Оculos aperire

Экзамены в школе закончились, в Академии тоже, и наступила некая блаженная пауза, когда даже в аврорате все сводилось к дежурствам и пустым отчетам. В один из субботних вечеров, а именно двадцать восьмого июня, Том с Северусом ужинали у Киарана, а потом всем семейством расположились в гостиной — дед с внучкой шипели себе на диване, а крестный с крестником возились на ковре с очередными пазлами. — На той неделе мы с Бартоном наконец-то играем на публике, — сказала вдруг Динелла. — В среду жду вас с Северусом в концертном зале. — Неужели все-таки выступаете? — обернулся к снохе Том. — Мне удалось уговорить всех членов Баховского общества. — То есть они в курсе, кто такой Бартон? — Теперь в курсе. Конечно, они думают, что он обычный вампир, так что бедняге придется после концерта на фуршете попоститься, — фыркнула Динелла. — А будет еще и фуршет? — удивился Том. — Полагаю, папа, Бартон станет основным блюдом. Но членам общества, разумеется, любопытно побеседовать с ним как с живым свидетелем развития музыки. — Шона и Джун приедут в Лондон, — заметил Киаран. — Хотят навестить Шилин и обсудить предстоящую свадьбу. — Я их тоже пригласила, — сказала Динелла. — Пусть девочки поблистают, — улыбнулся Том. — Баха я уважаю, — хмыкнул Северус, — и вроде бы матери еще рановато для родов. — А когда ей? — уточнила Динелла. — Да она говорит, что в середине июля все-таки, хотя мне казалось, что позже. — Как хорошо, что я успела закончить свой подарок для твоей будущей сестры! Когда детей поцеловали на сон грядущий и Динелла увела их укладывать спать, Киаран посмотрел вслед жене и сказал: — У меня начало получаться, пап. — Отлично! — воскликнул Том. Северус уселся в кресло и вопросительно посмотрел на обоих. — Есть одна проблема — мы не знаем, кто входит в тайную организацию наших противников, — пояснил Том. — Но у них у всех, определенно, есть что-то общее. — Монеты? — догадался Северус. — Именно, — кивнул Киаран. — Я работаю над заклинанием, которое сможет выявлять наличие монет. Члены организации ведь, так или иначе, должны носить их с собой постоянно. — Это, должно быть, очень сложное заклинание, — протянул Северус. — Это некий гибрид поисково-археологического заклинания и следящих чар с толикой Приори Инкантатем, направленного исключительно на Протеевы чары. Северус со смесью уважения и удивления уставился на Киарана. Он продолжал считать, что с такими способностями не стоило искать черепки, а следовало заниматься более серьезными вещами. — В Ордене феникса собрались люди из самых разных сфер, — продолжал Киаран. — Когда я создам заклинание, мы сможем применять его при больших скоплениях народа у себя на службе, на каких-нибудь мероприятиях — и постепенно составится список организации. Хотя бы большинство выявим. Кстати, и русским тоже сообщим способ. — Надо думать, проблема не только в самом поиске, — предположил Северус, — но и в том, чтобы сделать его незаметным? Киаран кивнул. Вскоре вернулась Динелла, попросила Пьянтагране принести себе и Северусу сок, а мужу и свекру — коньяк со всем к нему полагающимся. — А во сколько концерт, дорогая? — спросил Том. — В шесть. Понимаю, папа, почему ты спрашиваешь. Ну, на той неделе три дня ожидаются дожди, пасмурная погода, и я наплела нашим, что Бартон достаточно старый вампир, чтобы проснуться еще до захода солнца, если того на небе не видно. — В принципе, так оно и есть. Мы можем даже устроить Бартону совсем уж окончательное алиби, зайдя за ним и аппарировав в концертный зал. Из помещения в помещение. — Да, так и так придется, наверное, — сказала Динелла, — Пэм же захочет послушать. Для всех, кроме посвященных, девочку представляли юной ведьмой, сиротой, воспитанницей Бартона, чья тетка случайно оказалась оборотнем. Ну, как говорится, с кем не бывает. С Пэм заранее провели беседу о том, что ото всех магов, с которыми познакомится, она должна скрывать свою природу — даже если это родственники друзей. И когда Динелла приходила к Бартону с детьми, чтобы репетировать, девочка никогда не гуляла с Томми, чтобы соседские крысята ненароком не сболтнули о ней чего лишнего. Она вообще изображала ужасно скучную особу, которая только о будущей школе и думает. К счастью, Томми не интересовался такой взрослой девочкой, предпочитая играть с маленькими крысятами. — А в четверг я хочу устроить дружеский ужин, — продолжала Динелла, — приходите с Северусом, пап. Я приглашу девочек и Бартона заодно — хочу его угостить и компенсировать мучения на фуршете. * * * После первого, памятного, приобщения к живой классической музыке, Северус пару раз бывал с Томом в концертном зале магического Чизика. Один раз слушали камерный оркестр, который исполнял итальянских композиторов семнадцатого века (Альбус, кстати, тоже присутствовал), а второй раз опять ходили на сборный вечер Баховского общества — правда, Динелла в тот раз не играла. На этот раз в ложе сидели еще и дочери Морны — настоящий цветник. Их посадили ближе к бортику ложи, а сбоку наколдовали кресло для Томми. Мужчины же заняли места позади дам, и теперь уже не только Киаран запасся цветами. Бартона, как и собирались, переместили из дома вместе с Пэм и ее теткой, и обе мисс Рамзи сидели в партере. В ожидании начала Том о чем-то шептался с Шоной (впрочем, можно было догадаться, о чем именно), Киаран и Шилин болтали с Томми, а Северусу, получается, предстояло развлекать светской беседой Джун. Та развернулась к нему и заговорила первой. — Как поживаешь, Северус? — Да вот, каникулы, работается спокойно. — Скоро опять соберемся все вместе. Мама хочет устроить свадьбу Шилин в Лондоне, снять гостиницу. — На природе было бы уютнее. Но вообще, конечно, Морне виднее. А на какое число назначена свадьба? До сентября успеете? А то мне потом сложно будет вырваться. У меня в этом году два курса в школе да еще в Академии сплошная практика. — В Лондоне, потому что из Милтон-тауна есть прямой туннель, и Малфои тоже, думаю, смогут добраться без аппарации, хотя им-то легче оставить ребенка дома на ораву эльфов. А свадьба будет в середине июля. — Ну, отлично тогда. Только сову в школу присылайте, мы со следующей недели почти все время там будем. Киарану дом достроили, теперь наш на очереди, уже начали первый этаж. — Но Киаран же дом не продал, почему вы вдруг начали стройку? — Да так вышло. Еще в конце мая Альбус... директор Дамблдор позвал Киарана к себе и дал ему денег буквально в сундуке. Обычном, магловском даже, кажется. И велел не дурить, а строить оба дома, чтобы осенью уже переехать. А отцу, Тому то есть, передать, как, мол, не стыдно было не обратиться за помощью. В общем, мы не рискнули спорить, тем более что у нас в подвале строят лабораторию, а это дело не быстрое. Но должны все равно к осени успеть. Архитектор-гоблин, господин Крючконос, подошел к обоим проектам творчески, то есть, как выразился Маэн, побывавший как-то на стройке, решил «оторваться». Дом Киарана был похож на маленький замок, тем более что «наследник» заказал себе астрономическую башню. Так гоблин вообще спроектировал не какую-то башенку на крыше, а круглую «замковую» башню, где расположил детские — целых три, потому что Томми категорически заявлял, что позже у него родится еще и брат. Но внутри дом вовсе не напоминал холодный, продуваемый замок — комнаты выглядели более чем современно (конечно, на магический манер современно), хорошо отапливались, чего особо желала Динелла. Что касается дома для Тома и Северуса, то Крючконос долго объяснял про особенности грунта на их участке, и в результате предложил очень странный проект — дом делился на две части: хозяйскую и гостевую, между которыми тянулась галерея, она же зимний сад. Галерея приподнималась над землей и имела как бы цокольный этаж с несколькими полукруглыми окнами, которые являлись окнами лаборатории — обширной, имевшей два выхода, на хозяйскую и гостевую половины. Гоблин предложил также снабдить дом некоторыми защитными чарами, поскольку один из хозяев — все-таки аврор. Так что предполагалось, что дом порой не будет показываться посторонним целиком — с такой магией Северус уже сталкивался у Морны. Том подумал и согласился, учитывая нынешнюю ситуацию. Участки же решили не разделять никакой оградой, даже живой, а разбить большой, семейный сад, и тут господин Крючконос тоже дал волю фантазии. При этом просил он «по-божески» — видимо, отзывчивость клиентов на предложенные идеи гоблина впечатлила. Том говорил Северусу, что гоблины вообще делятся как бы на две категории: банкиры, любители золота, и мастера, творческие натуры. С обеими категориями непросто поладить, но с мастерами легче, если ты искренне восхищаешься их работой. Эту искренность гоблины чувствуют и делают для таких людей исключения, не дерут семь шкур. — А ты-то когда? — спросил Северус Джун. — Что когда? — Ну, замуж когда? — Не знаю, — удивилась кузина, — у меня пока и нет никого. Да куда спешить? — Так-то спешить некуда, конечно, просто чтобы дети в школе потом учились вместе... Как это, нет никого, столько парней холостых — могла бы осчастливить кого-нибудь! — Учить-то детей придется тебе, — рассмеялась Джун. — Ты хочешь, чтобы на тебя свалилась такая орава разом? Пусть уж распределятся по потокам. Представь: Нати, Драко Малфой, сын Маэна и твоя будущая сестра поступят в школу в один год. — Ну так же проще? Всех вместе учить? И детям веселее. Они же будут с детства дружить. Вот вы с сестрой вместе учились, разве это плохо? — Хорошо, но, уж извини, кандидатуры на роль мужа у меня пока нет, — фыркнула Джун. — Отыщем, — важно отозвался Северус. — Что, Томми? Малыш дергал его за рукав. — А давай я женюсь на тете Джун! — предложил он. — Она такая красивая! Тетя Джун, можно? — Я уже буду старой, когда тебе стукнет семнадцать и ты сможешь жениться. — Ты не можешь жениться на тете Джун, она твоя двоюродная бабушка, — брякнул Северус. — Как это — бабушка? Почему?! — Томми уставился на молодую красивую тетушку. — Потому что она кузина твоей бабушки, значит тебе, в какой-то мере, тоже бабушка, понимаешь? — Вот так, Пузырик, — рассмеялась Джун. — И мне уже двадцать шесть, а представляешь, сколько исполнится, когда ты станешь совершеннолетним? — Больше, чем бабушке Эйлин? — Нет, но… — Джун понизила голос до зловещего шепота, — целых сорок два года! — А бабушка Эйлин еще тоже не поженилась. Зато у нее скоро родится дочка. Дядя Севи, а помнишь, ты говорил, что ты теперь тоже немножко мой дедушка? А тогда значит, что твоя сестра будет моя бабушка?! У Северуса пропал дар речи, но тут вмешался Том. — Да, представляешь? — рассмеялся он. — Но пойдет в школу позже тебя. На самом деле, котик, это все не важно. Это же не родственные связи по крови, так что станешь относиться к Санни, как к младшей сестренке, ну или кузине. Тут по залу пронесся мелодичный звон, и в руки собравшимся влетели программки. — Мама опять после перерыва? — спросил Томми. — Да, потому что она — гвоздь программы, — сказал Киаран. — То есть все собрались, главным образом, послушать ее и дядю Марка. В первом отделении играл камерный оркестр Баховского общества, исполняли знаменитую сюиту для флейты с оркестром (1) — Северус ее знал по пластинке и послушал не без удовольствия. Он наблюдал за Томми, слегка завидуя мальчику — тот рос очень музыкальным, и мать уже потихоньку начинала заниматься с ним. Малыш слушал внимательно, кивал головой в такт и даже потихоньку «дирижировал». А когда пошли финальные части, у него на лице появилось такое уморительно-важное выражение, что Северус отвернулся, чтобы не засмеяться. Впрочем, на «Шутке» он сам стал потихоньку притоптывать носком ботинка. Потом исполняли третий Брандербургский концерт (2)— Северус его тоже хорошо знал, и ждал свои любимые куски — «зловещий» и «пафосный», как он их называл. В общем, первое отделение доставило ему удовольствие. В антракте отдали дань напиткам и закускам, спонсировав заодно деятельность общества. А когда занавес открылся, на сцене стояло уже два рояля, но стулья и пюпитры оркестра убрали. — О! — удивился Том. — Это интересно. Они будут исполнять только фортепианные партии. — Ну, это логично, — заметил Киаран, — пока Бартон «конспирируется», как бы они сумели отрепетировать с оркестром? В зале принялись громко перешептываться и повеяло ажиотажем. Наконец, раздался сигнал к началу, и на сцену вышли исполнители. Динелла выглядела потрясающе в синем платье, с декольте и без мантии, а Бартон был во фраке. — Это и есть тот самый вампир? — спросила Джун. — Какой красивый мужчина! — За него замуж не выйти, — шепнул ей на ухо Северус, — так что не вздумай влюбляться. Джун только фыркнула. Динелла села за инструмент лицом к их ложе. Пауза. Потом Бартон кивнул, и они заиграли. Надо же, Северус знал эту вещь (3), только на пластинке Тома ее исполнял оркестр и каких-то два русских скрипача. А тут два рояля — и только. — Интересная интерпретация, — шепнул Том после нескольких тактов. — Они играют чуть медленней, чем сейчас это обычно принято. — У Динеллы изменилась манера, — удивленно мотнул головой Киаран. — Тсс! — вдруг само собой вырвалось у Северуса. Том улыбнулся и пожал ему руку. Когда Динелла и Бартон доиграли первый концерт, раздались дружные аплодисменты, но публика, что называется, еще не дошла до кондиции. Зато некоторые перед вторым номером внезапно развернули ноты. Эту вещь Северус раньше не слышал (4). Он не то что терпеть не мог мажор, но недолюбливал. Но, видимо, у Баха и мажор такой, что не оторваться. Динелла и Бартон играли по нотам, листы которых сами переворачивались, стоило в нужном месте кивнуть. Удивительно, как слаженно они звучали, а ведь практически не смотрели друг на друга. Для Северуса это тоже казалось чем-то вроде магии. На этот раз публика хлопала заметно громче — Северус с немного ревнивым чувством оглядывал зал, насколько он мог его видеть из ложи: у кого какое выражение лица, нет ли равнодушных или недовольных. Сам себе он говорил, что болеет за Динеллу, конечно. Он не знал, кто выбирал, что именно играть и в каком порядке, но ему почему-то казалось, что это Бартон, потому что третьим номером стоял концерт, призванный публику, что называется, «добить». (5) Вот тут Динелла начала посматривать на партнера, и вообще они подпустили в свою игру чего-то такого… как будто раньше плавали на поверхности, а теперь нырнули в глубину, где темнота и тайна. Когда последние такты стихли, наступила тишина, и зал вдруг взорвался. Северусу очень хотелось крикнуть «Браво!», но он не решился, зато в зале кое-кто не постеснялся. Динелла, раскрасневшаяся и счастливая, приседала перед публикой, Бартон сдержанно кланялся, как будто он каждый день давал концерты, честное слово. А зал все не унимался, на сцену поплыли букеты, и вампир отдавал свои партнерше, так что вокруг первого рояля образовалась вскоре небольшая гора из роз. Динелла вопросительно посмотрела на Бартона, тот что-то ей шепнул, и они вернулись к роялям. — Бисировать будут! — одобрительно покивал Киаран. — Интересно, что исполнят? О нет! Северус узнал вещь с первых тактов (6). Это же та самая ария… «с овцами», которую любила покойная мать Тома. Знать бы, чья задумка. Северус беспокойно посмотрел на супруга, но тот лишь счастливо улыбался — может, в прошлый раз дело было в пении? Нет, играли, конечно, очень хорошо — то нежно, то звучно и наполненно. «И все?» — подумал Северус, когда музыка стихла. — Бартону надо играть на публике, — крикнул, чтобы заглушить овации, отбивавший ладони Том. — Не сидеть у себя в конуре. Когда занавес наконец закрылся, публика стала подниматься со своих мест и покидать зал. Но не все — кое-кто оставался на фуршет. — Я тоже хочу стать вампиром! — заявил вдруг Томми. — Мерлин, зачем?! — воскликнула Шона. — Чтобы так же играть на рояле! — Ну, мама же не вампирша, сынок, — возразил Киаран, — а разве она играла хуже дяди Марка? — Не хуже, просто он играет лучше. — Как это? — с интересом спросил Том. — Если один играет не хуже другого, значит, оба играют одинаково хорошо. Разве нет? — Не-е-ет. Мама лучше всех, потому что она мама, а дядя Марк играет так... — Как? — Как будто оно само из него проливается. — Ну, в чем-то ты прав, котик, — задумчиво произнес Том, — но, видишь ли, у дяди Марка пальцы-то совсем не устают. И еще он очень стар, это из него нажитый опыт «проливается». — Ему больше, чем сорок два годика? — Ему… господи, сколько же ему… в ноябре шестьсот шестьдесят пять стукнет. — Тетя Джун, я женюсь на тебе, когда тебе будет сорок два годика, не волнуйся, — повернулся Томазо к тетке. — Видишь, это совсем и немного оказывается. — Я учту, — скорчив забавную рожицу, ответила Джун. — Пора на фуршет, — Киаран вытащил Томми из креслица и вернул мебели прежний вид. Общество собиралось в небольшом зале за сценой, специально предназначенном для такого рода случаев. Собралось человек сорок, не больше. Том оглядел присутствующих и заметил обеих мисс Рамзи. Собственно, Пэм и его внук были единственными детьми на приеме. Томазо тут же бросился к матери, которая знакомила Бартона с членами Баховского общества. Вампир извинился перед очередным представленным ему магом и наклонился к мальчику. — Тебе понравилось? — Да. Я решил тоже стать вампиром, как ты, чтобы так играть. — Не надо становиться вампиром, дорогой, — мягко ответил Бартон. — Это грустно. — Нет, совсем весело! Смотри как тебя все любят! — Они любят не меня, а музыку, — шепнул Бартон. — Но ты же не станешь любить папин граммофон, правда? Учись музыке для себя, чтобы с тобой по жизни шла радость. А если окажется, что у тебя талант, как у твоей мамы, ты сможешь стать музыкантом. А, может, ты станешь очень сильным магом, как твои дедушка и отец. Это же тоже прекрасно. Видимо, такие рассуждения были еще слишком сложны для малыша, потому что он оглянулся на подошедшего отца, перевел глаза на деда, на крестного, потом на маму и наконец засмеялся: — А папа говорит, что магия — это часть мага, она у нас внутри. А у тебя, значит, внутри музыка! Бартон тоже засмеялся, поднял Томми на руки и поцеловал. Северус заметил, что на некоторых присутствующих это произвело такое впечатление, будто в зал вошел сам Иоганн Себастьян во плоти. Но не на всех. — Вам не кажется это опасным? — обратилась к Киарану испуганным шепотом ведьма, которая играла в оркестре вторую скрипку. — Нет, — ответил тот спокойно, — мистер Бартон — друг нашей семьи. — Мистер Бартон — мастер города, мадам, — Том подхватил ведьму под локоток и отвел в сторону. — Он чтит законы. Можно сказать, что он сам — закон. — Вы разбираетесь в вампирах, мистер Реддл, — пожала плечами ведьма, — вам лучше знать. Но у меня от мистера Бартона мурашки по коже. — Он просто очень старый — поэтому. Не нужно бояться. Мисс Рамзи подвела к Бартону Пэм и что-то шепнула ему. Кажется, им обеим хотелось домой. Аппарировать их вызвался Киаран. Значит, тоже бывал у Бартона дома. Он взял обеих крыс за руки, исчез и вернулся через пару минут. Вечер катился как по маслу. Динелла перезнакомила Бартона с нужными людьми, поболтала с «тетками» мужа и тоже засобиралась — из-за Томми и Нати, разумеется. — Одну минуту, миссис Реддл, — обратился к ней председатель общества, пожилой маг, в «миру» служивший на таможне. — Думаю, я выскажу общее мнение, что нынешний концерт удался как никогда. Мистер Бартон, не хотели бы вы вступить в наши ряды официально? Вампир растерялся. — Если моя кандидатура не вызовет возражений, почту за честь, — сказал он наконец. — Друзья, голосуем! Кто за? — маг оглядел зал. — О! Единогласно! Поздравляю, мистер Бартон, вы теперь наш! Вступление в общество нового члена встретили дружными аплодисментами. — Папа, до завтра, — Динелла подошла к Тому и поцеловала его в щеку. — До завтра, деточка. Я, честно, сейчас подумал, что у меня склероз, и мы с тобой составили этот тонкий план по внедрению Бартона в магическое сообщество, но я запамятовал. — Но я же знаю, что тебе бы этого хотелось. Киаран с женой и сыном аппарировал домой, потом и кузины тоже распрощались до завтра. А Тому и Северусу пришлось задержаться. «Бахолюбы» навалились на новоиспеченного коллегу со всех сторон, строя грандиозные планы. Особенно их интересовало то, что вампир — клавесинист со стажем, да еще с какой-то там аутентичной манерой игры. — Бедняга, — тихонько фыркнул Том, прицеливаясь к канапе с семгой. — А по-моему, Томми прав: музыка живет у Марка внутри. Эх, а вот «а стану-ка я зельеваром, как крестный» нашему мальчику даже не пришло в голову, — пошутил Северус. — Мы и так знаем, кем станет мой внук, — вздохнул Том. — Занятно, что он еще ни разу ничего не предсказал Бартону. Динелла бы со мной поделилась. — Надеюсь, «я женюсь на тете Джун» не было предсказанием! — Нет, конечно. Ты погоди, еще немного — и Томми заявит, что он женится на маме. — Ну, такое все заявляют. Наверное, я единственный мальчик в мире, которому эта идея никогда не приходила в голову, — хмыкнул Северус.

