Torschlusspanik

*Torschlusspanik (немецкий) - жизнь проходит, приближается конец. В буквальном переводе с немецкого слово “Torschlusspanik” означает “страх закрывающихся дверей”. Ощущение того, что время на исходе. «Беспорядки на улицах города продолжаются, сотни протестующих выражают свое недовольство требованиями властей носить маски в общественных местах. Протесты сопровождаются погромами. Союз частного предпринимательства уже обратился к …», — Сакура поморщилась и одним пальцем переключила утреннюю сводку новостей на музыкальную радиостанцию. Впереди уже маячил шлагбаум парковки госпиталя. Объехав обтянутую желтой лентой пустующую стоянку для посетителей, Сакура направила свой автомобиль в самый дальний угол парковки для персонала. Привычный лот под старым кленом, где она оставляла машину, предсказуемо пустовал — каждый старался припарковаться поближе ко входу, чтобы по окончанию смены выбраться из больничных коридоров и как можно скорее оказаться в спасительной тишине и покое своего дома. Сакуре же лишние сто метров до машины казались тем самым спасением от безумия, в которое последние полгода ее медленно, но верно погружали бесконечные дежурства. Весной она с удовольствием вдыхала аромат распускающихся цветов, летом смело подставляла лицо горячим лучам, и теперь с приходом осени полной грудью вдыхала запах влажной опавшей листвы, прежде чем окунуться в неугасающее пекло бушующей в мире пандемии. Она крутанула руль, чтобы выровнять колеса, заглушила мотор и, щелкнув карабином ремня безопасности, замерла на месте. Не прошло и пары секунд, как лобовое стекло облепила пожелтевшая листва, обильно облетающая с клена. Вырисовывающийся в холодной утренней дымке силуэт здания инфекционного отделения больницы зловеще нависал над огромной парковкой, вызывая своими острыми очертаниями лишь одно желание — бежать и не оглядываться. Сакура откинулась на сидении, на мгновение закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Бежать было некуда: натянуть на лицо маску, достать из сумки пропуск, сделать ровно сто пятьдесят шагов, чтобы пересечь парковку, и переступить порог персонального ада, который она всего полгода назад называла любимой работой. Сакура резким движением хлопнула дверцей машины и решительным шагом направилась к оклеенным желтой лентой и предупреждающими листовками стеклянным дверям, предназначавшимся “только для персонала”. У самого порога госпиталя ей пришлось одернуть себя, чтобы замедлить шаг — до начала рабочей смены оставалось еще несколько минут, и тратить их на просиживание в раздевалке Сакура не видела никакого смысла. Остановившись возле запущенной клумбы, по задумке ландшафтных дизайнеров предназначенной радовать взгляд персонала, Сакура внимательно посмотрела на проглядывающие в пучках спутанной пожухлой травы бледные цветы. «Это настурции, — еще весной рассказывала ей миловидная блондинка, высаживавшая эти цветы ранним майским утром. В тот день в отделении не умер ни один пациент и у Сакуры, как и у десятка ее коллег, зародилась смутная надежда, что все еще наладится. — Символ единства и общей победы», — под маской девушки явно пряталась широкая улыбка, и Сакура не смогла не улыбнуться ей в ответ. Тогда ей показалось, что тратиться на озеленение в то время, как в больнице заканчивались медикаменты и персоналу урезали зарплату, неразумно, но зато у миловидной блондинки была работа, и в тот момент Сакура была готова простить руководству подобное расточительство. Но теперь, судя по задушенным сорняками цветам, надежды на победу больше не было, равно как и у блондинки больше не было работы. Мотнув головой, словно пытаясь стряхнуть с себя поток невеселых мыслей, Сакура заставила себя сделать еще два шага и приложила пластиковую карту пропуска к датчику, отмечая начало смены. В общей раздевалке врачей по традиции царило тяжелое молчание — хороших новостей не было, а плохие людям надоело обсуждать еще в первые месяцы пандемии. — Скорые не справляются, — лишь поделилась с Сакурой темноволосая коллега, только-только сдавшая смену, — привозить будут только тех, кого еще можно вытащить. Остальных приказано оставлять дома. Сакура