Снег на губах

       Взять девчонку с собой оказалось хорошей идеей, так решил Эйвор, глядя на последствия своих действий. Всего неделя понадобилась на то, чтобы Хальфдан исцелился от длительного отравления свинцом, и, руководствуясь ясным рассудком, примирился с Фаравидом. Весь Йорвикшир пировал за здоровье ярла, за победу над пиктами и взятие крепости Магнис. Впрочем, спустя несколько часов пиршества тосты становились всё более разнообразными и чтобы их все перечислить понадобился бы не один кусок бумаги. Эйвор старался веселиться на этом пиру, ведь он был рад такому исходу дел. И всё же его гложили собственные чувства.        Хальфдан Рагнарссон был не первым, кто говорил с Братом Волка о будущем и продолжении рода. Эйвор и без чужих напутствий знал, что это было необходимо. Пусть подвигов он совершил не мало, ему следовало оставить после себя семя, что смогло бы превзойти его собственные свершения. И на беду викинга, ему не подходила ни одна данка или даже англо-саксонка, чем ётун не шутит? Не видел он ни одной подходящей для себя женщины, из тех, кто был бы похож на его мать или на Рандви, жену его названного брата. Видел он лишь одну, тёмноволосую с короткой стрижкой, руску, что со своей семьёй поселилась в их поселении в Норвегии до того, как Сигурд уплыл на два года. Видел ту, что отправилась с ними в Англию и помогала строить их новое поселение. Ту, что отказала ему под самым нелепым предлогом.        — Что она может исчезнуть в любой момент из этого мира… И что это ещё должно значить?! — уже совсем не трезвый Эйвор мотнул головой и приложился к чаше с элем.        — Что говоришь, брат? — на викинга навалился дан, что сидел с ним за одним столом. Эйвор отпихнул незнакомого собутыльника. Взгляд Брата Волка пусть и был замутнён элем, горел злой решимостью.        Ноги сами вели его в покои его компаньонки, что ушла с пира после первого тоста. Она не любила пить сама и терпеть не могла тех, кто напивался. Эйвор остановился у бочки с питьевой водой. Покривившись, всё же умылся, стараясь вернуть себе немного трезвости. Руска и так не будет рада, если он её разбудит, а так хоть не будет кривить свой вздёрнутый носик от его вида.        Эйвор стоял над бочкой с водой и ждал, пока вода в нём перестанет рябить. Он смотрел в своё отражение, пытаясь решить угасающими остатками трезвости, стоит ли ему всё же идти за закрытую дверь.        « Если она будет спать, я просто посмотрю на неё. Посмотрю и решу, нужно ли мне и дальше быть настойчивым. Я втянул её в эту поездку, рассчитывая, что она будет не больше, чем прогулкой. И сильно ошибся. Подверг её испытаниям, с которыми и урождённая дана не справилась бы. Не уберёг, позволил ей пораниться. Я посмотрю и пойму, что со мной ей — опасно и отступлю. А если не будет спать — извинюсь за это, найду в себе мужество и уйду. Этот бой я проиграл, я должен смириться»        Он подошёл к её двери. Остановился, не решаясь коснуться кольца и войти. Развернулся, прищурившись глядя на горящие факела. Мотнул головой, запустив в волосы пятерню. Но как только он сделал шаг по направлению к улице — услышал стон. Протяжный, казавшийся болезненным, тревожный.        Эйвор ворвался в комнату. Петли жалобно скрипнули, когда дверь врезалась в стену.        Девушка на кровати вскрикнула, укрывшись одеялом. Викинг осмотрелся. В помещении никого кроме них больше не было.        — Эйвор! Ты что творишь?! Тебе кто позволил сюда врываться?!        Девушка смотрела на викинга зло, придерживая покрывало из шкуры забинтованной рукой. Эйвор склонил голову на бок. Пьяная злость возвращалась, и он захлопнул за собой дверь с такой же силой, с какой открывал её ранее. Дверь снова жалобно заскрипела.        — Я решил, что тебе плохо, что тебя убивают или ещё что…        — Ты стоял под дверью? Ты в своём уме? Уже давно ночь! Кто посмел бы напасть на меня в доме ярла?! У тебя мозги с элем смешались?!        Эйвор усмехнулся.        — Знаешь, — с каждым словом, он подходил всё ближе к кровати, с которой девушка всё ещё не поднималась. — Я долго терпел твоё уничижительное отношение. Я показал тебе Англию, познакомил с хорошими людьми, дал тебе простор для твоего искусства. Ты стала не последним героем этой саги! Твоё имя теперь навсегда в песнях скальдов об этом подвиге.        — Не приближайся, больше ни шагу, — опасно прошипела девушка. Эйвор заметил, как она странно вытаскивала вторую руку из-под одеяла, словно пыталась что-то стереть.        — А ты в ответ на гостеприимство союзника нашего клана уходишь с пира непозволительно рано. И это я был обязан объяснять Хальвдану, что это не оскорбление.        — Ничего ты не обязан был объяснять. Я ему всё сама сказала, и если надо, объяснилась бы завтра ещё раз, а ты не имеешь права врываться в мою спальню ночью, ещё и пьяный, — она с вызовом смотрела в его глаза.        Его губы расплылись в болезненном оскале, обнажая плотно сжатые зубы. Её сверкающие в полумраке глаза можно было бы приписать разъярённой валькирии. Вот только сделать она ему ничего не могла.        — Иди обратно, — её голос стал немного мягче, уговаривающим и просящим, когда Эйвор ей не ответил. Викинг выдохнул через нос, не отрывая от девушки взгляда. — Пир же ещё не закончился, верно? — она посмотрела на дверь, говоря нежно, как с ребёнком. — Продолжишь пить за приобретённую славу. Повеселишься как следует с новыми друзьями.        Эйвор криво усмехнулся. Помотал головой. Выдохнул, шумно через нос.        — Ладно. Но ты запрёшь за мной дверь, чтобы я был уверен, что никто тебя сегодня не тронет.        Девушка прикусила губу. И всё же кивнула, соглашаясь. Эйвор повернулся к выходу, избавляя её от своего взгляда. Но он и так слышал и чувствовал, как она откинула покрывало, спустила босые ноги на деревянный пол. Как поправила сорочку и тихо последовала за ним.        У самой двери он развернулся к ней лицом. Девушка едва пошатнулась от такой неожиданности, смотря на него широко открытыми глазами, в которых не было и намёка на сон.        Эйвор схватил девушку за здоровую руку, сжав нежное запястье. Девушка пыталась вырваться, но он едва обращал на это внимание, притягивая к полоске света её ладонь. Она была суха, и всё же между пальцев осталась ещё влага, которую она не смогла вытереть под покрывалом.        — Не пускаешь меня в свою постель ради этого? — усмехнувшись, произнёс викинг, демонстрируя девушке её же ладонь, как доказательство. Руска застыла. Сжав зубы ответила нарочито равнодушно:        — Не понимаю, о чём ты говоришь.        Эйвора это разозлило. Он ненавидел, когда ему лгут, и жестоко карал тех, кого ловил на лжи.        С утробным рыком Брат Волка схватил девушку за шею и прислонил её к стене, прижав коленями её разведённые в сторону ноги. Он не душил её, лишь держал, чтобы она смотрела ему в глаза, потому что только в её блестящие он и смотрел.        — Ах!        Она прикусила себя за губу, устыдившись собственного откровенного стона. Эйвор ухмыльнулся, чувствуя тёплую липкую влагу на своих пальцах. Он чувствовал не только жар её желания, но и благодарность за крепкие мужские пальцы, вместо тонких женских. Ещё и с не ведущей руки.        — Если из-за тебя у меня начнётся молочница… Здесь же нет даже клотримазола, чёрт тебя дери!        Брат Волка нагнулся, усмехнулся ей в ухо, разгоняя волосы.        — Я могу перестать, но ты должна извиниться, — он отодвинулся, смотря ей прямо в глаза, продолжая держать у холодной стены, чувствуя, как вокруг его пальцев сжимаются кольца.        Девушка встрепенулась, едва ударившись головой о стену. Её дыхание было тяжёлым от возмущения и смущения, что заполнило её щёки румянцем.        — Извиниться? Я? Это ты ворвался ко мне ночью! Даже раз ты понял чем я,... — она умолкла, неловкость разлила румянец пятнами по её лицу, — то это всё равно не твоё дело.        Эйвор едва запрокинул голову, но хватку на шее девушки не ослабил. Коварная улыбка на его лице не сулила девушке ничего хорошего. Она задышала ещё чаще, хотя и старалась заставить себя выглядеть безучастно и свалить всё на гнев. Викинг знал, что она чувствует, потому что круг на его медленно двигающихся пальцах сужался всё чаще и чаще, словно пытался засосать их глубже. И дыхание девы становилось всё тяжелее и тяжелее.        — И опять ты врёшь. Знаешь же, что это моё дело, ведь мы оба неравнодушны друг к другу. Только ты отвергаешь меня по надуманной причине, задевая мою гордость.        