День 4. Радио

В ушах еще надсадно гудела сирена, перед глазами мелькали алые проблески, а тело непроизвольно дергалось, стремясь сбежать, спастись, уйти… Но за визором уже разлеталась мириадами ярких точек чернота космоса. Спасательная капсула медленно вращалась, Джексона то и дело ослепляло местное солнце, вспыхивая на периферии зрения. Визор то темнел, то светлел, подстраиваясь под освещение, и это выводило Джексона из себя еще больше. Он знал, что стоило немного подождать – включатся стабилизаторы и капсула прекратит вращение, но в его ситуации каждая секунда была на счету. Когда он узнал о приближении ионного шторма, его корыто как раз забросило последнюю партию мусора в свое чрево и начало переработку. Он потерял драгоценное время, пока ждал переключения энергии. И конечно же, не успел развернуться и уйти, чтобы переждать шторм за поясом астероидов. В результате тот зацепил самым краем, но его корыту и этого было довольно. Он еле успел залезть в спасательную капсулу, и теперь его с ужасающей скоростью несло в то самое скопление астероидов. Наконец низкий гул возвестил о включении стабилизаторов и мельтешащее вращение тут же остановилось. Джексон вгляделся в голограмму, возникшую перед его лицом. Системы капсулы работали стабильно, кислорода было под завязку. Он потыкал пальцами в панель: несложные расчеты показали, что питательной смеси хватит на два дня, воды – примерно на столько же. Положение Джексона осложнялось только тем, что он находился в отдаленном секторе, вдали от трасс, и если на него кто-то наткнется, то по чистой случайности. Вся надежда оставалась на связь. Вроде бы недалеко была обитаемая система, захолустье, конечно, но уж межгалакт у них точно должен быть. Джексон снова потыкал в панель, открывая все доступные частоты. Стандартный СОС, который был понятен всем без исключения расам. Он еще немного поколдовал над панелью, установив экономный режим потребления энергии, и откинулся назад, бесцельно скользя глазами по пятнам звезд за окошком визора. Такие капсулы, как у него, в шутку называли гробами. Модель была устаревшей даже по меркам той дыры, где обитал Джексон. Он утешал себя тем, что это была списанная армейская капсула, а значит, в критический момент не должна была подвести. Конечно, в ней приходилось лежать на спине, без возможности пошевелиться или сменить положение тела. Настигало чувство, что ты и в самом деле заживо похоронен, но Джексону было все равно, пока тонкие стенки капсулы защищали его от враждебной темноты вокруг. От нечего делать, он еще раз подсчитал запасы воздуха – на пару дней точно хватит, воды и питательной смеси. И то и другое поступало по трубкам, подключившимся к скафандру сразу, как он влез в капсулу. Он гнал от себя мысли о том, на что будет жить, когда вернется. И даст ли скряга Ханьлянь ему еще один займ, если он почти выплатил первый? Придется перекантоваться, перехватить деньжат у ребят-стритдэнсеров. Может, дать пару выступлений с ними, пока тепло и в кафе еще открыты антиграв-платформы. Ибо – классный чувак, настоящий профи и не жадный, Джексон любил с ним работать. Оставалось выбраться отсюда. Джексон перевел взгляд на панель перед собой. Прошел уже час, как он торчал здесь, а в наушниках до сих пор стояла тишина. Бегущая строка показывала, что компьютер ищет открытый для связи канал. Мажгалакт стоил дорого и без особой необходимости им не пользовались, но кто-то же должен был! Джексон сжал зубы и стукнул кулаком по днищу капсулы. Стабилизаторы снова включились. Он нахмурился, за последнее время они включались слишком часто. Проведя пальцами по панели, он вывел карту на голо-экран. Половина экрана тут же загорелась малиновым. Джексон выругался: его несло к астероидам. Импульс, приданный капсуле во время отстрела, должен был отнести его ближе к трассе и подальше от пояса астероидов. Но видимо взрывная волна и шторм нарушили