~=*=~
— Итак, — дэрон остановился перед вратами монастыря. После долгих часов пути ноги гудели и хотелось ненадолго присесть, но впереди был еще весь день, и завывающий ветер совсем не способствовал уменьшению подозрительности Виолле. — Попробуйте хоть кого-то тронуть, и как минимум ваши пальцы останутся на земле. — А ты… смелый, — хмыкнул Федерико на такое заявление. Виолле вздохнул: — Просто не хочу повторения. Они всего лишь дети, которые учатся. Жизнь у них и так невеселая будет, так что… — Понимаю, что тебе сложно довериться, но поверь — больше подобного не повторится, — Федерико мягко улыбнулся молодому дэрону. — Да и зря ты этот ящик тащил что ли? — М-да… И то верно, — Виолле покрутил плечами, разминая затекшие мышцы. Думал хотя бы на «особом» задании не придется тяжести таскать? Мечтай, Виолле, мечтай! — Так и не объяснили, что там. Надеюсь, Кальдор в курсе этого вашего груза. — Подарок от друга из Йона. Вряд ли кто-то из местных, не бывавших за пределами Фейтона, видел что-то подобное. Виолле с подозрением посмотрел на деревянный ящик. Не особо тяжелый, но все равно оттягивающий руки, если держать слишком долго. — Ладно уже. Пойдемте. Монастырь встретил их холодными сводами каменных стен и тишиной. Не было слышно ни детских голосов, ни взрослых, ни даже шума от тренировок. Все словно затаились, наблюдали из тени, скрываясь. Так, как их и обучали действовать. Федерико не слышал и не видел никого, но все равно ощущал на себе взгляды: настороженные, злобные, интересующиеся. Любопытный. Он чувствовал повисшее в воздухе напряжение от своего присутствия здесь. Жизнь в этом месте будто замерла, несмотря на то, что факелы на стенах потрескивали от рыжего огня, освещавшего коридоры, а идущий рядом Виолле утверждал, что это нормальная ситуация, если в монастырь приходит чужак. Юстициар знал, что он — не самый желанный гость после произошедшего, но подобной встречи не ожидал точно. Ни огонь от факелов, ни высокие витражные окна не исправляли мрачную, напряженную атмосферу. — Ну вот, пришли, — дэрон поставил ящик на пол и постучал в дверь. Наружу вышла женщина и, окинув цепким взглядом Федерико, улыбнулась Виолле. — Кальдор предупреждал, что вы придете, — произнесла женщина, пропуская гостей внутрь комнаты. — Честно сказать, вы неожиданный гость, юстициар. Что привело вас к нам в этот раз? Мужчина тяжело воздохнул, окидывая взглядом кабинет: потрепанные старые книги, крепкая, сделанная на года, мебель, камин и несколько факелов, освещавших пространство. И большое окно, выходящее на внутренний двор монастыря, где бегали дети. — Пришел извиниться за содеянное мною и моими братьями. Перед вами и перед детьми. Как представитель архиепископа и юстициар я приношу свои извинения и прошу разрешения преподнести в подарок это, — Федерико указал на ящик, который Виолле поставил рядом с камином. — Советую убрать подальше от огня и не подпускать к нему никого до позднего вечера. — Может мне в грузчики на какой-нибудь корабль до Ардетайна наняться? — бормотал Виолле, передвигая ящик в другой угол комнаты. — И мир посмотрю, и золота заработаю, с новыми людьми познакомлюсь, в конце концов… — Считаете, что одного ящика с неизвестными содержимым достаточно для того, чтобы снять стресс у ребят, которых ваши жрецы держали взаперти под надзором с охраной из натасканных псов? — настоятельница хмыкнула. — Мне до ваших извинений дела нет, а вот доверие ребят вы вряд ли завоюете простыми словами. — Вы правы. Перед отправлением к вам, я отдал распоряжение и через несколько дней и сюда, и в Каллазар доставят провизию, — Федерико чувствовал назойливый, обжигающий любопытством взгляд в спину, но со спокойного тона не сбивался и продолжал уверенно: — Кое-что особое будет вечером, если вы позволите детям лечь спать чуть позже обычного. Виолле рассказывал, что у вас ту… — Юстициар резко замолчал, почувствовав на губах руку, обтянутую тканью. — Ничего я не говорил, — воскликнул Виолле из-за плеча Федерико. — И вообще, нам пора. Кальдор еще поручил мне показать все тут господину юстициару. Мы пойдем. — Соберите ребят, пожалуйста, на улице к вечеру, — уже на пороге произнес Федерико, не противясь тянущему его за руку Виолле. — Надо еще поесть с дороги, ну же, идемте! Настоятельница удивленно смотрела на развернувшуюся перед ней сцену, но лишь кивнула в знак согласия на последние слова жреца.~=*=~
— Ну вот. Пришли к последнему месту, — Виолле приподнялся на носочках, потягиваясь. После долгой дороги, обеда и прогулки по местам из детства мышцы ныли, но парня это устраивало. Редко когда мог выдаться такой спокойный, но в то же время насыщенный событиями день. Солнце опустилось чуть за полдень и скрылось за облаками, приятно освещая все вокруг, но не припекая так сильно. Дэрону нравилось такое — после каменных домов Каллазара и вечных топей Гниловодья это казалось замечательной погодой. А Федерико, кажется, и не обращал внимания на яркое солнце, словно так и должно быть. Хотя может они привыкли в своей Шеакрии нежиться днями под горячими лучами? Виолле было любопытно. За весь день прогулки он наговорился, наверное, на несколько дней вперед: отвечал на вопросы, рассказывал об обычаях и праздниках, показал тренировочные площадки, но не сильно вдавался в подробности, несмотря на явную заинтересованность жреца, которого занимали похоже даже самые мелкие детали вроде развлечений дэронов. И Виолле рассказывал. О сестре, об историях из детства, когда он сам учился в монастыре, а потом