***
Кацума направлялся по длинной тропинке. Узкий проход окружала высокая сухая трава. За горизонт начинало заходить солнце. По небу постепенно разливался кисель, но малыш был уверен, что успеет вернуться домой до темноты. Он пересекал поле в полном одиночестве и думал лишь о том, как будет храбриться своей старшей сестре, что он побывал один в вечнозелёном лесу. Она сначала разозлится, а потом лопнет от зависти и обиды. Да, так и будет. И тогда Кацума сразу же подбежит к разорванным кускам и аккуратно склеит Махоро обратно. И тогда он обнимет её крепко-крепко и, взяв за руку, поведёт её в сказочный лес. Кацума улыбнулся своим мыслям и вдруг заметил, что уже подошёл к опушке. Глаза ещё слепил солнечный свет, а ветер разгонял по траве золотые волны, но стоило заглянуть в саму чащу, как тебя встречала непроглядная тьма. По конопатой спине пробежали мурашки. Кацума топтался на одном месте, мял траву и всё оглядывался по сторонам. Никого. Он совсем один, и он совершенно ничего не боится. Так он сказал сам себе дрогнувшим голосом. Уже без улыбки Кацума медленно сделал шаг, затем второй. Ноги налились свинцом. Мальчик тяжело задышал. Он стоял посреди высоких деревьев. Его путь освещали лучи приветливого солнца, а ветер любезно перестал задувать в уши. Где-то далеко запела птица. Кацума не оборачивался и не отступал. Он заставил свои ноги оторваться от земли и повести его вперёд. Шаги давались тяжело. Где-то глубоко зародился страх был съеденным. Кацума помотал головой и увидел перед собой огромного зелёного волка, сливающегося с хвоей. Его малахитовые глаза источали призрачное сияние. Волк посмотрел на путника и растворился в воздухе. Кацума так и не успел испугаться того, что нарисовало ему воображение. Малыш шёл по тёмному лесу. Здесь не было чётких тропинок, не виднелись полые коридоры и одинокие сухие деревья. Лес был словно вечно молодым. Густая листва, кора не была сгнившей даже местами — всё было идеально. Кроны деревьев пропускали сонное солнце, но если оглянуться, ты встретишься только с сумерками. Кацума не знал, сколько он уже шёл. Ноги начинали ныть, а сердце сжималось в маленький напуганный комок. Голова была совершенно пуста. Не было даже страха, только внутренний трепет, который он борол, ступая шаг за шагом. Заходящее солнце почти не дарило свет, начала опускаться ночь. Кацума не оборачивался. Он неожиданно почувствовал прилив сил и решил пойти дальше. Сердце кричало, душа билась, но омега шёл. Вдруг сзади послышался шорох. Внутри всё похолодело. Сердце ухнуло в пятки. Ноги подкосились. Глаза замерли в одной точке, боялись увидеть что-то даже в метре от них. Дыхание прервалось. Уши навострились. Кацума вспомнил о своей сестре. Стало тихо. Кацума резко развернулся и увидел белый силуэт, напоминающий взрослого мужчину. Человек смотрел на лесного гостя своими пустыми глазами. Его колючие волосы, спадающие на лицо, создавали тень на сияющем полупрозрачном теле. Белая тень издала новый звук, схожий с завываньем ветра, с треском пламени и с болезненным шепотливым криком. У мальчика прорезался голос. Кацума закричал что есть мочи, развернулся и побежал в самую глубь леса, как можно дальше от белой высокой тени. Вокруг себя он слышал шорохи и шёпот, они становились всё громче и громче, оглушали его. Из карамельных глаз полились слёзы. Кацума бежал, зажмурив глаза, бежал из последних сил, наплевав на усталость. Но скоро долгая прогулка дала о себе знать и мальчик упал в мох, измазав себе руки и коленки. Кацума зажал уши ладонями и спрятал лицо во мху. Он дрожал, как осиновый лист, и плакал, мысленно зовя сестру. Скоро Кацума решил открыть глаза, а когда он это сделал, то понял, что ничего не видит перед собой, кроме самой тёмной в его жизни ночи. Мальчишка сел и упёрся ладонями в мох, но сразу же отнял их назад. Ему на секунду показалось, что растение поглощает его фаланги. Тут он почувствовал, как начал проваливаться, как его стопы зарастали ползучим мхом. Кацума завизжал и мигом вскочил с насиженного места. Он быстро-быстро затряс руками и ногами, смахивая с себя зловредный мох. Омега медленно попятился назад, расставив руки в стороны. Больше всего сейчас он не хотел почувствовать своими пальцами что-либо. Вдруг вдалеке он увидел огонёк. Маленький огонёк, который монотонно раскачивался из стороны в сторону. Всё внимание странника было приковано к этому необычному свету. Через минуту он заметил, что огонь направлялся к нему. Кацума подумал о помощи и с опаской пошёл навстречу. Огонь был всё ближе, и Кацума увидел, что это была лампа, сделанная из стекла и какого-то белого прочного материала. Уже позже, когда он вспоминал своё приключение, в его голове промелькнула мысль о костях. — Здравствуй, — приветливо сказал человек, державший в руках единственный источник света, — как тебя зовут? — Кацума, — ответил мальчик. Он подумал о том, что его страх начал отступать. — Пойдём со мной, Кацума. Одному в лесу может быть опасно, — он протянул мальчику руку, приветливо улыбаясь. В свете огня Кацума заметил малахитовые глаза и зелёные волосы, по цвету похожие на свежую траву. Мальчик взял парня за руку и полностью отделался ему, просто перебирая ноги. Омеги шли тропами, проходили под высокими ветками и туманными облаками. Мальчику показалось, словно лес расступался перед ними. Но он старался смотреть только вперёд, на красивую сильную спину в белой традиционной рубахе. Вскоре они дошли до избы. Дом стоял на чистой территории, окружённой всё таким же пугающим лесом. Впервые за сегодня Кацума увидел серебряный диск луны. Мальчишка посмотрел на своего спасителя самыми благодарными глазами и сказал: — Я так рад, что вы нашли меня. Парень посмотрел на него в ответ такими же полными чувств глазами: — Я очень рад, что ты цел. Но что привело тебя в лес, Кацума? — Я, — начал Кацума, — я просто хотел, чтобы обо мне говорили. — И заговорят, Кацума, — ответил лесной омега, — о тебе наверняка уже весь посёлок говорит. Пропал мальчик, помогите найти. Кацума стыдливо опустил глаза. Парень с малахитовыми глазами мягко улыбнулся и опустился на колени, заглядывая в карамельные детские омуты. — Всё будет хорошо. Только в следующий раз подумай, прежде чем снова идти в лес ночью. Кацума криво улыбнулся. Что было дальше, он помнил плохо. Лучше всего ему запомнилась мягкая перина, тёплая печь и жуткая песенка о вечнозелёном лесе.***
На следующее утро Кацума проснулся от чьих-то криков. Он ещё не до конца понимал, где оказался, а его уже обнимали родные руки. Сестра прижимала к себе младшего брата, гладила его по кучерявым волосам и попутно вынимала из локонов листья мха. Юный омега захлопал ресницами и осторожно посмотрел на подрагивающие плечи. Кацума обнял сестру в ответ и услышал, как она заплакала.