лишь пожала плечами и стянула с себя свитер, ничуть не смущаясь присутствия мужчин в раздевалке — сил на пошлые комментарии все равно ни у кого не было. Ей самой было без разницы, откуда поступают пациенты, но сообщение Шизуне означало только одно — осмотром и капельницей не отделаться, бороться придется за каждого, но не каждого удастся спасти. Потратив еще двадцать минут рабочего времени на облачение в многослойную защитную экипировку, Сакура, наконец, забрала у дежурной медсестры карты предыдущей смены и вышла в утопающий в звуках захлебывающегося кашля приемный зал. Заведующая отделением уже была на посту и тоже лично принимала привезенных на скорой пациентов. Краем глаза заметив Сакуру, она подняла руку, чтобы подозвать подчиненную. — Цунаде-сама, — почтительно поклонилась Сакура. Узнать Цунаде, облаченную в необъятный защитный костюм, можно было только по широкой красной ленте на предплечье. — Займись, — Цунаде, не здороваясь, протянула Сакуре еще одну папку, — там военный. Пришел сам. Сакура замерла. Не принять военного госпиталь не имел право. Но его потенциальная смерть могла повлечь за собой груду бумажной работы, грозящую отнять у Сакуры последнюю надежду на передышку. — Чего встала, — напустилась на нее начальница. Сакура вцепилась в карту, поклонилась и быстрым шагом направилась в приемную, уворачиваясь от снующих вокруг сестер и санитаров. Зал ожидания давно пустовал — больным было строго настрого запрещено приходить в госпиталь лично. Общие рекомендации включали в себя обильное теплое питье, антибиотики по рецепту и полный покой. Дома. Тем, кому эти общие рекомендации не помогали, вызывали скорую помощь или катафалк. Видимо, военный чин посетителя давал ему некоторые привилегии, позволяющие обойти стандартный протокол обращения за экстренной помощью по телефону службы спасения. Сотрясающий кашлем тонкие стеклянные перегородки между неудобными креслами пациент обнаружился в самом углу полутемной и совершенно пустой приемной. Рядом с ним сидел еще один темноволосый мужчина в маске. Сакура немного задержалась у освещенной стойки регистрации, чтобы бросить взгляд на карту приема пациента. “Учиха Итачи”, значилось в графе “полное имя”. Сакура на мгновение растерялась, моргнула и перечитала написанное в бланке еще раз, в надежде, что ошиблась. — Моему брату нужна помощь, — вывел ее из ступора громкий и слишком хорошо знакомый голос. Сакура вздрогнула, но прежде чем приступить к выполнению своего врачебного долга, нащупала болтающийся на груди бейджик, чтобы сорвать его и оставить на пустой стойке приемной. — Как давно проявились симптомы? — деловито спросила она, доставая из кармана своего необъятного костюма фонарик, чтобы осмотреть тяжело дышавшего под маской темноволосого мужчину. — Неделю назад, — четко ответил его спутник, так как сам мужчина согнулся в приступе глухого, раздирающего горло кашля. — Неделю держалась небольшая температура, легкий насморк. Но сегодня с утра брат сказал, что ему тяжело дышать. Сакура коротко кивнула, давая понять, что она внимательно слушает. — Я сниму вашу маску, — обратилась она к тяжело дышащему мужчине. Тот в ответ сам стянул с лица маску и прикрыл глаза, откидываясь на жесткую спинку своего неудобного сидения. Сакура совершенно не удивилась, обнаружив, что губы пациента уже посинели от нехватки кислорода, страшно контрастируя с ярко-красными пятнами, проступившими на покрытом испариной лице. — Жаропонижающее? — коротко задала очередной вопрос Сакура, нащупывая в кармане рацию, чтобы вызвать подмогу. — Ночью перестало действовать совсем. Сакура тяжело вздохнула под своей многослойной маской. Разворачивающийся перед ней сценарий истории болезни был знаком ей до зубной боли и ничего хорошего не предвещал. — Мы сделаем все, что возможно, — выдавила она из себя заученную фразу, старательно отгоняя от себя мысли, что никто в мире понятия не имеет, что возможно сделать с пожирающим печень и поджелудочную железу иммунитетом. — Так как вы являетесь контактом первой линии, мы сделаем вам тест и вы должны избегать каких-либо контактов с окружающими в течение двух недель. Мужчина кивнул в ответ, передавая