«Если бы слезы твои были водой Ты бы уже напоила ею весь мир Милая, но в жизни есть не только боль Сможешь засиять еще ярче звезды»
Полумрак раздевалки дортмундской команды в родных стенах наседал сгустками тёмной печали, выбивая из колеи, казалось бы, самого крепкого игрока, оставленного в гордом одиночестве наедине со своими мыслями. Горячие слёзы бурной рекой катились по щекам, сначала оставляя влажные узоры, а после заливая волной, будто с головой окунули в море. Истерика в преддверии её первого финала Лиги Чемпионов не оставляла камня на камне от души и духа юной героини, выжимая все соки морально. Дрожащие руки обнимали плечи, силясь успокоить всех внутренних демонов, что карали девушку за её сильный характер изнутри. Стены и скамейки подрагивали в такт её тела, в особенности груди, что вздрагивала при каждом всхлипе. В этот момент рушились все надежды на достойную игру против невероятно сильного соперника, но кому это ещё знать, кроме как не стенам чёрно-жёлтого массива?
Пресс-конференция затягивалась на пару-тройку лишних минут, доставляя скорее моральные, нежели физические неудобства главному тренеру «Боруссии Дортмунд» и паре её игроков: Мари и Роману Нойштедтер. Бывшие до злополучного часа всего лишь слухами разговоры по поводу капитанской повязки разрешились в одночасье. Повязка вновь уходит молодому вратарю, что сидела словно на острейших иглах сейчас по правую руку от коуча. В интернете девушка читала, что это своеобразный повод для расслабления, но, пожалуй, не в её случае. Вряд ли ты будешь спокоен, когда на твои плечи валится такая обязанность в виде капитанской повязки. При условии, что, словно тяжкий груз, на её шее висела и ответственность за ворота.
Стариков в команде почти не осталось в связи с травмами, красными карточками, завершениями блестящих карьер и переходов в другие команды в частности на правах аренды. Дортмунд почти полностью обновил команду, добавив молодости и вдохнув в неё свежести. Эрлинг Холланд и Джейдон Санчо заслуженно являются претендентами на «Золотой Мяч». Их связка потрясающе играет на пользу клуба. Беллингем вместе с Брандтом, Рейной и Джаном являются лучшими на своих позициях вне конкуренции, их мастерство и красивая, но при том полезная работа с мячом на поле восхищала. На позиции защитников добавилось несколько молодых игроков, но железо-бетонная стена в виде Романа Нойштедтера, Пасслака, Хуммельса, Аканджи и Морея продолжала радовать глаз на протяжении уже полусезона после ухода Фавра. Ворота занимала Мари Нойштедтер, прошедшая тяжелейший путь от низов таблицы второй Бундеслиги и до финалистки Лиги Чемпионов, которая готова рвать и метать в завтрашнем сражении. «…вторая немецкая и мировая стена после Нойера» — так отзывалась одна немецкая газета.
От утреннего бессилия и страха перед чем-то совершенно новым и настолько глобальным не осталось и мокрого места. Ровная спина, чуть приподнятый нос, грозный взгляд, присущий капитану, спокойная и твёрдая походка с ровным дыханием. Ладонь мягко проскальзывает по поверхности газона, в голове закрадываются мысли лишь о победе, а Мари продолжает свой путь до разминочной зоны на самом поле размеренным шагом. Грациозная, статная и решительная она тотчас обратила на себя внимание сокомандников и того, кто уже долгое время олицетворяет клуб. Марко стоит у самой кромки, опираясь на костыли и стараясь не дышать, чтобы кресты его не беспокоили. Выход в финал стоил очень дорого для всей команды, так как с травмами вылетело несколько игроков и помимо Ройса. Миндальные глаза по-отечески добро и с надеждой осматривают родные стены стадиона, своих сокомандников, но в первую очередь друзей, с которыми прошёл огонь и воду и почти исполнил свою мечту в двух актах. Марко улавливает взгляд девушки, которая за всё время стала почти второй дочерью для него. Во всяком случае, в рамках футбольного поля так и было. Он улыбается также весело и счастливо, как тогда, когда узнал о выходе в финал даже из палаты на больничной койке. Или когда Дортмунд последний раз брал трофей.
«Я верю»
Одними губами произносит Ройс, смотря в самую душу своего детища, восхищаясь такой силой духа и упорностью. Он помнит, как щемило на душе, когда в четвертьфинале Лиги Чемпионов Нойштедтер смёл на полном ходу нападающий соперника. Яркая алая кровь окропила газон, заставив ужаснуться даже самого соперника, не говоря уже о медицинском штабе «Боруссии», тренерском штабе и болельщиках по всему миру. Слухи о серьёзных травмах в виде сильного ушиба, сотрясения или черепно-мозговой мгновенно разлетелись по всему миру ещё до конца самого матча. Страх не покидал тренерский штаб и преданных болельщиков даже после того, как замена хотя бы на один матч для девушки нашлась. Всем давно знакомый Хитц занял раму на момент полуфинала. Стоит отметить, что Марвин весьма неплохо справился со всеми поставленными задачами, выдержал все волны атак и даже оставил ворота сухими, не заморав ни свою честь, ни долгий и тяжкий путь своей команды. «Впереди финал, а основной вратарь Дортмунда выбыл из игры» — этим и подобными заголовками изобиловали газеты, телепередачи, радиостанции внутри Германии и далеко за её пределами, нагнетая и заставляя ощутить страх. Сказать, что Эдин Терзич переживал в то время, не сказать ничего. Лучше сохранить в тайне все душевные терзания коуча, у которого, по всей видимости, в ту неделю седых волос прибавилось.
Словно живущая в мире, где все желания исполняются в одночасье, Нойштедтер вопреки слухам о вылете из турнира встаёт на ноги, словно всё произошедшее было лишь страшным сном для очень многих людей. Волна радости прокатилась по всей стране и вдвойне сильнее за её пределами. Фанаты Дортмунда ликовали и молились за её место в старте, а фанаты «Баварии», которая по счастливой случайности стала второй командой-финалисткой, напрочь забыли о лёгкой, «безболезненной» победе. Да, насолить лидерам и чемпионам она ой как любила.
Голова всё ещё даёт знать (вернее, вспомнить) о слегка неприятном столкновении на прошлой неделе скачками давления и редкими потемнениями в глазах. Лицо уже чаще окрашивает румянец, как и остальную кожу. К ней снова возвращаются та живость, активность и бешенное желание жить во что бы то ни стало. Тренерский штаб выдыхает, но вот медицинский скрещивает пальцы, молится и на добром слове держит голкипера на поле, стараясь штрудировать по временным отрезкам её состояние.