* * *

Шона на другой день отправилась домой — она все-таки работала и вырвалась только на пару дней к сестре. Но обе кузины к Динелле на ужин пришли. Джун, кажется, решила подразнить Северуса и крутилась вокруг Бартона, откровенно с ним кокетничая, но вампир отнесся к этому с юмором, не принимая стрельбу глазами в свою сторону всерьез. Он вообще выглядел умиротворенным и довольным, как сытый кот. Впрочем, вполне возможно, он и правда был в прямом смысле сыт. За столом он откровенно блаженствовал, поглощая блюда итальянской кухни, хотя, конечно, большинство этих блюд при жизни не мог есть, хотя бы потому, что тогда томаты в Европе еще не росли. — Значит, свадьба двадцатого? — спросил Киаран у Шилин, которая, как только пришла, вручила ему и Тому конверты с приглашениями. — Да. Завтра мы с Эриком отправим сов остальным. Конечно, следовало рассылать приглашения раньше, но мы все спорили, где лучше праздновать. Мама Эрика говорит, что мы как слепые котята, — фыркнула кузина. — По мне — так зарегистрировались бы спокойно и все. Ну собрались бы своей семьей. — По-моему, и так получится почти только своя семья, — возразила Джун. — Ну, кроме Малфоев-Блэков, двух подружек Шилин, двух друзей Эрика и еще одного человека. Родни у Эрика нет совсем, кроме матери, а наших перечислять не нужно. Сойер относился к категории «своих», ему вообще предстояло, бедняге, стать шафером. Северус категорически не понимал, почему приятель не отказался под благовидным предлогом. Охота мучиться, глядя, как девушка, в которую ты влюблен, выходит замуж за другого? Но Данбар, ни о чем не подозревая, был очень расположен к Сойеру, да и приятелей с работы приглашал скорее ради подружек Шилин. — Мистер Бартон, приходите ко мне на свадьбу, — сказала вдруг та. — Я, честно, не совсем понимаю, как к вам отправить сову, поэтому вот… Она достала из сумочки приглашение с бегущими по нему огоньками и вручила вампиру. — Вы не шутите, мисс О’Донахью? — Бартон осторожно принял приглашение. — Нет, я серьезно. Я вчера с Эриком говорила, он только за. — Благодарю. У вас есть виш-лист? — Ой, да полно, мистер Бартон! Будем рады любому подарку. Мы, кажется, вообще заживем, как птицы небесные. — Как птицы небесные, не получится, — усмехнулся Киаран, — целители и авроры хорошо зарабатывают. — Ты считаешь, мы обрастем всякими фарфоровыми штучками? — спросила Шилин, но заметив ироничный взгляд Динеллы, поспешно добавила: — Ой, прости, я имела в виду… твои пастушки очень милые! — Да полно, я понимаю, что ты имеешь в виду. Главное, чтобы вы жили так, как вам комфортно. Бартон, явно что-то задумав, хитро улыбнулся. — Дядя Марк, поиграй на рояле, пожалуйста, — попросил Томми. Вампир вопросительно посмотрел на Динеллу — та с улыбкой кивнула. — А давайте вы потанцуете, леди и джентльмены! — заявил вампир, садясь за инструмент. — Не Бахом, как говорится, единым. Сестрички-кузины захлопали в ладоши. Том пригласил Динеллу, Киаран — Шилин, а Северусу досталась Джун. Бартон начал с чего-то простенького, то есть с вальсов, но потом перешел на фокстроты, и Томми, сидя с ним рядом на выкрученном до предела табурете, даже помог играть, то есть в нужный момент, когда ему подавали знак, нажимал на нужную клавишу верхнего регистра. Все от души веселились, менялись партнершами, а потом Томми отправили спать с няней, и Динелла, которую Бартон о чем-то тихонько попросил, заняла место за роялем. Вампир подошел к Джун и поклонился: — Мисс танцует танго? — О да, сэр! — шутливо-жеманно ответила та. — Только мне нужно подготовиться. Она сняла мантию и бросила ее на кресло, а по юбке платья провела палочкой, делая разрез. — Ну, извините, — развела она руками. — Танго требует свободы! Все рассмеялись. Северус помнил, как танцевали танго на выпускном Маэн и Таффи, и предвкушал приятное зрелище. Манипуляции с платьем его не смутили — у Таффи тогда юбка была свободная, а у Джун нынче довольно узкая. Но лишь только Динелла заиграла что-то знойное, а кузина с Бартоном начали танцевать, Северус почувствовал, что челюсть у него ослабевает и норовит упасть. Они такое выделывали! Жутко эротичное! От Бартона во все стороны просто тек секс, а Джун едва ли не елозила по вампиру, и как только их ноги не запутались. И, конечно, вампир эффектно «ронял» партнершу себе на руку и резко прижимал к себе. Северус совершенно не мог понять, как к такой девушке не выстраивается очередь из воздыхателей. Правда, больше он размышлял о Бартоне — какого черта тот давит в себе сексуальность? И хорошо, что Томми отправили спать — ему еще такое видеть точно рано. Когда они с Томом вернулись домой затемно, Северус спросил: — Батти, ты умеешь танцевать танго? — В принципе, — улыбнулся тот. — А ты меня научишь? — Попробую, только мы с тобой после первых же па быстро очутимся в постели, дорогой.

* * *

Хочешь передать что-то кому-нибудь срочно, если уж ты не владеешь заклинанием Патронус, — проси эльфа, это все знают. Вот только эльфы не совы какие-нибудь, чуть что посылать их с записками не принято, их надо именно просить — и то если у эльфа с хозяевами отношения дружеские. Хук, например, никогда не отказывал Тому с Северусом в таких просьбах, да и Кикимер, наверняка, отнес бы любое письмо куда угодно, просто Северус никогда к нему с таким не обращался. Но то ли Полеску не пришло в голову ничего подобного, то ли отношения с эльфами у него сложились не те, но письмо от него четвертого вечером принесла сова. «Она такая, просто ах, ты не представляешь!» — было написано почерком Эйлин. — И что это значит? — Северус прочитал коротенькую записку и протянул ее Тому. — Это значит, дорогой мой, что ты стал братом, — засмеялся тот. — Давай, переодевайся, навестим их. — Так ведь матери рано рожать! — Роды вторые, возраст уже… ну, такой… Тридцать шесть или семь недель — вполне нормальный срок. — А к кому аппарировать-то? К Полеску или к матери? — Уверен, что к ней. Они прихватили подарки и переместились в Милтон-таун. — Сев! — Эйлин кинулась к сыну на шею прямо с порога. — Она такая прекрасная! Просто как... торт! — Как что? — не понял Северус. — Как торт с кремом! Ах ты, мой маленький, — внезапно Эйлин начала целовать сына в щеки, — мой медовенький сыночек! — Ты что, пьяна? — перепугался тот. Мать даже не обиделась. — Ну что ты! Просто я так рада, понимаешь? У меня всегда был только сын, а теперь и сын, и дочка! Такие сладкие! — А... ну, пойдем, покажи свой торт. Медовенький, надо же. Северус решил списать это все на разбушевавшиеся гормоны только утром родившей женщины. Он заметил, что мать выглядит совсем не уставшей. Она, конечно, не прыгала, как козочка, и ходила помедленнее, чем обычно, но ее уже явно ничего не беспокоило. Ребенок лежал в спальне, в корзине, заменявшей колыбель, и, правда, походил на торт, весь в оборочках и кружевах, как в креме. Из оборочек, впрочем, торчал курносый носик и довольно круглые щечки. Северус вспомнил, как почти год назад объяснял Томазо, какая красивая у него родилась сестричка. Нати, действительно, росла прелестной девочкой, она взяла все лучшее от красавцев отца и деда, а еще живость матери, тоже о-го-го какой, и грозилась вырасти красоткой не хуже Таффи, но, если уж честно, то тогда, в прошлом сентябре, она показалась Северусу красивой исключительно потому, что он любил ее деда и родителей. Не важно, какой новорожденный, важно — чей. «Эта ведь тоже не посторонняя, это моя собственная сестра», — подумалось ему. — Какая красивая, да? — выдохнула Эйлин у него за спиной. — На нас с тобой совсем не похожа. Фраза прозвучала так забавно, что Северус захохотал. Мать умела брякнуть первое, что приходило в голову, не хуже его самого. — Да-да, красивая, не то что я! Ну, ты скажешь! — Я же не это имела в виду! Да ты посмотри! — мать, видимо, решила показать девочку целиком — переложила ее на кровать и взялась за пеленки. — Осторожнее, — вырвалось у Северуса. — Ага, поучи еще меня детей пеленать! Пока малышку разворачивали, она проснулась и открыла глазки. Северус от неожиданности чуть не ахнул. У него самого, как и у матери, глаза были черными, у мистера Полеску имели неопределенный серо-зеленый оттенок. А у малышки оказались светло-серыми, с очень легкой голубизной, почти прозрачные. В кого это она? — Такие глаза были у моего брата, — услышал он тихий голос сзади. — И у нашей мамы. — Поздравляю вас с дочкой, мистер Полеску, — повернулся Северус к молдаванину, выглядевшему так, будто он сутки провел среди вейл. — Очень красивая, правда. И, припомнив только что сказанное матерью, добавил: — На вас очень похожа. — Она как раз похожа на мою мать, — сказал Полеску, — я потом покажу колдографию. Том (Северус от волнения чуть не забыл о нем — впрочем, как раньше об одуревшем от счастья папаше) тоже вошел в спальню. — Покажи мне мою крестницу, — попросил он Эйлин. Она отошла в сторону, а Том прикрыл малышку пеленками и ловко взял на руки. — Правда, красавица. Какие глазищи-то! Северус, доставай подарок. Тот открыл мешочек пошире, ткнул в него волшебной палочкой, и оттуда выплыла новая колыбель. — Вот, — он поставил подарок возле кровати. — Какая прелесть! — воскликнула Эйлин. — Спасибо, милые! — Спасибо! — Полеску затряс Северусу руку. — Кроватка для принцессы, — улыбнулся Том, покачивая Санни. — Стели ей, Эйлин. Ты давно ее кормила? — Недавно совсем. Скоро она опять уснет. — Тогда тем более уложи, а то у нас еще подарок. Он потребует твоего внимания. По всему видать, счастливые родители фанатично готовились к рождению ребенка: когда Эйлин постелила дочери постель — и все-то белейшее, с фестончиками, — то тут же повесила над колыбелью еще и балдахин с кружевами. Когда Санни уложили в ее новую кроватку, Том вынул свиток пергамента и позвал: — Милли! В спальне появилась молоденькая эльфийка, одетая в пышную юбку, блузку и чепец, из которого через прорези торчали уши. — Вот, Эйлин, это няня для твоей девочки. Заключай с ней контракт. Подружитесь — она останется с тобой, не особо — отпустишь ее. Ей уплачено на пять лет вперед. — Я... сама могу заключить контракт? Не Северус? — повернулась Эйлин к сыну. — Сама-сама, — ворчливо отозвался тот, — большая уже девочка, вон, ребенка родила. Мужчины вышли из спальни, оставив эльфийку с ее будущей хозяйкой наедине. — Как бы мои домовики не передрались из-за такой красотки, — пошутил Полеску. — Они почувствуют, чья она пара. Или ничья, — ответил Северус. — Будем надеяться, чьей-нибудь да окажется, — покивал Полеску. — Ей ведь нужен свой угол, — заметил Том. — Я завтра забираю девочек к себе домой. Эльфы там как раз приводят в порядок комнату рядом с нашей спальней — под детскую. Няня может жить вместе с ребенком — во всяком случае, пока. Мы отгородим ширмой угол и поставим ей кроватку. — Раз Эйлин согласилась переехать, хватайте ее и тащите в регистрационную контору, пока она не пришла в себя, — посоветовал Том. Полеску прижал палец к губам. Из спальни, сияя, вышла новоиспеченная мать. — Очаровательная малышка, — сказала она. — Ты сейчас о ком? — усмехнулся Северус. — Конкретно сейчас о Милли. Мерлин, я такая счастливая! — и Эйлин опять повисла у него на шее. Северус перенес очередной всплеск материнской нежности стоически. К счастью, потом, мимолетно чмокнув Тома в щеку, она бросилась на шею Полеску. Обменявшись с ней поцелуем, молдаванин приосанился и попросил эльфа, чтобы тот накрывал на стол.

* * *

Они вернулись домой через час. Том сходил в подвал и принес бутылку эльфийского. — Выпьем за твою сестру, — сказал он, откупорив бутылку магией и призывая бокалы. — Сочувствую Полеску — не расслабиться парню. — А зачем ему расслабляться? Пусть уж стойко держится, — Северус взял бокал. Интересно, почему Батти-то внезапно расслабиться решил? Тоже, что ли, хочет еще детей? Да ну, у него внуки, вон, косяком... и тут ведь он, Северус, ничего сделать не сможет. В том смысле, что не родит ведь... — Ты тоже такую хочешь? — на всякий случай спросил он. — Нет, я свое уже оттрубил, — улыбнулся Том. — Я теперь для разнообразия побуду крестным «феем». — Он поднял бокал. — За Санни Снейп-Полеску! — Да, пусть будет здоро... они ее все-таки собираются назвать двойной фамилией? Ой. — Пока что Эйлин хочет так. Может, передумает еще. Главное, чтобы Полеску не терялся и быстрее тащил ее регистрировать брак. А чего вдруг «ой»? — Да представил ее в школе. «Отвечайте, Снейп-Полеску». — «А я не выучила, профессор Снейп». — Девочке придется соответствовать славе старшего брата, ей не позавидуешь, — подмигнул Том. — Посмотрим, что там за характер будет. — Боюсь, ее избалуют. — Том взял бутылку и вопросительно посмотрел на Северуса. — Я пока не допил. Ну, там Маэн с девочками рядом, у меня есть подозрение, что они будут воспитывать детей вместе, а Таффи не позволит никого избаловать. — Не знаю, не знаю, — улыбнулся Том, наливая себе еще. Северус не нервничал по этому поводу — молдаванин накормил их ужасно сытным ужином, и ведь молодец (а может, это эльфы молодцы) — для Эйлин готовили специально, чтобы не жирно и не остро. — Ты не веришь в свою дочь? — засмеялся Северус. — Мэни сказал мне, что они ждут в конце месяца, а крестины устроят одновременно, в конце лета, чтобы Лили немного пришла в форму. — Кстати, твоя мать поразительно легко родила для женщины ее возраста. — Наверное, у нее изначально отличное здоровье. Меня-то она тоже не девочкой уже родила. А так, глядишь, еще и брата мне потом родят. — Тебя она родила во вполне нормальном для чистокровной ведьмы возрасте, кстати. Наверное, в ней сейчас просто бурлит магия. И она не права — ты у меня красавец, дорогой. — Знаешь, с тех пор, как мы поженились, внешность уже не так волнует меня, как в молодости. Главное, чтобы тебе нравилась. — В молодости? Ты хотел сказать: в подростковом возрасте? — Том отставил бокал и протянул к Северусу руки. — Ну... пусть в подростковом. Курса с… когда мы там познакомились? После пятого? Он уселся к Тому на колени, лицом к нему. — А ты уже не помнишь? Так быстро забыл? — с напускной скорбью спросил тот. — Наоборот, я не помню всего, что было до встречи с тобой. Том закрыл глаза, и Северус крепко обнял его за плечи, поцеловал и аппарировал в спальню.