пошел в Авесту, о тренировках на холме в Каллазаре, о странном торте, который для него приготовили в «Черном соколе». Виолле рассказывал обо все и ни о чем. Простые истории из повседневной жизни и ни слова о миссиях или Сайке, о планах на жизнь или мечтах. Ничего о личном. Федерико слушал болтовню парня и, прогуливаясь с ним по территории монастыря, чувствовал себя странно. Голос молодого дэрона успокаивал даже когда тот рассказывал о чем-то мрачном или наоборот заливался смехом. — Так, что ж, юстици… Послушайте, я буду звать вас по имени. Язык уже болит эта ваше юстициар выговаривать, — пожаловался Виолле, заглядывая жрецу в лицо снизу вверх. — Я не против, — Федерико улыбнулся. Внутри разливалось тепло: мужчина уже с трудом мог вспомнить, кто и когда общался с ним настолько непосредственно, забыв о званиях и рангах. — А я и не спрашивал! — рассмеялся Виолле, открывая дверь здания. — Итак, Федерико… М-да, немногим лучше… Может быть мне звать вас Рико? Жрец скептически выгнул бровь, осматривая парня с головы до ног, и произнес: — А не рановато ли к таким сокращениям переходить? — Я взрослый давно, — пожал плечами Виолле, проходя внутрь. — Ну, нет так нет. Итак, Федерико, прошу. Кельи учеников монастыря Сиена. Место, где они проводят свободное время, общаются и спят. В основном, конечно, спят, но кто-то успевает и остальным позаниматься. Находят себе увлечения помимо тренировок и медитаций для контроля осколка. — Что же за увлечения можно найти в четырех стенах? — юстициар остановился посреди коридора, рассматривая высокие потолки. — И почему везде так темно? Вы, как кошки, в темноте хорошо видите? — Кошки?.. — Виолле задумался на секунду, прикладывая палец к губам. — Ах, кошки! Как наша Бабочка в Каллазаре? Да, кажется она кошка… А увлечения. Всякие — кто-то фигурки вырезает, кто-то книги находит и чтением увлекается, кто-то рисованием. — Ты не видел кошек, кроме нее? — удивился Федерико, идя вслед за дэроном по коридорам, освещенными только светом факелов и – изредка — солнечным светом, проникающим сквозь окна. — Вы ведь могли сделать больше окон, почему столько? — Федерико указал на несколько высоких узких проемов. — Кроме Бабочки нет, не видел. А их много? — дэрон посмотрел на окна и задумался. — Да, действительно, окон можно было бы и побольше. Но это только здесь так. Мы ведь были, где дети учатся — там светло и окна большие. В холле и вовсе цветные всякие! Когда свет через них проходит все становится таким ярким и разноцветным! Стоишь перед ними и сам весь в этих пятнах света. Красиво! Мы иногда подолгу с ребятами рассматривали друг друга, весело было. — Федерико рассматривал дэрона, наверное, впервые так пристально за все время их общения. Тот сейчас словно светился изнутри, рассказывая историю из детства. Сосредоточенный взгляд сменился мечтательным и тусклые серые глаза заблестели радостью от приятных воспоминаний. И вот этому парню предстоит убивать своих друзей, если те направят свой взор во Тьму и обратятся? Совсем мальчишке, которому едва ли исполнилось двадцать, который не видел кошек и восхищался солнечным светом, играющим в витражных окнах? Погрузившись в размышления о судьбе дэронов в целом и бойцах Авесты в частности, юстициар даже не прокомментировал то, что Виолле бесцеремонно потянул на себя ближайшую дверь, проходя внутрь и зазывая его следом. Обстановка в комнате Федерико совсем не понравилась. Ему совсем не внушали доверие ни стойка с мечами в углу, ни серые, будто грязные, тряпки, играющие роль, судя по всему, постельного белья. Кровать похоже была такой же старой, как все вокруг, но хотя бы выглядела добротно сделанной — кажется, мебель дэроны ценили или изготавливать каждый год новую не особо хотели. Темные каменные стены давили со всех сторон и жалкое небольшое окно высоко под потолком практически не помогало рассеять сумрак в помещении, несмотря на то, что на улице было светло. — И дети действительно здесь живут? — Федерико взял со стола лист бумаги на котором аккуратно было выведено несколько строк на всеобщем. — А что не так? — удивился Виолле, заглядывая жрецу через плечо, вчитываясь в написанное. — О, ошибка. Здесь все кельи похожи друг на друга. Ну может личными вещами отличаются. Игрушками там, одеждой. А в остальном как близнецы. — И спят они тоже все на таком? — мужчина кивнул в сторону кровати. — Не болеют? Виолле пожал плечами, рассматривая холщевку на кровати. — Она ведь чистая. И служит долго — практично. А дети болеют, а как же? Любой может подхватить простуду. К тому же вы сами слышите, какие тут ветра — это обычное дело для этого места. За окном вода, обрыв, от того и ветер. Федерико рассматривал мечи и кинжалы — повертел один в руках, потрогал лезвие, оказавшееся тупым. Удовлетворенно кивнув, жрец вернул кинжал на место и вдруг услышал чей-то шепот. Поймав на себе взгляд Виолле, который прислушивался, приложив палец к губам в знак молчания. Лицо дэрона было сосредоточенным, но сам Федерико сколько бы не прислушивался, не мог разобрать что-то кроме отдельных слов вроде «не хватало…», «Виолле» и «настоятельница». Общую картинку из этого он мог сложить только отдаленную. Шепот становился тише, словно удаляясь, но Виолле вместо того, чтобы расслабиться, сделал несколько бесшумных шагов в сторону двери и замер за углом, скрытый для обзора, снова прислушиваясь. Неожиданно дверь в келью начала закрываться и дэрон, чертыхнувшись, рванул вперед, стараясь успеть ее задержать, но тяжелые створки с тихим