвано выдыхает, сжимая в руке тонкие, холодные пальцы жены. Келебриан смотрит на него печально, кусает губы, и решается было заговорить, но тут же замолкает, остановленная быстрым жестом Элронда.       — Не нужно, — тихо произносит он, качая головой, будто пытаясь убедить самого себя в правильности решения. — Слишком много слов, Келебриан. Хоть сейчас — не нужно. Хочу запомнить тебя такой, без всего...этого.       Без лжи, масок и всей той сверкающей мишуры, в которой они тонули, захлебываясь в собственных слезах и срывая голоса в немых криках. Без их, ставшей внезапно привычной ненастоящей, нарисованной картинки идеальной жизни.       «Все будет в порядке», — говорит однажды Келебриан, зло вытирая глаза, и горько, натянуто улыбаясь. На белоснежном покрывале остаются следы крови, а в ее глазах боли слишком много для них обоих, но Элронд позволяет себе такую глупость, как поверить ей.       Она плачет ночами в купальне, а на светлой коже запястий появляются белесые шрамы, но Элронд верит. Наверное, потому что ему так проще.       «Я справлюсь», — шепчет Келебриан сквозь бледную улыбку, рассеянно одергивая подол платья и крепче обнимая Арвен, лепечущую что-то о звездах и закате. Элландан, фыркая, вплетает ей полевые цветы в волосы, незаметно хмурясь. И Элронд на мгновение позволяет себе поверить, что все действительно будет в порядке.       «Все хорошо. Люблю тебя», — выдыхает она ему на ухо, и обнимая почти так же сильно, как и прежде.       «Люблю», — бормочет Элронд в ответ, смаргивая соленые слезы и жадно целуя. Келебриан пахнет кровью, тоской, слезами и звездами. А еще — ложью.       Они лгут друг другу. Опять, снова, раз за разом. Элронд верит, хочет верить, в ее обещания и красивые, слишком правильные слова; Келебриан верит в то, что верит он, вновь плачет по ночам, кусая до крови губы и царапая кожу ногтями. Маленький кинжал из ящика в столе куда-то пропадает.       «Я в порядке!», — яростно кричит она, но в синих глазах сияют горькие слезы.       Наверное, дальше она сказала бы привычное «...хорошо...люблю», но Элронд не позволяет. Этот круг нужно прервать, они должны закончить.       Он больше не хочет слышать это. Ее красивую, ласковую и такую любимую сердцем ложь, опутывающую с ног до головы и петлей сжимающую шею. Просто не может.       Потому что так проще, легче, лучше. Но то, что легко — всегда неправильно, это Элронд запомнил хорошо. Нет в жизни ничего простого, всякое счастье идет бок о бок с болью и трудностями, ломая кости и острыми каблуками туфель растаптывая марципановые сердца.       Сердца сделаны из марципана, — Арвен в один момент произносит это, глядя на него своими безумно красивыми глазами и Элронд понимает тогда, что никогда не забудет ее слов. Слишком уж правдивы.       Сердце — драгоценный камень, говорят слишком многие слишком часто. Драгоценный камень, что позже разобьется на тысячи разноцветных осколков.       Звучит красиво, но — нет, бред это все, — понял он часами позже, лежа в постели и прислушиваясь к сбивчивому дыханию Келебриан. В действительности сердца сделаны из другого материала, Элронд был уверен более чем точно.       Они сделаны из намного более прочного, небьющегося и способного постоянно принимать новую форму материала. Изготовлены по секретному рецепту. Как марципан.       Их марципановые сердца, с доброй горстью орехов, что иссохлись от старости и покрошились от боли, перемазавшись в сладком шоколаде лжи. Ее лжи и его притворства.       Сердце Келебриан бьется слишком сильно, слишком громко и слишком быстро, орехов в нем почти уж не осталось, а глазурь осыпалась. Келебриан пахнет болью, усталостью, слезами и морем, соленым-соленым, и таким горьким.       Келебриан устала, намного больше, чем устал он сам, но она втихомолку плачет, не желая признавать этого и оттого делает лишь больнее им обоим.       Келебриан должна уйти наконец, а он должен отпустить ее, прерывая порочный круг и разрывая прутья их клетки, построенной из сладкого «люблю».       Просто ни со счастьем, ни уж тем более с любовью быть не может. Но у них — могло бы быть. Если бы только Элронд не тонул, захлебываясь в шоколадной лжи Келебриан, а она не пыталась создать то, чего нет больше.