* * *

Гость прибыл неожиданно, в пятницу вечером, когда еще не стемнело. О нем, с выпученными больше обычного глазами, доложил Хук. — Хозяин, там вампир пришел. Просит вашего разрешения войти. Вампир и вампир — можно подумать, первый, кого видел эльф. Но точно не Бартон и не Джереми — тем приглашения переступить через порог не требовалось. Том вышел в прихожую, посмотрел на носатого светлоглазого господина и оторопел. Он, конечно, имел дело со старыми вампирами, но чтобы с такими! Интересно, маглы на него так же реагируют? Хотя не должны бы. Вампир был очень похож на один из своих портретов. — Граф Сен-Жермен, если не ошибаюсь? — осведомился Том. — Просто Симон Вольфович Салтыков, — на прекрасном английском с улыбкой ответил вампир и протянул письмо, на сургуче которого красовался герб Вельяминова. Том все-таки вскрыл конверт. Портрет — вещь ненадежная. Да, письмо было от Петра — рекомендательное, снабженное магической подписью, которую невозможно подделать. — Прошу, Симон Вольфович, — сказал Том, — я разрешаю вам войти в мой дом. — Вы прочитали письмо, это правильно, — одобрил вампир, перешагнул через порог. — Мы ждали вас несколько позже. — Понимаю, но я приехал из-за вашего хорошего знакомого, мистера Марка Бартона. Петр Андреевич пересказал мне последние новости, но, как я понимаю, мистер Бартон долгое время вообще не знал, кто он есть на самом деле, а, значит, не в курсе некоторых правил, касающихся старейшин. — У него могут быть неприятности или что? — Том ввел графа в гостиную и представил ему Северуса. — Очень рад знакомству, мистер Снейп, — слегка наклонил голову Сен-Жермен и уселся в предложенное кресло. — С момента появления у мистера Бартона его новых способностей прошло, как я понимаю, совсем немного времени, так что все в порядке. Пока. Ему просто требуется выполнить некоторые формальности. Том и Северус переглянулись. — Вы не проводите меня к мистеру Бартону? — попросил граф. — Да, конечно! — очнулся Том. — Я подожду тебя дома, наверное, — сказал Северус. — О, нет, мистер Снейп, — возразил Сен-Жермен. — Мне бы хотелось, чтобы мистер Реддл и вы присутствовали при разговоре, потому что я прибыл не только ради вашего друга, но еще из-за Книги крови. — Откуда вы знаете о книге? — насторожился Том. — Вы же рассказывали Петру Андреевичу о ваших приключениях в Трансильвании, и о том, что нашли в покинутом замке некую даму. Так вот я прекрасно знаю, кто эта дама и что она когда-то позаимствовала у своей создательницы. — И вы читали книгу? — уточнил Том. — Конечно! — Целиком? — Всему свое время, дорогой сэр, — хитро усмехнулся граф. — Всему свое время. — Что же, тогда дайте нам минуту, чтобы переодеться, и мы переместим вас к Марку. Переодеваться пришлось в магловское, собственно, и Сен-Жермен был одет, как магл. Интересно, как его встретил хозяин «Дырявого котла»? Или он попал в Косой переулок каким-то иным способом? Наверняка, он тоже умел ходить через тени. Обычным путем они добрались до входа в анклав Бартона. Сен-Жермен «включил» француза, которого он так долго изображал в прошлом. — Сharmant! — воскликнул он, оказавшись перед особняком. Том, начиная понемногу нервничать, позвонил в дверь. Аделаида сперва улыбнулась, увидев его с Северусом, а потом посмотрела на вампира — и ее глаза расширились. — Одну минуту, сэр! — и она унеслась вглубь дома. Бартон появился через несколько секунд и тоже замер, глядя на Сен-Жермена. — Добрый вечер, мистер Бартон, — вкрадчиво произнес тот. — Вы позволите мне войти? — Да, сэр, прошу, входите в мой дом, — очнулся Бартон. Когда все трое оказались в холле, Том заметил, что их друг совершенно растерян и не знает, как себя вести с Сен-Жерменом и что делать. — Не надо так волноваться, мой юный друг, — мягко произнес тот, — и не забудьте, что мы с вами теперь на одном уровне. Возраст — ну, что такое возраст? Давайте будем вести себя, как обычные люди, тем более я давно к этому привык. — Да, сэр… — выдохнул Бартон. — Прошу в гостиную, джентльмены. — Меня можно называть просто Саймон, — говорил граф, идя рядом с Бартоном. — Симон Вольфович вы вряд ли выговорите. Северуса подмывало спросить, какое у вампира настоящее имя, но он пока держал язык за зубами. Несмотря на мягкость обхождения, Сен-Жермен казался опасным, хотя бы из-за своей силищи. — Вы курите, Саймон? — спросил Бартон, немного придя в себя. — Нет, так и не обзавелся этой вредной привычкой. Но вы курите, джентльмены, если вам хочется. От вермута с соком никто не отказался, даже Северус. — Как только я узнал, что нашелся еще один старейшина, — начал граф, посмаковав напиток, — я сначала очень обрадовался, а потом встревожился, когда мой патрон сказал, что у вас есть клан. — Что в этом плохого? — удивился Бартон, раскуривая трубку. — Ко мне почти столетие приставали с требованием, чтобы я им обзавелся, и даже приезжал представитель Совета пяти. — Всего лишь обычный старый вампир, — слегка пренебрежительно пожал плечами граф. — Будь он подлинным старейшиной, он бы понял, с кем имеет дело. Видите ли, между Советом пяти и нами существует договор. Они не вмешиваются в наши дела, мы не вмешиваемся в их дела, но кое-какие правила соблюдаем. Например, старейшина не может иметь клана. — Как это? — воскликнул Бартон. — И что мне делать с моими вампирами? А Джереми? А мои крысы? — Джереми — ваше создание? — уточнил граф. — Практически. Он был жертвой упырей. — Можно считать, что создание. Дети у нас, разумеется, и были, как вы понимаете, и есть. Хотя им можно только посочувствовать. Конечно, мы очень давно никого не обращаем, но вы — другое дело, вы не знали о своей природе. Конечно, Джереми останется с вами. Сколько ему? — Восемьдесят четыре. — Да ребенок практически! Что касается оборотней, то мы имеем полное право окружать себя ими, заводить отношения разного рода — в конце концов, как вы знаете, джентльмены, — тут граф посмотрел и на Тома с Северусом, — мы, старейшины, их и создали. Сколько у вас в клане вампиров, Марк? — Десять. — Ну, мало, — махнул рукой Сен-Жермен. — И все-таки я за них отвечаю, — нахмурился Бартон. — И мы еще связаны бизнесом. Они приемные, да, но что мне теперь делать? — Принять в город другого мастера — это первый вариант, — сказал граф. — Последний раз, когда мы с моими крысами делили город с чужим кланом, все закончилось плохо. — До меня доходили слухи, — усмехнулся Сен-Жермен, — но это «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой». Разумеется, Совет не пришлет в город мастера, который бы вызвал у вас отторжение. Однако есть и другие варианты. У вас есть еще птенцы, кроме Джереми? Пусть даже приемные. — Двое. У них уже кланы. У Ломонд — в Эдинбурге, а у Жана-Валери — в Новом Орлеане. — Допустим, вы могли бы переселить своих вампиров в Эдинбург. Всего девятерых ведь. Неужели ваша дочь их не примет? Или вы могли бы пригласить ее вместе с кланом в Лондон. — Боюсь, у нее в клане все… такие шотландцы! — покачал головой Бартон. — Со всеми вытекающими. И потом у нее там тоже бизнес. — А у вашего сына что за клан? Вампиры там обращенные или приемные? — Обращенные по большей части. И второй по силе после Жана-Валери вампир — его творение. — То есть достаточно сильный? — О да, вполне. Вы намекаете на то, чтобы я призвал Жана-Валери к себе? — Это тоже вариант, Марк. Он может взять с собой, кого пожелает. В конце концов, Новый Орлеан — это тоже порт, и тоже крупный город, хотя и не идет в сравнение с Лондоном. А что касается бизнеса — тут вы вольны делать, что пожелаете, и сотрудничать, с кем угодно. — Что ж, придется лететь в Новый Орлеан, — тяжело вздохнул Бартон. — А почему, собственно, старейшинам запрещено иметь клан? — спросил Северус. — Потому что это не слишком справедливо по отношению к ходящим в ночи, — ответил Сен-Жермен. — Согласитесь, что перспектива никогда не стать таким, как твой создатель, не слишком приятна. Нынешние линии крови создали именно ходящие в ночи, а не мы, старейшины. И законы, касающиеся кланов, тоже сформулировали не мы. — Вы между собой, что ли, не общались даже в древности? — продолжал наседать Северус, сам удивляясь своей наглости. — Почему же? Общались. — Тогда я не понимаю: откуда взялось столько нормальных вампиров? А вас самих вообще сколько было? Если вы общались, то почему, когда один попробовал обратить смертного и ничего путного не получилось, остальные не оставили попыток? Ну, не трое же и не четверо ходящих в ночи потом наплодили такую кучу отпрысков? И когда вообще появились первые вампиры? — Сколько вопросов сразу! — рассмеялся Сен-Жермен. — Начну с конца: первые ходящие в ночи появились в самом начале Нового царства. Поэтому Джабари уже понимал, что это большая проблема. Мы, конечно, общались, но жили все же не в одном городе и даже не в одном государстве. Так что «экспериментировали», не зная, что творится у родичей. Наши порождения набирали силу очень быстро, и стали плодить себе подобных относительно скоро, имея сил изначально в избытке — по большей части, еще и потому, что им было тяжело находиться рядом с нами долго. Мать же к тому времени, откровенно говоря, махнула на нас рукой. — А древние? — Древние — очень странные существа. В них нет ничего человеческого, но они, конечно, умеют испытывать привязанность и даже, в некотором роде, любовь. Моя создательница не сердилась на меня, когда я бегал от нее к смертным женщинам. Знаете ли, — тут граф осекся, — секс с древними для нас, особенно новообращенных, сопряжен с определенными трудностями, о которых сейчас говорить не стоит. — То есть некоторые древние еще бродили по земле, когда кто-то из них обратил Марка? — Иногда они появлялись в нашем мире еще в те века. Но я очень давно не слышал о Древних. Вероятно, они ушли к Матери. — Ага, то есть в Нижний мир. Но вы так и не сказали, сколько же старейшин? — Откуда ж я знаю? Нас обращали не только в Египте, как меня, к тому же — в разные века. Я могу сказать, сколько старейшин бодрствует сейчас. По крайней мере, я о них слышал или знаю лично. Нас пятнадцать, включая теперь вашего друга. — Так мало? — удивился Северус. — Некоторые спят — места их сна неизвестны. Кто-то, возможно, и погиб по той или иной причине. Нас ведь тоже можно убить. Кто-то, возможно, устал от жизни и попросил о последней услуге кого-нибудь из своих созданий. — В смысле? — Попросил себя убить. Ну, меня вот обратили в 32 году нашей эры. И были периоды, когда я впадал в спячку, а потом опять просыпался. — Тысяча девятьсот сорок восемь лет?! — еле выдавил Северус. — А Рамзея — старейшина? — спросил Том. — Конечно. Было время, — улыбнулся граф, — мы с ней… кхм… общались. Конечно, у нас заметная разница в возрасте, так что она меня опекала. — А она из какой линии? — Желания. Но я вот из линии Алчности, чем прекрасно пользовался, периодически вытряхивая из толстосумов их золото. — А Калиостро? Он из ваших? — с улыбкой спросил Том. — Что вы! — граф даже слегка возмутился. — Он просто человек, отпетый мошенник. Неплохой гипнотизер, фокусник, немного знал химию, немного физику, чтобы удачно устраивать свои демонстрации фальшивых чудес. Мы с ним общались одно время, он мне подражал. — Хочу задать пару вопросов не в тему, — заговорил задумчиво молчащий до того Бартон. — Где вы остановились, Саймон? И вопрос уже ко всем: надеюсь, вы останетесь на ужин? — Я пока что нигде не останавливался, мой юный друг, — улыбнулся граф и достал из кармана мешочек. — Все мои вещи тут. Петр Андреевич снабдил очень удобной штукой. — Прошу вас, будьте моим гостем, — Бартон склонил голову. — С превеликим удовольствием. И я уже заметил у вас в библиотеке два очаровательных клавесина. — Том, Северус? Как насчет ужина? — Если это не доставит вам неудобств, Марк, — ответил Том, — вы же нас не ждали. — Аделаида уже позвонила в один из ресторанов, которые держат мои крысы. Там хорошая кухня. — Крысы — очень милые существа, — заметил Сен-Жермен. — Всегда любил иметь с ними дело. — А у вас же волки, я правильно запомнил? — уточнил Том. — Да! — с гордостью ответил граф. — Но кого я только не пробовал на своем веку. Даже как-то «черепаха» одного — исключительно в целях экономии. Он запросил очень дешево за свою кровь. — Вы же шутите? — осторожно спросил Северус. — Насчет чего? — добродушно осведомился граф. — Насчет экономии? — Насчет оборотня-черепахи. — Шучу, конечно. Оборотни все млекопитающие. Вы же читали Книгу крови? — Не до конца. — Да, у Лаберии была только половина книги, — прибавил Том. — Подозреваю даже, что делили не точно пополам. — Странно. У Рамзеи Книга хранилась целиком, и даже в двух переводах, — граф пожал плечами. — Может, у Лаберии кто-то оттяпал половину Книги позже, или Рамзея, зная, что ее создание собралось в бега, поделила книгу сама, но она бы сделала это аккуратнее. — Так Лаберию создала Рамзея? — спросил Северус. — Глупо с ее стороны, тем более она уже знала, что ничего путного из этого не выйдет. Но прельстилась красотой. — Вот мы и дошли до того, — сказал Том, — что вы читали Книгу крови полностью. И Рамзея тоже. И, конечно, вы помните ее наизусть, потому что вампиры ничего не забывают. — Конечно. Вас интересует способ, как сделать ходящих в ночи равными старейшинам? Это очень просто. Надо взять кровь у семерых старейшин — определенное количество, смешать, вылить на тот камень, на который ложился Джабари, и произнести заклинание. Потом собрать кровь, выпить по равному числу глотков всем семерым, а потом заново привязать к себе наиболее сильных ходящих в ночи, а те заново привяжут к своей крови кланы. Что касается одиночек с их птенцами, то пусть, как говорится, обращаются к семерым старейшинам. — И что за заклинание? — А вот его я вам не скажу. И никто из старейшин не скажет. — Почему?! — воскликнул Северус. — Сами-то вы живете нормальной жизнью! — Не надо так нервничать, — вяло усмехнулся граф. — Конечно, многие из нас читали Книгу крови, Джабари сделал достаточно копий. А потом еще появились переводы. Да, в определенный момент мы собрались вместе, числом даже большим, чем требуется, и обсудили, стоит ли нам рискнуть и выполнить ритуал. Тогда мы бы смогли еще найти тайный оазис. Но мы решили, что ничего хорошего уравнивание ходящих в ночи с нами не принесет. Во-первых, мы вовсе не были уверены, что Отчаяние не хочет попросту отомстить потомкам своих сестер и братьев. — Зачем отомстить? — Как зачем? — с горячностью спросил граф. — Ее-то детей и внуков уничтожили. А дети, внуки и правнуки остальных четырех плодились и размножались, пусть даже в несколько ущербном варианте. — А если не месть все-таки? — Тогда есть второй аргумент против. Ущербность ходящих в ночи сдерживает их количество. Не всякий смертный решится на такую вечность, которую ему предлагает вампир. — Ну так придумайте новые законы! — воскликнул Северус. — Так, чтобы свести обращение к минимуму — пропишите все случаи, когда это разрешается. Ну там любовь до гроба, спасение жизни кого-то очень важного — если, конечно, человек согласится. Заключите договор с магами, наконец, чтобы те тоже следили за соблюдением закона, но разрешали бы вам жить в анклавах. Маги, кстати, пусть и не сразу, но увидели бы плюсы: вы решите проблему тех же ликантропов, например. В конце концов, сейчас, как я понимаю, за численностью вампиров следят мастера? — Да, — граф с любопытством посмотрел на Северуса. — Ну и пусть себе следят дальше. Я не думаю, что после появления у вампиров новых способностей все они разом получат способность обращать. Или же они смогут обращать, но тогда появятся, возможно, новые ходящие в ночи, а этого уже все захотят избежать. Времена-то изменились. — Знаете, в ваших словах есть логика, — заметил граф. — Но вы понимаете, что это все дело небыстрое. Не говоря уже о том, что гробницу теперь найти проблематично. — Вот как раз гробницу найти можно, — возразил Том, — и стоит поторопиться, пока ее, упаси Мерлин, не откопали маглы. У них в последнее время ажиотаж в египтологии. И маги-археологи могут помочь найти гробницу, даже если она скрыта под толстым слоем песка. — Ваши слова заставили меня задуматься, джентльмены, — произнес Сен-Жермен после паузы. — Могу ли я рассчитывать на ваше содействие в случае чего? — Разумеется, — ответил Том за обоих. — Мы с вами еще, разумеется, увидимся. Пока что я в отпуске и намерен пробыть тут столько, сколько потребуется для того, чтобы уладить проблемы мистера Бартона. Кстати, что вы собираетесь делать с Лаберией? — Пока что мы планировали переместить ее в Лондон, спрятать в анклаве у Марка. У семьи в Трансильванском анклаве есть некоторые планы насчет того замка, где она спит. Возможно, Сен-Жермен спрашивал просто из вежливости, или же — вот чудо! — он принципиально не читал ни Тома, ни Северуса. — Когда мы закончим дела с Марком, — продолжил граф, — стоит перевезти Лаберию сюда, мы разбудим ее, и я заберу ее с собой. В России мы ее скорее окультурим. Там отношение магов к вампирам иное, чем здесь. — А ее создательница не захочет вернуть Лаберию себе? — засомневался Бартон. — Девочка же когда-то сбежала от Рамзеи — пусть даже искренне заблуждаясь насчет некоторых вещей. Если захочет, то встретится потом — когда сможет жить в современной цивилизации. — Марк, — Том повернулся к вампиру, — мы с Северусом, конечно, с удовольствием поужинаем с вами, но есть маленькая проблема — мы не предупредили наших эльфов, а они готовят. Вы позволите мне позвать Хука, чтобы он перенес приготовленное сюда, а заодно поухаживал бы за нами. И за обеими мисс. Ведь они, как я понимаю, сегодня к нам не присоединятся? — Сегодня нет, — кивнул Бартон, — пусть привыкнут. Конечно, Том, зовите вашего эльфа. — Одну очаровательную мисс я уже видел, — сказал граф, — а кто вторая? — Вы очень деликатны, спасибо, — сказал Бартон, намекая на то, что и в его голову Сен-Жермен не лезет. — Вторая — племянница моей домоправительницы. — Ребенок? — Да, ей одиннадцать. Граф промолчал, только с уважением склонил голову. Том позвал Хука, который слегка оторопел, очутившись в доме у вампира, выслушал просьбу, кивнул и доложил, что если джентльменов все устраивает, он доставит приготовленные блюда и займется сервировкой через двадцать минут. В ожидании ужина Бартон показывал по просьбе графа свои картины, тот остался впечатлен и даже намекнул, что хотел бы иметь свой портрет — «наконец-то достоверный и при дневном освещении». — Конечно, не сейчас, — прибавил он, — у вас просто не хватит времени. Но в перспективе. — Обязательно, — пообещал Бартон, — потом у меня будет больше времени и свободы. — Ага, вы уже поняли плюсы освобождения от клана! — погрозил пальцем граф. Наконец сели за стол, и потекла сугубо светская беседа. Конечно, по большей части говорил Сен-Жермен — его засыпали вопросами. Особенно вампир нахваливал магическую Россию. — Я никогда не пожалел, что согласился когда-то на предложение переселиться туда. И хотя мы с моими волками жили под Муромом, можно сказать, общиной, никто не запрещал нам бывать в других местах. Я быстро понял, что при невероятной по тем временам демократичности русских магов, у них есть где блеснуть — тогда я еще маялся дурью, то есть страдал определенным тщеславием. Я регулярно бывал в столичных театрах, заводил романы… — С ведьмами? — поразился Том. — Не только с ведьмами, но и с магами тоже. Кого-то по их просьбе кусал в пылу страсти, кого-то нет — это уж по договоренности. Запрет ведь наложен только на обращение магов, а восемнадцатое столетие было весьма либертарианским, в том числе и у волшебников. Северус покосился на Тома, внезапно вспомнив, что граф не только старейшина вампиров, но и служит в аврорате. Ну и нравы у этих русских все-таки... — Вы же вроде бы не в Москве живете, сэр? — спросил он. — Нет, что вы! — даже удивился Сен-Жермен. — Разве я могу бросить своих волков? Если нашему спецотряду дают задание, мне приходит домой срочное сообщение, и я через туннели и порталы добираюсь до Мракоборческого центра. — И как часто? — Раз на раз не приходится. Иногда нечисть активизируется, иногда и по месяцу все тихо. Конечно, особенно досаждают кикиморы разных видов — от них приходится спасать и маглов. Заложные покойники до сих пор встречаются — видов у них множество. Одичавших домовых у маглов приходилось ловить. — К-к-кошек? — запнулся Северус, представив, как за бедной кошкой бегает стая волков. — Кошкой или котом домовой показывается, когда доволен хозяевами и любит их — на свой манер. Да маглы их почти и не видят — разве что старики, маленькие дети и больные. Маглы ведь сейчас почти не верят в домовых, не задабривают их, раздражают домовых бестолковой жизнью, пьянством, ссорами — вот они и бесятся. Такое устраивают — чисто кикиморы. Приходится сперва выяснять, кто именно завелся дома, чтобы случайно не изничтожить домового. — Кошмар какой. У нас бывают эльфы, которые заболевают от одиночества... но даже они всегда исполняют закон, насколько я знаю. — Нашим домовым ближе всего не ваши эльфы, а кельтские брауни, — с видом лектора заговорил граф. — Ваши эльфы живут с магами со времен Римской империи, где их обожествляли. Постепенно они вообще покинули жилища обычных людей и стали заботиться исключительно о вас, распространились с ними вслед за легионами, и так проникли в том числе и в Британию. Тогда как домовые и прочие подобные им существа — больше духи, которые решили, что им удобнее жить рядом с человеком, под защитой его жилищ. С магами они быстро нашли общий язык, потому что маги их видят и могут с ними общаться. В те времена, когда преобладала исконная магия, ведьмы и колдуны учили своих земляков, как следует вести себя с домовыми, чтобы те помогали человеку. Но затем, как вы понимаете, пропасть между магами и маглами углубилась. В деревнях традиции соблюдались еще довольно долго, но потом материализм и технический прогресс привели к тому, что маглы перестали верить в различных духов природы — отсюда и проблемы с домовыми. — Ваше сиятельство, — вспомнил Северус какую-то книгу (не Достоевского ли?), — а в Египте домовые были? — Какое я вам сиятельство? — рассмеялся граф. — Вы меня еще «товарищ Сен-Жермен» назовите. Мы почитали бесу, но это не один бог, а множество маленьких богов, вроде римских ларов. Ваши эльфы просят вас почтить в майское полнолуние Великого отца всех эльфов, но это именно мы так почитали бесу. — Я полагал, что Бесу — один, ну пара, — сказал Том. — Какой-то прародитель у бесу, конечно, есть. Да и само слово мы позаимствовали у нубийцев. — Ведь по сути эльфы — это то последнее, что связывает нас, магов, с древними божествами. Мы тоже измельчали в этом смысле, не хуже маглов. — Не знаю уж, как у вас тут дела обстоят, но в России маги многие традиции соблюдают. Но разве ж вы не отмечаете древние календарные праздники? — удивился граф. — Отмечаем, и даже не связываем их с христианскими наслоениями. Вот Рождество, конечно, морально победило йоль, но поскольку эти даты не совпадают, то мы отмечаем и то, и другое. — А вампиры отмечают Рождество? — внезапно спросил Северус. — Я никогда не отмечал, — покачал головой граф. — Это было бы странно. — Когда я взял опеку над Адой, — прервал молчание Бартон, — я вновь стал отмечать Рождество. В том смысле, что для девочки ставили елку, которая к тому времени уже вошла в традицию, устраивали праздник и дарили подарки. Но с тех пор, как она покинула мой дом, елку я ставить перестал. — А Пэм?! — Ах, конечно. Для Пэм елку мы тоже ставим, само собой. Видимо, подумалось Северус, все-таки далекую Аду Бартон любил сильнее, чем нынешнюю свою воспитанницу. Или намеренно старался не слишком привязываться.