эти планы. Джексон освободил вторую руку и бешено застучал пальцами по панели, пытаясь выправить движение. Это было практически невозможно: армейские капсулы полностью автономны. Но у него уйма времени, чтобы пытаться. Он был настолько занят постоянным контролем за положением стабилизаторов, что когда в наушниках раздалось шипение, лишь поморщился и дернул головой. – … там… Ответьте… – пробился сквозь помехи мужской голос. Потом связь выровнялась и послышалась более четкое: – Это вы подали сигнал СОС? Ответьте! – Ой, да отъебись ты! – раздраженно гаркнул Джексон, продолжая свои манипуляции с соплами стабилизаторов. – Уверен? – чуть насмешливо спросил тот же голос. И тогда только Джексон пришел в себя. – Стой! Стой, чувак! – панически забормотал он, вызывая на голо-экран данные каналов связи. Один из них рябил и шел волнами. Значит, его все-таки услышали! – Уточните координаты! – шутливый тон сменился на профессиональный, и Джексон быстро проговорил набор цифр. – Ожидайте! – Эй, чувак, стой! – он нелепо взмахнул рукой, будто мог остановить невидимого собеседника. – Стой… Джексону вдруг показалось, что последняя нить надежды отрезана, последний шанс на спасение проебан. Он взял себя в руки, вновь возвращаясь к управлению стабилизаторами и бормоча: – Уточните… Ожидайте… Умник хренов! Он еще какое-то время промучился с управлением, но добился только незначительного отклонения от курса в пару градусов. Это было неплохо, по крайней мере траектория полета капсулы перестала гореть красным на карте. Джексон опустил руки и присосался к трубке подачи воды – волнение давало о себе знать. – Спасательная капсула GOT7, отзовитесь, – внезапно прорезал тишину знакомый голос. Джексон поперхнулся, выплевывая воду прямо на панель визора. – Да еб твою мать! – выругался он. Чувак на той стороне явно обладал суперспособностью появляться не вовремя. – О прости, малыш, я опять помешал? – не скрывая смеха, проговорил его внезапный собеседник. – Зайду в другой раз. – Эй, прекрати свои шутки, ты… – Джексон еле сдержался, чтобы не придумать этому шутнику подходящее прозвище, но ругаться чаще одного раза за минуту считал недостойным. Поэтому просто продолжил деловым тоном: – Есть какие-то новости для меня? – Есть чудесные новости в твоем дерьмовом положении, – жизнерадостно продолжил его невидимый компаньон. – Транспортный борт Pretty сможет подобрать тебя через четыре дня. Радуйся. В той жопе мира, где ты сейчас обитаешь, обычно вообще никого не бывает. – Бля… – не сдержался Джексон. – Не благодари, – радостно ответили с той стороны. Джексон скользнул пальцами по панели, пересчитывая данные. Даже в режиме жесточайшей экономии он продержится максимум три дня. – Эй, ты там что, от счастья дар речи потерял? – голос несколько растерял свою веселость, словно чувствуя мрачное настроение Джексона. – Эй, чувак, ты же продержишься? Учти, ты мне должен за переговоры с капитаном Pretty, он ни в какую не хотел сходить с трассы. – Ничего… – хриплым голосом ответил Джексон. Потом прокашлялся и продолжил: – Кажется, тебе придется списать мой долг. Он грустно ухмыльнулся. Ничего нового: жизнь всегда подкидывала ему дерьмо, просто этот раз станет последним. – Подожди, – взволнованно проговорил его собеседник, из голоса которого вмиг испарилось веселье, – как же так? Стандартная капсула рассчитана на неделю. – У меня старая армейская, – убитым голосом проговорил Джексон. – Черт. Эфир полнился помехами и шипением, но это означало, что его невидимый компаньон пока еще с ним. Секунды ползли, перетекая в минуты, и каждая из них приближала Джексона к медленной мучительной смерти. Он все еще пытался осознать это, буквально придавленный свалившейся на него новостью. – Сколько ты сможешь ждать? – голос теперь звенел от напряжения. – Три дня максимум. В наушниках слышалось тихое стрекотание допотопного радио, очевидно использовавшегося