щелчком закрылись прямо перед его носом. — Вот же! — Виолле навалился на дверь всем весом, но та осталась недвижимой. Дэрон постучал по ней кулаками: — Эй, вы! А ну открывайте! — Еще чего! — донесся с другой стороны недовольный детский голос, а следом передвижения явно чего-то тяжелого по полу, после чего голос продолжил: — Ты, Виолле, будто и не знаешь, что бывает, когда без спроса в чужую комнату заходишь. — Помню я, но я ведь в общеразвивающих целях юстициара! — парень снова застучал в дверь и попытался ее открыть, наваливаясь плечом. Дверь жалобно скрипнула, но осталась на месте. — Вот и расскажи ему о наших правилах. Заодно и сам вспомнишь, — раздался голос постарше. — Вы еще и старших притащили! — недовольно воскликнул Виолле. — Ну не самим же нам эти штуки таскать, а старшие ребята вполне могут. А раз вас двое, то и времени в два раза больше! — послышался еще один грохот чего-то тяжелого и удаляющиеся шаги. — Тьфу, — дэрон пнул ногой безучастную дверь. — Знал ведь… Вздохнув, Виолле посмотрел на окно под потолком, на удивленного Федерико и остановил взгляд на закрытой двери. — Может, объяснишь? — наконец произнес юстициар, озадаченный произошедшим. — Да что тут объяснять… — пробормотал Виолле. — Заперли нас с той стороны и парочкой тяжелых камней дверь привалили, — парень взъерошил волосы, стягивая с них веревку, распуская хвост. — Есть тут одно правило, которое переходит от старших к младшим. Никто о нем не говорит, но все знают. Не заходить в чужую келью без спроса, а если все-таки зашел, то тебя там закрывают без возможности выйти, на несколько часов. Обычно часа на три или четыре. Ничего страшного или серьезного, но считается, что это дисциплинирует и прививает уважение к чужому личному пространству. Настоятели с этим, видимо, согласны, раз это живет так долго. — Получается, что прививает не всем, — Федерико посмотрел на оранжевое небо в проеме окна. — Скоро закат, у нас нет лишних восьми часов, чтобы сидеть запертыми в четырех стенах. Жрец подошел к двери и вытянул вперед руки. Ладони его стали наливаться ярким светом, осветившим всю небольшую комнату. Внезапно его руки перехватили, с силой опуская вниз. Виолле держал его крепкой хваткой и упрямо смотрел в глаза мужчины, совсем не собираясь отпускать. — Нет уж. Разнесете тут дверь на части и кому от этого лучше будет? Юстициар хмурился, но не вырывался. Прикосновения дэрона неожиданно приятно согревали даже через перчатки — он чувствовал насколько горячие у парня руки. Мужчина и не замечал, что его пальцы так замерзли, пока не оказались в тепле чужих ладоней. Федерико рассматривал лицо дэрона: упрямо сжатые тонкие губы, блестящие серые глаза и покрасневшие щеки. — Ты не болеешь? — Федерико высвободил одну руку и коснулся пальцами лба парня, наблюдая как тот краснеет еще сильней. — Кхм, — Виолле отпустил жреца и отвел взгляд в сторону, упираясь взглядом в ничем не примечательную стену. — Я здоров, не переживайте, юстициар. — Я вроде был чуть ли не Рико, а теперь снова юстициар? — усмехнулся мужчина. Виолле казался ему все более милым в своем смущении и любопытстве, которое преследовало жреца обжигающим взглядом с самого штаба Авесты, когда молодой дэрон словно выпал из реальности на несколько минут, рассматривая жреца. Кальдор тогда на вопросительные взгляды Федерико лишь усмехнулся и махнул рукой, мол молодость, что с него взять. Сейчас же жрец явно видел, что у дэрона к нему не простое любопытство, хотя тот и контролировал себя: парень медленно дышал, скрыв в ладонях горящее лицо. И Федерико не знал как к этому относиться. Парень не кидался на него и вел себя адекватно, но жрец боялся, что просидеть запертыми в таком небольшом помещении для того будет тем еще испытанием. Федерико интересовало, хватит ли молодому парню хваленного дэронского самоконтроля? — Ладно, герой, предлагаешь сидеть тут до глубокой ночи? Тогда весь подарок для детей придется перенести на завтрашний вечер. Днем от него не будет никакого толка. Еще раз глубоко вдохнув, Виолле убрал руки от лица и выглядел уже совсем спокойным, словно и не произошло никакой странной для них обоих ситуации. — Выбьете дверь, а дальше что? Восстанавливать ее, чинить или новую делать, петли ковать, ставить. Не вы же этим заниматься будете? И не жрецы ваши. Вот-вот, — Виолле еще раз посмотрел в окно. — Да и правила нарушите — неуважение, а вы вроде тут с извинениями и добрыми намерениями. Парень подошел к стене под окном и ловко по ней забрался, цепляясь за выступы камней. Выглянул наружу и вздохнул: — Там высоко и практически сразу обрыв в воду. Я бы выбрался, конечно, по стене, но не бросать же вас здесь, Рико. Да и получится, что я тоже сбежал от правил и наказания. Неправильно это, — Виолле спрыгнул обратно, чуть стукнув металлическими сапогами о каменный пол и тут же принялся их снимать. — Выбора нет, придется ждать. Не думаю, что нас тут и правда долго продержат. Парень забрался на кровать и посмотрел на пораженного таким выводам жреца. Федерико во всех своих светлых шеакрийских одеждах все еще выглядел слишком светлым для подобного места, по мнению Виолле. Несмотря на то, что парень уже длительное время был рядом со жрецом, он все еще не мог привыкнуть к нему. И не мог насмотреться. Раньше шеакрийцы не подпускали близко к себе дэронов, но после последних событий ситуация стала улучшаться. Способствовали ли этому Разломы и толпы демонов или виной всему было изменившееся отношение Федерико к дэронам — Виолле не знал да и не