Оно, словно по щелчку пальца, начинает меньше беспокоить хозяйку тела, возвращаясь к обыденной жизни. Даже не верится, что скорое выздоровление наступило и она, потерявшая недавно сознание прямо на футбольном поле, может спокойно защищать цвета и ворота своей команды.
Мюнхенцы не рады, выражая свою пассивную агрессию по отношению к команде-сопернику на пресс-конференции. Но эти незначительные детали ни Мари, ни её брата, ни даже тренеров не волновали. Команда, напрягшаяся ещё днём при осознании того, что их ждёт что-то масштабное, ожидает своего рейса.
***
Ночь, на часах половина первого. Вокруг так тихо и безмятежно, что клонит в сон. Душа отдыхает заранее, предчувствуя тяжести и стресс. Аэропорт Дортмунда светился самыми яркими огнями, провожая игроков одноимённой команды в дальний путь до самого Стамбула. Посадка и взлёт пролетели так незаметно, словно вздох. Обычно весёлые и заводящие всех своим позитивом Джуд и Эрлинг сидели порознь с максимально серьёзными лицами, погружаясь в далёкие от окружающих мысли. Одному Богу известно, о чём так крепко задумались молодые люди: представляли себя уже в предстоящей игре, думали о том, какая будет крутая фотка с кубком или вспоминали все козыри соперника.
В передней части самолёта слышались отголоски дискуссии тренеров и медиков. Возможно, список стартового состава менялся каждую минуту, но откуда знать это Мари, мирно отдыхающей на плече брата? Тихие, судорожные вдохи и вот Рома снова открывает глаза. В сон мужчину никак не клонит, что лишь больше напрягало и нервировало, но тёплая щека и размеренное дыхание под ухом действовали лучше любого антистресса.
— Ты опять? — уже даже без насмешек, без снисходительности спросила в сумраке девушка, протягивая руку и трогая лоб брата. — Всё нормально. Просто кофе было лишним, — этот сумрак спасает Романа, и его глаза поспешно оббегают весь салон, стараясь привыкнуть к темноте.Ласково, словно ребёнка, Мари гладит брата по голове, запуская пальцы в кудри, которые вечно напоминали ей большие макаронины. Впрочем, похожие кудри были у большей половины её знакомых, которых было немало. Когда-то отец также ерошил волосы сыну, когда тот только взбирался по своей карьерной лестнице, поддерживал, даже снимал стресс этим шуточным действием. Но Рома был далеко не из тех, кто долго сидел на шее родителей, птица быстро упорхнула из отчего дома. Другие двое, Даниэль и Мари, сидели почти до последнего в этом доме, всячески цеплялись за главный пример в своих жизнях. И этим поплатились в своё время.
— Я боюсь, — её голос дрожит и переходит на шёпот, стараясь держать эмоции внутри, в крепко сжатом кулаке, где никто никогда не найдёт. — Было бы чего бояться такой девочке из ниоткуда с такой семьёй и друзьями, — переводит всё в шутку Рома, не давая поглотить себя недобрым мыслями. — Всё мы герои в теории. А на практике?Это взаимопонимание развивалась все года, что они жили, работали и играли вместе. Оно развивалась ровно для того, чтобы сейчас так небрежно перевернуть ведро со слезами, дабы те мигом впитались в землю и не пролились по этим нежным щекам.
«Давили педали газа всегда до отказа»
Что ж, старая закалка отца действует и по сей день. Воспитанная вставать даже тогда, когда от тела и души остались крошки, Мари усмехается словам брата. Впрямь, многое не соответствовало действительности, но разве не это суть современности? Разве не это считается сейчас нормой? Они часто задавали себе этот сложный философский вопрос, но и сейчас не могут ответить на него. Видимо, философия и тонкости жизни — не их конёк? А что же тогда их? Пинать мяч за баснословные деньги и покорять сердца миллионов? Быть кумирами для маленьких детей, верящих в победу при любом раскладе? Да, пожалуй, последнее. Лишь бы эти дети не знали о той грани, которая в своё время заставила сломаться всех этих кумиров, переступить через себя и восстать из пепла. Для детей всё это — сказка, а для них — очередной ужастик, который вновь нужно пройти, испугаться, но выйти победителем в сражении с маньяком, подобным Джейсону Вурхизу.
Мужчина вновь прикрывает глаза, забирая у сестрёнки один наушник. Что-что, а тут уж пусть поделится своей дозой успокоительного. Мелодии, сменяющаяся одна другой, успокаивают и убаюкивают Рому, и он проваливается в сон. Самокопание, терзания и переживания выбивают девушку из сил, словно удар о волну, ставший для неё почти смертельным, и она вслед за братом отключается.
***
День проходит как обычно за исключением местоположения. Команда во всю обживает стадион, успев потерять весь привезённый инвентарь, кучу важных бумаг и отчётов касательно здоровья игроков, а также самостоятельно навертеть столько кругов, что попросту потерялись. Если бы не внимательный Санчо, то его и ещё троих в виде Лукаша, Матса и прилетевшего поддержать командный дух Ройса вряд ли бы нашли. Если первые пункты и найдутся, то игроков нужно было бы непременно искать, вооружившись телефонами и охранниками, которые знают турецкий стадион как свои пять пальцев. Предматчевая тренировка проходит также нелепо и смешно, пусть и с витающим в воздухе напряжением, но всё же принося свои плоды. Однако, едва Эдина информируют о прибытии на стадион соперников, тренировка почти мгновенно закругляется, и игроки, стараясь избежать нежелательной встречи, плавно занимают свою раздевалку, продолжая слушать указания по поводу предстоящей игры от тренера и обустраиваясь.
Методичка с планами на игру главного тренера и тренерского штаба в какой-то момент просто улетает в мусорку, привлекая повышенное внимание всех. В раздевалке повисло неловкое молчание, гнетущая обстановка накалялась. Терзич собирался с мыслями, стараясь сформулировать свои мысли во что-то логически и фактически законченное. Кажется, это называется текстом, но в нашем случае речью. На фоне колкостей в голове у Мари, Эдин разворачивается ко всем вопитанникам и воспитаннице, что сидели прямо перед ним.
Вся раздевалка вмиг взревела, крича последнюю фразу тренера вдвое громче. Командный дух лишь усилился. Пожелав всем удачи, главенствующие штабы удалились занимать свои места, в отличие от команды.