для местной связи. Голос что-то спрашивал, кого-то уговаривал. Джексон не понимал местного наречия, до него доносился только шум. Шорох вентилятора или старого кондиционера, шелест кнопок клавиатуры, визгливые голоса детворы. Он прикрыл глаза, представляя себе эту картину. Скорее всего, какая-то отсталая аграрная планета. Небольшое здание муниципалитета, единственного места, где есть межгалакт. Плотная утрамбованная земля с узкой полосой газона. Яркое до рези в глазах слепящее солнце, выляневшее будто ранней осенью небо. Чистое, безоблачное. Шумная детвора, гоняющая разбитые покрышки по пыльной улице. В здании окна распахнуты настежь, только занавешены погнутыми жалюзи в робкой попытке защититься от ослепляющего светила. Старые потертые столы и старые же блоки компьютеров с мерцающими и идущими рябью голо-экранами. На каждом столе – ворох пластиковых листов, среди которых с трудом виднеются старые, еще кнопочные, клавиатуры. А когда на город опускаются сумерки, как, наверное, хорошо выйти, упасть на газон, раскинув руки и ноги, и слушать стрекот цикад, наслаждаясь луной. Ну или двумя, тремя лунами… Джексон не отказался бы перенестись туда, будь там даже десять лун. Все лучше, чем умирать здесь, в темноте. – Эй, ты меня слышишь еще? – осторожно спросил голос на той стороне. – Конечно, – буркнул Джексон, утирая глаза. – Ты там держись, – подбодрил его голос. – Я постараюсь найти тебе спасателя. – Можешь не торопиться, – грустно улыбнулся Джексон, – я никуда не спешу. – Шутник, – раздраженно буркнул голос. – Я отключусь сейчас, но чуть позже снова выйду на связь. ОК? – Ага, – все так же невесело ответил Джексон. – Я никуда не уйду, не волнуйся. Голос замолчал, но трепетание линии канала на экране показывало, что его собеседник все еще на был связи. Словно не хотел уходить. – Кстати, я Лэй, – вдруг представился он. – Я Джексон. Возвращайся скорее, Лэй. – До встречи, Джексон. После этого ожидание стало чуть менее тягостным. Джексон представлял этого Лэя как молодого хрупкого блондина, который проводит дни над старыми приключенческими романами. Его ровесники уже давно обзавелись семьями, это же аграрная планета – они там все рано женятся. А Лэй не похож на остальных. Наверное, мечтает вырваться в космос, взглянуть на свою планету со стороны. Романтик-авантюрист – страшное сочетание. Джексон усмехнулся. Ну что ж, пусть теперь на его примере поймет, что не каждое приключение заканчивается хорошо. У самого Джексона не было особого выбора. В их коммуне дети были общим достоянием, он и не знал, кто из полусотни мужчин заделал его мамочке ребенка. Да его это мало беспокоило. Государство не поддерживало свободный образ жизни и дотаций на детей не выплачивало, так что с детства приходилось искать заработок самому. Сначала, по малолетству, он попрошайничал, потом подрос и стал помогать на подсобных работах: выносил мусор, стриг газоны, разносил молоко в богатеньких районах, выгуливал собак. Подростком подрабатывал мойщиком посуды в одном из ресторанов. Там же встретил стритдэнсеров и остался навсегда очарован ими. Лет до пятнадцати их еще обучали в коммуне – среди взрослых были и бывшие учителя, но после этого Джексон ушел на самостоятельные заработки. Тогда же он и прибился к стритдэнсерам. И каждый день благодарил небо за такой подарок. Все его бывшие братья из коммуны сложили головы на гильотине – малейшая провинность на их планете каралась смертью. Неустроенные, мало чему обученные они вынуждены были либо всю жизнь вкалывать на самой отстойной работе, либо рискнуть и пойти ва-банк. Родная планета Джексона представляла собой сплошной мегаполис, каждый квадратный дюйм ее был урбанизирован. Основной доход правительство имело от туризма, а в этой сфере, как известно, многие работы с успехом выполняют машины. Поэтому и спрос на рабочую силу был невелик. Ничего не оставалось, как работать за пределами