находящегося на грани беспамятства брата в руки подоспевшего медбрата. — Могу ли я остаться здесь? — Обратился он к раздающей указания Сакуре. — Это против правил, — пожалуй слишком резко ответила она, — мы с вами свяжемся. Сакура подхватила оставленные у ее двери курьером пакеты с продуктами и тяжелым шагом ввалилась в квартиру. Сработал датчик движения и крошечная прихожая залилась мягким светом. Скинув туфли и почувствовав под тонкой капроновой тканью гладкую плитку ледяных полов, Сакура поморщилась — уходя на дежурство, она забыла закрыть окно, и теперь вместо моментального падения в кровать ей предстояло хотя бы мало-мальски прогреть выстывшую за двое суток квартиру. Кое-как пристроив громоздкие пакеты на тесной стойке, она за пару шагов пересекла кухонную зону и остановилась у открытой настежь балконной двери. За те пару дней, что ее не было дома, деревья за окнами успели почти полностью облететь, засыпав ее крошечный балкон многослойными охапками увядающих листьев. Сакура с грустью посмотрела на такие же усыпанные яркой листвой балкончики соседних домов: еще месяц назад на них кипела бурная жизнь — люди дерзко использовали эти отвоеванные у пандемии клочки свободы и проводили свои дни, устраивая званые обеды на расстоянии, передавали друг другу корзины с угощениями и распевали песни. Но приход осени заставил людей еще глубже попрятаться по своим убежищам, лишая когда-то шумный двор громких голосов и звонкого смеха. Закрыв балкон, Сакура включила крошечный обогреватель и с тоской перевела взгляд на неразобранные пакеты с продуктами. Она без особого энтузиазма выловила из пакета несколько яблок, банку арахисового масла и буханку нарезанного хлеба — на завтрак должно было хватить, а обедать все равно снова придется в больничной столовой. Оставшиеся в пакете продукты Сакура даже не стала разбирать. Просто положила в один из них записку с коротким “Берегите себя”, и, наспех обувшись в первые попавшиеся в прихожей шлепки, отнесла на лестничную площадку этажом выше. Сакура краем уха еще летом слышала, что оба взрослых в многодетной семье, живущей в квартире, на пороге которой она оставила пакеты, лишились работы из-за пандемии. И Сакура надеялась, что нехитрые закупки, которыми она старалась делиться, хотя бы как-то помогали этим людям продержаться на плаву, тем более что тратить свою, пусть и урезанную зарплату, ей было просто некогда и не на что. — Чашку чая и спать, — пробормотала она себе под нос, вернувшись в свою квартиру. Маленький обогреватель тихо гудел, но температура в квартире не поднялась ни на градус. Сакура на автомате налила в пустой чайник воды и, поставив его греться, уселась за узкий столик. Прибор за ее спиной зашелестел, старательно нагревая воду, а Сакура одной рукой открыла лежащий перед ней ноутбук и нажала кнопку “Пуск”. Читать новости настроения не было, но нужно было расслабить переутомленный мозг какой-нибудь монотонной рутиной. Включившийся компьютер отозвался градом уведомлений от бессмысленной игрушки, в которую Сакура имела привычку залипать в те счастливые времена, когда на дежурствах у нее еще случались перерывы в приеме пациентов, самостоятельно приходивших в больницу с чем-то очень заразным, но не смертельным. Поморщившись и смахнув уведомления, Сакура загрузила страницу Фейсбука в надежде наткнуться на какую-нибудь наивную статью о совершенно ненужных ей удивительных фактах. Но вместо статьи социальная сеть оповестила ее о запросе на принятие сообщения от незнакомого ей контакта. Лет десять назад Сакура была готова отдать все за этот запрос, а сейчас ее палец неверным движением подвел курсор мыши к кнопке “отклонить”. Чайник за спиной громко щелкнул выключателем, а Сакура не моргая смотрела на горящую надпись “Учиха Саске”. — Черт с тобой, — выдохнула она, то ли Учиха Саске, то ли чайнику. И, встав из-за стола, достала с полки высокую кружку, бросила туда пакетик с какой-то травяной трухой, продававшейся под заманчивым названием “покой и гармония” и залила его кипятком. Не выпуская чашки из рук, она склонилась над клавиатурой и нажала кнопку “принять”. Раздавшийся в следующий момент пронзительный