We Will Meet The Sunset At Dawn

В день, когда его брат не вернулся домой, дождь не шел, да и Элайджа пускать кораблики вниз по течению луж не собирался. Однако он умер там в тот страшный день, шестого октября. В подвале 29 дома на Нейболт стрит. Гэвин знал это, хотя тело мальчика так и не нашли. А ведь он, Гэвин, тогда действительно заболел, у него был жар, тело ломило, а руки тряслись, как у наркомана во время ломки. В тот момент он даже не смог бы подняться с кровати, что уж говорить о прогулке с братом. Солнце должно было зайти через пару часов. Его рация молчала, но тогда это никак не напрягало больного Гэвина. Только потом, уже после исчезновения Элайджи, его любимого младшего брата, он понял, что с самого начала все это было слишком уж странно. Гэвин не мог этого объяснить, но еще тогда, в тот день, он чувствовал, что должно произойти что-то плохое. И произошло. Первой странностью оказалась полная тишина, столь неприсущая его рации. Следом было то, что Элайджа ушел слишком далеко от дома. Словно он вышел только за этим. Хотел ли он как можно дальше убежать от дома, ли просто не заметил, как отошел так далеко? Значит ли это, что его кто-то заманил в тот устрашающий дом? И, если так, то кто? Все эти мысли беспрерывно роились в его голове уже около полугода. Элайджу так и не нашли. Хотелось верить, что он жив, что он где-то там в коллекторах, упал в тот чертов колодец в подвале дома на Нейболт стрит и бродит по ним, зовет старшего брата. Гэвин винил себя, винил бесконечно за то, что отпустил брата гулять тем вечером. Поддержать его было некому. И так уже натянутые отношения с отцом вышли будто бы на новый уровень дерьмовости. Мать почти не говорила с ним, ограничиваясь дежурнуми фразами в духе «ужин готов» или «помой посуду, Гэвин». Она пила много снотворного. Это помогало ей забыться во сне хоть ненадолго, но Гэвин видел: лучше ей от этого не было. Элайджа же… он был умен не по годам. Все знали об этом. Он был особенным, не похожим на кого-либо в Дерри. Ему с легкостью давались почти все предметы. Он понимал всю школьную программу лучше старшего брата. Это восхищало и, одновременно, заставляло испытывать стыд, вперемешку с завистью. Гэвин знал, конечно знал, что его родители думают, что лучше бы тогда умер он, а не младший и одаренный сын. Слишком умный мальчик, он мог столько сделать для этого мира. Но он мертв. А глупый, неуправляемый Гэвин жив. И понимание этого заставляло Гэвина страдать еще больше. И в правду. Лучше бы не стало его. Друзей у него тоже не было, все сторонились угрюмого мальчишку, который не боялся дать сдачи. Однако это не мешало Генри Бауэрсу и его шайке зажимать его в какой-нибудь подворотне и избивать. Они знали, что он не сможет выстоять против всех, знали и то, что некому прийти и помочь ему. Все его общение со сверстниками заканчивались такими же дежурными фразами, как и с матерью. Гэвин не знал, куда себя девать. Будто весь город желает одного: исчезновения подростка. Да он бы и с радостью, вот только хотелось узнать, что же стало с братом. Хотелось докопаться до истины. Полиция давно забила на это дело. Как и на все последующие дела об исчезновении детей в Дерри. Будто все забывали о них, когда появлялся новый пропавший. Одни объявления заклеивали другими, словно так и надо. Словно это обыденно, почти так же, как пить кофе по утрам. Гэвину некому было рассказать об этом, но он и не стремился. Знал, что бесполезно. Все были будто под влиянием чего-то… могущественного. По-другому он бы это не назвал. Сейчас было только начало лета, и подросток решил основательно заняться делом пропавшего Элайджи. Он прошерстит все уголки города, но найдет брата. Живого или мертвого. * * * Уже который день Гэвин бродит по Дерри, заглядывая в каждый угол, ища хоть какие-то улики. Он знал, что брат умер в том страшном доме, но хотел лишний раз убедиться в своей правоте. На улице было жарко, но терпимо. Именно поэтому Гэвин еще бродил вокруг 29 дома на Нейболт стрит. Дом выглядел ужасно, сад весь зарос, а сквозь траву проросли подсолнухи. Где-то в этих зарослях виднеются обломки от старой и ржавой машины. Хотя это могли быть всего лишь металлические листы, Гэвин не мог сказать точно. Парень еще немного побродил возле участка и ушел домой. Стоило все это записать, собрать в одну кучу, потому что в голове ничего не хотело формироваться самостоятельно. С этим стоило поработать, он же хочет стать полицейским. Уже дома Гэвин понимает, что что-то не так. Он просматривает все комнаты в доме, но так ничего и не находит. Осталась только его комната и комната Элайджи. В комнате брата Гэвин завис, разглядывая кучу