задумывался особо об этом до нынешнего дня. — Вы присядьте, — парень похлопал рядом с собой по кровати. — Бессмысленно стоять несколько часов, а меньше мы тут не пробудем. Так что все-таки в коробке, которую вы заставили меня притащить? — Это не объяснишь так просто словами, — Федерико сел рядом с Виолле, прислоняясь спиной к прохладной стене, но идею пришлось отложить: металл на накидке больно впивался в кожу и жрецу пришлось сменить позу. — Зачем у вас столько лишних вещей на одежде? — не выдержал Виолле, наблюдая за мужчиной. — Для красоты? — Считаешь мою одежду красивой? — усмехнулся Федерико, глянув на дэрона. — Ну… У нас никто в таких вычурных нарядах не ходит. У Сайки была конечно выделяющаяся одежда, но он ведь грандмастер! Неужели теперь Кальдор тоже наденет что-то подобное? — последнюю фразу он бормотал уже себе под нос, пытаясь представить Кальдора в длинном плаще и огромным двуручником в руках. Выходило плохо. — Вот ты и ответил на свой вопрос. Все это лишь отображение положения в иерархии, не более того. — А юстициар это высокая должность в Шеакрии? — полюбопытствовал Виолле, рассматривая золотистое тиснение на одеждах жреца, сдерживаясь от того, чтобы провести по нему рукой. — Да, верно, — Федерико видел как парень сжимает кулак и закусывает губы. Взгляд дэрона метался по комнате, то и дело возвращаясь к мужчине. — Говори уже, не съем же я тебя. Виолле набрал воздуха в грудь и выпалил на одном дыхании: — А можно мне потрогать вашу одежду? Ну наконец-то, подумалось Федерико. Ощущать на себе любопытный взгляд было не то чтобы неприятно, но несколько утомительно. Обычно дэроны смотрели со страхом или злобой, держались настороженно, но Виолле со своей непосредственностью выбивался из общего числа. Непривычно открытый для дэрона, слишком общительный в сравнении с остальными. Он словно горел изнутри своим интересом, распространяя его на присутствующих рядом, включая Федерико. Молчание затягивалось и Виолле проклинал себя за свой длинный язык. «Ну кто тянул? Зачем вообще с вопросами полез? Жрец вот теперь совсем убедится, что я странный. Мало было хватания за руки весь день, теперь еще и это. Где же твой самоконтроль, Виолле?!», парень нервно теребил пряжку ремня. Напряжение, которое он не ощущал с подросткового возраста, преследовало его уже второй день, не давая расслабиться с того самого момента, когда увидел Федерико в Храме Основателей. Видевший его до этого только издалека на поле боя и на похоронах Сайки, Виолле был удивлён, увидев его так близко. Но парню хотелось не только увидеть, но и рассмотреть. Рассмотреть все в этом жреце: от серых волос до скрытых ботинками ступней. Пока что Виолле хорошо рассмотрел только спину жреца и все эти металлические тяжелые украшения на ней. Но что скрывалось под этой красно-белой накидкой, для Виолле оставалось загадкой. Тренированное, подтянутое тело он привык видеть у постоянно сражающихся в ближнем бою дэронов, но шеакрийцы редко использовали ближний бой, и поэтому фигура юстициара вызывала у парня еще больше вопросов. Но похоже, задать их ему не хватит смелости. Сражаться с демонами, лезть к паукам, к Ваконде, да хоть в Разлом — страшно не было, а тут… — Я наверное… — начал дэрон спустя несколько минут тишины, но замолчал, когда увидел, что мужчина снимает обувь и садится на кровати, поворачиваясь лицом к нему. — Ну давай, рассматривай, — произнес Федерико, сдвигаясь выше по кровати и опираясь поясницей на низкую спинку, вытягивая ноги. Улыбаясь уголками губ, жрец смотрел на молодого дэрона, совсем мальчишку для него, потерявшегося в своих чувствах. Мужчина видел как медленно заливается румянцем лицо Виолле: от внимательного ли взгляда на себя или от своих собственных ощущений, на это у Федерико не было ответа, но если он может помочь парню всего лишь дав возможность посмотреть на одежду, то почему бы не сделать это? В его просьбе жрец не видел ничего постыдного. Если это поможет юному бойцу Авесты разобраться в себе, то почему бы и нет. Ведь в этом и есть миссия жрецов — наставить на путь истинный? Виолле придвинулся ближе, садясь на край кровати, задевая ногой чужое бедро, обтянутое синей тканью. Парень взял в руки книгу, прицепленную к красному поясу крупным металлическим кольцом. — Это молитвенник? — дэрон покрутил вещь в руках, оглаживая пальцами кожаную обложку. — Тяжелый. Парень проследил руками по цепи, уходящей к широкому поясу жреца и наткнулся на позолоченную пряжку. Немного порассматривал мудреный механизм застежки, Виолле перешел выше. Кончиками пальцев касаясь тонких золотых полос, выпуклых на мягкой ткани, парень проследил их до тяжелого крепления на груди мужчины. Оторвав взгляд от переливающихся в закатном солнце золотых вставок, Виолле поднял взгляд на Федерико и поймал на себе его растерянный взгляд. Дэрон облизнул вмиг пересохшие губы и шумно сглотнул, осознавая насколько близко они находятся друг к другу сейчас. Глубоко вдохнув, Виолле продолжил рассматривать богатые одежды. Подцепив пальцами украшение, лежащее на мерно поднимающейся груди жреца, парень чуть потянул его на себя, пытаясь заглянуть под него. — Что ты пытаешься найти? — удивленно спросил Федерико. — Хочу понять как снимается твоя накидка. Или это все-таки плащ? Не важно, — парень продолжил рассматривать круглые крепления возле высокого воротника. Федерико рассмеялся, запрокинув голову. — Ничего смешного, между прочим! — насуплено произнес дэрон, не отрывая взгляда от развеселившегося жреца. — Ты раздеть меня