планеты. Джексон жил, не шикуя, и к двадцати четырем смог накопить достаточно, чтобы внести первый взнос за старый, допотопный еще мусоровоз. Ханьлянь в принципе был неплохим мужиком и ссудил ему недостающую сумму под вполне божеские проценты, но Джексону все равно приходилось туго. Единственной отдушиной для него оставались танцы. В иные времена и единственным средством заработка: туристы неплохо платили за впечатляющую хореографию молодых парней, выросших на планете с притяжением в 0,8 земного. Многие из них, не скрываясь, продавали не только свои умения, но и свое тело. Других счастливчиков замечали агентства и брали для подтанцовки. Но Джексон, Ибо и другие из их компании буквально бредили созданием собственной группы, собственного имени. – Эй, Джексон, ты как там? – участливый голос вырвал его из воспоминаний. Шел уже второй день его заточения в летающем гробу, и этот голос был единственным, что связывало Джексона с той, другой жизнью. Жизнью вне его капсулы. – Я все еще здесь, чувак. Жду тебя практически на том же месте, – Джексон по старой привычке скалил зубы, когда все было хреново. – Ох, а ты верная девочка, как я посмотрю. – А то! Приходи милый, – Джексон сказал это тонким голосом, похлопав ресницами, словно Лэй мог его увидеть. На том конце линии раздался смех. Джексон мог бы охарактеризовать его, как угодно, но к чему лгать себе перед смертью – смех был очаровательным. Он знал за собой эту склонность к молодым чистеньким парням с очаровательной улыбкой, знаете, из тех, что могут невзначай процитировать книгу или сыграть в чэнъюй. Хотя Джексон сильно сомневался, что парень по имени Лэй может знать что-то об игре азиатов. Да, общество сильно изменилось за последние столетия, но предрассудки, идущие откуда-то из глубины веков, оказались сильнее. Черные и азиаты давно заседают в правительствах наравне с белыми, участвуют в научных прорывах, исследуют космос, но общество все еще еле ощутимо, на грани восприятия опускает их ниже белых. Много веков назад перемешались культуры и стерлись грани менталитетов, но исподволь, вскользь, не показывая этого, белый всегда потакает белому, черные стараются держаться вместе. Азиаты же, расселившиеся по всему обитаемому космосу, по-прежнему использовали одни им понятные знаки и слова. Это было почти неосознанно, но именно так они незримо отличали “своих”. – Я пока не нашел корабль, – помолчав, грустно произнес Лэй. – Наверное, после ионного шторма судна пока опасаются выходить на трассу. В его голосе слышалось не просто сочувствие, а глубокая печаль. Джексон был благодарен этому парню, кем бы он ни был. – Зато у меня куча времени здесь, – деланно бодрым голосом ответил он. – Хоть почитаю. Глядишь, помру образованным человеком. – У нас еще есть время в запасе, – укоризненно ответил ему Лэй. – Так что я успею сводить эту девочку на свидание. Джексон аж поперхнулся от удивления. А парень-то не промах! – Будь ты рядом, я бы показал, кто из нас девочка, – задиристо произнес он. – Конечно. Это ты. – Негодник сказал это с таким пафосом, что Джексон невольно заулыбался. Потом Лэй понизил голос и хрипло прошептал: – Посмотрим, кто из нас будет скулить, баобэй. Сукин сын! Джексон содрогался от беззвучного смеха. – Я бы не стал на это рассчитывать, гэ, – поддел он его в ответ. Неожиданно с Лэем оказалось очень легко, как с Ибо или с друзьями детства. Они тоже вечно поддевали друг друга и называли “гэ” – “бро”... – Баобэй?! – вдруг удивленно переспросил Джексон. – Как тебя зовут, Лэй? На том конце линии воцарилось молчание. Все они по старой традиции имели упрощенные европейские имена, но в компании азиатов всегда представлялись именем, данным при рождении. Это не было традицией или законом, каждый мог вести себя, как хотел. Но это очень хорошо иллюстрировало расслоенность общества, в котором, сколько бы лет ни прошло, всегда будут группы, стоящие