* * *

Сен-Жермен с Бартоном улетели в Париж буквально через день — решать вопрос с Советом пяти, а Северус с Томом на время перебрались в Хогвартс. Точнее, перебрался Северус, чтобы собрать в Запретном лесу некоторые ингредиенты для зелий, а супруг после службы шел через портал в замок. Они побывали в новом доме Киарана, пока еще не обставленном, прошлись по комнатам и оценили таланты мистера Крючконоса. «Надо же, а Маэну он спроектировал, конечно, очень славный дом, но не давал такого простора фантазии», — удивлялся Том. Их собственный дом обрел очертания — эльфы уже возводили стены первого этажа. Через участок от Киарана тоже кто-то строился, но наполовину готовый дом выглядел очень традиционно — впрочем, архитектором там числился маг. — Мог ли я подумать, мальчики, — сказал в первый вечер Альбус, когда они сидели у него в кабинете и пили… разное, — что вы станете жить совсем рядом со мной. Всякий раз с начала каникул, когда мы с Минервой прогуливались до мадам Розмерты, то проходили мимо стройки, и у меня просто душа радовалась. Старею, видимо, становлюсь сентиментальным, — прибавил он, подмигнув Тому. Воспользовавшись особенно размягченным настроением директора, Северус попросил разрешения взять в школу Томми — денька на два. Директор, разумеется, разрешил и даже угостил мальчика при встрече знаменитыми лимонными дольками. В первый день Северус и Томми облазили почти весь замок (разумеется, кроме тех помещений, куда ребенку ходить не следовало, и чужих жилых апартаментов). Преподаватели все были в отпусках, кроме Минервы и мадам Спраут, которая уже успела вернуться и готовила теплицы к новому учебному году. Северус не без гордости представил ей Томми как своего крестника. На другой день они отправились в лес. Конечно, с ребенком Северус не рискнул бы забираться в чащу, а выбирал безопасные и живописные маршруты, предупредив Томми, что Запретный лес только местами выглядит так дружелюбно и чтобы в будущем он не вздумал туда ходить ни один, ни в компании однокашников. — Смотри, вот это лишайник. Видишь, прямо на стволах. Мы с тобой будем собирать его в мешочек. Понял? — Понял. А зачем? — пискнул Томазо. Он спрашивал это уже в третий раз, потому что вокруг было столько всего интересного, что невозможно было сосредоточиться на каких-то странных нашлепках на деревьях. Северус снова терпеливо пояснил: — Мы завтра с тобой сварим зелье для пони, чтобы у них не болели животики. В состав зелья входит этот лишайник. В большом фамильном саду, который эльфы обустраивали параллельно стройке, возвели небольшую конюшню, куда осенью собирались поселить двух пони — для Томми и Нати. Том не забросил свою идею завести для внуков маленьких лошадок. Зелье же в запаянных бутылках хранилось долго, и для него подходил именно летний лишайник. Возясь днем с мальчиком, Северус понемногу приучал его к зельеварению. Они уже заготовили в школьной лаборатории зелье от колик для малышей, а заодно от боли при прорезывания зубов. И вот теперь следовало позаботиться о будущих пони. Они собирали лишайник с деревьев, росших на опушке леса. Томми подставлял ладошки, бледно-зеленая «корочка», снятая Северусом ножом со ствола, падала в них, и мальчик потом прятал ее в мешок. — Здравствуй, Северус Снейп, — внезапно раздался голос из-за кустов. Приложив усилия, чтобы не вздрогнуть, Северус сунул мешочек в карман мантии и взял за ручку Томазо. — Здравствуй, Флоренц. Как поживаешь? Кусты раздвинулись, и Томми радостно взвизгнул, глядя на выходящего кентавра, препоясанного веревкой с холщовым мешком, а волосы были перевязаны лентой: — Лошадка! — Нет, Томми, это не лошадка, — поскорее отозвался Северус. — Это кентавр. Познакомься... Но сбить с толку ребенка было сложно. — Как не лошадка? Смотри, хвостик! И копыта же. — Томми! Флоренц, не обижайся, он еще совсем малыш. — Вопреки сложившемуся у вас, магов, мнению, кентавры не едят человеческих детенышей по пятницам на обед, — отозвался кентавр своим густым сочным голосом. — А сегодня вовсе и не пятница, — Томазо поскорее спрятался за крестного, — сегодня вовсе даже среда. По средам тоже не едят? Флоренц рассмеялся, и у Северуса слегка отлегло от сердца. — Твой? — спросил кентавр. — Мой крестник, — Северус решил глубже в перипетии родственных отношений не влезать. — Меня зовут Флоренц. А ты... — Меня зовут Томазо, — отозвался малыш важно. — А я тебя знаю, ты будешь учить нас в школе, как на звездочки смотреть! — Почему ты так думаешь? — удивился Флоренц, всматриваясь в мальчика. — Просто знаю и все, — Томазо никогда не понимал, что отвечать на вопросы о своих предсказаниях. — Один его предок был пророком, — вмешался Северус. Флоренц опустился перед ребенком на колени, подогнув передние ноги, сунул руку в мешок и вынул сжатой в кулак. — Что у меня в руке, Томазо? — Откуда же я знаю? — удивился тот. — Через пальцы же не видно. Ты разожми. — Нет, сделаем иначе, Ты представь, что я разжимаю кулак, вот так, — кентавр другой рукой показал, как он медленно разжимает пальцы. — И увидь, что там лежит. Можешь сперва зажмуриться. — Камушек, — отозвался мальчик, не закрывая глаз, впрочем, — розовый, с черными точками. Посередине дырочка и туда вставлена веревочка. Флоренц медленно разжал кулак. Северус сглотнул. Каменный «бублик» на шнурке лежал у кентавра на ладони. Флоренц расправил шнурок и надел боглаз на шею Томазо. — Носи. Когда вырастешь и придешь ко мне на урок, я узнаю тебя по этому амулету, Томазо. — Так я могу тебе фамилию сказать, — не понял Томми таких романтических сложностей. — По фамилии узнать проще же? Томас Реддл. Не забудешь? — Не забуду, Томас Реддл. И кентавр важно удалился в чащу. Северус посетовал про себя, что не успел спросить, как дела у Фабиана, и вообще — почему Флоренц прогуливался так близко к школе. Они с трудом смогли насобирать нужное количество лишайника, потому что Томми рвался в школу, чтобы рассказать «дедушке Альбусу — ой, дяде директору — ой, дяде Альбусу» о том, кого они встретили. Выплеснув в кабинете директора весь свой восторг, Томми помогал с зельем, как мог, и даже старался, что Северус записал ему в плюс и вообще полагал, что крестник пойдет в отца и деда и не посрамит фамилию. Настоящий Томас Реддл.

* * *

Бартон вернулся домой в целом довольным. Совет пяти не произвел на него особого впечатления — с высоты своего нового статуса он уже не чувствовал по отношению к старым вампирам трепета, как раньше. Встретил он и своего давнего знакомого — того самого, который приезжал когда-то в Лондон, уговаривая завести клан. Вообще члены Совета восприняли нового старейшину с уважением, поражаясь, как долго его сила находилась под спудом. Что касается дальнейшей судьбы маленького Лондонского клана, все сошлись во мнении, что стоит для начала предложить взять его под опеку кому-нибудь из приемных детей Бартона. Тот первым делом позвонил в Эдинбург, но Ломонд поблагодарила за честь и отказалась переезжать, а также брать лондонских вампиров себе, посоветовав поговорить с Жаном-Валери. «Отчитавшись» Тому и Северусу о последних событиях, Бартон поужинал у них вместе с Сен-Жерменом, а на другой день эти двое, прямо успевшие спеться, улетели в Новый Орлеан, но до свадьбы Шилин обещали вернуться. В субботу, девятнадцатого, когда Северус гулял на мальчишнике, а Том коротал вечер в одиночестве, к нему в дом, оживленные и довольные, ввалились вернувшиеся из Штатов старейшины. — Полагаю, ваша поездка принесла успех? — спросил Том, усадив гостей и налив им вина. — Жан-Валери согласился, — радостно выдохнул Бартон. — Мой славный мальчик! Как же он меня выручил! Надо же, какие нежности. Том с удивленной улыбкой взглянул на вампира и спросил: — Значит, в Новом Орлеане есть кому передать место мастера? — Да, его займет Флавьен, старший птенец Жана-Валери. — По сути ваш внук? — В некотором роде, — кивнул Бартон. — С Жаном-Валери приедут его спутница Эймил и еще трое вампиров. — Эймил — какое необычное имя, — заметил Том. — Она мулатка. — И где новый мастер намерен жить? — Я вот думаю — не построить ли ему дом в моем анклаве, — хитро усмехнулся Бартон. — А пока что поживет у меня. — Вы собираетесь властвовать, но не править? — подмигнул Том. — Просто это очень удобное место, — с невинным видом ответил вампир. И вот настал день свадьбы Шилин. Морна арендовала зал для торжеств в Чизике и наняла хорошего организатора, так что ей осталось за все заплатить. Том сомневался, что его бывшая теща влезла в кредиты — Морна их терпеть не могла, но, видимо, она очень давно копила деньги именно на свадьбы для своих младших дочерей. Разглядывая оформление зала с «легкими ирландскими нотками», Том примерно представлял, что во сколько обошлось. Гостей было немного — за исключением приятелей Данбара и подружек Шилин, правда, собрались все свои (включая своих по ордену). Люциус с Нарциссой с благодарностью приняли приглашение, как и Сириус с Ремусом, и Белла с мужем. Том с некоторой иронией отметил про себя, что Моргейн оставила своего дома. Бартон же выступал в роли, как говорят русские, «свадебного генерала» и подарил молодым сервиз из дорогого магловского фарфора. Вампир старательно избегал внимания дам, общаясь все больше с мужчинами, чем донельзя разочаровал подружек невесты, которые наконец-то обратили внимание на бравых авроров. Когда Бартона оставили в покое, он расслабился, а потом даже сел по просьбе Шилин за рояль, чтобы что-нибудь сыграть под первый танец молодых. Он не только сыграл, но даже спел (довольно неплохо, кстати) какую-то милую магловскую песню о том, как хорошо было бы спрятать время в бутылке, чтобы сохранить все счастливые моменты (7).