хочешь, Виолле? — продолжая улыбаться, спросил Федерико. — А как же хваленный самоконтроль Авесты? — На любопытство он не распространяется! — воскликнул Виолле, покраснев. — Не хочу я вас раздевать… — Как же. Ну-ка, подвинься, — мужчина сел, свесив ноги с кровати и принялся снимать накидку. Парень с интересом наблюдал как ловко жрец берется за украшение на груди, чуть сдвигает его выше и начинает поднимать вверх, снимая накидку через голову, отводя назад и перехватывая ее за ворот, придерживая и стягивая с плеч. — И вот это вы делаете каждый вечер? — скептически спросил Виолле. И хотя движения мужчины были точно выверены от постоянного подобного процесса, дэрон сомневался, что носить такое на себе постоянно и постоянно же так мучиться с раздеванием — хорошая идея. — Она еще и весит немало. Зачем столько металла повсюду? Федерико лишь пожал плечами, откидываясь на стену и радуясь тому, что можно немного побыть без этого груза на плечах. В каком-то роде он был даже благодарен любопытному дэрону за такую возможность. Парень крутил в руках накидку, рассматривая красную ткань на внутренней стороне. Мягкая на ощупь, совсем не такая из чего были сделаны вещи Виолле, и все еще хранящая тепло чужого тела, ткань приятно скользила между пальцев, заставляя дэрона дышать через раз. Ему казалось, что он прикасается к чему-то священному и дрожь от осознания этого переходила с кончиков пальцев все выше, поднимаясь по рукам к шее и отдаваясь в затылке. От этого ощущения Виолле хотелось взъерошить волосы, прогоняя мурашки, что он и сделал, путая и без того растрепанные волосы еще сильнее. Напряженное чувство охватывало его все больше и Виолле понимал, что это выходит за рамки обычного интереса, но противиться этому не хотел. И не стал. Отложив в сторону накидку, Виолле принялся разматывать бинты на руках: прикосновений только пальцами парню было мало. Хотелось почувствовать непривычные вещи полностью, всей ладонью ощущать рельефы строгого тиснения на рубахе жреца. Или что там у него? Виолле не знал как это правильно назвать — шеакрийская одежда была для парня полной загадкой. Если с простыми жрецами куда ни шло — прибил одного, мантию с него снял, на себя надел, капюшон накинул, посох в руки и готово — вылитый жрец, то с Федерико было сложнее — ни мантии, ни посоха, ни капюшона. Да и прибить его не хотелось. — Тьфу, — размышляя, Виолле запутался в собственных бинтах, обтягивающих запястье. Длинная темная ткань путалась в дрожащих от волнения пальцах. Щелкнув застежкой металлических креплений чуть выше локтя, Виолле снял их вместе с бинтами, откидывая к накидке жреца. Без привычной защиты стало прохладно, но желание касаться было сильнее и парень принялся освобождать вторую руку, но его ладонь перехватили. — Позволишь? — пальцы Федерико легли поверх руки. Виолле коротко кивнул, позволяя жрецу скользить руками по плотной ткани. Мужчина подцепил крепление на плече и потянул на себя, заставляя парня придвинуться ближе. Виолле оказался сидящим на коленях, прижимаясь ими к чужой ноге. Вязкое тепло разливалось по телу дэрона от прикосновений Федерико: от рук облаченных в белые перчатки; от бедра, которого Виолле касался; от спокойного дыхания, которое щекотало щеку, когда жрец наклонялся ближе, ища застежку на металлических щитках у локтя. И Виолле не понимал, от чего жар все сильнее скапливался груди, грозясь выйти наружу слишком громким выдохом или позорным стоном. Парню было знакомо подобное чувство, но он припоминал только моменты с девушками, когда ощущал нечто похожее. А здесь? Взрослый мужчина, шеакрийский жрец! Происки фетранийских демонов, не иначе. Федерико щелкнул застежкой, откладывая в сторону металлическую защиту. Сняв перчатки, жрец взялся за край ткани и потянул, освобождая руку дэрона. Светлые, уверенные пальцы ловко разматывали бинтовку, то и дело касаясь кожи. Лента ткани плавно опускалась на кровать, становясь все больше, в отличие от выдержки Виолле, которая исчезала с каждым мотком и прикосновением. Мурашки бежали по телу от чужих горячих ладоней, поднимаясь выше, проникая все глубже. Жаркий ком в груди мешал нормально дышать, и Виолле вдыхал через раз, пытаясь вспомнить все медитативные практики, которым их учили в этом самом монастыре, но контролировать дыхание становилось все труднее. Когда Федерико коснулся ладони, освобождая ее от последней преграды, дэрон не выдержал, судорожно выдыхая и сжимая пальцы жреца в своих. Мягкая, на грани нежной, кожа мужчины разительно отличалась от его собственной, огрубевшей и мозолистой от долгих тренировок. Виолле казалось кощунством прикасаться к Федерико такими руками, но желания отпускать ладонь не было, и парень лишь сильнее переплел их пальцы, чувствуя как мелко дрожат чужие от его хватки. Зажмурившийся дэрон дышал шумно, часто облизывая пересыхающие губы, и сжимал свободной рукой холщовку кровати в кулак. Мешающий жаркий ком внутри спускался ниже, замирая где-то внизу живота. Виолле слишком давно такого не ощущал. Ему это не нравилось. «Самоконтроль и выдержка. Дисциплина. Самоконтроль и выдержка. Дисциплина». Ему нравилось. — Виолле? — прошептал Федерико, смотря на раскрасневшегося от простых, невинных прикосновений дэрона. Конечно он все понимал. Не мог не понять. Слишком долго учился контролировать в себе подобные порывы. Слишком давно не испытывал чего-то такого же, посвятив всего себя служению. А сейчас смотрел на молодого парня и не мог насмотреться. Он весь — от сжатых рук до розовеющих