звонок едва не стоил ей компьютера — вздрогнув от неожиданности, Сакура расплескала кипяток, который лишь чудом не попал на клавиатуру. Игнорируя дрожащую на экране иконку с камерой, Сакура потянулась за полотенцем в надежде, что звонящий потеряет надежду и сбросит звонок. Но Учиха Саске не сдавался. Сакура сердито щелкнула мышкой и с немым укором уставилась на прогружающееся изображение. — Прости, если я не вовремя, — нарушил воцарившиеся неловкое молчание Саске. Сакура моргнула и присмотрелась к крошечному изображению в углу монитора, отражавшее то, что ее собеседник видел на своем экране. — Не вовремя, — подтвердила она, безучастно разглядывая темные круги под своими глазами. Кое-как просушенные полусломанным феном волосы неопрятными прядями свисали на старый вытянутый свитер. Не такой она представляла встречу со своей школьной любовью, совсем не такой. — Как ты узнал меня? — Не узнал бы, — признался Саске, — если бы ты не сняла бейджик. Ты оставила его на стойке регистрации. Сакура еле удержалась от того, чтобы ударить себя ладонью по лбу. За бейджик ей влетело от Цунаде, но вернуться за ним у нее просто не было времени. — В больнице никто не берет трубку, никто со мной так и не связался, — сразу пояснил причину своего неожиданного звонка Учиха. — Мы не выдаем промежуточных результатов, — Сакура устало опустилась на стул и подтянула к себе чашку с остатками чая. — Это физически невозможно. — Как он? — Саске явно не находил себе место от беспокойства, но старательно пытался это скрыть за ровным тоном. — Вчера ему очень повезло, — таким же ровным тоном ответила Сакура, с любопытством присматриваясь к тому, что видела на экране. Изображение, наконец, полностью прогрузилось, разворачивая перед ней неожиданную картину — прослывшего в старшей школе страшным педантом Саске-куна в заляпанной кетчупом мятой футболке с эмблемой национальных авиалиний. В нижнем правом углу виднелась початая бутылка виски. Саске не перебивал, лишь устало потер заросшую недельной щетиной щеку. В его руке Сакура рассмотрела слабо дымящийся окурок. — Состояние критическое, — не стала увиливать Сакура. — Мы ввели его в искусственную кому, но, — повторилась она, — ему повезло. Саске по-прежнему терпеливо молчал. — Его состояние резко ухудшилось через несколько часов после поступления, — с огромной неохотой восстанавливала в памяти события пережитой смены Сакура, — настолько, что появились все показания к искусственной вентиляции легких. На эти аппараты живая очередь. Одного сняли — следующего подключили. Саске напрягся всем телом и еле заметно кивнул. Сакура сделала мелкий глоток из кружки, не торопясь продолжать. — Бабушка Чиё, — наконец, собралась с мыслями она, — моя соседка. Поступила на пару часов позже. Взяла с меня слово, что если мне придется выбирать между ней и кем-то помоложе, я не стану ее держать. — Спасибо, — только и выдавил из себя Саске. — Твой брат курильщик со стажем, — с некоторым укором продолжила Сакура, — это серьезно усугубляет ситуацию. Саске неуклюжим движением попытался убрать из кадра окурок. — Больше новостей у меня для тебя нет, — сделала она еще один глоток, раскатывая по языку пряный привкус мяты и лакрицы. Саске молчал, время от времени делая глотки из полупустого засаленного стакана. Сакура раздумывала над тем, стоит ли ей нажать кнопку завершения разговора. — Он помогал полицейским сдерживать погромы, — вдруг выдал Учиха, — говорит, что им практически плевали в лицо. — Завтра я выхожу в ночную смену, — Сакура не нашлась, что ответить, — я напишу тебе в перерыве. — Я буду ждать, — пообещал Саске, наливая в свой стакан очередную порцию виски. — Не рановато для выпивки? — не удержалась от едкого комментария Сакура. — Допиваю вечернее, — пожал плечами Саске. — До связи, — Сакура завершила разговор и устало откинулась на стуле. В квартире стало заметно теплее, но воспалившееся от переутомления сознание раз за разом прокручивало завершенный несколько минут назад разговор. Сакуре ничего не оставалось, как прихватить с собой чашку с остатками остывшего чая в спальню, чтобы запить им порцию снотворного. Смена не задалась с самого начала. Сакура