* * *

Двадцать пятого в Трансильванию отправилась маленькая экспедиция: Том с Северусом и Бартон с Сен-Жерменом. Посовещавшись на неделе, они решили все-таки будить Лаберию в анклаве, а потом сопроводить ее через таможню, чтобы Сен-Жермен смог сразу забрать ее к себе, в имение под Муромом. На таможню в Бухаресте прибыли днем. Появление сразу двух старейшин вызвало среди авроров ажиотаж, особенно когда аппарат «выплюнул» досье на Сен-Жермена, где было сказано, что он служит в Министерстве безопасности. Граф сразу изложил цель их прибытия: разбудить и вывезти из анклава достаточно старую вампиршу, которая давно спит, но уже заметно нестабильна и ее внезапное пробуждение угрожает спокойствию местных обитателей. Румыны потребовали подтверждения из Москвы, что в России примут разбуженную вампиршу. Сен-Жермен послал запрос Вельяминову. Пока длились бюрократические проволочки, компании «спасателей» хватило времени, чтобы немного прогуляться по магическому городу, тем более что появляться в анклаве следовало вечером, после захода солнца. Вечер пятницы собирались посвятить Дарии и ее семейству, а субботу — возне с Лаберией. В шесть вечера на таможне аврор вручил официальные бумаги и посетовал, что господа слишком долго заставили себя ждать. Видимо, ответ от Вельяминова пришел достаточно быстро. Их уже не провожали до портала — только настроили его. — А вы бывали в Трансильвании раньше? — спросил Том у Сен-Жермена. — Очень давно, еще до образования анклава. Но я не общался с тамошними вампирами. Тогда они еще жили среди смертных, и прежняя семья не вызывала у меня ничего, кроме брезгливости. Правильно маги их выкосили. — Госпожа Дария вам понравится, — сказал вдруг Северус. — Уверен, раз уж и вы, мистер Снейп, это утверждаете, — слегка зажмурившись, ответил граф. С собой у них был минимум вещей в мешочках, метлы они, разумеется, тоже не взяли. Повторился давешний ритуал: Том и Северус, поздоровавшись с волками в замке Поенарь, аппарировали в Гнездо Сокола. Там они сперва попали в объятия Дарии и всех ее родичей, извинились, что опять явились без приглашения, доложили о визите Бартона и графа и вернулись за ними. Сен-Жермен, как и Бартон, при знакомстве с госпожой не стал разводить церемонии, зато продемонстрировал французскую галантность. Волки кинулись готовить ужин еще на четверых, а хозяева и гости наконец расселись в креслах и перевели дух после бурной встречи. Том увидел, что Дария и ее вампиры выглядят заметно оживленнее, а Богдан и Драгош так вообще могут сойти за людей. Говорила теперь не только Дария — даже обычно молчаливый и мрачный Лукрециу, изредка улыбаясь, хвалил и крысиную пару, и волка Аурелио Пиччино. Тот уже развил бурную деятельность по примирению вампиров с магами, красочно расписывая последним перспективы, которые открывает для них налаживание туризма, и вроде бы дело сдвинулось с мертвой точки, так что староста деревни устроил собрание всех жителей, где волк произнес речь с истинно итальянским темпераментом, призывая забыть прежние сложности и заключить с вампирами договор, тщательно прописав в нем все спорные моменты. Собственно, ничего, кроме возможных обращений, не вызывало отторжения у местных магов, так что именно этот вопрос и решено было обсудить детально. — Во вторник маги ждут нас в гости, — сообщила Дария. — Флориан и Роксана тоже прилетят. Мы возьмем с собой вожаков наших стай. — Прекрасные новости, дорогая, — порадовался Том. — Желаю вам уладить все сложности. И не забудь, что если понадобится помощь, тебе стоит только послать сову в Лондон. Или в Рим. — А Эудженио нас навещал в июне, и не один, а с подругой. — Надо же, — удивился Том. — Он рискнул самостоятельно воспользоваться тоннелями? — Как я поняла, он сначала добрался до Бухареста, а там нашел вход в магический город. — Видимо, летел на самолете, ночным рейсом. Абени, значит, решила с вами познакомиться? — Своенравная девочка, — улыбнулась Дария. — Мне кажется, у нас ей было скучновато. — Ну да, у вас тут нет ночных клубов, — рассмеялся Том. — Но она хотя бы перестала ревновать, убедившись, что никто не посягает на ее мастера. — Неужели Абени даже щенки не порадовали? — удивился Северус. — Щенки уже вымахали почти с родителей. Двоих я отдала магам в деревню в качестве подарка, а еще двоих взяли мои волки. — Госпожа позвонила в колокольчик и попросила вошедшую волчицу запустить собак. Сперва в дверь протиснулся Куражос и сразу ринулся к хозяйке, а следом вбежала, видимо, его «подружка» и решила первым делом познакомиться с гостями. — Слониха! — смеялся Сен-Жермен, которого чуть не уронили вместе с креслом. — До чего ж хороша! Дорогая Дария, я встаю в очередь за щенками, когда ваша сука принесет новый помет. И, будьте уверены, я расскажу в России о ваших собачках — многие захотят их приобрести. Продавайте, синьора, не раздаривайте. — Но вам-то я подарю щенков, граф. К слову, вы хотите их разводить? — Я бы не отказался. И мои волки, думаю, тоже. Нынче за ужином веселились даже господа вампиры — не хуже волков, затянувших под конец застольные песни. Сен-Жермен расточал дамам комплименты, не выходя, впрочем, за рамки разумного. За столом сидели, в числе прочих, и те, кого Александру высокопарно назвал учителями их народа, то есть попросту чета Рамзи и Аурелио Пиччино. Крысы прекрасно устроились на новом месте — настолько хорошо, что миссис Рамзи даже забеременела. Крысы, подумав, решили вообще остаться в Трансильвании, построить дом, обзавестись хозяйством, продолжить учительствовать и, разумеется, не ограничиться одним ребенком. Аурелио уже заглядывался на местных молоденьких волчиц. Когда в зале остались только вампиры и гости, Сен-Жермен рассказал немного о спящей. Лаберия, по его словам, была дочерью одного римского чиновника, которого перевели в Александрию — там девушка попалась на глаза Рамзее. И Том, и Северус, так или иначе, видели Лаберию в своих снах, так что могли оценить ее красоту — не удивительно, что старейшина польстилась на нее. — Сколько же крови потребуется, чтобы вернуть ей прежний облик? — поинтересовался Северус. — Не так много, как вам может показаться, — ответил Сен-Жермен. — Когда я просыпался, то мне хватало литра полтора крови. Конечно, мне ее сцеживали — и не от одного донора. — Значит, нам потребуется несколько волков в помощь? — Волков предоставит Флориан, — сказала Дария. — Я полечу с вами завтра в его замок. Волки приготовили гостям спальни — в три часа ночи Том с Северусом отпросились на покой. Кажется, днем тут было жарко и даже сейчас в открытое узкое окно, предупредительно защищенное Томом от комариных визитов, вливался вполне теплый воздух. Но в самом замке было прохладно, так что одеяла оказались нелишними. Часов в десять утра в дверь постучалась волчица, сказав, что завтрак уже готов. Можно было бы в охотку проспать и до полудня, но все-таки восьми часов более чем достаточно, чтобы восполнить силы. Старейшины, как оказалось, улетели смотреть окрестности, так что Том с Северусом позавтракали и аппарировали в деревню, чтобы раздать волчатам очередные подарки. В мае это были тыквенные кексы, но сейчас Северус, в виде компенсации за некоторое разочарование, которое волчата испытали в прошлый раз, когда не встретились с ним, приготовил кое-что более интересное. Конечно, фирма, которая выпускала шоколадных лягушек, не ограничивала свой ассортимент этой серией. Просто лягушки были наиболее популярны у школьников. Северус решил не дарить их волчатам — фигурки пришлось бы заколдовывать (ну, не кормить же каждого волчонка собственноручно, чтобы лягушка не ускакала), а имена знаменитых магов детям бы ровным счетом ничего не сказали. Поразмыслив, Северус купил круглые шоколадки с условным цветком посередине — качество шоколада было ровно таким же, как и у лягушек. Что до вкладышей, то на них были различные цветы, которые распускались и опять сжимали лепестки, причем раскрывались соцветия утром, а закрывались вечером — медленно, но достаточно заметно, чтобы можно было понаблюдать за процессом. Некоторое количество шоколадок подарили еще в замке, а в деревне шли от дома к дому, здоровались с волками, вежливо просили позволение сделать детям подарок — конечно, тем, кому по возрасту уже можно было есть шоколад. Постепенно за Томом и Северусом увязалась целая толпа волчат, чавкающая шоколадом и шумно обсуждавшая волшебные вкладыши. И вдруг все дети прыснули за ближайший забор и оттуда послышался дружный смех. Обернувшись, Том сам едва не расхохотался, глядя на двух старейшин, которые шли в их сторону на своих двоих. Ну, ладно там Бартон — он был в джинсах и рубашке поло. В конце концов, и Том с Северусом тоже для вылазки в деревню предпочли магловскую одежду. Но на Сен-Жермене были легкие серые брюки, футболка с пресловутым олимпийским мишкой и панама с кисточками по краям. — Как прогулка? — крикнул Том. — Нас сожрали комары на озере, — пожаловался Сен-Жермен. — Надо же! — громко удивился Северус и добавил тише: — А обычных вампиров они же не едят? Правда, Батти? Том кивнул. Сами-то они перед выходом натерли открытые части тела жидкостью от укусов насекомых. В деревне их ждали не только комары — ведь волки держали скотину. — У тебя найдется что-нибудь, чем можно намазать наших старейшин, дорогой? — Найдется. Бартон с Сен-Жерменом подошли ближе. — Сначала мы полетали немного и встретили рассвет, — сказал граф и фыркнул, — а потом Марк показал озеро, и там на нас набросились кровососы. — Не чешитесь, — машинально сказал Том, глядя на многочисленные красные пятна на руках и шеях у старейшин. — Кровососы, значит? — Это карма, — буркнул Бартон. — Как же вы справляетесь у себя в имении, Саймон? — спросил Северус. — Обычно я пользуюсь разными мазями, а если меня все же покусают комары, то есть кому вылизать место укуса. Очень помогает. — М-да, тут явно вылизать вас некому. Том, я раздам оставшийся шоколад, а ты спасай наших друзей. В моем мешочке, в сундучке есть граненая зеленая склянка. Пять капель на стакан воды. И протирать этой жидкостью укусы. В замке, пока оба старейшины протирали друг другу укусы ватками, смоченными в зелье, Том стоял у окна и курил. Сделает затяжку, посмотрит на вампиров и закашляется, подавившись дымом. Средство хорошо подействовало — зуд и покраснение исчезли, и Том выдал обоим вампирам еще и средство, отпугивающее насекомых. Те бодро натерли себе руки и шею и довольно улыбнулись. Увидев жизнерадостно блеснувшие клыки, Том не выдержал и покатился со смеху. — Это, правда, забавно, — добродушно усмехнулся Сен-Жермен. — Давайте подождем Северуса, и мы с вами полетаем? — предложил Бартон. — Я бы не отказался, — ответил Том. Так и поступили. И до самого обеда по сути развлекались, «катаясь» на старейшинах, а потом дружно сели за стол вместе с волками. Кое-как переварив обильную трапезу, Том с Северусом отправились спать до вечера, чтобы выдержать ночную экспедицию, а когда проснулись часов в восемь, Дария и ее вампиры тоже были уже на ногах. Богдан с Драгошем еще накануне предупредили Флориана о визите, и в Западном уделе их ждали. Наскоро перекусив и попрощавшись с вампирским семейством (кроме Дарии), с крысами и Пиччино, Том с Северусом, переодетые в мантии, сообразно моменту, приготовились к отлету. Старейшины тоже облачились во что-то более подходящее — в строгие костюмы. Том не был уверен, что у него получится правильно аппарировать в замок Флориана, и решили лететь втроем. Дария поднялась с крепостной стены в воздух первой, следом — старейшины, неся в объятиях людей. Вампиры летели быстро — о скорости их полета лучше всего свидетельствовал ночной воздух, холодивший макушку Тома, который предпочел закрыть глаза, чтобы не таращиться на бледную шею Сен-Жермена. Но он совершенно не ощущал своего веса — именно это делало полет с вампиром чем-то особенным. Лишь только он почувствовал под ногами каменные плиты замковой стены, его тело вновь налилось тяжестью. Встречали их Флориан и его подруга Адела, которая присела в глубоком реверансе. Флориан же поклонился гостям, а потом, пожимая руки старейшинам, тоже отвесил каждому поклон. — Большая честь принимать вас в нашем замке, господа старейшины, — говорил он, ведя их в зал донжона. — И мы очень рады видеть вновь наших друзей-магов. Волков я отобрал, они в замке и только ждут, когда их позовут. Флориан представил старейшинам членов своей семьи, а потом попросил выйти всех, кроме Ражвана и Петру, которым предстояло перенести в Турнуль Нордик двоих из пятерых волков. — Для крови? — спросил Северус, указав на большой серебряный кубок на столе. — Да, мистер Снейп, — кивнул Флориан. Северус тут же убрал кубок в свой мешочек. — А ланцет? — Он не понадобится, — улыбнулся вампир, — вены мы прокусим. Северус поворчал себе под нос, но спорить не стал. — Итак, господа, — заговорил Сен-Жермен, — нам предстоит серьезная миссия. И как только мы разбудим Лаберию и напитаем ее достаточно, чтобы к ней вернулся разум, мы тут же впятером покинем ваш анклав. Я был очень рад познакомиться с вашим семейством, дорогая Дария, пусть еще и не в полном составе. Надеюсь, что позже у меня получится изредка навещать этот чудесный край. А сейчас позвольте поблагодарить вас за гостеприимство, — с этими словами он поцеловал госпоже руку. — Зовите волков, Флориан, — сказал Том. Молодые крепкие парни вошли в зал и поклонились присутствующим. Все как на подбор — красавцы, мускулистые, высокие, с румянцем во всю щеку. Том пустил впереди процессии по замковым коридорам шар люмос, чтобы не возиться с фонарями. На стене гулял теплый ночной ветерок, донося разнообразные запахи и звуки. Волчья деревня спала — там лишь изредка брехали собаки. Звенели ночные насекомые, вдалеке раздавался крик совы. Вампиры с волками вылетели первыми, а следом аппарировали Том с Северусом, и первым делом осветили площадку перед часовней и принялись снимать защитные барьеры. Спустя минут пять прилетели остальные. Ражвана и Петру оставили на площадке. Том первым переступил через порог часовни и пригласил остальных вампиров войти внутрь. С прошлого раза тут ничего не изменилось, и, машинально почистив немного помещение, он открыл дверь в крипту. «Бедняги», — думал Том, глядя, как поводят плечами и дрожат вампиры. Разве что Сен-Жермен выглядел спокойным, да и Бартон, уже побывавший тут, держал себя в руках. — Внизу, конечно, тесновато, — предупредил Том, отодвигая в сторону саркофаг и открывая спуск вниз. — Наверное, троим волкам лучше подождать на лестнице, у последнего поворота. Он пошел первым, освещая лестницу по всей ее длине. Следом двинулись остальные. Гроб в нижней крипте стоял закрытым, крышка с прошлого раза, хвала Мерлину, не сдвинулась ни на йоту. — Открывайте, — скомандовал Сен-Жермен. Том с Северусом отлевитировали крышку гроба в сторону и прислонили ее к стене. Лаберия, подобно высохшей мумии, лежала на своем ложе из песка. — Почему песок? — задумчиво произнес Северус. — Обычно гроб заполняют землей, но для нас с ней песок более привычен, — ответил Сен-Жермен и посмотрел на Бартона. — Марк, вы первый. — Почему я? — Вас она не укусит — сил не хватит. — Укусит?! — воскликнул Северус. — Тсс! — шикнул на него граф. Бартон подошел к гробу, прокусил себе запястье и протянул руку. Капли крови упали на рот спящей, сухие губы ее дрогнули и приоткрылись. Кровь капала в черный рот и исчезала в нем, но больше ничего будто бы и не происходило. — Достаточно, — сказал Сен-Жермен. — Ждем. Губы Лаберии сомкнулись, потом приоткрылись опять — настала очередь графа влить немного крови ей в рот. Горло вампирши дрогнуло — она принялась глотать. При свете люмос казалось, что кожа ее немного поменяла цвет, понемногу утрачивая желтизну. Губы приподнялись, обнажая клыки. — Доставайте кубок, Северус, — сказал граф. Дария забрала кубок и вместе с Флорианом отвела одного из волков в угол помещения. Парня усадили на пол, ввели в некое подобие транса, стянули с него рубаху, и госпожа впилась зубами ему в локтевой сгиб. Если бы такую травму получил человек, ему бы пришлось сшивать сосуды, не иначе. А волк даже не дрогнул. Кровь полилась в кубок, и Северус уставился на рану во все глаза. Очень быстро ее рваные края стали выравниваться — волк исцелялся прямо на глазах. — Успокойся! — послышался тут окрик на латыни. Северус обернулся и ахнул, увидев, что Лаберия уже сидит в гробу, поддерживаемая старейшинами, и глаза ее открыты — старческие еще глаза, мутные. Рот вампирши распахнулся, она будто пыталась кричать, но из груди ее не вырывалось ни звука. Она просто тряслась и пыталась протянуть руки в сторону кубка. Когда рана волка затянулась, кубок был полон чуть больше чем наполовину. Его тут же поднесли Лаберии. Бартон держал кубок, помогая вампирше пить. Она уже самостоятельно глотала, но больше пролила себе на грудь, только вот кровь всасывалась и кожей. Настал черед второго волка сцеживать кровь, а первого разбудили, одели, и он поплелся вверх по лестнице, наружу, где один из оставшихся вампиров должен был тут же отнести его в Западный удел. После второго кубка порыжевшие от времени волосы Лаберии приняли прежний черный цвет, глаза очистились, тело принялось наливаться жизненными соками — она выглядела уже как старуха лет восьмидесяти, которая зачем-то выкрасила волосы. — Еще! — прохрипела она. — Потерпи, будет еще, — ответил Сен-Жермен. — Ты узнаешь меня? — Сефу. — Правильно. Я заберу тебя с собой в чудесную страну. Ты научишься жить в новом мире, среди людей и магов, соблюдая законы — и тогда к тебе станут относиться с уважением и даже с любовью. Только слушайся меня — и все будет хорошо. — Я буду слушаться тебя, Сефу. Только не отдавай меня ей. — Не отдам. Выпьешь еще кубок, и тогда сможешь укусить следующего волка. — Хорошая кровь, — отозвалась Лаберия, протягивая руки за следующей порцией. После третьего кубка она помолодела лет на двадцать, и, откровенно говоря, даже в человеческие шестьдесят казалась красавицей. Лаберия уже сидела самостоятельно, в глазах зажегся интерес — она оглядывала собравшихся у гроба, начиная осознавать, кто есть кто. Дарии она улыбнулась. — Твой? — кивнула она на Флориана. — Мой, сестра, — ответила та. «Почему не госпожа?» — подумал Северус, но тут же догадался, что, хотя Лаберия и была старше Дарии, но мастером-то так и не стала. — Это наши друзья-маги, — продолжила Дария. — Томас и Северус. — Люди — друзья? Да еще и маги? Удивительно. Как долго я спала! Но их лица мне почему-то знакомы. Лаберии помогли вылезти из гроба, убрали его в сторону, усадили вампиршу на постамент и позвали одного из волков, дожидавшихся своей очереди на лестнице. — Иди сюда, — поманила парня вампирша. Тот не знал латыни, но и без перевода понял, чего от него хотят. Он сел рядом с Лаберией и подставил ей горло. Но та сперва повернула его к себе лицом и поцеловала в губы. Парень тут же пьяно заулыбался. И хорошо, потому что первый укус вампирши после долго перерыва получился грубым. Она зарычала и заработала горлом. Оборотень же огласил склеп стонами наслаждения. Сен-Жермен внимательно следил за ним и в нужный момент приказал Лаберии остановиться. Та повиновалась, плотоядно облизнулась и издала довольное урчание. Подбородок и шея ее были залиты кровью, но кожа уже не впитывала ее — она была белоснежная, чистая, и будто светилась. Северус узнал молодую женщину из своего сна, которая протягивала ему венок на залитой солнцем поляне. — Еще! — произнесла Лаберия низковатым голосом с легкой чувственной хрипотцой. От этого голоса по всему телу побежали мурашки. — Последний, — предупредил Сен-Жермен. — И будь аккуратнее. Пятому волку повезло больше всех. Им только слегка «закусили», но он даже почувствовал некоторое разочарование, что все так быстро закончилось. По лестнице он поднимался практически бодрым шагом. — Позвольте привести вас в порядок, госпожа, — сказал Том. — Вы немного запачкались, вряд ли маги обрадуются, увидев вас в крови. — Что это? — спросила Лаберия, при виде волшебной палочки. — Прежние маги этим не пользовались. — Я могу обойтись и без нее, но с ней удобнее. Он быстро использовал очищающее, расчесал магией длинные волосы Лаберии, а потом превратил ее полуистлевшую льняную рубаху в длинное вечернее платье и заодно обновил украшения. — Взгляните на себя, — с этими словами Том превратил часть стены склепа с зеркало. — Ваши женщины хорошо одеваются, чародей Томас, — заметила Лаберия, довольно оглядывая себя в зеркале. — Ты иудей? — Нет, я англичанин. И я христианин по рождению. Я из Британии. Лаберия удивленно посмотрела на Тома. — С того острова? Странно, почему не сакс? Ага, следовательно, саксов она застала. — А твой любовник, несмотря на имя, тоже принадлежит к вашему племени. — Ты все узнаешь, — сказал Сен-Жермен. — И об истории, и о живущих ныне народах. Нам для начала следует выйти на воздух. На площадке у дверей часовни их ждал один только Петру. При виде Лаберии он склонился в низком поклоне. Та, милостиво кивнув, с удивленной улыбкой принялась разглядывать парящие шары света — она еще на лестнице ими восхищалась. Сен-Жермен терпеливо втолковывал ей, что они станут делать, каким образом окажутся в его доме, что следует говорить магам, а чего не следует, как себя вести. — Что ж, дорогие мои, — Дария подошла к Тому и Северусу, — попрощаемся тут. Она обняла обоих, поцеловала, подала руку обоим старейшинам, напомнила Флориану о ближайшей ночи визитов и улетела к себе в замок. Лаберия с любопытством следила за всем происходящим, но помалкивала. Кажется, она намеревалась слушаться графа. По крайней мере — пока. — Мне проводить вас? — спросил Флориан. — Думаю, не стоит, — сказал Сен-Жермен. — Все будет в порядке. Спасибо вам за помощь, друг мой. Надеюсь, мы продолжим наше знакомство. Флориан «демократично» обменялся со всеми мужчинами рукопожатиями, поклонился Лаберии и улетел к себе. — Мы, наверное, аппарируем в Поенарь и подождем вас там, — сказал Том. — Мы бы, конечно, перенесли и вас, но не испугается ли госпожа Лаберия? — Я испугаюсь? — засмеялась та. — Вы к этому непривычны. — Попробуем, — кивнул Сен-Жермен. — Иди сюда, дитя мое, — позвал он вампиршу, — обними меня крепче и держись. — Обнять тебя, Сефу? — промурлыкала та, прильнув к графу всем телом. — С удовольствием. — Смотри, как это будет, — Сен-Жермен повернулся к Северусу. — Аппарируйте Марка, друг мой. Тот кивнул, взял Бартона за руку и тут же с хлопком исчез. — Они уже в другом замке, — сказал граф, — ждут нас. — Раньше маги так не умели, — удивилась Лаберия, становясь серьезнее и крепче прижимаясь к нему. Сен-Жермен на всякий случай обхватил ее обеими руками. Том дотронулся до его плеча и аппарировал в Поенарь. Ну, вампиров после аппарации не тошнит, конечно, но Лаберия все-таки испугалась и пришлось ждать, пока она придет в себя, а Сен-Жермен утешал ее, что-то тихо говоря на древнеегипетском. Прибежал сторож-волк и повел их к порталу до таможни. — Ощущения примерно такие же, — предупредил Том Лаберию, — но тянуть будет больше в районе живота. А потом вы с графом… вы же в капсуле поедете в Москву, Саймон? — Сначала туннелем до Смоленска, потом, да, в капсулах с пересадкой в Москве. Вы не волнуйтесь, я справлюсь. — Вы хоть напишите, как у вас дела, — сказал Бартон. — Обязательно, друг мой. Ну и само собой, Том, я, возможно, навещу Лондон, если Петр Андреевич попросит. — Передайте привет Марии Севастьяновне, — попросил по-русски Северус. — Разумеется, — улыбнулся Сен-Жермен. Они встали вкруг портала и дотронулись до него одновременно. Оказавшись на балконе таможни, Лаберия охнув, повисла на графе, но охнула она в большей степени не от пережитых ощущений, а от зрелища залитого огнями магического Бухареста. — Красиво? — улыбнулся Сен-Жермен. — Тут словно боги живут, Сефу, а не смертные. — Ну, у простых смертных, не волшебников, боюсь, света даже побольше будет. Теперь, Лаберия, соберись, будь хорошей девочкой, нам следует войти внутрь здания и не вызвать среди магов переполоха. Переполоха, конечно, не случилось, но немногочисленные дежурившие ночью авроры все-таки пялились на Лаберию. Нужные бумаги уже имелись, и Сен-Жермен просто внес небольшой таможенный сбор для прохода через туннель до Смоленска, куда сходились все пути из магической Восточной Европы. — Все хорошо, — говорил он Лаберии, — скоро мы окажемся у меня в имении, там нас встретят мои волки. — А оно не превратится обратно? — спросила вдруг вампирша, оборачиваясь к Тому. — Платье. — Нет, госпожа, не превратится, — улыбнулся тот. — Женщина! — усмехнулся граф. — Ну, друзья мои, до свидания. До встречи. Он обменялся со всеми троими рукопожатиями. — Счастья вам, госпожа, — Бартон, не будучи связанным сердечными узами, поцеловал Лаберии руку. — Благодарю, — кокетливо отозвалась та. — И вас, друзья-маги, тоже. Я вспомнила, где видела вас раньше. Хорошо, что вы тогда устояли. — Да уж, — прошептал Том, глядя вслед исчезающим в туннеле Сен-Жермену и Лаберии. — Мне кажется, между ними что-то было раньше, — сказал Северус. — Как ты думаешь, дорогой? — Возможно и было. — Наверняка. Она ведь даже знает древнеегипетский. — Рамзея родом из Александрии, — напомнил Том. — Ну что, джентльмены, отправляемся домой. Идемте, Марк.