кончиков ушей, от сдвинутых к переносице, заломленных бровей до прижимающихся к нему коленей — был прекрасен. Федерико должен был отдернуть дэрона, надавить авторитетом жреца, напомнить о контроле и кодексе Авесты, но мужчина не сделал это. Потянулся вместо этого свободной рукой к красной повязке на плече Виолле и быстро развязал, откладывая ее сторону, поверх своей шеакрийской накидки. Алый отличительный знак Авесты волнами лег на белое кожаное полотно, сливая с ним в одно целое, где ткань повязки попадала на красный подклад накидки. — Взгляни на меня, — жрец приложил ладонь к щеке парня, ощущая ее жар. Виолле наконец открыл глаза, смотря на мужчину затуманенным взглядом. Чувство стыда накрыло его с головой, когда он поймал понимающий, спокойный взгляд Федерико. Захотелось провалиться сквозь землю или сгореть в праведном огне лишь бы не оказываться больше в подобной ситуации. От ладони на своем лице одновременно хотелось и сбежать, и прижаться сильнее; потереться о нее, как Бабочка иногда прижимается к ласкающей ее руке. Виолле не знал, куда себя деть и куда смотреть. — Простите, я… — прохрипел парень, пытаясь отстраниться от жреца, отсесть подальше, но рука Федерико скользнула со щеки на затылок, зарываясь в серые волосы и не давая уйти. Должен ли он остановить Виолле и себя? Определенно. Путь жреца не располагает к подобному. Мог ли он это сделать? Конечно. Отдернуть, оттолкнуть, поставить на место, напомнить кто есть кто. Хотел ли он это делать? — Не страшно, — мужчина притянул Виолле ближе, заставляя его сесть себе на бедра. Ошарашенный дэрон даже не сопротивлялся, покорно сел, прижимаясь к жрецу всем телом. Несмотря на широкий покрой и плотность ткани, штаны не были преградой ни для чего. Федерико чувствовал все напряжение молодого бойца Авесты. Юстициар разглядывал блестящие в закатном солнце глаза Виолле, полные болезненного, противоречивого удовольствия. Дэрон дышал, приоткрыв рот, и облизывал пересыхающие губы. Пропустив длинные волосы парня между пальцев, Федерико освободил вторую руку из крепкой хватки и обнял парня, кладя ладони на лопатки, скользя вниз, к пояснице. — Расслабься, — выдохнул мужчина на ухо замершему, словно от страха, Виолле. Дэрон нервно рассмеялся: — Легко сказать! Знаете ли, я не каждый день оказываюсь на бедрах мужчины-жреца, который ненавидит… нас, — несмотря на слова Виолле изгибался, стараясь ощутить чуть больше. Федерико уверенными движениями гладил его по спине — надавливал пальцами на позвоночник, сжимал бока, заставляя Виолле извиваться сильнее. — Я не ненавижу дэронов. Они объективно опасны, и даже ты не станешь этого отрицать, — Федерико поморщился от противного скрипа о камень рядом с ухом. — Ногти сломать хочешь? Виолле помотал головой и вцепился в плечи жреца, сжимая мягкую синюю ткань. Склонившись ближе, дэрон прижался влажным от пота лбом ко лбу жреца, разглядывая его лицо сквозь дымку возбуждения. Было ли это игрой света или глаза Федерико действительно светились желтыми всполохами — Виолле не знал, да и знать не особо хотел. Наслаждался лаской, которую дарил мужчина запутавшемуся в своих ощущениях дэрону. Нежные руки скользили по груди парня, изредка задевая ремни на поясе. На очередное такое движение Виолле не выдержал и застонал, закусывая губу, чтобы хоть как-то приглушить звук. От давления плотной кожи ремней на чувствительный орган по телу прошла крупная дрожь. Мужчина шумно выдохнул, потираясь носом о щеку дэрона. Тело парня под несколькими слоями одежды все равно было очень чувствительным — реагировало на каждое прикосновение. Наверняка покрывалось мурашками и испариной. Влажно блестело бы в последних лучах солнца. Было бы жадным до прикосновений, выгибающимся навстречу, податливым. Сильные руки, крепкие мышцы ног и тренированное тело — все это было у дэронов, иначе и быть не могло. И вот он, Виолле, скрытый под одеждой, такой прекрасный в своем юношеском возбуждении. Молодой и горячий, прижимающийся к нему все сильнее. Смелеющий и расслабляющийся. Мужчина ослабил хватку, словно разрешая, позволяя Виолле двигаться свободнее, и тот этим воспользовался: прикрыв глаза, прикоснулся влажными губами к щеке, сразу же отступая, чтобы сдвинуть высокий воротник в сторону и прикоснуться к светлой шее. Должен ли Федерико позволять что-то подобное? Определенно, нет. Ни женщинам, ни мужчинам. Мог ли он это позволить — себе или дэрону? Определенно, нет. Следовало бы сразу это прекратить, пока не зашло слишком далеко. Хотел ли он позволить делать нечто подобное? Федерико чуть отстранил парня, уходя от прикосновений жадно целующих губ. В глазах дэрона засквозил страх и мужчина успокаивающе улыбнулся, потянувшись руками за голову. Послышался звук расстегивающегося замка и жрец отогнул ворот одежды, обнажая шею полностью. Виолле рассматривал открывшуюся кожу и бездумно облизывал губы, желая прикоснуться ко всему. И к пульсирующей вене, и к часто двигающемуся кадыку. Взглянув на жреца, Виолле задержал дыхание и быстро поцеловал манящую шею. Небеса не разверзлись, праведный шеакрийский огонь не покарал его, и дэрон расслабился, понимая — можно. Парень провел губами от плеча до скулы, едва касаясь молочной кожи. Прикусил мочку уха и почувствовал, как сжимаются на бедрах руки жреца. Виолле отпустил и провел языком вдоль кромки уха, и сразу отступил. Прижался снова к чужому лбу, зарываясь ладонями в короткие волосы. Федерико смотрел на него снизу вверх, был так близко, и Виолле даже в сумраке видел, как в глубине