игрушек, расставленных на полках. Элайджа любил роботов, безумно любил. Вся техника его увлекала, Рид уже тогда видел: Элайджу ждут великие дела. Но он до них не дожил. Подросток глубоко вздыхает и выходит из комнаты. Не хватало еще отцу увидеть его в комнате. И, даже если его сейчас не было, это не значило, что он скоро не вернется. В комнате Гэвина все было точно так же, как он и оставил. Смятое одеяло, тетради, сложенные неровной стопкой, некоторая одежда валялась на тумбе. Но что-то изменилось. Он чувствовал это в воздухе, на коже, словно кто-то пристально смотрит на него и это обжигает кожу на шее. Гэвин резко оборачивается и понимает. В коридоре висит шарик синего цвета, а к нему привязан сверток. Подросток готов был поклясться, что минуту назад его здесь не было. Стало не по себе. Инстинкты вопили об опасности, говорили не подходить к шару, и Гэвин с ними согласился. Он медленно закрыл дверь, не спуская глаз с шара, но, когда обернулся, этот же шар висел уже возле окна. Парня прошиб холодный пот, тело покрылось мурашками, адреналин в крови резко подскочил, а руки вспотели. Он смотрел на гладкий надувной шар и боялся. Боялся гребаного, мать его, шара. Было не смешно. Даже Бауэрс до такого бы не додумался, да и не стал бы он залезать в чей-то дом. Немного постояв, Гэвин все же осмелился подойти к шару и отвязать сверток. Делать было нечего. Он медленно подошел к шару, не решаясь издавать громких звуков. Ха! Будто это бы его спасло. Рид так же медленно отвязал ленту шарика от свертка, и он легко скользнул в подставленную руку. Шарик подросток вытолкнул в окно и наблюдал, как тот уносится вверх. Это немного успокоило его нервы. В комнате больше ничего не появилось, но парень еще чувствовал на себе словно чужой взгляд. И это напрягало. На него редко кто пристально смотрел, вглядываясь в черты лица, однако это было что-то другое, чего он пока не понимал. Или не хотел понимать. Рид опустился на кровать, прильнув спиной к углу, чтобы было видно всю комнату и аккуратно развернул крафтовую бумагу. Это оказалсь рация. Рация Элайджи. Та самая, с которой брат ушел в тот вечер. Она была сломана, кое-где по ней словно когти прошлись. Мальчишку бросало то в жар, то в холод. Откуда эта рация появилась дома? Кто ее сюда принес? Это намек на то, чтобы Гэвин не лез или приглашение? Мысли роились в голове, теперь еще больше отказываясь выстраивать логические цепочки. Рид вскочил, покидал в рюкзак, который так и не снял, дневник, ручку, которые лежали на тумбе рядом с кроватью, и рацию. Так же быстро выпрыгнул в окно, цепляясь за ветку дерева, что росло возле их дома и сполз вниз. В доме, после инцидента с рацией, находиться мальчик боялся. Так что тихая и прохладная библиотека тут же пришла в голову. Гэвин решил, что туда и отправится. Деваться было некуда. *** Улицы были пустынны, словно все люди враз пропали. Парня это напрягало, после всего произошедшего в доме, его напрягала любая странность. Он столкнулся с каким-то человеком, потому что смотрел на другую сторону дороги. Рид никогда не видел его в Дерри. Он бы запомнил. Человек был одет строго, волосы были прилизаны, но одна прядка все равно выбивалась. Глаза были настолько светло-голубыми, что Риду на секунду показалось, будто они светятся. — Извините. — буркнул Гэвин и не оборачиваясь на незнакомца пошел дальше, было в этом прохожем что-то чужеродное. От его взгляда светло-голубых глаз хотелось скрыться, поэтому мальчишка ускорил шаг. Только оказавшись в библиотеке, придя в себя, Гэвин заметил торчащую бумажку у себя из кармана. Наверно, незнакомец подсунул ее ему, когда они столкнулись. Но зачем? Чуть подрагивающими руками он развернул ее, там не было номера телефона. Хотя он думал, что увидит именно это. На бумажке было выведено красивым почерком: «Не думай, что можешь сбежать от меня». Сердце вновь застучало быстрее, перегоняя кровь по венам. Гэвин принялся бегать глазами по библиотеке в поисках чего-то странного, типа синего шарика у него в доме. Но ничего подобного не нашел и, скомкав бумажку, сунул ее обратно в карман. Этот кто-то или что-то желает его напугать. Но Рид не из тех, кто отступает. Подросток просидел в библиотеке до ее закрытия. За это время он успел скучковать все свои мысли на бумаге, это действительно помогло. Гэвин изучил так же и рацию его брата, она, на удивление, все же работала, но с перебоями, царапины на ней то ли звериные, то ли человеческие, устройство не пощадили. Следовало починить ее в гараже отца. Оставалось надеяться, что Джеймс не заметит махинаций сына. Однако домой возвращаться не было никакого желания. Даже когда у Гэвина появилась цель. Возможность