так и не нашла потерянный бейджик, за что получила очередной выговор от Цунаде. Но еще больший выговор она получила за отмену схемы лечения, назначенную Учиха Итачи врачом предыдущей смены. — Какого черта ты отменяешь препарат, — не стесняясь оборачивающихся людей вокруг кричала на нее Цунаде, — мы не можем держать его на вентиляции легких, надеясь, что все само рассосется! — Вы же видели его анализы, — забыв о субординации не сдавалась Сакура, — противовирусная терапия окончательно убьет его печень и почки без возможности восстановления. Они спорили уже несколько минут, обе охрипли и бросали друг на друга злые взгляды из-под запотевших защитных очков. — Даю тебе двадцать четыре часа, — вдруг устало объявила Цунаде. — Если за это время улучшений не наступит, мы отключаем его от аппарата и выводим из комы. О последствиях ты знаешь. — Спасибо, Цунаде-сама, — поклонилась Сакура. — Есть новости? — донесся из динамика телефона приглушенный голос, стоило только Сакуре нажать кнопку “вызов”. На маленьком экране постепенно прогружалось изображение одетого в свежую и выглаженную футболку Саске. Из кадра исчезла вчерашняя бутылка. Сакура, державшая в одной руке телефон,а в другой вилку с насаженными на нее переваренными макаронами, мотнула головой, пытаясь прожевать безвкусный комок теста. — Насколько вы близки с братом? — задала она встречный вопрос, с трудом проглотив пережеванное и отложив вилку. — Он моя единственная семья, — холодным тоном ответил Саске. Сакура не могла не заметить, как дрогнул его кадык. — Не стану скрывать, — Сакура сделала глоток остывшего кофе и поморщилась, ощутив на языке неприятную горечь, — прогноз очень плохой. Мне пришлось отменить противовирусные препараты. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — в упор посмотрел в камеру Саске. — Никто не знает, что делать, Саске, — Сакура стойко выдержала его холодный взгляд и не отвела глаз. — Но результаты анализов указывают на то, что противовирусный коктейль убьет его раньше, чем мы узнаем, способен ли его иммунитет справиться с болезнью самостоятельно. У него есть двадцать четыре часа, прежде чем его снимут с искусственной вентиляции легких. Саске замер. Сакуре на мгновение даже показалось, что их беседа оборвалась из-за оборвавшегося соединения. — Ты можешь провести меня к нему? — наконец нарушил он молчание. — Что показал твой тест на вирус? — не раздумывая спросила Сакура. Четко понимая, что в случае смерти Итачи ей так или иначе светит долгое разбирательство, грозящее военным трибуналом за неисполнение принятых протоколов, она решила, что терять особо нечего. Но рисковать здоровьем тех немногих, кому удалось выкарабкаться, и еще не переболевших коллег, она не могла себе позволить. — Отрицательный, — четко ответил Саске, — я был в первой волне переболевших весной. Это я пилот того самого рейса. Сакура понимающе кивнула, прекрасно понимая, о каком рейсе идет речь — того самого, с которого волна заражений неизбежным цунами прокатилась по стране. — Я не могу провести тебя в госпиталь, но если успеешь до четырех утра проникнуть в здание, я найду способ провести тебя в палату. — Смогу, — уверенно заявил Саске, глядя куда-то в сторону. — В четыре, в зале ожидания, — Сакура сделала еще один глоток. Саске кивнул и отключился. — Не хочешь спросить, как мне удалось пробраться в больницу? — будничным тоном поинтересовался Саске, пока Сакура помогала ему облачиться в защитный костюм — точно такой же, в который была одета сама. — Не уверена, что хочу знать, — глухо отозвалась Сакура. В тесной раздевалке было слишком душно и она чувствовала, как тело, укутанное в несколько слоев синтетической ткани, начинает перегреваться. — Пришлось заплатить парню, вывозившему трупы, — поделился Саске, терпеливо позволяя Сакуре застегнуть молнию полиэтиленового комбинезона под самым горлом, — ты знала, что у вас тут процветает коррупция? Сакура молча прицепила ему на грудь одолженный у Шизуне бейджик. — Думаю, ты первый, кто готов был заплатить из своего кармана за то, чтобы попасть сюда, — сообщила она. — Шизуне? — с удивлением прочитал имя на бейджике Саске, — я похож на женщину? — А я