***
Удар. В глазах вспыхнули сотни звёзд, макушка заныла от боли. Я резко вскочил на ноги, пытаясь отдышаться. Видимо, я упал с койки и ударился головой о столик, который забыл задвинуть перед сном. Медленно сел на кровати, помассировал виски и окинул опостылевшую каюту взглядом. Дымчато-серая поверхность металлических стен слабо поблёскивала от света диодной лампы на потолке, тёмный пол утеплялся чем-то вроде ковра у встроенных в стены двух коек (инициатива капитана. Диего обожает ходить босиком, из-за чего первое время часто болел). За широким окном чернела зловещая космическая пустота. Около каждого спального места был вмонтирован в стену столик, убирающийся в специальную выемку. В него я и влетел. У противоположной стены копошился мой сосед, шурша пачкой чипсов. В жилом блоке он никогда не носил скафандр, потому сейчас щеголял в одних шортах. — Как спалось, уголёк? — с долей иронии спросил он, поворачивая голову в мою сторону. — Горячие бабы снились? — А ты как думаешь? Я медленно сел на кровать, потирая ушибленное место. На лице шатена появилась хитрая ухмылка. «Чёрт возьми, если он сейчас ещё раз пошутит, я швырну в него чем-нибудь тяжёлым», — подумал я и оказался пиздецки прав насчёт своего приятеля. — Не бабы — мужики, понял. Спустя считанные секунды в паре сантиметров от лица парня разбилась о стену кружка. До меня долетел лишь осколок с надписью: «Collapse». Весьма иронично. Впрочем, на споры времени не было: капитан объявил об экстренном собрании в столовой. Тревожное чувство от кошмара вместо того, чтобы исчезнуть, стало ещё сильнее. Я быстро оделся и направился по коридорам и лестницам на второй уровень. Шлем я, как и многие, держал подмышкой — кислорода на корабле было достаточно. — Думаешь, что-то серьёзное? — вдруг раздался над самым ухом голос бортинженера. — На месте узнаем. В столовой уже ждали полусонная Аманда, болтающая ей что-то непонятное и вечно поправляющая рыжевато-русые пряди Блойс и встревоженный Хьюго. Сразу за нами шёл Томас, к которому наш добряк тут же рванул. Первый осторожно погладил парня по голове и позволил ему растрепать свои пушистые бледно-розовые волосы. Почему я обратил на это внимание в тот момент? Потому что Роуд иногда линяет. И этот день был одним из «иногда», так что несколько волосков упало на меня. Я отошёл от этих двоих и сел за центральный стол, ожидая начала собрания. Остальные вроде как подтянулись в течение следующих нескольких минут. — Мне жаль, что пришлось собрать вас так рано, — мрачно начал Райнер, стараясь сохранить спокойное выражение лица, но я видел сожаление в его зелёных глазах. — Я вынужден сообщить вам: на корабле обнаружено два предателя. И первой их жертвой стала Ранда… Мне жаль, Аманда… Шатенка медленно осела, начиная дрожать. Я знал, что плакать она не станет, что она сильная, но даже мне было больно смотреть на неё. Сердце сковал ужас, который казался безумно знакомым. Все молчали. Может, остальные были так же напуганы, как я. Может, новость о смерти девушки потрясла их слишком сильно. Гарсия прижал Альбу к себе, Моралес стискивал руку Аскера так, словно готов сломать ему кисть, Айхара и Иветта сквозь слёзы пытались подбодрить нашего медика, а я просто искал хоть какой-то подсказки в глазах капитана, всегда такого рассудительного и импонирующего. Его пальцы сжимали край стола, и мне вдруг вспомнилось то, с какой силой он держал меня за плечо во сне. По коже пронеслись мурашки. — Есть какие-нибудь зацепки? — в итоге выжал из себя мой сосед. — Гарсия, докладывай. — Я нашёл тело в коридоре между блоками B и C на четвёртом ярусе пятнадцать минут назад… Это всё, что я могу сказать, капитан… — Я так понимаю, никто ничего не видел… — вздохнул Озмонд. — Тогда мы пропустим голосование. — Так нельзя! — вспылил вдруг Диего, ударяя руками по столу. — Если среди нас убийцы, то нельзя просто взять и отложить этот вопрос на потом! — И что ты