Он опустил подбородок, вновь заглядывая в её глаза, полные истомы, стыда и сожаления. Она ответила хрипло:        — Потому что я исчезну. Не сегодня, так завтра, или через месяц… Начинать что-то, зная это… Я не могу себе позволить эти чувства, Эйвор, Я…        Он перебил её своим хмельным от эля дыханием, что коснулось её губ. Только дыхание, горячее и тяжёлое.        — Мы уже в них, ты уже позволила, — его лицо вновь приблизилось к ней, он проводил губами по её щекам, подбородку, доходил до уха и продолжал тихо и уверенно говорить. — Боги свели нас, наделили взаимностью, а ты споришь с судьбой. Даже если ты исчезнешь, какой смысл тратить остатки жизни здесь, не получая удовольствия от неё? Мы все исчезаем… Меня могли убить на той войне, и ты бы горько страдала и жалела, что не позволила себе прочувствовать мою любовь и подарить мне свою. Я чуть не потерял тебя, — Брат Волка прикрыл глаза от собственной горечи в голосе. Открывать свои чувства снова, ещё и той, что уже отвергла их однажды — было тяжело. — И представив тот миг без тебя, когда мы не успели… Ничего не успели… Холод Хельхейма не сравнится с той болью, что я испытал.        Эйвор остановился, их губы были в миллиметре друг от друга, но он не стал давить. Он не будет брать её силой, даже если может. Даже если она сама к этому готова. Она должна сделать свой шаг. Она должна показать своё желание осознанно.        — Эйвор, — она выдохнула, вызывая у викинга волну мурашек по телу от звука его собственного имени. Она дышала часто, тяжело. Прямо ему в губы и всё ещё не наклонялась, чтобы достать до них и этим терзала его сердце, словно острыми когтями. Эйвор отпустил её, расцепил пальцы на горле, перестал прижимать к стене её ноги. Прочувствовал холод на влажных пальцах. Отвернулся, пытаясь смириться с собственной трезвостью.        Прошли долгие мгновения в ледяной тишине. Пока её холодная забинтованная ладонь не прижалась к его тёплой бородатой щеке.        — Эйвор.        Он удивлённый повернул голову, повинуясь движению её ладони. Ей пришлось встать на носочки и слегка запрокинуть голову, чтобы дотянуться до его лица.        Такая хрупкая, раненая, она стояла перед ним в одной ночнушке с босыми ногами на холодном полу. Он едва нагнулся к ней, поддаваясь. И её холодные губы накрыли его горячие.        Сначала нежно, неуверенно, она словно пробовала его на вкус, а Эйвор мог лишь наблюдать и позволять ей это, не веря, что она захотела этого по-настоящему. Что ей не противно от послевкусия эля. Что терпит его жёсткую бороду, что...        Она случайно прикусила его нижнюю губу и испуганно ойкнула, инстинктивно делая шаг назад. Усмехнувшись, викинг поймал её, обнимая рукой за талию. Притянув девушку к себе покрепче, он убрал волосы с её лица.        — Твой поцелуй — как упавшая снежинка. Тает и дарит освежающую влагу.        — Я замёрзла, — тихо и жалобно произнесла она в его плечо.        Эйвор вздохнул и покачал головой, обнимая её двумя руками.        — Ты должен был сказать: «Значит, будем тебя согревать старым добрым способом северян», — запрокинув голову, слегка обиженно произнесла она. Брат Волка с любопытством посмотрел на девушку сверхну вниз.        — Это каким же? — позабавленный спросил викинг.        Но вместо ответа он получил ещё один поцелуй. Но в этот раз исследовала она не долго. Мягко прорвав оборону его губ, её напор закончился, словно она уже не была уверена в своих действиях. Эйвор вовремя пришёл ей на помощь, выплёскивая всю свою страсть и обиду, рассчитываясь за эти долгие месяцы лишений и отказов. Он взял всё в свои руки. И даже её тело оказалось схвачено. И поцелуй разорвался лишь тогда, когда викингу пришло время снять с себя лишнюю одежду.        Она хихикала над его попытками снять плащ, который сопровождался его жаркими поцелуями, чтобы она не остыла.        Девушка же совершенно не собирающаяся ему помогать, всё же решилась на этот шаг, потому что мужские пальцы почему-то не справлялись с застёжками. Эйвор получал истинное наслаждение, наблюдая за тем, как её тонкие пальцы ловко освобождали его от одежды. Он пожелал, чтобы так было всегда.        