— Сегодня знаменательный день, друзья. Мы должны постараться. Мари, — Ройс остаётся капитаном даже при таком раскладе и протягивает девушке чёрную повязку, на которой белым выгравирована буква «C». — Этой ночью это твоё. Не подведи и приведи этих людей к победе.Марко обводит взглядом всех остальных, помогая своему чаду надеть повязку. Вроде сотканная из обычных ниток и весящая граммы повязка сдавила плечо Мари, заставляя во всех красках прочувствовать всю ответственность. Вуди напоследок жмёт подруге ледяную от страха ладонь. По всей видимости, Ройс чувствует этот страх и на себе, он мурашками проходится по коже, но кивком указывает, что бояться совершенно нечего. Это должен пройти каждый футболист. Сокомандники хлопают нового капитана по плечам и выводят в подтрибунку, подталкивая сзади. Марко следует примеру коуча и занимает место на трибунах. Обе команды, уже выражая агрессию и свой настрой на игру, ожидают своего часа.
Ещё не успев выйти на поле, пара игроков уже оказались обсмеяны «баварцами». Правда, фразы в виде «Девчонку во главе команды ставите? Позорники!» и «Хреновый настрой. Впрочем, как и команда» уже не впечатляли Нойштедтер. Более того, даже не задевали. На милом личике не дрогнул ни один мускул, она даже не взглянула на того, кто обронил пару некрасивых фраз в её адрес, но зато имея такую армию за спиной можно тоже поплатиться. Весь на взводе от атмосферы на стадионе, его гула, песен болельщиков, в предвкушении от матча, Эмре Джан налетает на Эрнандеса, буквально сбивая его с ног. Рычит пару «добрых слов» в ответ, не позволяя обижать своего капитана. На такой грубый жест реагирует и «Бавария» — Левандовски грудью отталкивает Джана «на своё место». Арбитры, что стояли до этого спинами к происходящему, мигом полетели разнимать игроков, чтобы матч не начался прямо в подтрибунном помещении на кулаках.
Нервы зашкаливали только от того, насколько игра важна обоим командам, а про то, какая же насыщенная битва ждёт болельщиков и просто любителей футбола, не стоило даже и заикаться. Напряжение пошло с первых минут и не оставляло впредь до конца первого тайма.
Равная игра, на табло по-прежнему нули. Инициативу раз за разом ухватывают за хвост «шмели», то выуживая мяч хитростью, то силой, то сообща и командными действиями. Четыре офсайда за первую половину первого тайма и все при подходе к чужой штрафной игроков «Баварии».
— Та ещё нервотрёпка. Ты как? А ну вставай, — Пищек помогает встать Нойштедтер после очередного отбитого удара по воротам в створ.Карие глаза устало скользят по Лукашу, а затем метаются вбок, в сторону подающего угловой. Киммих как всегда во всей своей красе отправляет мяч кручённым, сложным ударом прямо с угла поля. Мари провожает взглядом мяч и уже через мгновение забирает его и, не дав поразить свои ворота, плавно выкатывает на ход Санчо. Джейдон довольно неприятно пыхтит, пытаясь разбежаться. На таком большом поле с огромными фан-секторами и количеством людей, которые вмещались в них, эта махина казалась крошкой. Но Санчо умеет играть даже в замкнутом пространстве с повязкой на глазах. Этот навык, безусловно, здесь и сейчас требуется ему. Удар. Мяч плавно летит в сторону ворот Мануэля Нойера, казалось бы, закрученный настолько, что даже перелетает девятку. Это мгновение длится вечно, заставляя не то впасть в транс, не то сойти с ума.
Странные ощущения прерывает рёв болельщиков дортмундской команды, а на табло жёлтым высвечивается «Тооооr!». Счёт в матче открыт, 1:0 в пользу дортмундской «Боруссии», которая всей командой за исключением линии защиты и вратаря сейчас полетела отмечать гол. Неземная радость быстро сменяется жесточайшим и нещадным напряжением, «шмелям» также свойственно платить за свои радости в этой жизни. Неожиданный рывок Киммиха с прочно закреплённым в ногах мячом вогнал в настоящий ступор Рейну, пропустившего соперника без борьбы. Вовремя подоспевший Горецка с другого фланга получил мяч от Йозуа и, словно таран, протащил его ровно до чужой штрафной, игнорируя барьеры и препятствия в виде игроков «Боруссии». Удар на силу и красивый прыжок вратаря испортили ожидания «баварца» — мяч чудом был отбит. Однако, вовремя подоспевший к сокомандниками Роберт Левандовски завершил начатое, изящным ударом отправив мяч в сетку ворот. Тяжёлый подъём с колен, тихий вздох и озлобленный взгляд специально для Левандовски. Она запомнила. Она вспомнила все старые обиды и голы, которые в своё время на последних минутах помешали Дортмунду выйти вперёд, взять долгожданную «Салатницу» и три очка.
«Бавария» радуется в два раза сильнее и этим пытается надломить командный дух заклятого врага, вновь накатывает своими атаками по новой схеме, пытаясь где-то скреативить, а где-то штурмовать хитростью. «Боруссия» так просто не сдаётся и, словно огромная крепость, обороняется от нападок.
43-я минута, мяч пролетает мимо Хуммельса, попадая в ноги Эрнандесу. Люка не теряет ни секунды и несётся атаковать, пролетая мимо Пищека и Нойштедтера. Если старшего брата Люка и прошёл, то его сестру это не коснулось. Мари, высчитав время, не теряет ни секунды и кидается прямо в ноги сопернику, выхватывая мяч. В этой смелости и движениях всему миру вспоминается Лев Яшин. Оглушительный хруст в области рёбер быстро дошёл до сознания.
«Преграда не преграда Я молю тебя, поверь Сломанный весь, сломанный весь Сломанный весь, сломанный весь»
В воздухе вновь витает напряжение, силясь напугать своим присутствием игроков, но то, что сейчас они видят — похуже любого кошмара. Рома вместе с Матсом бегом несутся к обездвиженному телу. Вся команда подтягивается к своим воротам, с ужасом наблюдая за тем, что решал мед. штаб. Пролетевшая дополнительно полметра после жесточайшего удара по рёбрам девушка лежала на газоне. Мысли о скором поражении в этой битве нагнетали, а пелена перед глазами грозила скорой потерей сознания. Тоненькая струйка крови хлынула из носа, медленно стекая по лицу и капая на газон. Суета вокруг не вызывала никаких чувств, Мари будто отключилась от всего мира. Карие глаза, ещё сильнее потемневшие от пелены, смотрели сквозь ноги в разноцветных бутсах и чёрно-жёлтых гетрах. Туда, где на трибунах вскочили и отец, и мама, и даже средний брат. Даниэль не отличался терпением, а первые ряды на трибунах и быстрые ноги позволили парню оказаться на поле, рядом с младшей сестрой и старшим братом. Его безумные глаза и ледяные от страха за его "маленькую девочку" руки нагоняли большую панику на остальных. Даня осторожно взял ладонь младшей сестры, сильно сжимая.