* * *

Лили рожала не слишком-то легко — пришлось прибегать к помощи целителей, а не только местной повитухи. Целители, приняв довольно крупного мальчика, посоветовали роженице пару зелий для восстановления обмена веществ и посоветовали в следующий раз регулярно проверяться и следить за весом. Бабушка Алекса, повидавшая внука уже накануне и вновь примчавшаяся помочь дочери, встречая гостей, сообщила прямо с порога, что глазки у мальчика зеленые, а волосики черные — в нее. Лили, конечно, уже не лежала в постели, но все же сидела в удобном кресле, положив ноги на скамеечку. Том, уже с Динеллой привыкший в честь рождения очередного внука дарить той что-нибудь ювелирное, преподнес младшей невестке изящное ожерелье, пошептал что-то на ухо, погрозил пальцем и поцеловал в лоб. Северус, узнав, что зелья, рекомендованные целителями, уже куплены, тут же принялся их ревниво изучать, признал на первое время годными, но сказал, что сварит такие же, но гораздо более качественные. Да, Лили следовало восстанавливаться и приводить себя в порядок. Кажется, в ней всерьез взыграли гены полноватого отца, но все же она была еще слишком молода, чтобы так рано превращаться в дородную матрону. Наконец, оказав внимание Лили, все переключились на новорожденного. — Ну вот, теперь у тебя два крестника! — Маэн с самым счастливым видом хлопнул по плечу Северуса. Надо признать, что, кроме него, вокруг кроватки с родившимся вчера малышом Гарри сегодня толпились исключительно люди с фамилией Реддл в количестве восьми человек. Девятый, новенький Реддл лежал запеленатый и даже глазки не таращил — спал себе, посапывал. Насчет цвета волос Северус пока не мог понять: было сложно определить цвет пушка на голове младенца. Вроде не рыжий, но кто там знает. Томазо смотрел на кузена с легким неодобрением, но Северус опасался более бурной реакции, которой пока вроде бы не наблюдалось. Нати, в силу возраста, еще не очень понимала, что в семье появился новый малыш и придется делить с ним любовь дедушки, и заглядывала в колыбельку с интересом, восседая на руках у отца. — А это кроватка Нати, — подал голос Томазо раньше, чем Северус успел отозваться на слова Маэна. — Ну, да, Пузырик, это кроватка вообще-то твоего папы: он в ней спал, потом мы с тетей Таффи, потом ты, потом Нати. А теперь будет спать Гарри. — В ней должен спать Перси, — заявил мальчик. — А Перси — это кто? — осторожно уточнила Таффи. — Мой братик, Персиваль. — Ну... он же еще не родился, а Гарри уже. Пока он поспит, а когда родится Перси, то ему отдадим, — Таффи вопросительно глянула на старшего брата. — А когда он родится, между прочим? — поинтересовалась Эдуардина у сына. — Когда Нати в школу пойдет, — мрачно отозвался тот, покрепче сжимая руку Северуса. — Ну вот, наш Гарри тоже к тому времени уже вырастет, видишь, как здорово? — Вовсе и не здорово! — Томазо, Гарри ведь тоже твой брат, — начала было Динелла, но Северусу вдруг пришла в голову мысль. — Маэн, а помнишь, у Королевы года три назад внук родился... — Э... ну, вроде бы. И что? — А когда его крестили, говорили, что у него больше двух крестных. — У королевских детей всегда больше двух крестных, — вмешался в разговор Том, который пока не понимал, куда клонит супруг. — Ну, а чем твои внуки хуже королевских, Батти? Маэн, а пусть у Гарри тоже будет еще один крестный? Вот, Томазо очень даже подходит для этого. — Отличная мысль, — тут же отозвался Маэн. — Томми, ты согласишься стать крестным для Гарри вместе с дядей Севи? — Вместе? — Ну да. Только подумай хорошенько. Ты будешь отвечать за него, всему его учить, помогать ему, дарить игрушки. «Наверное, про дарить игрушки говорить не надо», — подумал было Северус, но Томазо это, кажется, совсем не остановило. — Я ему подарю все свои игрушки! Кроме лошадки, я пока сам ею поиграю, а потом тоже подарю! — с воодушевлением заявил он, вставая на цыпочки и снова заглядывая в колыбельку. — Все не надо, только некоторые, — улыбнулся племяннику Маэн, — значит, ты согласен? — Да, вместе с дядей Севи согласен, — важно кивнул Томми. — Так он Гарри или все-таки Гарольд? — спросил Том, глядя на внука. — Гарри, — отозвалась Лили. — А другие имена уже выбрали? — Том присел рядом с невесткой. — Надо бы что-то ирландское. И что-то английское. — Ирландское? — задумчиво переспросил Киаран. — Надо, чтобы имена сочетались между собой. Поэтому за именем Гарри лучше прозвучит имя с двумя гласными. — Гарри… — Лили прикрыла глаза, будто выбирая. — Гарри Фергас, — сказал вдруг Маэн. — Гарри Фергас Реддл. — Гарри Фергас Уолтон Реддл, — прибавила Лили. — Имена, обещающие, что из мальчика вырастет интересная личность, как минимум, — кивнул Том. — Звучит очень хорошо. Прямо «по-реддловски», — прибавил он с улыбкой.