предлагаешь? — я не мог не встрять. Он не был в этом виновен, я был уверен, но если он продолжит кричать, то его заподозрят. — Выбрать того, кого нужно вышвырнуть за борт, считалочкой? Тот затих, ретируясь к Одиону. Ноги едва держали меня, и я приземлился на полукруглую скамейку, держась за столешницу. Одна из нас мертва. Ещё двое ответственны за это. Я не хотел верить в совпадения. Хотел считать это простым приступом паранойи, но не мог. Дрожащей рукой я нажал на иконку «Пропустить голосование» и закрыл глаза ладонями. — Аманда… — начал кэп. — Я понимаю, тебе тяжело. Но нам нужно разобраться с телом. Справишься? — дождавшись кивка, мужчина продолжил: — Хорошо. Остальные заканчивают задания за вчерашний день. Следующее собрание в 13:00 по Земле, и так каждый день. Свободны. Некоторое время мы всё ещё стояли на месте, но ребята быстро стали расходиться по кораблю. Рядом со мной сел Томас, протянул флягу с, как можно было догадаться исходя из того, что это Томас, мать его, Роуд, алкоголем и потрепал по плечу. — Выглядишь дерьмово, чел. Всё нормально? — Да… — ответил я. Голос предательски задрожал, и я сдался. — Нет, не нормально. Смерть Иоанны… Вызывает странные чувства. — Я не понимаю… — Я… Я не могу рассказать это. Это бредни и… Блять, Том, ты… Ты-ты просто не поймёшь. Ты неправильно поймёшь. Я не отдавал себе отчёта о том, что говорю. Что мои слова отбросят на меня тень подозрения. Здоровую такую тень. Конечно, меня мог бы оправдать Моралес, ведь он знал, что я проснулся незадолго до собрания, но предателя два. Да и кошмар, от которого я так и не отошёл, казался уже каким-то вещим сном. Подозревать будут обоих. Роуд слабо улыбнулся, встал и ушёл куда-то на другой ярус. Пора была и мне приняться за работу. Я медленно побрёл к одному из мусоросбрасывающих отсеков, на самом нижнем ярусе. Радовало то, что обычно ни у кого там нет заданий, а значит, любой, кто туда зайдёт кроме меня, автоматически будет считаться подозрительным. «С другой стороны, — размышлял я, неторопливо спускаясь по лестнице, — я бортпрограммист, с какого хрена я должен выбрасывать мусор? Конечно, по пути у меня есть пара указаний и по моей специальности, но всё же, какого, блять, хрена?» За мыслями о несправедливости бытия я не заметил, как дошёл до первого отсека. Рука в чёрной перчатке скафандра легла на рычаг и потянула вниз. Связки болезненно напряглись — эти рычаги, кажется, никто никогда не смазывает, раз их так трудно двигать. Или я просто слабый. Не суть. Следующим был отсек в другом конце корабля. По дороге я установил файлы незначительных обновлений, упрощавших разве что работу самой системы с кодами, скачал данные об ошибке. Не так уж много времени это заняло, но работа была обязательной. Я планировал закончить до обеда, чтобы остаток дня потратить на попытки переварить случившееся сегодня. Представлял: сейчас подойду к отсеку, дёрну за рычаг, подержу несколько секунд и пойду к себе, в тёплую каюту, анализировать ошибки программ и отдыхать. Но проблемы возникли уже с первым пунктом. Ещё на подходе к мусоросбросу я заметил, что среди листвы и всяческого мусора есть что-то, чего там быть не должно. Приблизился ещё на пару метров и пригляделся. Чья-то изуродованная половина тела, облачённая в крупный кусок рваного скафандра. Белого скафандра. Земля ушла из-под ног, к горлу подступил ком тошноты, все мышцы задубели. Я рухнул на пол и отполз назад. Должен был достать рацию и сообщить о трупе, но, по правде говоря, репорт — последнее, о чём я тогда думал. Путаясь в собственных ногах, я помчался к выходу, сначала с упором на руки, а после, когда выпрямился, и просто бегом. Я отказывался верить в происходящее. Всё больше это напоминало сон во сне, от которого мне просто нужно проснуться. Взбегая по лестнице, я едва не ломал ноги, но на самом верху я не заметил препятствие. Человек, в которого я врезался, на удивление быстро