— Прошу, вставай! — кричал, стараясь быть громче фанатских секторов. — Она не встанет уже, — с какой-то горечью сказал медик, пытающийся решить, что ему делать с травмированым вратарём.Слова пулями врезались в разум среднего-Нойштедтера, а подоспевший вовремя Рома не дал людям, ответственным за пропуск на само поле фанатов, силой оттащить Даниэля от происшествия. Парня медленно покрывало осознание происходящего, его забила мелкая дрожь. Для оказания большей защиты от нехороших людей подскочил и Хуммельс. Они вместе довели Даниэля до трибун и вскоре вернулись на поле. На табло мучительно тянулись добавленные три минуты, проку от которых уже и не было.
Нашатырь медленно, но верно вернул в себя девушку, не дав ей окончательно отключиться. Мозг уже мог трезво оценить ситуацию вокруг и начал этим заниматься. В голову врезались разговоры касательно замены и предполагаемой травмы. Стадион, к большому удивлению, не имел носилок, и вопрос о том, кто же осмелится донести пострадавшую до самой раздевалки «шмелей», оставался нерешённым ровно до свистка арбитра, знаменующего конец первого тайма.
— Какое же проклятие наложено на эту повязку, что все капитаны вылетают с травмами и серьёзными проблемами касательно здоровья? — недоумевал в прямом эфире немецкий комментатор, переживая за дальнейшую судьбу юной финалистки.Неловкие переглядывания всех игроков Дортмунда прервал решительный голос Леона Горецки, протолкнувшегося сквозь уже дряблые ряды «шмелей». Мужчина без особых колебаний, но с предельной осторожностью приподнял на руки Мари Нойштедтер, прижимая тело, словно тряпичную куклу, к своей груди. Пресса определённо напишет об этом в газетах и всевозможных сайтах, поставит под вопрос их отношения касательно друг друга, а возможно сочтёт за пару, но сейчас дальнейшая судьба Мари была неизвестна даже главному тренеру.
— Не лей слёзы понапрасну. Слезами горю не поможешь, — Леон сдувает упавшую прядку волос, подавляя все внутренние страхи и волнения за дорогого сердцу человека, что сейчас была в его надёжных руках. — А что, если это конец абсолютно всему? — Бред. Ты слишком сильна. Слышишь? Ты справишься. А не справишися, так я рядом буду, — Горецка незаметно скользит губами по её виску, спускаясь в подтрибунку, где улавливает от удивлённых и злых до понимающих и уважающих взглядов сокомандников.«А не справишься, так я рядом буду»
Остатки дортмундской команды стянулись в раздевалку следом за исчезающим в ней капитаном. Леон уважительно относится к соперникам, передавая в надёжные руки Эмре Джана, что чуть не разнёс за кэпа всю «Баварию» в одиночку, девушку, не заходя на "их территорию". «Экс-кобальтовые¹» обменялись многозначительными взглядами, и на этой душераздирающей ноте для обоих расстались.
Леон морально был не то потерян, не то опустошён такими новостями. Раздевалка «красных» встретила его уважающими и намекающими усмешками. Леон не удосужился взглянуть на Роберта, чувствуя спиной его ледяной взгляд, неодобряющий содеянного. В эту же минуту в раздевалку вошёл Флик, начиная разговор со своими подопечных прям с порога о дальнейших событиях.
То же самое происходило и в раздевалке «чёрно-жёлтых» напротив. Споры по поводу капитанской повязки, гул от напряжения, волнения мед. штаба — все звуки сливались во что-то непонятное и раздражающее. Хотелось поставить эту историю на паузу и посидеть молча в тишине, но...
— Ребро сломано, но ходить и прыгать она сможет, — неоднозначно заявляет один из медиков, осмотрев девушку. — Мари, это серьёзно. Может ты не будешь рисковать остальными частями тела или костьми? Ты можешь поплатиться за свою смелость неутешительными диагнозами, — с отеческим волнением спрашивал свою подопечную Терзич, осматривая полученное ранение на «поле боя». — Если я не выйду, то и повязку никто не возьмёт. А так команда расклетится и в ней не будет такого огня. Эдин, вы же понимаете, что на кону стоит гораздо больше, чем мои кости!Остальная команда теперь уже молча наблюдала за словесной перепалкой и спорами, устроив себе водопой и пятнадцатиминутный отдых. После очередного вопроса Терзича в стиле: «Кто за то, чтобы Мари, не смотря на свою травму, стояла дальше в воротах?» большинство игроков встали на сторону девушки. Понимание и осознание всего происходящего скорее наталкивало их на такой выбор, нежели реальное желание губить девичье здоровье.
После такого решения Эдин крайне тяжко вздохнул, явно злясь, но покинул раздевалку, пожелав игрокам удачи в следующем тайме. Вся команда также молча погрузилась в раздумья, но кто-то всё же решился заговорить шёпотом о планах на игру, кто-то спрашивал старших товарищей об общих ошибках, которые привели к сравнению счёта. На фоне этих обсуждений, постепенно переходящих на более высокий уровень громкости, но в пределах разумного, Мари погрузилась в обдумывание сказанных ею слов и сопоставление их с действительностью.
Пятнадцать минут были почти на исходе, а организаторы попросили «шмелей» выдвинуться на поле в срочном порядке. Линия атаки и все полузащитники вместе с запасными двинулись прочь из раздевалки. Появление неполным составом команды на поле напрягло не только тренера, но и соперника, не говоря уже о фанатах. Защита вместе с вратарём всё ещё была в раздевалке. Хуммельс, Нойштедтер-старший, Пищек и Морей преданно ждали своего лидера.