похожа? — развела руками Сакура, шелестя своим бесформенным костюмом. — Наденешь это, — сунула она ему в руки две маски, хирургическую и с защитным фильтром. — И это, — в руки Саске перекочевал пластиковый щиток. — Мать родная не узнает. — Сакура, почему ты согласилась на это? — выдал внезапный вопрос Саске. — Ты сам сказал, — отозвалась Сакура, берясь за свой комплект масок, — у нас процветает коррупция. — Спасибо, Сакура. — Не за что, Саске-кун, — слабо улыбнулась ему Сакура, — сегодня я либо спасу, либо убью твоего брата. Это меньшее, что я могу сделать для тебя. Обойти посты медсестер не составило труда. Никому не было дела до чужой суеты: вокруг раздавался бесконечный грохот каталок, редкие, но громкие указания, сливающиеся в тяжелый гул от пронзительного писка приборов. Сакура открыла дверь палаты, пропустила Саске вперед и жестом указала на койку у окна, на которой без движения лежал опутанный проводами и трубками мужчина. — У нас десять минут, — тихо сообщила она, — после этого мне нужно будет вернуть бейджик. Не исключено, что тебе придется пробыть со мной до конца смены. Саске молча кивнул и направился к койке, на которой лежал его брат. Сакуре же осталась у дверей, безучастно наблюдая, как пластиковые помпы с шелестом нагнетают воздух в легкие тех, за чьи жизни она боролась. Вывести Саске из госпиталя раньше конца смены так и не удалось — Сакуру постоянно звали, вызывали и требовали. Зато удалось улучить момент и подкинуть Шизуне ее бейджик, за потерю которого ей уже влетело от Цунаде. На следующего за ней по пятам Саске тоже никто не обращал внимания — за бесформенным костюмом рассмотреть человека было невозможно, на лишнее любопытство ни у кого не было ни сил, ни времени. Смену Сакура сдала тоже позже своих коллег, зато это позволило ей и Саске спокойно переодеться в пустой раздевалке без лишних глаз. Сакура на автомате скинула свою обычную форму, оставшись в одном белье, не сразу сообразив, чем вызвано удивление на уставшем лице Саске. — А, это, — заметила она, наконец, на себе его пристальный взгляд , — у нас общая раздевалка. Мы же врачи, нет ничего такого, чего мы еще не видели. — Ты красивая, — вдруг резюмировал Саске, не отводя взгляда. — Хотела бы я вернуться в то время, когда это имело значение, — грустно вздохнула Сакура и потянулась за хранящимися на верхней полке ее шкафчика душевыми принадлежностями. — Моя следующая смена послезавтра, — вместо прощания сообщила Сакура, закрывая за собой дверь служебного входа. — Я постараюсь связаться с тобой, но не могу обещать, что сделаю это сразу. Саске понимающе кивнул, не отрывая взгляд от телефона. — Убер? — будничным тоном поинтересовалась Сакура, рассмотрев на бликующем в тусклом утреннем свете экране знакомый логотип загружающегося приложения. — До сих пор ни одной машины нет, — буркнул вместо ответа Саске. — Тебя подвезти? — на автомате предложила Сакура, искренне надеясь, что он откажется от щедрого предложения — страшно хотелось упасть в кровать и, завернувшись в толстое одеяло, проспать целые сутки. — Не стоит, — покачал головой Саске, сосредоточенно тыча пальцем в экран, — не хочу тебя напрягать. — Как знаешь, — просто ответила ему Сакура и, натянув шарф поверх маски, зашагала к дальнему углу парковки, где ее дожидалась облепленная остатками увядшей листвы машина. Привычным жестом смахнув с лобового стекла влажные от утренней росы листья, Сакура нащупала в кармане брелок. Двери отозвались на нажатие затянутой в силиконовый кейс кнопки мягким щелчком. — Сакура, — услышала она за спиной оклик. — Не стоит снимать маску, — отозвалась она, обернувшись к запыхавшемуся от быстрого шага Саске. — Оштрафуют же. — Кто? — усмехнулся Саске. — Сюда даже Убер отказывается ехать.