увидеть что-то посерьезнее шарика мальчишке не импонировала. А что-то ему подсказывало: что-то посерьезнее обязательно покажется. Выбора особо не было, поэтому Рид, покрепче перехватив рюкзак, направился домой. Но добраться до дома невридимым у него не вышло. Шайка Бауэрса, проходящая мимо решила, что Гэвин идеальная груша для битья на сегодняшний день. Именно поэтому, как только мальчишка заметил их, а не заметить шумную компанию было практически невозможно, он, почувствовав неладное, рванул в противоположню от них сторону. И это стало словно красной тряпкой для быка. Хулиганы сорвались с места, точно бешеные псины. На улицах Дерри, как назло, людей не было, да если бы и были, далеко не все взрослые рискнули бы останавливать Генри Бауэрса. Так что Гэвин сразу же отмел вариант с просьбами о помощи, только время бы потратил. У него была хорошая фора, поэтому, не собираясь так просто дать себя отпинать он петлял между домов. За спиной слышались маты и угрозы и тяжелое дыхание от курения сигарет. Ноги немели от долгого бега, одежда намокла от пота, а рюкзак на спине не добавлял скорости, не смотря на то, что там почти ничего не было. Гэвин, на негнущихся ногах забегает в один из блоков пятиэтажек, между которых всегда был проход. Но добежав до него, парень с ужасом осознает, что прохода тут словно никогда и не было, на его месте стоит обычная, старая, кирпичная стена, немного влажная и кое-где совсем черная. Гэвин готов был поклясться, что этой стены здесь никогда не было. Но бежать было некуда, Рид точно знал, что Бауэрс со своими дружами отпинает мальчишку до кровавого кашля. Адреналин разливался по крови, шатен подумал, что, возможно, в первые 5 минут будет не так больно из-за него, но признать это, значит смириться, а смириться, — значит сдаться. А сдаваться Рид не собирался, жопу надорвет, но выкрутиться, а там и до дома рукой подать, пусть с синими шариками, зато без боли. С такими мыслями он пытался вскарабкаться на внезапно возникшую стену, которой тут никогда не существовало. Под отросшими ногтями скапливалась грязь со стены, а сами ногти ломались о камень, но Гэвин не хотел так просто достаться Генри, поэтому продолжал ставить ноги на влажный камень, соскальзывая, стукаясь коленями, но не прекращая попыток. И, когда он уже почти добрался до верха его хватают за ногу и мальчишка больно падает на такую же, как и камень, влажную землю, она моментально пачкает его джинсы и рубашку с футболкой, что не так сильно расстраивает Гэвина. Намного больше его расстраивает Генри, который успел его перехватить и последующие от него кулаки и пинки. Шайка хулиганов, терроризирующая все младшее население Дерри уже разминала кулаки, мерзко хихикая и тяжело дыша от марафона с юрким Гэвином, тот же, в свою очередь, ударившись сначала челюстью о стену, а потом головой об землю, лежал, не в силах сфокусироваться хоть на чем-то. Сам мальчишка хотел лишь, чтобы это поскорее закончилочь, страха перед Бауэрсом он давно не испытывал, для него были вещи куда страшнее озлобленного на весь мир подростка, проходящего пубертат. Надежда на то, что придет хоть какая-то помощь, уже давно не теплилась в его груди, потому что после смерти Элайджи он стал лишь жалким подобием человека, это хорошо подтверждали его родители. И вот, началось, Генри со всей силы бьет мальчишку ногой по печени, не помогает даже поза эмбриона, которую принял Рид, чтобы получить как можно меньше увечий. Это могло бы еще долго продолжаться, если бы прямо рядом с одним из дружков Генри, прямо из темноты в стене не послышалось хихиканье, как у клоунов в цирке. Этот факт насторожил Гэвина и, кажется, шайка Бауэрса это тоже заметила. Они напряженно переглянулись и все уставились в этот темный угол. Тот дружок, рядом с которым послышался смех достав откуда-то фонарик посветил в темное пространство, но светлее не стало. Будто парень светил в темный колодец глубокой ночью. Но потом резко появилось два льдистых светящихся глаза, такие знакомые, будто он видел их не первый раз. Впрочем, не столь важно. Как там говорилось? «Если долго вглядываться в бездну, то она вглянется в ответ»? Похоже, Рид все же заработал себе сотрясение, слишком нереалистичной казалась эта ситуация. Но, кажется, это действительно происходило в реальности, потому что парень с фонарем в испуге отскочил от темного пространства. Пока Генри и его дружки были увлечены разглядыванием тени, Гэвин тихо поднялся и рванул изо всех сил из подворотни. Когда Бауэрс спохватился, мальчишка пробежал еще пару таких пятиэтажек. Что ж, после этого инцидента Гэвин Рид уяснил две вещи: не суйся в подвортни и остерегайся синих шариков.