— Лирическое отступление. Давай по делу. Если ты выйдешь, то можешь как стать для нас спасением, так и нашей бедой. То же самое может произойти, если ты сейчас отдашь повязку и попросишь замену. Я не хочу на тебя давить, но видеть тебя за своей спиной и знать, что ты можешь совершить что-то невероятное – лучше, чем бояться каждого нападения, имея за своей спиной старика или этого мальчишку. Согласись, разница существенная, — Матс подходит ближе, протягивая свою ладонь для оказания поддержки и некой помощи в подъёме. — Давай. Что бы сегодня ни случилось, мы с тобой.Нойштедтер-младшая поднимает тяжёлый взгляд на старшего товарища, но тут же погружается в раздумья. А нужен ли ей этот риск, из-за которого вполне возможно стать инвалидом на всю оставшуюся жизнь? Нет, но она костьми ляжет за своих парней. Робкий кивок, рука об руку, Мари вновь встаёт на ноги. Через силу и все невзгоды, через страх и боль, что скопились у неё за 17 лет занятия футболом. Она уверенно выходит из раздевалки, чувствуя относительный покой в области левого бока, где ранее прохрустело ребро. Боевая походка, покрасневшие глаза от слёз, что вызвала боль. Игроки на поле начинают нервничать вместе с тренером, всё чаще всей командой озираясь на подтрибунку, откуда ожидался выход если не капитана, так защитников. Арбитр нетерпеливо смотрит на время, но переводит взгляд туда же, куда с надеждой смотрит, казалось бы, весь стадион. Минутное затишье перед бурей вызывает неприятные ощущения и гнетущий страх у подопечных Терзича.
Сосредоточенные и волнующиеся за своего капитана, команду и исход матча в целом «шмели», скрестив пальцы, продолжают верно ждать капитана. Из подтрибунного помещения появляется фигура в чёрно-жёлтых цветах. Стадион мгновенно затихает, не веря своим глазам. На поле появляется Мари Нойштедтер, а следом и вся банда защитников. Последние бегут вперёд, занимая свои места, словно псы по команде хозяина. Стадион на миг замолкает, явно не веря своим глазам, но тут же взрывается одобрительными свистами и аплодидисментами.
– Нойштедтер, – Эдин Терзич жестом останавливает голкипера, с надеждой заглядывая в омут карих глаз, – Ты прошла недюженный путь, чтобы сейчас выводить команду за собой, которая нуждается в тебе как в сильной, выдающейся личности. – Я умру на этом поле, но достану кровью эту победу. Можете не сомневаться. – Я восхищаюсь этой девушкой, – дрожащим голосом, возможно, на всю Германию объявил комментатор. – Сколько лет было потрачено на формирование того, что мы можем сейчас наблюдать. Сколько нападок, обидных шуток и издевательств ей пришлось терпеть вместе с другими девушками, что привнесли в футбол столько новшеств. То, что творят и она, и эти дамы² по всему миру – история, господа! — Какой план на игру, капитан? — с нескрываемым восхищением спрашивает Холланд. — Победа, парни. Только победа. Мы справимся. Я в вас верю, — девушка хлопает ладонью по груди в области сердца, заводя свою команду.Уважающие такой характер «шмели» зааплодировали своему капитану, подняв руки повыше. Поддержка после такого серьёзного столкновения нашла отголосок даже в мюнхенской команде. Чуть не плачущие от счастья мама с отцом стояли на трибунах, с гордостью осматривая своих бойцов. Даниэль же, скрестив пальцы, тихо шептал различные молитвы за здоровье сестры. Возвращение было явно предпосылкой к чему-то невероятному. Оглушающий гул всех болельщиков сильно отвлекал, но также и настраивал на хорошую отдачу во втором тайме всю команду и даже скамейку запасных.
Свисток, ознаменовавший начало второго тайма, был почти не слышен вратарям обоих команд. За спиной вратаря Дортмунда, словно громадными волнами, шумела вся трибуна. Короли Южной трибуны снова устроили невероятный перфоманс, который наверняка войдёт в десятку самых лучших. Кричалки в поддержку всей команды, оскорбления в сторону соперника — две стороны одной медали, которая и везде рядом со своими кумирами.
Мяч снова задержался у «чёрно-жёлтых», «шмели» начинают очередную атаку, которая оказывается в итоге безуспешной. Доля невнимательности, взгляд в сторону, незамеченный соперник и мяч уже у «Баварии». Лукаш раздражённо закатывает глаза, отправляя вновь отобранный мяч на Холланда, который проигрывает борьбу бугаю Зюле. Мяч неожиданно пролетает мимо пары игроков «Боруссии», оказываясь у резвых и мощных полузащитников «Баварии». Горецка вновь пытается напомнить давней подруге о том, что он тоже может подкрасться незаметно и от души ударить прямо в сетку. Бегущий по началу наравне с другом Киммих летит дальше, прямиком в штрафную, где уставший Морей нарушает правила. Судья ставит опаснейший штрафной, забить с которого без особых трудностей могут сразу трое из состава соперника. Киммих спорит с Левандовски и Гнабри по поводу подающего, а вся команда в жёлтых футболках занимает свои места в стенках. Йозуа отвоёвывает себе право бить заработанный им же штрафной. Он одаряет тяжёлым взглядом сокомандницу по сборной, но врага по команде сейчас, как бы предупреждая о последствиях, если мяч не окажется в сетке. Затаив дыхание, бьёт. Удар болью отзывается в ушах девушки, резкий прыжок и пара сантиметров решают многое: от счёта на табло до победителя в онлайн-формате. 1:2 в пользу «Баварии», вся команда летит праздновать так же, как и «Боруссия» в первом тайме. Мари молча сидит на газоне, переводя дыхание. Мяч вытаскивает Лукаш, пинает его далеко за пределы поля, выпуская все отрицательные эмоции. Обида с головой проглатывает Нойштедтер-младшую, заставляя прочувствовать горечь возможного поражения, что сильной болью отзывается в грудной клетке. Холланд вместе с Брандтом поднимают девушку на ноги, заставляя одними лишь взглядами стоять стеной дальше.
— Не сдавайся. Время ещё есть, — подоспевший Джан хлопает и нападающего, и вратаря по плечам.В такой тяжёлый момент Эмре становится тем самым лучиком солнца и надежды, поддерживая всех и заставляя бороться до самого конца. Далее матч проходит в тех же красках. Ничего не меняется: ни счёт на табло, ни настроение, ни игроки.
90-я минута ползёт своим чередом, а по окончании и её судья добавляет ещё пять, давая маленький шанс «шмелям» для изменения исхода матча.
Футболисты один за другим почти пешком ходят по полю, стараясь не делать резких движений. Усталость берёт верх, а желания получить травму нет никакого. Настаёт время последнего штрафного в этом матче в пользу «Боруссии». Это вынуждает Дортмунд пойти всем составом в чужую штрафную. 11 человек в одной штрафной так или иначе в конце концов должны сделать что-то для изменения счёта на табло.