* * *

Начался август и потянулся медленно и лениво. Казалось, что все хорошо. Киаран заканчивал работу над заклинанием; Северус не понимал всех тонкостей, а еще — почему «начало получаться» растягивалось почти на месяц. По крайней мере, первая его половина позволила даже побывать пару раз в выходные во Флоренции, а в будние дни вечерами Северус с Томом перебывали в гостях, кажется, у всех друзей и знакомых, и у себя их тоже принимали. В Милтон-тауне их ждал сюрприз: Полеску удалось «закольцевать» Эйлин, о чем красноречиво свидетельствовал ее безымянный палец, украшенный изящным кольцом. Она настояла на двойной фамилии не только для дочери, но и для себя тоже. Лили понемногу крепла — исчезла отечность, вернулась энергия. Но, конечно, до знаменитого «похудательного» ей следовало подождать еще год, пока не закончилось кормление грудью. Хотя ребенок и так мог «высосать» из матери все соки, и без зелья. Северус не забыл обещания, данного Филипсу, и вместе с супругом навестил в Кембридже семью почтенного профессора химии, полюбовался на кучу Джи-деток и похмыкал про себя, наблюдая, как братья беспрекословно слушаются Марка. У Тома даже возникло подозрение, что в таком почитании старшего брата роль играет его магическое нутро, и он уже готов был это проверить, но Северус только посмеялся — в школе-то все маги, а отношение одноклассников к Марку ничем практически не отличалось от того, что они увидели в Кембридже. Письмо от Сен-Жермена наконец-то пришло — когда все уже начали волноваться. Граф извинялся за задержку, ссылаясь на свалившиеся на него хлопоты. Что ж, Лаберия неплохо обосновалась в имении под Муромом и усиленно учила язык, с необычайным рвением — для нее нашелся бывший преподаватель латыни, уже старенький, «неаппетитный», который не прочь был слегка подзаработать. Конечно, проснувшаяся вампирша целиком зависела от графа — тот вовсе не держал ее взаперти, понемногу знакомил со страной, вывозил в разные анклавы. Увы, Лаберия могла путешествовать только после захода солнца, но хотя бы успела раза три побывать в театре, который привел ее в неописуемый восторг, в том числе и потому, что публика дала ей еще и пищу — бескровную. Потом из Нового Орлеана приехал Жан-Валери со своими вампирами и временно поселился в доме у мастера. Том обещал Бартону знакомство с господином Крючконосом, как только закончится строительство в Хогсмиде. Конечно, новому хозяину Лондона стоило обзавестись своим домом. Жан-Валери, при пока что кратком знакомстве Тома и Северуса с ним, оказался внешне чрезвычайно милым, лишь отдаленно напоминал свои портреты. Если бы не привычка носить трехдневную щетину, он выглядел бы немного слащавым, а так, да еще с длинными волосами, — скорее романтичным и обманчиво добродушным. Он не растерял свою французскую живость, обитая среди пестрой в этническом отношении среды Нового Орлеана. Мулаткой оказалась только его спутница, а мужчины, которых он взял с собой, — белыми. И выбирал он их не столько по сердечной склонности, сколько из соображений полезности на новом месте. Бартон наконец передал ему свой маленький клан, и, кажется, почувствовал себя освободившимся, но пока только внутренне — не успел его птенец прилететь в Лондон, как из Эдинбурга тут же нагрянула Ломонд, поэтому вечера и ночи новоиспеченный старейшина проводил в улаживании всяческих формальностей, общении с семьей, а отсыпался днем. Про свои дела он рассказал, заскочив как-то на полчаса в Косой переулок. Во второй половине месяца Северус вынужден был чаще бывать в школе — начиналась подготовка к новому учебному году. Все преподаватели вернулись и занялись текущими делами. Первым делом Северус предложил Слизнорту вместе провести ревизию шкафов в лаборатории. Во время работы они вполне мирно беседовали, уже почти как приятели. Слизнорт рассказывал, как замечательно он провел отпуск: на курорте в магической Ницце — забронировать номер в отеле по сходной цене ему помог один из бывших учеников. — Знаете, коллега, я себе ни в чем не отказывал, но совершенно не поправился, — доверительно сообщил Гораций. — Ваше зелье, кажется, продолжает действовать. — Рад слышать, — кивнул Северус и тут же перевел разговор на другое: — Гораций, вам не кажется, что стоит обновить запасы лирного корня? И сделать их чуть меньше. — Пожалуй, вы правы. Лучше закажем побольше растопырника. Кстати, вы уже сдали Альбусу программы за первый и второй курсы? — За оба? — растерялся Северус. Нет, он, конечно, подозревал, что ему могут поручить два курса, но директор не давал конкретных указаний. В прошлом году пригодилась уже готовая программа Слизнорта — Северус особо ничего в ней не менял, зато на факультативе давал волю фантазии. Конечно, программу второго курса он собирался разрабатывать сам, то есть вносить некоторые правки в рекомендованную Министерством — любой преподаватель мог изменить там процентов тридцать, не затрагивая те темы, которые обязательно будут на экзаменах. — Ах, Альбус! — пожал плечами Гораций. — Видимо, он решил, что мы с вами сами обсудим вопросы преподавания. Да, возьмите и первый, и второй курсы, коллега — в этом году. В следующем — снова первый, второй и уже третий. Я вообще хотел бы постепенно сократить часы — в итоге оставлю себе старшие курсы, а вы возьмете все курсы до СОВ, ну и, разумеется, факультативы ваши. Северус с некоторым подозрением и непониманием смотрел на Слизнорта. — Когда надо будет, конечно же, я подхвачу ваших учеников, — продолжал тот. — Ну, к примеру, если вам по делам потребуется уехать или находиться в Академии. А потом... я было вообще подумывал о пенсии, но куда я пойду из школы, у меня другого дома нет, — продолжал тот. — А вот когда вы освоите программу первых пяти курсов, тут я вам и Слизерин с удовольствием передам. А, может, и раньше. Декан Слизерина Северус Снейп — звучит? — Вы шутите, Гораций? — Ничуть. Я же не слепой — дети к вам тянутся. — Слизнорт неожиданно подмигнул. — Любимчиков я себе и на старших курсах найду. А если серьезно, Северус: надо вовремя давать дорогу молодым. С младшими подростками мне стало тяжело находить общий язык. Нет, конечно, вы имеете право настаивать на том, чтобы взять и шестой курс с седьмым… — Нет-нет, Гораций, что вы! И вообще вам рано на пенсию! Ну да, у Северуса мелькнула ревнивая мысль, что на старших курсах ему придется отдать своих первачков... то есть, теперь уже второй курс, Слизнорту, но тот был прав: оставались ведь еще и факультативы. И не стоило забывать о науке — все таки при полной нагрузке пришлось бы чем-то жертвовать, и уж точно не семейной жизнью — к этому Северус был не готов. Впрочем, насчет деканства — он надеялся, что Слизнорт еще передумает. В общем, пришлось засесть за обе программы всерьез — еще раз прошерстить план для второго курса и переработать программу для первого, уже под себя. Так что Северус провел, с непривычки к такого рода работе, дня три за письменным столом, прерываясь только на еду и сон, зато потом с гордостью вручил Альбусу два длинных свитка. — Я не большой специалист по зельям, — сказал директор, изучив оба, — но я, по крайней мере, вижу тут стройную систему. Отлично, Северус. С этими словами Альбус завизировал программы, поставив снизу подпись и шлепнув на оба пергамента большую школьную печать. Пока Северус постигал премудрости целеполагания, пропедевтики, методики преподавания и прочих ужасов, в особняке на Кромвель-роуд все улеглось. Жан-Валери с головой ушел в изучение семейного бизнеса и жизни клана, Ломонд укатила обратно в Эдинбург, и перед Бартоном встал вопрос: как упорядочить жизнь и чем заняться. Да, он по-прежнему участвовал в бизнесе, только теперь как держатель части капитала, и ему хотелось заиметь собственное дело, но он собирался заняться этим не раньше, чем проводит Пэм в школу. Хорошо освоившись с совиной почтой, он прислал Тому письмо с вопросом: не мог бы тот каким-нибудь образом посодействовать в походе в Косой переулок, чтобы девочка могла купить все необходимое. «Конечно, я был бы счастлив, если бы вы с Северусом стали нашими гидами, но если вы заняты, то, возможно, подсказали бы, к кому мне обратиться за помощью», — значилось в письме. — Батти, сходи с ними, — промычал Северус, высунув голову из-за книг и пергаментов (он как раз составлял пояснительную записку к программе первого курса), — ты же видишь… Хоть развлечешься немного. — Схожу, — Том поцеловал его в щеку. — Бедный ты мой. Может, еще сбежишь из школы-то? — Пока эти бумажки мне не снятся, не сбегу. — Ладно, дорогой, не отвлекаю. Том переоделся на выход и попросил Хука, чтобы тот переместился к Бартону и перенес его и Пэм сюда. Эльфы не были скованы пространственными ограничениями — не хотелось тратить время на лишнюю аппарацию, хотя Том уже успел слегка увеличить слепую зону вокруг фальшивого канализационного люка, через который можно было попасть в анклав вампира. Теперь там могли уместиться невидимыми трое. Хук вернулся вместе с Бартоном и девочкой минут через десять. Кажется, вампир не ожидал такого скорого ответа на свою просьбу. — Не знаю, как вас и благодарить, — растерянно пробормотал он. — Ну, полно, дружище. Давайте-ка я кое-что сделаю с вашей одеждой. Через пару секунд костюм Бартона превратился в традиционный наряд мага — более чем элегантный, а платок Пэм стал мантией, которую та накинула поверх блузки с юбкой. — Как вам только не жарко во всем этот ходить летом, — удивилась она. — Разве тебе жарко? — улыбнулся Том. — Ой… кажется, нет. Это магия такая? — Ну да, немножко магии. — Нам же надо поменять фунты на вашу валюту? — спросил Бартон, доставая бумажник. — Увы, вас вряд ли пустят в Гринготс, но мы найдем место, где вы сможете подождать, а я быстро совершу обмен. — А где Северус? — спросила Пэм. — Готовится к новому учебному году, — ответил Том. — Зарылся по уши в бумаги. Тяжка жизнь преподавателя. Они вышли из дома и направились в сторону громады банка, нависавшей над Косым переулком. Далеко не все, к слову, реагировали на Бартона в толпе, а тот старался не смотреть на лица людей. Но иногда прохожие вздрагивали, а потом застывали в недоумении, глядя на вроде бы обычного, судя по одежде, мага, тем более идущего вместе с известным аврором. Да еще посреди бела дня. Пэм тоже не крутила головой по сторонам — в прошлый раз, гуляя с Минервой, она уже видела все эти витрины. Ее теперь больше интересовало то, что внутри. — А я получила письмо, мистер Реддл, — только и похвасталась она. — Мы не просто так сюда пришли, у меня список есть, представляете? — Мне список когда-то принес сам Альбус Дамблдор, — не удержался Том. — Директор?! — ахнула Пэм. — Тогда он еще не был директором, только преподавателем. А ты хочешь сову, кошку или жабу? — Сову, конечно! Жабы противные, а кошку заводить… как-то странно это для меня. Так, за разговорами, они дошли почти до самого банка, и Том, попросив немного подождать, нырнул в ближайшее кафе — договориться с владельцем, чтобы тот разрешил Бартону и Пэм подождать хотя бы на летней веранде. Владельца пришлось уговаривать, а когда они вдвоем вышли на улицу, то увидели, что Бартон уже сидит за уличным столиком и беседует с каким-то магом, настроенным более чем дружелюбно. Том определенно где-то видел этого человека, а подумав, вспомнил: тот играл на блок-флейте в оркестре Баховского общества. — Мистер Реддл, мое почтение! — поздоровался флейтист. — Добрый день, мистер… — Нортон, сэр. Джаспер Нортон. — Мистер Нортон, а вы знакомы с господином… господином вампиром? — удивился хозяин кафе. Флейтист тут же принялся уверять, что конечно, и не просто знаком, что господин Бартон, можно сказать, его соратник в деле популяризации музыки великого магловского композитора! — Надо же… концерт… ходит днем… — растерялся хозяин. — Эээ… вам чего-нибудь принести, мистер Бартон? — Нет, благодарю. Пэм, хочешь сока? — Ой, нет пока. Сэр, мы с дядей Марком просто мистера Реддла подождем, ладно? — Пэм одарила хозяина умильной улыбкой. — С дядей? — вконец опешил тот. — Да сидите, сидите, конечно… И побыстрее скрылся в кафе. Бартон же встал и просто вручил Тому свой бумажник. — Надеюсь, что этого достаточно, я, правда, не знаю, какой у вас курс. Том заглянул внутрь бумажника. — Этого даже многовато, — он вынул нужное количество купюр и спрятал в карман. Оставив вампира и девочку под присмотром флейтиста, он аппарировал к двери в Гринготс. Обмен денег не занял у него много времени, и вскоре он вернулся к кафе с мешочком монет. Его глазам предстала занятная сцена: Бартон и флейтист что-то горячо обсуждали, что-то «баховское», Пэм делала вид, что изучает школьный список, а за соседними столиками неожиданно прибавилось народа. Посетители делали вид, что смотрят в меню или цедили из трубочек напитки, но то и дело стреляли взглядами в сторону вампира, и глаза у всех были, «словно чайные блюдца». — Вот и я, — нарочито громко сказал Том. — Ну что, идемте по магазинам? — Рад был повидаться, — Бартон обменялся с флейтистом рукопожатием. Кажется, Нортону сейчас предстояло стать жертвой всеобщего любопытства. Первым на пути лежал магазин писчих принадлежностей, и с его владелицей никаких проблем не возникло — она знала Тома в лицо, знала, где он служит, ну и любопытство сыграло свою роль. Так что она пригласила войти и Бартона. Пока Том выбирал все необходимое для Пэм, вампир с любопытством разглядывал здешние товары. Лавка Олливандера находилась напротив, и туда Бартона тоже пустили — еще быстрее чем в первый магазин. — Какие у меня удивительные посетители сегодня! — сказал его хозяин, протирая очки. — Юная мисс пришла за своей первой волшебной палочкой? Так-так. Да еще в таком сопровождении. Одну минуту, мисс. Мистер Реддл, я не видел вас у себя с того дня, когда вы просидели у меня целый час вместе с Альбусом Дамблдором, пока палочка наконец-то вас нашла. Неужели вы изменили мне потом с Григоровичем? — Нет, — удивился Том, доставая из кармана палочку. — Это та самая, первая? — поразился Олливандер. — У меня не было причин ее менять, сэр. Мы с ней давние друзья. — Приятно, приятно. Мастер волшебных палочек посмотрел на Бартона. — Не сочтите за дерзость с моей стороны, сэр, но я впустил вас не только из вежливости. Как-то раз мне довелось видеть вашего соро… родственника в его, так сказать, мохнатой ипостаси. Как видите, я уцелел, но с тех пор меня очень интересует ваша шерсть. — В каком смысле? — опешил Бартон. — Мне хотелось бы испробовать ее в качестве сердцевины для палочки. Так сказать, провести эксперимент. Когда я был молод, я умудрился похитить пару волосков из хвоста кентавра, но потом отращивал заново зубы, правда. Палочка вышла любопытная, только до сих пор не нашла владельца — очень уж она буйная, я бы сказал. Но с шерстью вампира мне работать не приходилось. — Кхм… — выдавил Бартон, — ну… почему бы нет, собственно? — О! Вы меня так обяжете! — Могу даже дать вам два образца — свой и обычного вампира. Вы лично будете состригать? — спросил Бартон, понизив голос. Олливандер закашлялся. — Нет-нет, что вы! — он нырнул под стойку и вскоре выпрямился, держа в руках две коробочки. — По несколько волосков в каждую будет достаточно. С усмешкой Бартон спрятал коробочки в карман. — Что ж, юная леди, — Олливандер уставился на Пэм. Он достал из кармана рулетку и принялся снимать мерки, что-то бормоча себе под нос. — Что вы любите? — спросил он, закончив. — Музыку! — звонко ответила Пэм. — Как интересно. Сейчас посмотрим. — Олливандер нацелил палочку на один из стеллажей и к нему спланировал футляр. — Мистер Реддл, а вы своим детям, что ли, не покупали палочки? — шепнула Пэм. — Палочки им покупала их мать. Так получилось, что я оба раза бывал занят на службе, и для меня это тоже интересный опыт. — Вот, попробуйте эту палочку, мисс, — Олливандер открыл футляр. — Возьмите ее в руку. Пэм взяла палочку, но ничего не произошло. — Я должна что-то почувствовать? — Что ж, она не ваша. — И Олливандер вынул следующую. Процесс, надо сказать, затянулся — да так, что Пэм вскоре спросила у Тома: — Может, на самом деле, я вовсе и не ведьма? — Нет, дорогая, ты самая настоящая ведьма, уж поверь. Так бывает, что палочка не сразу находится. — А давайте мы вот как поступим, — предложил взъерошенный и покрытый пылью Олливандер. — Спойте что-нибудь, мисс. Пэм выпрямилась и вдруг затянула: — Три ворона сели на ветку сосны, Пей, пей, подливай, да до дна допивай. Три ворона сели на ветку сосны, Не зевай. (8) — Вот это выбор, дорогая, — поразился Олливандер. — Но кто-то все-таки на ваш зов откликнулся. И он скрылся за дверцей между стеллажами. — А чего он? — пожала плечами Пэм. — Это красивая баллада и грустная. — Ну вот, палочка вас долго ждала, мисс, — Олливандер вернулся и положил на стол запыленный футляр в красном бархате. — Это сикомора, двенадцать дюймов, сердцевина — перо окками. Мне его доставили из Индии. — А что такое сикомора? — спросила Пэм, беря палочку. — Ой, мама! — Что чувствуете? — поинтересовался Олливандер. — Щекотно в животе. — Взмахните палочкой. Пэм осторожно провела кончиком палочки в воздухе. Из него потянулась серебристая дымка. — Ух, как красиво. Так что такое сикомора, сэр? — Это такое дерево с Ближнего Востока. Проще сказать, смоковница. М-да, палочка потребует от вас больших достижений, мисс. — Я люблю учиться, сэр! — Это прекрасно, — кивнул мастер и посмотрел на Бартона. — С вас три галлеона, сэр. Том вопросительно приподнял брови. — У вас кризис производства, мистер Олливандер? Палочки всегда стоили около семи галлеонов. — Я сделаю господину вампиру скидку, — ответил мастер. — В благодарность за помощь. Бартон спорить не стал, а молча расплатился и обещал прислать с коробочками Джереми. Футляр сам собой завернулся в обертку, завязался лентой, и Пэм схватила его, не желая прятать в мешочек. Вот мадам Малкин-старшая оказалась не такой прогрессивной и категорически отказалась пускать вампира на порог. Том уже хотел надавить слегка, но Бартон покачал головой. Пэм оставили в магазине — подбирать мантии, а сами отправились за учебниками. В книжный магазин вампира пустили, не поверив, что он вампир, решив, что это какой-то розыгрыш. Все объяснялось просто — магические книги создавали такой смешанный энергетический фон, что сделали работников лавки совершенно нечувствительными к чужим флюидам. Скептически хмыкнув, старший продавец пригласил Бартона внутрь и метнулся по своим делам. Книги для первого курса всегда доставляли для покупателя со склада, сразу комплектом — вот их сразу спрятали в мешочек. Успели зайти за котлом и «набором юного зельевара», который Том решил подарить Пэм, за телескопом, и как раз вовремя освободились — в лавке мадам Малкин уже все было готово. Том расплатился за мантии и шляпу, потом проводил Пэм до соседнего магазинчика, вручил ей деньги и посоветовал купить заранее теплое нижнее белье… ну и вообще… обновить эту часть гардероба, чтобы девчонки не приставали в спальне, разглядывая магловские интимные детали туалета. Пэм сказала «Ага!» и скрылась за дверями магазина. — Впервые от меня мало толка, — сказал Бартон, подходя и доставая портсигар. — Тут курить-то можно? — Конечно, мы же не оставляем после себя окурков. — Прошу, — Бартон открыл портсигар и протянул Тому. Вскоре они стояли между домами, курили и разглядывали толпу. — А скажите, — начал Бартон, — кто у вас тут… в смысле, в магическом Лондоне, является местной властью? Ну, допустим, если кто-то решил открыть бизнес, к кому он обращается за разрешением и где улаживаются всяческие формальности? — Вы хотите открыть бизнес в Косом переулке? — поразился Том. — Нет, эта улица слишком маловата, но есть же еще районы, я слышал? — Да, Чизик довольно просторен и имеет перспективы на дальнейшую застройку. — Мне видится, знаете ли… у вас такого, наверняка, нет… небольшой уютный ресторанчик, но скорее даже клуб, где посетители могли бы не только перекусить, но и потанцевать, послушать музыку, где бы могли выступать исполнители. Можно устраивать тематические вечера… — Хм… Идея интересная. Вообще-то, есть городской совет и, между прочим, один из его членов играет в оркестре на виоле. — Надо же, какие у меня появились выгодные знакомства, — усмехнулся вампир, — а всего-то один раз выступил на концерте. — То ли еще будет! Но я думаю, что ваш вопрос будет решаться в инстанциях куда более высоких, чем просто городской совет. Вы не спешите, не наседайте с бизнес-предложениями, укрепляйте знакомства, становитесь постепенно своим. Между прочим, по идее ваш анклав и анклав Чизика должны были бы соединяться туннелем — все анклавы сообщаются между собой, но ваш изолирован. — Само собой. Было бы странно, если бы к нам в гости ходили маги. Я вас понял, Том, и торопиться, конечно, я не стану. Это так, мечты пока что. — Надеюсь, что на своем веку я еще застану те времена, когда от вас и оборотней маги перестанут шарахаться, я уже не говорю о том, чтобы вас уравняли в правах хотя бы с гоблинами. — Между прочим, а где живут гоблины? У них есть свой анклав? — Да, конечно. Он не изолирован, но мы к ним не лезем. Из магазина вышла Пэм с кучей сверточков, и Бартон помахал ей рукой. — Накупила всякого. Чулки странные, — поморщилась девочка, — такие, наверное, носила моя бабушка. — Зато они из натуральных материалов, практичны, и в них не замерзнешь, — сказал Том. — Я вот только не поняла: неужели мантии надевают прямо на нижнее белье? — Раньше так и носили, а мальчики — поверх подштанников и рубашки. Я еще застал те времена. Но потом разрешили брюки, а девочкам — юбки и блузки. Подбери себе что-нибудь однотонное, на зиму юбку тоже лучше взять шерстяную, а вместо блузки можно и водолазку. — В школе очень холодно, да? — протянула Пэм. — В классах не так уж и холодно, а вот в коридорах местами — да. В факультетских гостиных есть камины, а в спальнях — маленькие буржуйки. И можно задернуть полог вокруг кровати. На каждом факультете есть свои туалеты и душевые, но ванные комнаты предназначены только для преподавателей и старост. В коридорах тоже есть туалетные комнаты. — Водопровод — это уже кое-что, — выдохнула Пэм. — А то уж я боялась, что под кроватью придется ставить ночной горшок. А что еще нам осталось купить? — Стеклянные пиалы, весы, защитные перчатки и сову. — А больше ничего нельзя брать в школу? — Можно взять какие-нибудь мелочи, — улыбнулся Том, — ну, заколочки, гребешки, у девочек допускается ношение серебряной цепочки с подвеской, сережек. Можно брать средства по уходу за кожей. Кстати, да — еще раз зайдем в писчебумажный магазин, только не тот, а где ты сможешь выбрать себе бумагу для писем домой, конверты, возможно, захочешь вести дневник… в общем, посмотрим. — Бумагу? Я думала, вы только на пергаменте пишете. — Нет, конечно. Бумажное производство у нас тоже есть. Причем бумага у нас высшего качества и ручной работы. — А можно заколочки тоже тут купить? Дядя Марк, можно? — Все, что ты хочешь, если это разрешается, — ответил Бартон. Купив оставшиеся предметы для уроков, Том с вампиром отвели Пэм в лавку женских аксессуаров. И там у девочки глаза разбежались, хотя она и не нашла привычных магловских заколок-автоматов. Зато каких только гребней тут не было! Обычные черепаховые и волшебные, создающие прически. Стальные посеребренные шпильки разных размеров, шелковые шнурки, спрятанные в полоски из бархата разных цветов (9). Сеточки для волос, чтобы украшать узлы. Пэм все опробовала на себе, подобрала то, что понравилось и держало ее волосы, в следующем магазине ей купили бумагу для писем, конверты и дневник в зеленой кожаной обложке с вытесненными на ней бабочками. Глядя на цвет, Том чуть слышно скептически хмыкнул. — Что касается цепочки и сережек, то мы их купим у маглов, так сказать, — заявил Бартон. — Но тут в лавке зелий стоит взять пузырек со средством для чистки украшений, — заметил Том. — Оно прекрасно обновляет серебро. И вот, наконец, большинство покупок перекочевало в мешочек, настал черед для совы. В одноименном торговом центре царил полумрак и мигало множество глаз. Пэм даже опешила на мгновение, тем более что совы сидели на насестах, а не в клетках. — А где будет жить моя сова в школе? — спросила она. — В совятне, — ответил Том, — это такая башня рядом со школой. Ты сможешь заходить туда и общаться со своей совой, посылать с ней письма. Там живут еще школьные почтовые совы. Ты же понимаешь, что сову нельзя держать в клетке, ей нужно летать и охотиться. Наши с Северусом совы живут на чердаке, но эльфы каждый день по часам открывают окошко, и совы, если только мы не отправили их с почтой, улетают по своим делам, а потом возвращаются. — Какой смысл в животном, если с ним нельзя нормально пообщаться? — пожала плечами Пэм. — Я бы даже рискнула попробовать завести кошку. Кошка же сможет жить со мной? — Конечно. За ней присмотрят замковые эльфы, пока ты будешь на уроках. Кстати, рядом с обычными туалетами в факультетских помещениях есть маленькие комнатки, где ставят лотки. — А где продают кошек? — В «Волшебном зверинце». Пойдем туда? — Да, пожалуйста, мистер Реддл, — жалобно попросила Пэм. — И извините меня: я вас уже, наверное, замучила совсем. — Ну что ты, дорогая! Мы отлично проводим втроем время. В просторном зоомагазине царили шум и сумятица — в преддверии учебного года посетителей было хоть отбавляй. Конечно, прежде всего покупателей интересовали те животные, которые значились в списке. Но не только… — Ой, а тут есть крысы! — воскликнула Пэм. — Кстати, хотя они не в списке, но их в школу можно. Эти, кстати, живут дольше обычных. Пэм приблизилась к клеткам с крысками, и те вдруг ринулись к прутьям, запищали, полезли вверх, и всем своим видом продемонстрировали намерение отдаться в руки девочке вот прямо сейчас. Но та бочком попятилась от клеток, посмотрев с подозрением на детей с родителями: не заметил ли кто такого ажиотажа среди зверьков. Они подошли к кошкам, но Пэм боялась до них дотронуться, и Том уже собирался шепнуть ей, что, в принципе, в школу не обязательно брать с собой животное, когда вдруг с полки на пол соскочил черный пушистый кот, здоровый, с крупноватым для кошки носом, делающим его морду слегка похожим на лицо. Кончики ушей украшали кисточки. Он подошел к Пэм и стал тереться о ее ногу. — Это низзл? — спросил Том у хозяйки магазина, которая ходила за ними по пятам, лишь изредка отвлекаясь на других покупателей, если продавец почему-то не мог им помочь. — Полуниззл, мистер Реддл. Мать — обычная кошка, поэтому в его лицензии значится, что он пригоден для покупки в школу. — Мяу! — басом заявил о себе кот и посмотрел на Пэм. Мол, ну чего ты — бери меня! — У него есть имя? — спросила девочка. — Его зовут Мистер Монти. — Какая прелесть, — не удержался Бартон от легкой иронии. — Но он правда прелесть, дядя Марк! Посмотри, какое у него умное лицо! — Пэм присела на корточки и принялась гладить кота. — Ну тогда бери его, если вы друг другу понравились, — согласился вампир. Мистер Монти потребовал дополнительных расходов — впрочем, какие там расходы, учитывая смешной курс: к коту полагались переноска, щетка для чесания, волшебные ватные палочки для чистки ушей, волшебная щеточка для ухода за зубами и жидкие витамины. Котяра спокойно забрался в переноску, но был слишком тяжел, и за ручку взялся Бартон. — Вот это зверюгу завели, — смеялся он, выйдя из магазина. — Мистер Монти, лапочка! — лепетала Пэм, то и дело наклоняясь и глядя на кота через сеточку. И зверюга отвечала ей нежным мявканьем. — Они нашли друг друга, Марк, — улыбнулся Том. — Конечно, дело в его магической крови. И это наилучший вариант для Пэм. — Ну, не знаю, — хмыкнул Бартон. — Этот кот проживет намного больше обычного. Даже при самом минимальном влиянии крови низзла — лет сорок. А у него, судя по всему, несмотря на необычный для низзла окрас, как раз гены этого волшебного зверя и доминируют. Низзлы практически разумны, только что не говорят. — Скажите, Том, а каким образом нам с Пэм тридцать первого попасть на вокзал? — спросил Бартон. — Я вас провожу, не беспокойтесь. Может быть, даже вдвоем с Северусом. — А он тоже поедет в школу? — спросила Пэм. — На пиру по случаю начала учебного года он будет, да и в понедельник у него уже занятия, но он не поедет на поезде, доберется другим способом. Ты приедешь в школу, а он уже там. — Значит, в понедельник у меня уже зельеварение? — Может, в понедельник, а, может, во вторник. Мы пока не знаем, на какой день поставят первый курс. — Хорошо бы в понедельник! — размечталась Пэм. И как раз Северус встретил их дома, когда они вошли в гостиную. — Привет! — Пэм радостно подбежала к нему. — Представляешь, кто у меня теперь есть? Смотри: это Мистер Монти! Северус присел на корточки у переноски: — Ого! Это же низзл! Том, его нельзя в школу! — Это полуниззл, на него дали все необходимые документы. Настоящие низзлы не бывают такого окраса. — Ну, ладно. Том улыбнулся, помня о предубеждении Северуса против этих магических тварей. Из мешочка достали все свертки, и Хук перенес покупки в дом Бартона. А потом и Пэм вместе с котом и волшебной палочкой. Вампир же согласился задержаться немного, чтобы пропустить бокальчик. — Знаете, что меня огорчает во всем этом? — сказал он. — Пэм не сможет заниматься музыкой. — Девочка настолько талантливая? — спросил Том. — А что значит «настолько» в этом случае? Может ли из нее получиться профессиональная пианистка? Может. — Я думаю, Марк, не стоит бежать впереди паровоза, а проблемы следует решать постепенно. Дайте Пэм привыкнуть к школе, преподавателям и ребятам, а ближе к Рождеству мы вернемся к этому вопросу. Да, вот еще что… Сегодня при Пэм я не рискнул говорить. Я бы на вашем месте не появлялся пока на платформе девять и три четверти. — Да я тоже подумал об этом, — кивнул Бартон. — Прощусь с Пэм у вас… У вас ведь? — Конечно. Как девочка отнеслась, кстати, к тому, что станет учиться под другой фамилией? — Это же моя фамилия, как она может к этому отнестись? С восторгом. — Отлично, но... Марк, мы, конечно, хорошо погуляли, — заметил Том с некоторым сомнением в голосе, — но не слишком ли много людей видели вас с Пэм? Пойдут разговоры. — Не забывайте о вампирском гипнозе, друг мой, — рассмеялся Бартон. — Поохают, пообсуждают, но забудут, даже не успев вернуться домой. Когда Хук вернул его на Кромвель-роуд, Северус спросил: — Батти, а что это за пузырек был среди покупок? Что за зелье вы купили? — Средство для чистки серебра, — ответил Том и, глядя на оцепеневшего и возмущенно молчащего Северуса, добавил: — Цепочку чистить, серьги. — Я знаю, зачем нужно это средство! Почему купили-то?! — А почему бы не купить? — Том пожал плечами. — Тебе мало того, что ты варишь каждый день, чтобы тратить время еще и на такие мелочи? У нас дома есть такое средство, представь себе, и оно покупное! Хук чистит им серебро. — Покупное? Серебро? — переспросил Северус, замотав головой. — У нас есть серебро? — Ты каждый день ешь серебряными вилками и пользуешься серебряными ложками, дорогой, — рассмеялся Том. — А когда у меня не было эльфа, я сам пользовался тем средством, изредка подновляя приборы. — И что еще покупного из зелий у нас есть дома? — с подозрением спросил Северус. — Маглы называют это «бытовая химия», дорогой. Только не говори мне, что ты станешь изготовлять воск для полировки мебели, средство для мытья полов, жидкость для чистки серебра. Это не твой уровень. — Если бы не последняя фраза, Батти, — рассмеялся Северус, — ты бы так просто не выкрутился!