среагировал: он схватил меня за предплечья и подтянул к себе, оттягивая от ступенек. Сквозь затуманенное ужасом сознание до меня донеслись слова: «Даниэль, что случилось?» Вряд ли мой товарищ разобрал мою речь с первого (или даже второго) раза. Я почувствовал, как меня стали трясти за плечи, и постепенно успокоился. Во всяком случае, достаточно, чтобы сообщить о теле в мусоропроводе. — Я видел, — начал было я и осёкся, как только поднял взгляд. — Ты в порядке? Что ты видел? Райнер. Живой, невредимый и взволнованный, судя по всему, моим поведением. Он стоял передо мной, склоня голову и мягко держа меня. Я не был уверен ни в чём из того, что только что хотел рассказать остальным. И как ему теперь сказать, что я видел его гниющее тело в мусорной куче? — Я… Я видел вас, кэп… В одном из отсеков… Я… Я-я думал, вы мертвы!.. — Тебе привиделось. Я ведь стою прямо здесь, рядом с тобой, — заверил меня рыжий, поглаживая плечи и уводя меня к ведущим в жилой блок коридорам. — Лучше сходи и отдохни. Понимаю, тяжело принять факт чьей-либо смерти, но не стоит сходить с ума. Ты закончил задания? Я кивнул. — Кроме последнего мусорного отсека. Я… испугался. — Я закончу его за тебя. А тебе стоит выспаться. Растрепав мои волосы, капитан улыбнулся и ушёл вниз, а я остался один. Только мои мысли были мне собеседниками. Только мой страх представлял опасность. Почему-то я думал, что хоть в этом я прав. Я замешкался у гермодвери в каюту, но всё же зашёл. Снял скафандр и комбинезон, натянул кое-как блекло-серую рубашку и тёмные брюки и лёг на кровать, глядя в потолок. Идеи и догадки роились в голове и сплетали хитрые сети заговоров, однако мне было не до них. Грешно сознавать, но думал я о Райнере. О его готовности помочь всем подчинённым, о его самоотверженности и действующей в противовес хладнокровности. О его улыбке, возникающей, например, после очередной тупой шутки Иветты, или во время праздников, которые по его же инициативе мы и устраиваем на корабле. О контрастирующих с бледной веснушчатой кожей изумрудно-зелёных глазах, в которых всегда читается уверенность, которые однажды Романовски назвала «ведьмиными». О старательно собранных в хвост рыжих волосах, то и дело выбивающихся то здесь, то там. И о том, что всего несколько минут назад я мог потерять всё это. Сама мысль о том, что в мусоре действительно могло лежать его изуродованное тело, вводила в ужас. Наверное, я бы не так сильно боялся за собственную жизнь, как боялся тогда за капитана. Я не вспоминал о Райнере только как о капитане, друге или просто товарище. Месяца три, наверное, я живу с этим странным чувством, объяснить которое не способен. Я в любой момент мог вспомнить мимолётные касания и вздрагивал, уши начинали гореть, а излишне компетентный врач каждый раз спрашивала, не нужно ли мне выпить таблетки от температуры. Снова вспомнил то успокаивающее касание и сам провёл рукой по волосам. — Твою мать… Отлично, я начал с глюков о теле капитана, а закончил стояком. Кто узнает — или не поверит, или тут же скажет остальным, что Аарстад подозрительный. Я резко встал с кровати и направился к двери в санузел (но встал я слишком резко, и мерцающая космическая пустота вкупе с давлением в висках напомнила, что мне давно не двадцать), где попытался привести себя в чувства холодной водой. И это почти помогло. Почти. Как только я сделал шаг в комнату, раздалось приглушённое жужжание — кто-то стоит перед моей дверью в коридоре и хочет войти. Я знал, что Моралес не стал бы звонить, ведь он здесь живёт. Кто ещё мог явиться сюда, я не знал. Помедлив несколько секунд, я открыл дверь и невольно отпрянул. — Как самочувствие? — с улыбкой произнёс рыжий, переступая через порог. — Я…эм… Я н-нормально, кэп… Тот рассмеялся. Клянусь, я готов был разбиться в лепёшку, лишь бы Райнер смеялся почаще. Он встал у окна, глядя на едва мерцающие в кромешной черноте звёзды, помолчал какое-то время и