Близко к вратарской встают самые высокие из всего состава «шмелей». Жёлтые футболки смешались с красными, в штрафной образовалась такая неразбериха, что по логике вещей должен был уже образоваться оранжевый цвет, однако… В роли подающего выступил Рейна. Шикарный навес от этого парня, который он столько раз отрабатывал на многочасовых тренировках, принёс свои плоды. Мари, стоящая всё это время строго в центре перед самой вратарской зоной, опирается на плечи брата и прыгает со всеми оставшимися силами. Мяч достигает своей цели в виде вратаря и от её головы чётко влетает в верхний правый угол ворот Мануэля Нойера. Неловкое молчание повисло у всех и сразу, а неуспевшие порадоваться «шмели» затаили дыхание при виде сосредоточенного лица арбитра.
Спорный момент, советы с помощниками и обращение за помощью к VAR'у. Забитого гола можно было ожидать от кого угодно, но не от голкипера. Девушка стоит в привычной ей позе, расположив руки на талии и перенеся всю нагрузку на одну ногу. Красота изгибов её тела была заметна даже под формой, которая, по правде говоря, только мешала рассмотреть все изюминки девичьего тела. Вернее, пыталась прикрыть. Карие глаза с такой надеждой смотрели в сторону судьи, что хотелось просто засчитать этот гол ради счастья в них.
Тяжёлое, долгое молчание, трёхминутный просмотр спорного гола уже заставляют весь Дортмунд смириться с поражением. Во всяком случае они старались, не так ли? Игроки первых двух команд Германии понурили головы, ожидая худшего. И для каждой команды это "худшее" разное. Раздавшийся свисток заставил вздрогнуть почти всех. Судья вырисовывает некоторые фигуры в воздухе, кивая. Подавленное состояние «шмелей» не даёт им сразу радоваться. Они не поняли, что произошло, но едва счёт на табло сравнялся, вся команда кинулась к своему вратарю, заваливая её на газон от радости. Кто-то чуть-ли не расцеловывал девушку, кто-то обнимал до хруста костей, кто-то даже пускал скупую мужскую слезу. Это, непосредственно, заслуга Терзича, который привнёс эмоции в команду.
Основное время подошло к концу, да и добавленное уже было на исходе. Следующие полчаса дались невероятно тяжело для всех: игроки просто падали на газон от судорог в ногах, бегали за водой, пытались отдышаться. Замены были на нуле, а вышедшие игроки уже также устали. Кажется, даже трибуны с трудом верили в то, что творят их любимые клубы. Под конец дополнительного времени оба клуба почти всем составом лежали на газоне, силясь встать. Понимание и взаимоуважение были важными составляющими футбола. Этот матч не стал исключением. Самые стойкие: Нойер и Нойштедтер подходили один за другим к игрокам и помогали размять ноги, сокращая их и давя. Уже не было важно в какой майке ты был. Помощь отказывалась всем без исключения.
— Спасибо, — хрипит Горецка, поднимаясь на ноги с помощью Мари и Мануэля.Девушка скромно молчит, тихонько кивнув, а Нойер хлопает друга по плечам, настраивая на остатки игры. Сейчас зависело всё целиком от голкиперов. Обе команды знали, что как бы они ни выложились сегодня на поле, главное сражение было между капитанами. Серия пенальти не была чем-то удивительным и неизведанным для Нойера, но для Нойштедтер — напротив. Ханси Флик уже судорожно соображал, советуясь с другими тренерами по поводу бьющих. Стандартная пятёрка из Левандовски, Мюллера, Горецки, Киммиха и Алабы не была удивительна, но «Боруссия» предпочла привнести в этом году некоторые сюрпризы, так как на мяч были поставлены Хуммельс, Нойштедтер, Холланд, Санчо и Мукоко.
Терзич даёт чёткие указания по поводу ударов бьющим, в то время как Кляйнштайбер³ давал советы по поводу ударов от соперника для Мари. Девушка как никто другой знает, что советы не всегда бывают точны и верны. А зная то, что «знакомые» попробуют выиграть именно на пенальти, Мари погружается в мысли, вспоминая увиденные ею удары по воротам с одиннадцати метров раннее. Из раздумий её вытаскивает брат. Тёплая, даже горячая ладонь накрывает плечо, крепко сжимая его. Карие глаза обоих — сумасшествие в квадрате, которое побуждает огонь, а за ним огромных размеров пожар.
— Что? — Просто знай, что ты сегодня лучше всех, вне зависимости от результата, — Рома не знает, зачем повторяет одно и то же уже который матч подряд.Потерянный взгляд брата улавливает и Мари. Приобнимает одной рукой, но крепко, чтобы кости хрустели, а это взаимное тепло проникало и во внутрь. Роман заключает сестру в кольцо объятий, заставляя подавить плохое в голове и душе, оградить от прочего мира.
«Ты лучше всех»
— словно птицы, эти слова разлетаются по разные стороны, высвобождая характер.Объятия заканчиваются ровно так же резко, как и начались. Голкипер идёт к своим воротам, по пути получая кучу добрых слов, похлопываний по спине и плечам. Внутренний ребёнок и сейчас не верит в то, что происходит на поле, глаза девушки сияют то ли от счастья, то ли от скопившихся в уголках глаз слёз. Подход к воротам продолжила небольшая вратарская традиция: похлопывание и поглаживание штанг и перекладины.
— Давайте, родные. Сегодня нужно творить историю, чёрт возьми, — сквозь зубы цедит героиня сегодняшней ночи, поворачиваясь к другим воротам лицом.Первый удар за «шмелями», и открывать счёт идёт молодой Холланд, отрабатывавший пенальти достаточно долгое время вместе с Нойштедтер. Без сомнений, душевных терзаний и страхов Эрлинг решает. Мяч прилетает чётко в нижнюю правую девятку, но на этом балет не заканчивается. В виде противника Холланду, у «Баварии» к чужим воротам подходит Левандовски. Когда-то давно эта девочка мешалась под ногами, будучи в футболке «горняков», а сейчас она его главный соперник в составе «шмелей». Роберт по-мужски грозно смотрит на голкипера и повторяет удар Эрлинга, также закатывая мяч в правый нижний угол. Праздновать забитый пенальти он не бежит, прекрасно понимая, что это далеко не конец, а счёт вновь может измениться. Следующая пара в виде Хуммельса от Дортмунда и Киммиха от Мюнхена меняет счёт на две единицы, который вновь идёт вровень. Хитрый Санчо и опытный Мюллер, молодой Мукоко и зрелый Алаба, а в завершение старые и добрые друзья Нойштедтер и Горецка. Роман идёт за победой, готовый продолжать молиться за свой забитый мяч и промах Леона. Мануэль начинает терять самоконтроль после пятого мяча, пролетевшего мимо немецкой стены и врезавшегося в сетку. Рома уходит с достоинством, высоко подняв голову и выпрямив плечи. Он сказал своё последнее слово старому другу по сборной, поставив на этом окончательную и бесповоротную точку.