Твое предложение все еще в силе? — Садись, — коротко кивнула Сакура, закидывая сумку на заднее сидение. Учиха неуклюже упаковался на переднем пассажирском сидении, неловко подобрав полы своего длинного пальто. — Куда тебя отвезти? — Сакура повернула ключ в зажигании и опустила ручник. — Я бы сказал в ближайший бар, но они все закрыты, — невесело улыбнулся Саске. — А разве пилоты не должны держать себя в форме? — удивленно посмотрела на него Сакура. — Безработные пилоты ничего и никому не должны, — Саске откинулся на сидении. Сакура растерянно смотрела перед собой. — Это не навсегда, Саске, — в ее голосе четко слышался упрек. — Полгода назад нам говорили то же самое, — пожал плечами Саске. — И все полгода ты заливаешь скуку виски? — Сакура нажала на газ, медленно трогая с места. Куда бы ни предстояло отвезти ее случайного попутчика, выезд с парковки все равно был один. — Всего лишь последние три дня, — честно признался Саске. — Не могу заснуть, а не спать уже нет сил. Сакура щелкнула поворотником, определившись с направлением. — Ладно, — на мгновение повернулась она к Саске, — заедем ко мне, думаю, я смогу тебе помочь. До дома Сакуры доехали молча. Сакура попыталась было включить радио, но по всем радиостанциям передавали очередную сводку статистики по заболевшим и погибшим. Переключаться на танцевальную радиостанцию ей показалось кощунственно неуместным. Она терпеливо дождалась, пока от подъезда отъедет преграждавший ей путь грузовичок службы доставки, и аккуратно встала на свое парковочное место. — Подождешь меня в машине? — спросила Сакура, отщелкивая ремень безопасности. — Я бы поднялся с тобой, если ты не против, — глухо ответил Саске. — Мне нужно, — замешкался он на мгновение, — в уборную. Сакура молча кивнула и, привычным жестом натянув на лицо маску, вышла из машины. Саске так же молча последовал за ней. — Запасаешься на случай апокалипсиса? — поинтересовался Саске, глядя на плотно упакованные пакеты с продуктами, оставленные курьером на пороге квартиры Сакуры. — Запасаюсь во время апокалипсиса, — поправила его Сакура, пытаясь нащупать ключи на дне сумки. Учиха пожал плечами и легко подхватил необъятные пакеты, чтобы Сакура могла отпереть замок и войти в квартиру. — Здесь направо, — кивнула Сакура в сторону двери ванной комнаты, скидывая обувь. Полы под уставшими стопами снова оказались ледяными — она в очередной раз забыла закрыть окно. Саске растерянно оглянулся вокруг себя, пытаясь понять, где пристроить пакеты в тесной прихожей. Сакура стряхнула с себя куртку, взяла из рук Саске пакеты и шагнула в свою небольшую гостиную, чтобы дать ему пространство для маневра. Оставив продукты на обеденном столе, она закрыла окно и заглянула в спальню в поисках заветного пузырька со снотворным. — Это снотворное, — вернулась она в прихожую и потрясла полупустым пузырьком. Саске успел снять ботинки и пристроить свое пальто на вешалке рядом с курткой Сакуры. — Я дам тебе несколько таблеток с собой. Принимай за полчаса до сна, но не больше двух таблеток в сутки. — Спасибо, — ответил Саске, в один шаг пересек прихожую и скрылся за дверью уборной. Сакура же вернулась на кухню, вытащила из пакетов несколько пачек с хлебом и сыром и щелкнула кнопкой на чайнике. Присутствие в квартире еще одного человека нарушало привычную и уже до зубной боли надоевшую Сакуре тишину. Доносившийся из ванной комнаты плеск воды отчего-то успокаивал и словно согревал выстывшую за сутки квартиру. Впервые за очень долгое время она доставала две чашки, чтобы заварить чай на двоих. — Кофе не предлагаю, — сообщила она появившемуся в дверях через несколько минут Саске, — только чай. — Не нужно, - мотнул головой Саске, — дай мне таблетки и я пойду. — Вызовешь убер? — на всякий случай уточнила Сакура. — Дойду сам, отсюда всего пара кварталов. Сакура молча отсыпала ему пригоршню таблеток, которую Саске бесцеремонно спрятал в кармане штанов. — Не забудь маску, — напомнила она уже полностью одетому Учихе. Саске коротко выругался и выудил из кармана тонкие кожаные перчатки, спутанные резинкой черной многоразовой маски. — Увидимся, — глухо попрощался он и закрыл за собой дверь. Сакура же вернулась к столу, на котором сиротливо стояли две все еще дымящиеся чашки. Замерев на мгновение, Сакура взяла одну из чашек и отставила ее в раковину, возвращаясь в свой привычный мир чая на одного. Чашка опустела наполовину ровно в тот момент, как тягучую тишину в квартире нарушил оглушающе пронзительный писк дверного звонка. Сакуре потребовалось около минуты, чтобы заставить себя встать из-за стола и