особняком. – Мое имя Ван Цзяэр, – осторожно начал Джексон, понимая, что парень на другом конце линии сейчас испытывает схожие с ним чувства. – Исин. Чжан Исин, – прозвучало в ответ немного неуверенно, словно обладатель этого имени давно им не пользовался. – Привет, Исин-гэ, – радостно выпалил Джексон. – Привет, баобэй, – насмешливо ответил его соотечественник. Джексон только открыл рот, чтобы ответить, как Исин внезапно быстро проговорил: – Гэ, прости, я сейчас отключусь на какое-то время, а потом выйду на связь с другого канала. ОК? – ОК. Джексон понимающе кивнул. Исин, связываясь с ним, скорее всего пользовался межгалактом не совсем законно. Для таких милых парней, как его гэ, это наверняка было ужасающим преступлением, просто верхом преступной деятельности. Джексон усмехнулся. Исин по своему обычаю еще какое-то время просто был на связи и, наконец, вздохнув, пробормотал: – Пожелай мне удачи, гэ. – Удачи. Ну точно, собрался проникнуть в здание муниципалитета и перенастроить межгалакт на другой канал в тайне ото всех. Боже! Джексон вздохнул, потянулся и лег, заложив руки за голову. Он улыбался, глядя в темноту за панелью визора. Звезды уже не казались просто мертвыми блестящими точками, каждая из них источала загадочный свет. И каждая была теперь причастна его маленькой тайне. Ему нравился его новый гэ с очаровательным смехом и дурацкими подкатами. А еще, Джексон был в этом уверен, Исин наверняка умел отлично играть в чэнъюй. Из сна его вывел еле слышный шорох помех в наушниках. Джексон по привычке попытался вскочить, но только врезался лбом в панель визора. Он вновь улегся, потирая ушибленное место. Затем быстро вывел на панель данные связи. Линия нового канала на голо-экране шипела и извивалась, как змея. Джексон переключился на него, одобрив доступ. В наушниках, приглушенный шумом, раздался чуть задыхающийся голос Исина. – Цзяэр-гэ, слышишь меня? Джексон покопался в настройках связи, и спустя пару секунд фоновый шум исчез. – Да, Исин-гэ! Я тебя отлично слышу. – Джексон радостно улыбнулся, словно встретил старого друга. – Где ты? Что это за шум? Перешел в другую комнату? – Ну можно сказать и так, – весело ответил его невидимый друг. – Чему ты так радуешься? – все еще улыбаясь, спросил Джексон. – Кто-то позвал тебя на свидание? – Определенно, – весело ответил Лэй. – Ого. Поздравляю. – Улыбка Джексона погасла. Ну что ж. Лэй - молод, наверняка привлекателен и не должен упускать свой шанс ради болтовни с человеком, у которого впереди только мрак космоса. Так себе перспектива, конечно. Прочистив горло, Джексон продолжил нарочито бодрым голосом: – И как он? – почему-то он был уверен, что Лэй точно по мальчикам. – Молод? Хорош собой? – Как тебе сказать… – немного неуверенно протянул Лэй. – Определенно молод, но… как это правильно… потаскан и побит жизнью, вот! Даже не знаю, стоит ли связываться с таким. Джексон внезапно почувствовал себя лишним в этой повседневной картине жизни Лэя. У его веселого друга было будущее, неважно с кем. – Так что же, он хорош собой? – буркнул Джексон. – Не могу сказать, – усмехнулся Лэй. – Ты еще не присылал мне своего голо-фото. – При чем?.. И тут до Джексона дошло. Отличный развод. – Так это я, выходит, потаскан и побит жизнью? – Не ты ли мне рассказывал вчера про свою тяжелую жизнь? Они действительно вчера перед сном еще немного поболтали с Лэем. И Джексон вскользь упомянул Ибо и его группу. Ну и пришлось в двух словах рассказать о родной планете и своей жизни там. – Может, у меня и была тяжелая жизнь, зато после работы мы отрывались на полную катушку. Знаешь, это ни с чем не сравнимое ощущение, когда ты выходишь на платформу и танцуешь. Будто ты уже не здесь… Понимаешь? Джексон еще никому не рассказывал так о своем хобби. О том, что с ним делает сам танец. О том, как он словно перестает существовать в этой точке вселенной и почти растворяется в музыке. Как