Настаёт пора последнего пенальти, который будет либо забит, и команды продолжат серию до следующего промаха, либо не забит, и «Боруссия Дортмунд» выйдет в этом дерби в мировом турнире победителем. Леон дважды подходит к мячу, стоящему на одиннадцатиметровой отметке, то поправляя его, то просто вытирая, чтобы тот не соскочил с ноги. Его глаза нервно оббегают обрамление ворот в виде перекладины и штанг, ища слабое место для удара. Нойштедтер, напротив, подстраивается под предполагаемую ногу оппонента, пытаясь разгадать такой хитрый ход. Мари внимает каждому движению Леона, выжидая нужной секунды и подстраиваясь под удар. «Баварец» делает внушительный разбег, прикладываясь по мячу от всей души. Мяч, летящий несколько секунд прям под перекладину, резко меняет направление, крутясь в сторону верхней девятки.
Сумрак спешащего утра окутывает уютную спальню молодых людей, что мирно отдыхали на большой и мягкой кровати, утонув под тёплыми одеялами. Прохладная ткань при соприкосновении с обнажёнными телами дарила россыпь мурашек, заставляя малый круг кровообращения перегонять кровь усерднее, чтобы телам было тепло. Впрочем, это тепло дарило им одно лишь осознание того, что спустя много лет они вот так лежат вместе: ни ссор, ни истерик, ни капли негатива. Тихий смех под одеялом радовал слух. Похоже, Горецка решил распустить руки и очертить пальцами девичьи рёбра, которые покрывала тоненькая кожа, казалось бы, готовая разорваться при излишней жестокости. Смех мужчины наполнил комнату ещё большим теплом, чем было до этого, а прильнувшая к его груди девушка окончательно одарила её страстью и нотками любви.
— Ты знать не можешь, как тебя люблю я, — ты спишь во мне, спокойно и устало. Среди змеиных отзвуков металла тебя я прячу, плача и целуя, — монотонно, но так сладко и красиво начинает Леон, запутывая пальцы в каштановых локонах, вдыхая их свежий аромат.Ритмично бьющееся сердце успокаивает Мари, заставляя забыть обо всём плохом: о невероятных взлётах, таких болезненных падениях, неудачах и предательствах. Нежные мужские губы плавно очерчивают узоры на милом личике, оставляя россыпь нежнейших поцелуев после. Горящие внутри сердца требуют большего, но в пределах красивого и эстетичного, чему подобна их любовь.
— Тела и звезды грудь мою живую томили предрешенностью финала, и злоба твои крылья запятнала, оставив грязь, как метку ножевую.⁴Готовая слушать часами заученные когда-то стихи, Мари мечтательно смотрит на мужа, черты лица которого копьями вонзаются в рассудок, оставляют пожизненный отпечаток на едва бьющемся сердце. Его мягкая и добрая улыбка, о которой девушка никогда не могла мечтать.
«Научите меня улыбаться также в отчаянии и горе»
На ум по каким-то неведомым причинам приходили мысли о том, что могло бы быть, не влюбись она, вся правильная и с характером, боец по жизни, в него, превратившегося из мальчика с непримечательной и блёклой внешностью в шикарного мужчину, с сексуальным телом и манящими чертами лица, того, ради которого этот боец и стоял всегда и везде до самой победы? Мари жмёт плечами, сильнее прижимаясь к любимому и отгоняя от себя эти мысли. Леон не оставляет этот факт незамеченным, заключает девушку в крепкие объятия, пряча за собой от остального мира. Сегодня он её спаситель от всех бед и невзгод.
— Я боюсь быть без тебя, — внезапно заключает Мари, крепче сжимая тёплую ладонь.Горецка долго молчит, рассматривая аккуратную ладонь, а в частности безымянный палец с серебряным обручальным кольцом на ней. Голову внезапно переполняют мысли о днях, когда они, даже не имея столько денег, были счастливы.
– Я тебя не оставлю. Никогда. Но, – мужчина тяжело выдыхает, поворачиваясь на бок и закрывая девушке ладонью рот. – Обещай, что у нас будет сын и дочь. Не говори этого, просто пообещай взглядом.Спокойный и нежный взгляд девушки заставлял позабыть о многих печалях, а карие глаза, что так плавно и спокойно прикрылись, выражая обещание, вовсе свели с ума. Ладонь соскальзывает с её лица, а его губы ласково, но нагло накрывают её, вовлекая в страстный, нежный поцелуй. Одеяло укрывает обоих, пряча от чужих взглядов и давая время на людские утехи.
«Мне бы только смотреть на тебя, Видеть глаз злато-карий омут, И чтоб, прошлое не любя, Ты уйти не смогла к другому»⁵
***
О последствиях прошедшей ночи мужчины и девушки в любви и страсти стоит умолчать, пусть фантазия читателя вволю наиграется.
***
Леон молча наблюдает за полётом мяча ровно в створ. Тоже молчит, когда он оказывается в знакомых, надёжных руках той, к кому его сердце явно не равнодушно. Мяч прижат к газону грудью, так и не сумев залететь в сетку и дать шанс «Баварии» на продолжение чемпионской серии. Мари не поднимается, затаив дыхание от нахлынувшей, обволакивающей всё тело боли. Закрывает глаза, глубоко выдыхая и крепче сжимая мяч.
Она лежит так долго, будто мимо пронеслась целая вечность, но в конце концов встаёт раньше, чем до неё добегают сокомандники, радость которых представляет собой такой шквал, в котором не хотелось бы никогда оказаться. Эти эмоции сметают любого, кто стоит на пути. Это футбол. Это их жизнь.
Противоположностью радости, искрящейся в глазах «шмелей», являются эмоции «баварцев», что сейчас не могли даже сделать глубокий вздох от горечи и обиды в их сердцах. Кто-то, не стесняясь своих эмоций, просто садился на газон, начиная плакать от досадного поражения. Однако, даже в заклятых врагах есть доля человечности и сожаления друг к другу. Успевшие вдоволь нарадоваться «шмели» пошли оказывать моральную поддержку проигравшим.
Нежные ладони, без вратарских перчаток и в два раза теплее, ложатся на плечи известного вам игрока. Леон никак не реагирует, сидя на газоне и усердно пряча эмоции. Ни он, ни она не нуждаются в словах поддержки или поздравлений. Они молча делают друг друга чуточку счастливее: он протягивает ей руку, сплетая пальцы и прижимая этот «замок» к своей шее, а она присаживается на корточки, заключаяя массивного мужчину в объятия. Вновь масса вопросов по отношению к их личной жизни, однако, сверкнувшие кольца, когда обоих игроков немецкой сборной показали крупным планом, вроде как должны взять удар на себя.