Когда её холодные ладони коснулись его плеч, викинг вздрогнул от контраста, который они собой воплощали. Жар и холод, пламя и лёд. Викинг навис над ней, чтобы их кожа соприкасалась в как можно большем количестве мест, для ещё большего ощущения этого контраста. Она задышала прерывистее, одновременно изнывая от желания близости и от страха перед ней же.        Эйвор успокаивал её движениями грубых ладоней по нежному обнажённому телу. Уговаривал короткими поцелуями по её коже. Обещал наслаждение спускаясь всё ниже и ниже, пока она не сдалась под белым флагом собственного стона. Сейчас для викинга он был слаще звука любого победного рога. Девушка под ним извивалась под ритм его пальцев, дышала под ритм его сердца и тянулась за ещё одним его поцелуем.        Он накрыл её собой, увёл её мысли в сторону, занимая её губы своими, сплетая их языки в причудливом водовороте. И пока она растворялась в его страсти и обманном манёвре, он с лёгкостью расположился между её ног. Возбуждённое давление заставило девушку застонать ему в рот. А вот непроизвольное движение её бедёр вытащило хриплый стон у самого Эйвора.        Они замерли оба, от неожиданности и того, на сколько эта неожиданность вышла приятной. Они оба не думали, что всё случится так быстро и так легко. Она подалась бёдрами ещё раз, выводя викинга из оцепенения. Он ухмыльнулся. Двинулся в ответ, позволив себе зайти глубже.        Она застонала, выгнулась. И взмолилась. Эйвору нравилось чувствовать себя богом в её объятиях. И он с удовольствием ответил на её мольбу. А потом ещё на одну. И ещё одну. И ещё.        Пока её дрожащие руки, на которые она опиралась стоя на коленях в их очередной позиции, не подвели её, как подвели и дрожащие колени. Эйвор поймал её на полпути к простыне, обвив ладонями за талию, не позволив их телам расцепиться хоть ненадолго.        Он притянул её спиной к себе, продолжая двигаться и пытаясь поймать её губы своими. Ему хотелось ещё немного оттянуть долгожданный момент, насладиться её телом, впитать в себя ещё больше её запаха и влаги. Она могла лишь безвольно мотать головой с почти закрытыми веками и трепыхающимися ресницами. Казалось, что она была на границе сознания, готовая в любой момент его лишиться. Но когда он сжал её бедро и вцепился зубами в плечо, она очнулась. Словно он пробудил в ней жизнь заново, словно у неё открылось второе дыхание. Она так лихо обвила его голову рукой и принялась двигать бёдрами, что Эйвор даже на секунду задумался, а стоило ли ему пробуждать её заново?        Она поймала его губы своими, не обращая внимания на неудобное положение шеи. Он же держал её на себе всего одной рукой, второй снова оглаживая её груди, чтобы не дать ей замёрзнуть.        Эйвор вовремя заметил, что если они пробудут в таком положении ещё немного, то им придётся звать лекаря, чтобы вылечил её заклинившую шею. И хотел сменить положение на первоначальное, понимая, что он уже совсем близок к своему завершению. Но у неё были другие планы.        Она оседлала его, не без помощи самого Эйвора, и улыбалась сидя на нём так, словно была королевой на желанном троне. Брату Волка это почему-то очень понравилось. И всё же, он скучал по её губам, а потому, не дав всаднице раскачаться как следует, повалил её, подминая под себя. И чем громче становились её стоны, чем жалобнее становились её просьбы, тем сильнее он вжимался в её тело. А когда вновь почувствовал её дрожь и то, как быстро кольца вокруг его члена начали сокращаться, стимулируя и его к завершению, он отдался этому всепоглощающему чувству. И не было для него победы слаще этой.        Они лежали обнявшись, мокрые и горячие, прилипая друг к другу кожей, и тяжело дышали, приходя в себя и глядя друг на друга блестящими в темноте глазами.        — Знай, если ты исчезнешь из этого мира, как пророчишь себе, я найду тебя. Я обойду все девять миров, но найду тебя.        — Даже не знаю, что будет сложнее, — тихо ответила она, прижимаясь к его груди. — Обойти ваши девять миров или преодолеть пространство и время. Я всё равно не приму твою клятву, Эйвор. Так нам обоим будет проще. Я не буду надеяться, а ты страдать из-за того, что не сможешь её исполнить. Это моё решение. И пока ты не стал спорить, давай… Давай просто наслаждаться друг другом, пока это время не пришло. Как ты и говорил.