его глаз плескается сдерживаемое возбуждение. Дэрон чуть склонился и замер в миллиметре от губ Федерико, едва ли касаясь их своими. Дыхания смешивались в одно, суша приоткрытые губ, и Виолле скользнул языком по своим, задевая невольно и губы жреца, повторившего его движения, словно зачарованный. Легкое секундное прикосновение горячего языка к губам вырвало из Виолле стон. Внезапно комнату озарила вспышка белого света и парень зажмурился — от неожиданности или готовый принять наказание — он и сам не понял. Но свет угас также быстро как появился. Руки жреца пропали с бедер и Виолле приоткрыл глаза. Федерико медленно дышал, сжимая в кулаках грубую ткань на кровати. Парень прижался теснее, касаясь грудью чужой, высоко вздымающейся от глубокого дыхания. Сжал сильнее в ладонях волосы Федерико, заставляя запрокинуть голову, и широко лизнул дернувшийся кадык, чувствуя как дрожь прокатывается по телу жреца. Прижался губами к вене, ощущая губами пульс под тонкой кожей, и прикусил нежное место, оставляя след от зубов. В комнате снова посветлело и Виолле обернулся на источник света: ладони Федерико, сжатые в кулаки, испускали свет, становясь то ярче, то тусклее. — Ох… — Такого он точно не ожидал. Похоже мужчина был на грани самоконтроля, хотя Виолле так и не заметил хоть какого-то признака возбуждения от жреца, кроме странно блестящих глаз. Дэрон взглянул на Федерико, и складывалось впечатление, что тот мыслями совсем не здесь. Виолле приподнялся, заслоняя жрецу обзор на потолок, куда был устремлен его взгляд, заставляя посмотреть на себя. — Неужели все так плохо? — прошептал парень, склоняясь к уху жреца и прижимаясь бедрами к торсу мужчины. Федерико молчал. Чувствовал чужое возбуждение, упирающееся ему чуть ниже пупка, вдавливая металл на поясе в тело сквозь ткань. Должен ли он сказать, что это плохо? Должен. Конечно, должен. Он жрец, один из высших чинов в иерархии — юстициар. Должен. Может ли он это сделать? Может. Оттолкнуть, ссадить со своих бедер, высказать о самоконтроле, долге, чести, Авесте и Руфеоне. Хотел ли он делать это? Федерико вернул руки на бедра дэрона, чувствуя натяжение штанов под ладонями. Провел по металлическим заклепкам на поясе, чувствуя как вздрагивает тело под руками, и ослабил ремень, расстегивая пряжку. Тихий стон опалил слух: Виолле снова потерся о мужчину, с каждым движением повышая голос, прекращая себя сдерживать. И от каждого возгласа, сорванного стона или всхлипа, по телу Федерико прокатывалась дрожь, а жар внутри растекался, как свежий мед: медленно, тягуче, заполняя собой пространство. Парень так доверчиво льнул к нему, что разрушать этот момент жрецу не позволила простая человеческая совесть. Такого открытого сейчас дэрона хотелось лишь ласкать. Мужчина уткнулся лбом в плечо Виолле, пытаясь отогнать от себя непотребные для жреца мысли. Парень перебирал волосы на затылке, то и дело соскальзывая вниз и царапая кожу на шее короткими ногтями и волна дрожи прошибала позвоночник, заставляя представлять как бы эти руки ласкали голую спину или торс. Федерико вздохнул, закусывая губу, и сжал в ладонях ткань чужой одежды. Виолле часто дышал, продолжая медленно тереться бедрами. Задевая пояс и чуть ниже, опаляя своими движениями. Мужчина пытался вспомнить все молитвы и наставления, но в голове звучал лишь хриплый голос Виолле, шепчущий его имя. Федерико казалось, что от этого с него могут слететь все цепи и оковы, в которые он сам себя заковал во имя служения Руфеону. Жалел ли он об этом? Нет, ни разу. Не жалел и сейчас. В комнате становилось все светлее, вопреки темнеющему небу за окном: свет от ладоней жреца разгорался все ярче, и неожиданного для себя, Федерико почувствовал запах паленного. Крепче сжимая талию парня в руках, жрец приподнял его и опрокинул спиной на кровать, оказываясь сидящим между раздвинутых ног. Серые волосы разметались по красному подкладу шеакрийской накидки. Виолле смотрел на него осоловевшим взглядом, блестящим от невыплеснутого, сдерживаемого удовольствия. Влажные губы блестели в приглушенном свете, исходящем от мужчины. На темной ткани у талии дэрона были опалины, оставшиеся от ладоней жреца. Федерико потянулся к лицу парня: убрал с глаз челку, провел пальцами по влажному от пота лбу, лаская кожу; провел по щеке, чувствуя насколько горячей та была; спустился руками ниже, скользя ладонями по груди парня; остановился на ремнях, поправляя и затягивая их до обычного состояния. Виолле выгибался навстречу рукам, закусывая собственные пальцы, чтобы не шуметь слишком сильно от утихающего удовольствия и от мягких, ласкающих, но уверенных движений мужчины. Смотреть на жреца было выше его сил, оставшихся только на то, чтобы сдерживаться и не искать потом способы оттирать штаны. Мужчина провел по ногам, ощущая лишь шершавую ткань под своими ладонями. Огладил круговыми движениями колени дэрона и повел руками вверх, по внутренней стороне бедер, замирая на мгновения рядом с пахом, чувствуя как Виолле сжимает его ногами, давя острыми коленками на талию. Склонившись над парнем, жрец обхватил его лицо ладонями, успокаивающе лаская раскрасневшиеся скулы. — Виолле. Дэрон посмотрел на Федерико, кивая головой, понимая. Нельзя. Конечно нельзя. Голос жреца был хриплый и парень вслушивался в эти нотки, запоминая, откладывая в памяти на дни, полные отчаяния. Понимая, что больше такого не услышит — возбужденный жрец, где это видано! Их губы почти соприкасались и успокоиться парню это мало помогало, поэтому Виолле