музыка делает его ближе к космосу. – Как будто ты здесь и везде, – тихо выдохнул Лэй. – Да! – воскликнул Джексон. Потом помолчал и осторожно спросил: – Что ты танцуешь? – Крамп. – Что-о? Ответ Лэя заставил его удивленно раскрывать рот, не в силах вымолвить ни слова. Крамп – это красота силы. Крамп – это бой, заточенный в оболочку танца. Крамп – это для сильных, агрессивных. Но не для… Стоп! А что он знал о Лэе? С чего он решил, что Чжан Исин, известный ему как Лэй, барышня в брюках? Очаровательный смех?! Да, воистину точный показатель! Сострадание? Присуще всем людям. Нет. Джексон определенно не все знал о своем знакомом. – Хм. Где ты научился? – вопрос прозвучал совершенно естественно, будто и не было позорной для Джексона секунды сомнений. – Приятель в школе показал, – голос Лэя звучал чуть приглушенно, словно издалека. – Вернее, он танцевал, а я смотрел. А потом попросил научить. Лэй гремел чем-то на фоне, словно передвигал металлические рычаги. Джексон впитывал каждый звук, представляя себе, что тот где-то рядом, может в соседней каюте. Рассказывает ему о своем детстве. – Сначала он, конечно, макнул меня пару раз головой в унитаз, но в следующий подход я просто показал ему, что умею. Так что, так или иначе, он взялся меня учить. – Я бы хотел на это посмотреть, – мечтательно произнес Джексон. – Обязательно, – хмыкнул Лэй. – Вряд ли, – грустно отозвался Джексон. Лэй хотел было что-то сказать, но Джексон не хотел выслушивать пустых слов утешения и ободрения. Он перебил его, заявив: – Мы могли бы станцевать вместе. – Наверное, – немного удивленно произнес Лэй. Его голос показался Джексону чуть отстраненным, словно тот был отвлечен еще чем-то. – В каком стиле ты танцуешь? – Свэг. – Оу. Хотел бы я посмотреть, – повторил он слова Джексона. Потом добавил: – Мы могли бы создать свою группу. – Только вдвоем? – уточнил Джексон. – Почему нет? – Вообще-то, у нас с Ибо была такая мечта, – признался Джексон, – но нам не хватало вокалиста. Я неплохо читаю рэп, но в вокале не силен. – А я как раз неплохо пою, – тихо признался Лэй. – Правда? Ах, черт! Джексон был так удивлен, что резко дернулся, конечно же очередной раз влепившись лицом в панель визора. – Что-то случилось? – обеспокоенно спросил Лэй. – Ерунда, – отмахнулся Джексон. – Спой мне. Лэй немного помолчал, потом негромко запел. Его голос не очень сильный, но глубокий, звучал красиво. Джексон закрыл глаза, вслушиваясь. В тишине я слушаю Написанные мною песни; все они окрашены в серые тона. Тихонько спрятал любовь в кармане так, Чтобы никто ничего не смог мне сказать. Я не хочу разыгрывать драму, ведь конец мне уже известен – В итоге я потеряю тебя… – Прости, – пробормотал Лэй, – это не слишком удачная песня. – Ты не сказал ничего нового, – с грустью проговорил Джексон, – мы оба знаем, какой конец меня ожидает. Он не стал слушать убеждения Лэя, заверения, что у них еще есть время, и Джексон обязательно спасется. – Слушай, – перебил он на удивление многословного друга, – мы еще не придумали название нашей группе. – Я думал назвать свою группу “EXO”... – Что за идиотское название? – притворно возмутился Джексон. – Раз мы будем выступать вместе, группа должна отражать нас. – ”Два долбоеба”? – невинно предложил Лэй. – Не, – отмахнулся Джексон. – Ибо не понравится. Он парень серьезный. А его парень – еще серьезнее. – А его парень тут при чем? – Ну, он будет продвигать нашу группу в сети. – Он маркетолог? Менеджер? – Не-а. Дизайнер. Джексон позволил себе еще минуту помечтать о том, как они будут выступать все вместе. Какие номера поставят, какую музыку будут играть. – Цзяэр, – вдруг проникновенно произнес Лэй, – я сейчас отключусь и в следующий раз выйду на связь не скоро. Ты… – он прочистил горло, – ты не переживай, если что, ладно? – Эй, чувак, – Джексон почувствовал неладное, – что случилось? – Все нормально, – неубедительно соврал Лэй. – Не