подойти к двери, вынуждая того, кто стоял за дверью еще несколько раз нажать на кнопку. — Я не хочу возвращаться домой, — сообщил обнаружившийся за порогом Саске. — Позволь мне остаться, — и, словно наперед зная ее ответ, стянул с рук перчатки. — Я уже думала, ты не попросишь, — сложила руки на груди Сакура. — Боялся, что откажешь. — Не заставляй меня передумать, — Сакура одним движением схватила Саске за ворот пальто и втянула в квартиру, ногой захлопывая за ними дверь. Но уже в следующий момент растерявшийся было Саске перехватил инициативу. — Чтобы ты не передумала, — тяжело дыша пояснил он, прерывая болезненно жаркий поцелуй, чтобы скинуть с себя верхнюю одежду. Сакура сама помогла ему избавиться от тяжелого пальто. Саске сбросил ботинки, а затем снова впился в губы Сакуры. Спотыкаясь о разбросанную обувь и сорванную с вешалок верхнюю одежду, они продвигались к спальне. Саске без малейшего колебания пробрался своими холодными пальцами под растянутый свитер Сакуры, Сакура без тени смущения на ощупь расстегнула широкий ремень Учихи. — Ты действительно этого хочешь? — тяжело дыша выдавил из себя Саске, глядя на лежавшую под ним полураздетую Сакуру. Она уже успела избавить Саске от штанов и рубашки, сама оставшись в нижнем белье и свитере. Но глядя на стоявшего на коленях между ее ног голого и возбужденного Саске, она чувствовала себя совершенно обнаженной. Вместо ответа Сакура, не глядя, потянулась к тумбочке, открыла верхний ящик и нащупала там непочатый конвертик с презервативом. Намекать дважды не пришлось: Учиха надорвал пакетик зубами, одной рукой раскатал по члену презерватив, а затем снова навис над Сакурой, чтобы рывком стянуть с нее трусы и войти в нее двумя пальцами, заставляя ее поддаться вперед. Сакура попыталась отстраниться, но Саске крепко схватил ее за бедро, заставляя снова и снова насаживаться на его пальцы, умело надавливающие именно там, где Сакуре отчаянно хотелось почувствовать его член. — Хватит, — простонала она, — пожалуйста, хватит. Саске, наконец, отстранился и внимательно посмотрел на нее. Неровное дыхание и подрагивающая рука, на которую он опирался, с головой выдавали то, что и он держится из последних сил. Не отводя взгляда, Сакура лишь молча кивнула и следующий момент Саске навалился на нее всем телом, входя до упора. — Прости, — сквозь пелену громыхающего тяжелым пульсом возбуждения едва расслышала Сакура прерывистый шепот Саске, — я долго не продержусь. Сакура почувствовала, как мышцы широких плеч под ее руками словно свело судорогой и Саске, вздрогнув всем телом, тяжело рухнул на нее. — Саске, — через несколько минут тихо позвала уткнувшегося ей в плечо Учиху Сакура, — ты тяжелый. Саске неуклюже приподнялся на одной руке и перекатился на матрас. — Прости, — рассмеялся он, едва отдышавшись, — сдержаться было выше моих сил. — Будем считать, что я просто слишком хороша, чтобы сдерживаться, — пожала плечами Сакура, одним рывком поднимаясь с кровати, чувствуя, как саднит между бедер. — Ты то, что мне сейчас нужно, — очень серьезным тоном ответил Саске, — но я пойму, если ты захочешь, чтобы я ушел. — Оставайся, — махнула рукой Сакура, — но только если ты не храпишь. Несколько дней спустя Облетающий яркой листвой октябрь в одну ночь переродился в темный ноябрь, уныло тянущий костлявые пальцы оставшихся без листвы деревьев к провисшему тяжелым свинцом серому небу. Саске нетерпеливо переминался с ноги на ногу у входа “только для персонала”, угрюмо рассматривая запущенную клумбу. Его внимание отвлек тихий щелчок отворившейся двери, за которой появилась закутанная в длинный вязаный шарф Сакура. — Какие новости? — снова вместо приветствия задал он набивший оскомину вопрос. Сакура мягко взяла его за руку. — Смотри, — вместо ответа на его вопрос она кивнула в сторону клумбы, на которой сквозь клочья спутанных сорняков проглядывались горящие мягким оранжевым цветом мелкие цветы, — такой холод, а они цветут. Не сдаются. Саске на мгновение показалось, что он сам задыхается от накатывающего ощущения беспомощного страха. — Не сдаются, — широко улыбнулась под маской Сакура, крепко сжав его руку, — как и твой брат, Саске-кун.