* * *

Тридцатого в Галифаксе, в доме Северуса, собрался Орден. Киаран продемонстрировал законченное поисковое заклинание по поиску монет. Он проработал его с каждым членом Ордена, и те потом тренировались, разыскивая копии Allectus aureus в многочисленных залах и закоулках заколдованного сундука. Вот только Шоны на заседании не было — она дежурила в госпитале. Но присутствовал ее муж, мистер Бреаннан, обещавший научить супругу пользоваться заклинанием. Особых сложностей в применении его не возникало, а тренировки требовались, в большей степени, чтобы привыкнуть к тем ощущениям, которые возникают, когда приближаешься к искомому предмету. В некоторых комнатах сундука Том с Северусом понаставили, чтобы имитировать толпу, манекены, создав их из кучи карандашей. В кармане лишь одного лежала монета, и перед каждым новым испытуемым ее перепрятывали. — Что ж, мы прекрасно поработали, — подытожил Киаран, — только я должен вас предупредить, чтобы вы не пытались достать монеты, в попытке убедиться, что они те самые. Мы не знаем, не защищены ли они как-то, поэтому не стоит рисковать. Нам нужны только списки владельцев. Не успели вернуться затемно в Лондон, немного отдохнуть и выспаться, как наступило тридцать первое — день отъезда детей в Хогвартс. Накануне, коротая вечерок на любимом подлокотнике, Северус попросил Тома немного подновить его старый мешочек — не будучи специалистом по манипуляциям с пространством, он не решался сам применять к такому сложному артефакту какие-либо чары. — Хочешь отдать его Пэм? — спросил Том. — Да, — кивнул Северус и призвал мешочек. — Пэм будет, пожалуй, единственной первокурсницей, которая поедет в школу с таким багажом. Впрочем, что не запрещено, то, как известно, разрешено. Том достал палочку, проверил, не лежит ли чего в мешочке случайно забытое, и осторожно очистил и подновил ткань, а потом засунул в него и сразу вынул толстую книгу. Мешочек работал отлично. На другой день Хук переместился в дом вампира пораньше, чтобы помочь Пэм выучиться пользоваться мешочком, потом в него сложили все вещи, книги, памятные безделушки, разрешаемые в школе. Только палочку девочка оставила при себе. Хук перенес в дом Тома и Северуса почему-то первым делом Мистера Монти, а следом — Бартона с Пэм. Она оделась в белую блузку, напоминающую рубашку, и простую серую юбку в складку. Ее магловское происхождение выдавали только серые, в тон юбке, гольфы. Волосы она собрала с помощью волшебного гребня, свернувшегося кольцом. — Прекрасно выглядишь, дорогая, — похвалил Том. — Ой, я так волнуюсь! — залопотала Пэм. — Я за эти дни кое-что почитала в учебниках, но палочкой не пользовалась, вы не подумайте. Кажется, трансфигурация — самый сложный предмет, а потом — заклинания… Ой, извините, я что-то разболталась. — Вопрос с твоим оборотничеством мы решим, когда станет ясно, на какой факультет ты попадешь, — сказал Северус. — Хорошо? — Да, профессор Снейп, сэр! — выпалила Пэм и сама же рассмеялась. — Помни, что ты теперь Памела Бартон, — напомнил вампир. — Вот уж точно не забуду, дядя Марк. Бартон присел на корточки. — Пора прощаться, дорогая. Жди сову в конце недели. Пэм повисла у него на шее. — Вы заведете сову? Ради меня? — Думаю, что сова у меня приживется. — Вампир поцеловал девочку в щеку. — Учись хорошо и соблюдай осторожность. И помни, что тебе есть с кем посоветоваться в случае чего. — Хорошо, — Пэм вернула ему поцелуй. — Я буду писать часто-часто. — Ну все, — слегка хрипло отозвался вампир и встал. — Мистер Хук, верните меня домой. Когда Бартон исчез, Том заметил, что у Пэм дрожит подбородок. — Ничего, дорогая, не надо расстраиваться. — Я ведь с тех пор, как стала жить у дяди Марка, почти ни разу с ним не расставалась. Мы только с тетей иногда выезжали к морю. Ну, недельки на две. И все. — Понимаю, но что поделать — учиться волшебству необходимо. И в школе у тебя появится много друзей. Ну как, доверишь мне Мистера Монти? — Ага, — покивала Пэм. — Палочку пока можешь положить в мешочек, там с ней ничего не случится. А когда наденешь мантию, спрячешь ее в специальный карман. — Мы с тобой не прощаемся, Пэм, — сказал Северус, пожимая девочке руку, — увидимся на пиру. Тебя проводит мистер Реддл. — Хорошо. Том взял переноску, и вышел с Пэм из дома. Он довел ее до небольшого тупичка между домами, где находился проход на платформу — хотя, конечно, маглорожденные дети обычно попадали к поезду через портал на вокзале Кинг-Кросс. — Какой милый паровозик! — воскликнула Пэм. — И сколько тут народа, боже мой! У состава сновали тележки, нагруженные чемоданами, бегали малыши, провожавшие старших братьев и сестер, родители давали чадам последние наставления. Пока Том шел с девочкой вдоль состава, приходилось то и дело здороваться со знакомыми. На Пэм поглядывали с интересом — считая, видимо, какой-то родственницей господина аврора. — В этом вагоне едут первокурсники, — сказал Том, указывая на тот, возле которого число родни учеников зашкаливало. — Погоди, я найду тебе купе. — А разве взрослым в вагон можно? — спросила Пэм. — Знаешь, разок лет за двадцать и мне можно воспользоваться служебным статусом. Том поднялся по лестнице и быстро нашел в вагоне еще не занятое место у окна, куда поставил переноску. — Пятое купе, — сообщил он Пэм, выходя на перрон, — там уже сидит девочка по имени Марта. По виду маглорожденная или полукровка. Когда приедете, просто выходи на перрон, там вас встретит преподаватель и проводит к лодкам, на которых вы поплывете к замку. Незабываемое зрелище, должен сказать. Кота оставь в купе, не волнуйся, эльфы его заберут, а после распределения отправят переноску в твою спальню. Мешочек же можешь держать при себе. На пиру, опять же после распределения, если он будет тебе мешать, обратись в пространство и попроси эльфа отнести мешочек в спальню. — Хорошо, мистер Реддл. — Деньги на сладости в карман положила? — Ага! — Драже не бери, а то попадется какая-нибудь пакость, — продолжал давать наставления Том, глядя поверх головы Пэм. — Лягушку при открытом окне не доставай — ускачет. Тут он услышал ироничное хмыканье и усмехнулся. — Да, дорогая, ты права. Это уже перебор. Ну что, — он наклонился и чмокнул девочку в макушку, — удачи тебе. Мы еще не раз увидимся с тобой в школе. — До свидания, сэр! Пэм скрылась внутри вагона, и Том подошел к нужному окну, где вскоре появилась довольная мордашка. С нынешнего дня мисс Бартон помахала рукой и вдруг послала воздушный поцелуй. Том слегка опешил от такого изъявления чувств, но тут он почувствовал знакомый запах флорентийских духов и его взяли под руку. — А теперь пойдем провожать меня, — раздался родной голос. — Не думал, что буду так переживать за нее, — признался Том, помахав Пэм в ответ, старательно разглядывая табличку на вагоне. — Тренируйся, Батти. Нам потом еще твоих внуков провожать. — Это еще не скоро. Идем домой, дорогой. Последний раз махнув девочке, они пошли к выходу с платформы.

* * *

Пока первокурсников не доставили в общий зал, атмосфера там была достаточно непринужденной, и Северус решил, что имеет право пройти к ученикам. Стоило ему спуститься с преподавательского помоста, как бывшие первокурсники тотчас облепили любимого профессора. Пожимая руки мальчикам, начиная с Филипса, конечно, Северус улыбался девочкам, слушая одновременно целый хор голосов. — И я считаю, что это совершенно неправильно! — вычленил он из общего хора возмущенный голос Мэг. — Что именно неправильно, мисс Вульф? — Ну, что нас всех сажают за разные столы! Разве важно, с какого ты факультета? Мы — один класс, все дружат со всеми. — Так принято в школе, — начал было Северус. — Да скажи уж прямо, что хочешь сидеть за столом рядом с Филипсом! А придется рядом со мной! — засмеялся О'Нилл. — И вовсе не в этом дело! — сверкнула глазами Мэг. — Профессор Снейп, скажите им! Не успел Северус сообразить, что ответить неугомонной гриффиндорке, как услышал за спиной: «Здравствуйте, профессор, как ваша рука?» — Анна?! — обернулся он на знакомый голос. — Вот это сюрприз! — Меня взяли сразу на второй курс, — Анна Сокольска, одетая в мантию с гербом Хаффлпаффа, улыбалась слегка смущенно. — Я уже познакомилась с ребятами и всю дорогу слушала их рассказы о вас. Так как рука? Не прошла? — Да что с ней случится? Все как было. Мы же договорились, что ты научишься, и тогда сама уберешь шрам. А не болит еще с того дня. Рад видеть тебя в школе, Анна. Северус решил расспросить Альбуса, где теперь Анна живет, с кем — не с дядей же священником! Судя по тому, как она выглядела, ее спонсировал не только попечительский совет. — Это несправедливо! — снова выпалила Мэг. — Мисс Вульф, в школе принято сидеть по факультетам, это же не мешает вам дружить с кем угодно, — обернулся на возглас Северус. — Да я не про это! Вот Анна — она Анна. Марк тоже Марк, все знают. А почему я, например, мисс Вульф? У меня тоже есть имя! Я уверена, что вы его помните! — И у меня! И у меня! — внезапно перво... нет, теперь уже второкурсники загалдели и заулыбались. — Хорошо, — сдался Северус, — естественно, я помню все ваши имена... Мэгги. Дружный гул восторга прозвучал в ответ. Но тут раздался гонг. — Так, все, сейчас приведут первокурсников. По местам, — скомандовал Северус. — Марк, не убегай потом сразу, у меня есть разговор к тебе... после пира. — Да, сэр. Северус вернулся к преподавательскому столу и занял место между Слизнортом и директором. — Ну что, увидел старую знакомую? — спросил Альбус. — Да. Очень рад, что у нее все хорошо. А где она жила все это время? В санатории? — Разумеется, в коттедже. Но мисс Сокольска быстро пошла на поправку, как только начала применять свою магию. Целительницы утверждают, что у нее потрясающий дар. — Каникулы она, вероятно, будет проводить в школе? — Если захочет. Но вполне возможно, что Беллатрикс пригласит ее в гости. — Так это наша Белла взяла шефство над Анной? — поразился Северус. — И ведь ничего не рассказывала. — Ну, такие вещи обычно не афишируют, голубчик, — улыбнулся директор. Тут двери Большого зала отворились, и вошла Минерва, ведя за собой «выводок» первокурсников. Робеющие мальчишки и девчонки выстроились полукругом напротив преподавательского стола. Северус с интересом поглядывал на новичков, ведь ему предстояло учить их. В прошлом году церемонию отбора по факультетам он, по понятной причине, пропустил, начал заниматься с учениками позже, в этот же раз ему было интересно, запомнит ли он «малышей» с первой шляпной переклички. Он приметил Пэм, которая теребила завязки мешочка и что-то шептала на ухо темноволосой девочке. Минерва поставила на помост табуретку и взяла в одну руку шляпу, а в другую свиток с именами. Распределение началось. Наблюдая за процессом, Северус убедился, что Альбус был прав, говоря, что количество кроватей в спальнях так или иначе влияет на работу шляпы. Ученики подозрительно равномерно попадали на тот или иной факультет. — Бартон Памела, — объявила Минерва. Пэм сунула новой приятельнице в руку свой мешочек и поднялась на помост, бросив полный паники взгляд на Северуса. Минерва надела на голову девочки шляпу, и буквально через пару мгновений та возгласила: — Равенкло! Подкладка мантии Пэм тут же приняла голубой цвет. Она поспешно сбежала вниз по ступеням, забрала свой мешочек и прошла к столу своего факультета, где ее уже приветствовали аплодисментами. — Доусон Марта! Пэм не повезло, ее новая знакомая попала на Хаффлпафф. Впрочем, девочкам предстояло видеться каждый день на парных занятиях. — Хофман Шон, — прозвучал голос Минервы и под шляпу сел такой странный мальчишка, что не только Северус, но и, кажется, большая часть учителей вытаращила глаза. Нет, так-то — ребенок как ребенок, но вот именно что сущий ребенок. Ему не могло быть больше семи лет, и среди одиннадцатилеток он выглядел совершеннейшим малышом. Черноглазый, темноволосый мальчик Шон с самым спокойным видом подошел к стулу и влез на него, приложив некоторое усилие. Ноги его до пола не доставали, но шляпа пришлась ему, конечно, так же впору, как и остальным. — Вундеркинд, — наклонился Альбус к уху оторопевшего Северуса, — из магической семьи, перечитал кучу книжек в родительской библиотеке и научился колдовать по ним. Когда родители поняли, что он осваивает заклинания в совершенно хаотичном порядке, обратились ко мне. Пришлось взять его в школу. — Ничего себе... — Слизерин! — объявила Шляпа. — Ну вот, — малыш со вздохом слез со стула. — А говорили «Равенкло, Равенкло». За столами раздался дружный смех и такие же дружные аплодисменты. Когда распределение закончилось, Альбус сказал коротенькую речь, приветствуя новых учеников и по традиции грозя им всяческими ужасами, если те вздумают ходить, где не следует, и представил им преподавателей. А потом золотые блюда наполнились всяческими яствами. Начался пир. — За новый учебный год, — директор взял кубок и чокнулся с Минервой, Северусом и Слизнортом. — Пусть он будет удачным. Сделав глоток вина, Северус принялся за еду, посматривая в сторону факультетских столов. Анна, привыкшая к умеренности и постам, клевала, как птичка, Пэм уже весело болтала с соседями, а малыш-вундеркинд сидел у самого краешка стола с самым деловым видом. — И вот как он приживется в школе? — невольно вырвалось у Северуса. — Альбус, можно мне еще раз нарушить правила и спуститься туда? — Да пожалуйста, голубчик! Какие правила, что ты! Северус поднялся, обошел преподавательские кресла и спустился в зал. — Мистер Хофман, можно присесть? — подошел он к малышу, который сосредоточенно уплетал пирог с персиками. — Семь лет и три месяца, — отозвался тот с набитым ртом. — Э... — Ну, вы же это хотели спросить, сэр? — мальчик проглотил кусок и сунул в рот следующий. — В целом... не только. Меня зовут профессор Снейп. Я... — Вас представляли, сэр, я запомнил. У меня отличная память. Вы преподаете зелья. — Зельеварение. Можно задать вопрос? — Конечно. — Директор сказал, что вы научились колдовать по книгам. Как это пришло вам в голову? — Да просто, — мальчик облизнул губы и взялся за второй ломоть пирога, — я читать научился рано, сказки оказались скучными, мама сказала, что есть книга, которую мне читать нельзя, потому что она не для детей, на верхней полке. Ну, я стул подставил и ее взял, и, конечно, прочитал. А еще на этой полке стояли учебники всякие по магии, их я тоже прочитал. Там много заклинаний описано, решил попробовать, ну и получилось. — Без палочки? — Мамину брал, — признался Шон, — когда они с папой отвлекались на то, что в той книге описано, которую мне первую запретили. Северус закашлялся. — Что в ней запретного для детей, я не понял, но ужасно скучная книга, — прибавил малыш. — Глупости одни. — Угу… Северус поспешил обратно и опустился в свое кресло. — Ну как? — улыбнулся Альбус. — Его родители в своем уме? — Сложный вопрос, — хмыкнул директор. — И мне непонятно, а как же надзор? Каким образом он мог пользоваться палочкой? — В надзоре есть два слабых места, голубчик. И оба завязаны на палочках. — А-а-а…. понял. — Увы, магия не всемогуща. И слава Мерлину. Когда пир закончился, старосты собрали первокурсников и первыми вывели их из зала. Остальные ученики потянулись следом. Северус вышел в холл, где его уже ждал Филипс. — Вы хотели мне что-то сказать, сэр? — Да, Марк. У меня к тебе просьба... даже две, — он отвел мальчика в сторонку, чтобы не мешать проходу учеников. — К вам на факультет попала девочка, Памела Бартон. Я принимаю в ней участие. Она сирота, а ее опекун — мой друг. Девочка училась дома, опыта школьной жизни у нее нет совсем... — Я понял, профессор. Не волнуйтесь. Я присмотрю. — Я не хочу афишировать, что она мне не посторонняя, понимаешь... — Да, конечно. Не волнуйтесь, — повторил Марк. — А вторая просьба? — Вторая сложнее. Тебе ведь совсем скоро тринадцать? — Десятого сентября. Родись я на две недели раньше — был бы третьекурсником. — Да. С тринадцати лет ты имеешь право работать и зарабатывать. — Да, по закону — не более трех часов в день. Но, к сожалению, я не третьекурсник и в деревню мне пока нельзя, а в школе работы нет, тут работают только эльфы. — Ну, не только эльфы, — фыркнул Северус. — Как минимум тут работают еще учителя. — Вряд ли я могу стать учителем в тринадцать лет. — Марк, мне нужен помощник, — не стал тянуть Северус, — лаборант. Готовить компоненты для уроков, помогать с проверками на первом курсе и... в общем, много всякой мелочевки. Я просто не успею все сам. Я стану платить тебе по пять галлеонов в неделю, это примерно двадцать пять в месяц и... — Я умею считать, сэр, и да, я очень благодарен за предложение. Но вы же понимаете, что я готов помогать вам без всяких галлеонов! — Понимаю. И если бы у меня не было возможности платить, поверь, я бы попросил о помощи бесплатно, и уверен, что ты не отказал бы. Но у меня возможность платить за работу есть. Директор не против, я его уже спросил. Это будет официальная работа, Марк, и ты сможешь даже отложить что-то на последующее образование. — Я... спасибо, сэр. Но за такую зарплату вы можете нанять профессионала. — Мне нужен не профессионал. Мне нужен человек, которому я доверяю. — Спасибо, сэр, — повторил Филипс с улыбкой. — Это даже лучше галлеонов.