волнуйся. До встречи! На этот раз Лэй отключился сразу же. Джексон еще пытался отследить сигнал, но с примитивным оборудованием капсулы это было невозможно. Так что он улегся и вновь вернулся к созерцанию расцвеченной зведами темноты вокруг. Из головы не шел голос Лэя. Я не хочу разыгрывать драму… Может, это был его способ сказать “прощай”? Шел третий день его заточения. Он тянул запасы, как мог, но конец был предсказуем. Так что Лэй действительно выбрал весьма мягкий способ разорвать с ним связь. Джексон был искренне благодарен ему за разговоры, воспоминания. За откровенность. За то, что сам Джексон не лежал в капсуле, словно заключенный в камере в ожидании казни. Вряд ли можно было провести свои предсмертные часы лучше. Чаще всего у Джексона не оставалось времени на сожаления, его жизнь была полна ежедневных рутинных забот. Он пытался выживать. И кроме времени, отданного танцам, он не помнил никаких особенных моментов. Теперь, благодаря Лэю, они недолго, но будут. Он дотянулся ногой до маленькой стопки стикеров, оставленных им самим во время последнего тестирования капсулы. Расстегнул скафандр. Тут же истошно взвизгнула сирена, а голо-экран засветился тревожно оранжевым. Стягивая скафандр, он отсоединял системы подачи воды и питательной жидкости. Джексон достал из нагрудного кармана старую ручку и, снова улегшись на спину, игнорируя писк системы, размашисто написал на желтом стикере: “Я люблю тебя, Чжан Исин”. Его могут найти через несколько лет, когда иссякнет энергия, и он будет болтаться в космосе глыбой льда. Но даже тогда кто-то узнает о его чувствах. Он умрет, а его любовь будет продолжать существовать. Пусть и на маленьком листочке бумаги. Джексон усмехнулся и приклеил стикер к панели визора, загораживая вид на звезды. Он закинул руки за голову и закрыл глаза. Первый толчок он принял за случайную помеху, в космосе было полно мусора, кому как ни ему это знать. Но второй заставил его окончательно проснуться. Что-то схватило его капсулу и тянуло к себе. Джексон спешно натянул скафандр, чтобы заткнуть системы оповещения. Оранжевые точки на голо-экране погасли. Ничто не выглядело подозрительным, кроме ощущения, что его капсулу затягивает в какую-то дыру. Джексон пальцами уменьшил масштаб карты, чтобы увидеть прилегающие районы. Но тут сраный экран погас, и он остался в полной темноте. Джексон так привык к мерцающему свету голо-экрана и холодным отблескам звезд, что сначала даже не понял, что произошло. Когда движение капсулы остановилось, вокруг включилось освещение. Джексон зажмурил глаза, молясь, чтобы его подобрало человеческое судно, а не одна из рас, что охотно пополняла людьми свой рацион. Двумя пальцами он прижал кнопки, открывающие капсулу, и верхняя крышка с шумом отлетела. После трех дней непрерывного нахождения в одной позе Джексон не мог даже пошевелиться. Он почувствовал, как тонкие прохладные пальцы бережно коснулись его лба, и открыл глаза. Над ним склонился один из самых красивых парней, которых он видел в своей жизни. Его глаза лучились смехом. – Привет, – проговорил ему в ухо бархатный голос Лэя, – я же обещал, что мы увидимся. – Как, – прохрипел он, – как ты здесь оказался? – Угнал яхту губернатора, – пожал плечами Лэй. – Она правда плохо приспособлена для хождения через подпространство, но у меня было важное дело… Так что… Он аккуратно приподнял Джексона и закинул его руку себе на плечи. Потом осторожно разогнулся, помогая ему подняться. – Какое дело? – прохрипел Джексон, еле держась на ногах. – Как? Разве ты не помнишь? – деланно удивился Лэй. – Ты должен мне свидание. Джексон усмехнулся и, заметив, как Лэй залип взглядом на его губах, растянул их еще шире. – Дай мне набраться сил и я заставлю тебя скулить, баобэй. Единственное, что не давало ему сейчас покоя, увидит ли Исин крышку со злополучной наклейкой внутри. Потому что эти слова он хотел сказать ему сам.