– Ты заслужила, признаю. Хороший прыжок, – на его лице проскальзывает уставшая улыбка, содержащая в себе столько боли и огорчения, сколько не испытала при травме даже Нойштедтер. – Я тебя люблю. Забудь про этот мяч, пожалуйста. Не делай какую-то вещь причиной проблем в наших отношениях.«Бавария» уходила с поля со слезами на глазах, с агрессией, грозясь отомстить в скорейшем матче в рамках Бундеслиги. Настало время «Боруссии Дортмунд».
Неподдельная радость в глазах каждого из этих игроков затмевала всю боль и усталость, команда сердечно благодарила своих болельщиков за их веру в них, благодарила того, кто замещал им тренера, но в частности преклонялась перед своим новым капитаном,которому наконец-то дали волю. Как бы то ни было печально, а эпоха двоих людей, которые угнетали всю «Боруссию Дортмунд» и не давали ей жить вволю последние годы, Марко Ройса и Люсьена Фавра, давненько начала укатываться коту под хвост. Дортмунд нуждался в смелом и авторитетом лидере, которого в Ройсе уже не наблюдалось, а убеждения себя в том, что всё хорошо и так, окончательно загнали бы команду в яму.
Капитанская повязка стала всё чаще скакать по рукам других игроков, силясь найти достойного преемника Марко Ройса и ряда других легендарных капитанов. Утопающий корабль буквально построили заново молодые игроки, пришедшие в команду не так давно. Молодость, желание играть, жажда побед – всё это было именно тем, чего у команды уже не наблюдалось. Молодёжь со своими серьёзными намерениями заставила старшее поколение "подвинуться". А пришедшая со скандалом на скандале Нойштедтер так и вовсе встряхнула добрую половину подопечных Фавра. Та непокорность, желание подмять всё под себя и взять ситуацию в свои руки были причинами недоверия ей Люсьена, а вместе с ним и стариков команды.
Однако, в 19 лет оказаться вторым основным вратарём Дортмунда девушке всё же удалось и терять этот статус ей нельзя было. Заручившись поддержкой в лице Джуда Беллингема, Махмуда Дауда, Юлиана Брандта, Джованни Рейны, Дан-Акселя Загаду, Матеу Морея и Феликса Пасслака, Мари Нойштедтер всерьёз вгрызлась в утверждение о том, что «Боруссия» хуже «Баварии» лишь потому, что не имеет настоящего лидера. Футбольный мир принял это утверждение довольно близко к сердцу, а потому и многие клубы высказались по поводу этой ситуации. Словам девушки поверили и согласились большинство футбольных экспертов, некоторые тренеры Бундеслиги и совсем мало из других стран. Но подавляющим большинством были именно игроки, недовольные сложившейся ситуацией в клубе.
«Экс-игрок и капитан молодёжной команды «Шальке» заботится и волнуется о будущем своего заклятого врага больше, чем он сам» – подобными словами комментировали утверждение девушки спортивные эксперты.
Крайне сложная ситуация в команде, которая почти окончательно привела к падению на самое дно, нашла спасение в Эдине Терзиче. Долгое время этот человек работал с клубом и его молодёжью, дарил эмоции, в которых так нуждалась «Боруссия». Боруссиец по натуре и душе, Эдин разглядел в суровой правде, сказанной девушкой журналистам, действительность. Находящийся под Фавром, а далее внезапно освободившийся от его тирании по отношению к клубу, Терзич подарил шанс большинству игрокам скамейки, одним из которых была и предводительница молодых «горняков».
Эдин очень вовремя разглядел в девушке того, за кем пойдёт клуб и получит взаимную отдачу. Капитанская повязка закрепилась за Нойштедтер после полугода управления Терзичем «Боруссией». Своенравная, жёсткая и правдивая, но одновременно с тем и тонко чувствующая своих людей, умеющая поддержать и завести команду – это и есть тот самый лидер, которого не хватало по её словам. И она им стала. Мари Нойштедтер стала чуть ли не революционером в немецком и мировом футболе, как и некоторые другие девушки, женщины, что вклинились в ряды мужских команд.
Церемония награждения проходила достаточно тяжело для игроков «Баварии» и потрясающе для игроков «Боруссии». Первыми пошли «баварцы» получать своё заслуженное в равной и тяжёлой борьбе против Дортмунда серебро. Медали поблёскивали в свете прожекторов, но едва их надевали на шеи игроков, те их почти сразу же снимали. Досада сжирала напрочь, не давая даже выразить слова поздравления победителям. Вся «Бавария» медленно, но верно стянулась в раздевалку, на фоне награждения золотом «Борусии».
Вся «чёрно-жёлтая» семья заняла места подле кубка Лиги Чемпионов, что сейчас отливал красивым серебром прямо в глаза не только игрокам, но и верным болельщикам. Мари, шедшая последней в строю всей команды, была вызвана в качестве того самого лидера, чтобы поднять награду. И она это делает, поднимая кубок и показывая всему миру победителей.
Чёрно-жёлтые конфетти разлетаются по воздуху, создавая завесу в виде цветов команды-победительницы как в Дер-Классикере, так и финале громадного турнира. Сезон 2020/21 официально становится сезоном победы в Лиге Чемпионов «Боруссии Дортмунд».
После новоиспечённого капитана кубок поднимают ещё не раз: и Терзич, и Хуммельс, и Нойштедтер-старший и вся команда. Золото по праву и на глазах у всего мира брат с сестрой отдают родителям, а сами бросаются в объятия Эдина, в которых были уже и остальные игроки. Как бы девушке хотелось растянуть этот момент на многие года вперёд и продолжать радовать своих преданных фанатов ещё не раз...
«ʏᴇᴀʜ, ᴜʜ ʜᴜʜ, ʏᴏᴜ ᴋɴᴏᴡ ᴡʜᴀᴛ ɪᴛ ɪs ʙʟᴀᴄᴋ ᴀɴᴅ ʏᴇʟʟᴏᴡ, ʙʟᴀᴄᴋ ᴀɴᴅ ʏᴇʟʟᴏᴡ ʙʟᴀᴄᴋ ᴀɴᴅ ʏᴇʟʟᴏᴡ, ʙʟᴀᴄᴋ ᴀɴᴅ ʏᴇʟʟᴏᴡ»