вслушивался в его голос, как в медитативный. — Вдох, выдох. Вдох, выдох. Медленно. Глубокий вдох, медленный выдох, — они не знали, сколько пролежали так, в этих полуобъятиях, восстанавливая дыхание и контроль - над телом и разумом. — Как ты? Виолле на это лишь усмехнулся, изгибая бровь. Федерико видел как он прячет во взгляде появившуюся странную… грусть? Становится привычно веселым, чуть насмешливым. — Ты мне чуть одежду не сжег. Я как бы потом ходил? — усмехнулся Виолле, с удовольствием смотря на смущенного жреца. Пожав плечами, Федерико отсел от дэрона, бросил взгляд в окно. — Надо выбираться, скоро будет совсем темно, — вместо ответа произнес мужчина. — Скоро должны выпустить, как раз успеем одеться, — Виолле сел рядом со жрецом, касаясь его коленом. — Спасибо, что ну… остановил. — Меня не за что благодарить, — улыбнулся Федерико. — Большую часть ты сделал сам. У тебя отличный самоконтроль для своего возраста. — Самая странная похвала из тех, что я слышал, — рассмеялся Виолле, а затем протянул полоску темной ткани, вместе с лентой Авесты. — Поможешь? Скрути просто. Вряд ли я сегодня попаду хоть в какой-то бой. — А повязка? Виолле лишь протянул руку, позволяя жрецу завязать отличительный знак Авесты чуть выше локтя. — И что будем делать? — мужчина провел напоследок по металлическому соколу. — Все-таки дверь выбивать? — Нет. Не слышишь шаги? Сейчас выпустят, — Виолле застегнул последние застежки на сапогах и попрыгал на месте, разгоняя кровь в затекших, от долгого нахождения в одной позе, ногах. И действительно буквально через несколько секунд Федерико услышал приближающиеся голоса. — Как вы додумались запереть жреца?! Да еще и вместе с Виолле! — голос настоятельницы точно не обещал ничего хорошего. Снаружи раздался шум, что-то тяжелое отодвинули от двери, послышался грохот и ругань. — Вот и собирайте теперь сами. Додумались же! Дверь заскрипела и открылась, впуская в комнату холодный воздух коридора. Настоятельница зашла внутрь, осматривая подозрительного целого, но какого-то растрепанного дэрона. — Я думала, что твой острый язык, Виолле, как минимум тебя покалечит. Рада, что ошиблась, — проигнорировав возмущенное «с чего бы?!», она обратилась к мужчине: — Прошу простить наших воспитанников. У них своеобразное понятие справедливости. — О, не переживайте. Мы вполне увлекательно провели время. Если позволите, я бы все-таки преподнес подарок детям, несмотря на произошедшее недоразумение. Нужно место, где нет деревьев поблизости. И где ничего не может загореться. — Думаю, внутренний двор подойдет. Ваш ящик у меня в кабинете, Виолле вас проводит, а я пока соберу детей, — окинув еще раз подозрительным взглядом Виолле, настоятельница вышла.~=*=~
Федерико поставил ящик на землю. Рядом крутился Виолле, которому в этот раз груз не доверили, перехватив на полпути его из дрожащих рук. — Так что там все-таки? — не выдержал парень, заглядывая внутрь и видя нечто похожее на сигнальные ракеты — он видел такие в порту у новых торговцев из Ардетайна. — Это называется фейерверк. Они популярны в Акрасии — от Лютерии до Берна. Эти прислал мне друг из Йона. Собственно, мне они ни к чему и лучшего применения им я не придумал, — Федерико расчистил небольшую полянку от сухой травы и воткнул с десяток петард в землю, выбирая с разной длинной фитиля. — Что ж. Юстициар вышел к замершим детям, столпившимся у выхода на площадку внутреннего двора. Их было немного — вряд ли больше двух десятков, — они жались друг к другу и с опасением смотрели на приближающегося жреца. Даже стоящий неподалеку Виолле не внушал им доверия. Федерико ощущал на себе привычные уже взгляды — настороженные, злобные. Многие из этих детей были в монастыре, когда жрецы захватили его. Собравшись, Федерико произнес: — Я знаю, что между нами — жрецами Шеакрии и дэронами — много непонимания, сложное, в основном плохое, прошлое. За невинно осужденных мне не искупить вины ни сейчас, ни позже, и вряд ли это можно будет сделать хоть когда-либо. Но я хочу извиниться перед вами, дети, за то, что вы попали в опасную ситуацию, что не должна была произойти. И никогда не произойдет впредь. Я, юстициар Федерико, буду следить за тем, чтобы подобное более не повторилось. Прошу, примите от меня этот скромный подарок. Надеюсь впечатления от него затмят плохие воспоминания о произошедшем. Виолле смотрел на уверено говорившего жреца, на то как светится земля вокруг него мягким, успокаивающим светом и любовался, не в силах оторвать взгляд. Закончив речь, Федерико вернулся к установленным петардам, взмахом руки вызывая разряды белых вспышек молний, поджигая фитили один за другим. — Нам лучше отойти, — мужчина отошел к зданию, и Виолле проследовал за ним, скрываясь в тени монастыря. Облокотившись на стену, дэрон спросил: — И что теперь? — А теперь — смотри, — мягко произнес Федерико и в голосе его чувствовалась радость. И Виолле смотрел. Стоял чуть поодаль от детей, смелее вышедших на площадку двора после речи юстициара. Стоял чуть касаясь своими пальцами чужих: самыми кончиками, но этого было достаточно, чтобы испытывать такое редкое чувство счастья. И дэрон смотрел. Смотрел на искры, разлетающиеся в стороны в ночном небе, расцвечивая его в разные цвета. Зеленые и желтые, розовые и оранжевые, синие и фиолетовые — они отражались в блестящих счастьем глазах, которые никогда не видели раньше подобной красоты. Федерико тоже видел красоту, раскрашенную в яркие, разноцветные всполохи света. Вот только смотрел он вовсе не в небо.