подозвал меня. Не приказал, а лишь ненавязчиво попросил. И этого было достаточно. Медленно и неуверенно я подошёл к капитану и остановился рядом. Широкая ладонь слабо растрепала мои чёрные с редкой сединой волосы, заставляя меня краснеть как девчонка. — Не стоит принимать гибель Иоанны близко к сердцу, Даниэль, — приглушённо начал он. — Да, это сложно переварить, но сейчас нельзя расклеиваться и паниковать. Предатели могут воспользоваться твоей слабостью. — Я понимаю, просто… С этим слишком трудно смириться. Два года совместного полёта словно не имеют веса. Я имею в виду… — я запнулся. — Зачем убивать кого-то? — Откуда мне знать?.. Самому неприятно осознавать подобное, — несколько минут мы молчали, вглядываясь в неизвестность за окном. — Жду на собрании, — произнёс Озмонд и ушёл. А мне оставалось лишь лежать на койке в попытках справиться с возбуждением. Я долго боролся с собой и уже почти коснулся себя, но в комнату внезапно ворвался Диего, и я подскочил. Он был запыхавшийся, растрёпанный и едва ли не такой же красный, как и его скафандр. — Ты чего? — испуг и желание потрахаться сдавили горло, и я боялся показаться подозрительным. — Я? Я ничего, а ты чего? — голос парня был таким же странным, как и у меня. — Испугался. Нахера ты так вламываешься? — Я спешил. Я хмыкнул, но решил промолчать. В конце концов, какое мне дело, откуда у Диего новое тёмное пятно на шее?***
На собрании не было ничего интересного. Аманда немного пришла в себя и стала обвинять всех (в особенности меня и Одиона) в предательстве, в то время как капитан её успокаивал. Я знал, что сейчас никого не вышвырнут за борт. Никто и ничего не мог доказать, а прислушиваться к взбунтовавшейся от горя Романовски никто пока не собирался. В итоге все просто отчитались о выполненном плане и разошлись. Моралес ушёл с возлюбленным куда-то на другой ярус, медик ушла, думаю, пить, а оставшиеся члены экипажа собрались кучкой за одним из столов поболтать. Я болтать не хотел, вернулся в каюту, к своим мыслям и «хотелкам». Прошло около часа. Наивно было думать, что ожидание поможет. Впрочем, сосед мой ещё не скоро должен был вернуться, можно было позволить себе некоторые вольности. Рука автоматически прижалась к паху, и ноющее чувство в той области заставило меня глухо промычать. Однако мой покой снова нарушило то противное жужжание. Я не хотел открывать. Хотел сделать вид, что здесь никого нет, дождаться тишины и заняться своим делом. Но голос из коридора изменил моё решение: — Аарстад, я знаю, что ты у себя. Только его здесь и не хватало. Нельзя было проигнорировать капитана, особенно сейчас. Я медленно встал с кровати, открыл дверь и тут же отошёл к окну, сильно сжимаясь. Наверное, сейчас я был таким же, как ворвавшйся в комнату пару часов назад Диего, взволнованным и неопрятным. Я слышал, как Озмонд плавно, но уверенно стал подходить ко мне. — Почему ты ушёл, Даниэль? — Я просто… — мне нечего было сказать. — Ты что? — голос прозвучал ближе, а следующий вопрос и вовсе был направлен прямо в макушку. — Хотел, чтобы тебя в чём-то заподозрили? — Нет, сэр, я… — Не оправдывайся, Даниэль. — Я не оправдываюсь, я… — Знаешь, Даниэль, — усмехнулся рыжий, обхватывая меня руками, — нравишься ты мне. Даниэль, Даниэль… Он продолжает повторять моё имя. Но последняя его фраза заставила меня поднять взгляд и посмотреть на наше слегка мутное отражение в окне. Прилившая было кровь к лицу резко отступила. Я не мог пошевелиться. — Что такое, Даниэль? Я боялся открыть рот, а Райнер мне в ответ скалился. Скалился всеми рядами острых даже с виду зубов. Рядами зубов не только там, где они должны быть, но и на животе, откуда из пасти уже вылезло что-то вроде языка и стало оплетать меня за пояс. — Ёбаный убийца… — Это было необходимо. Согласись, было бы подозрительным присутствие двух Райнеров Озмондов на корабле, — щупальцеобразный язык, ярко-оранжевый, как сигнальные маячки, прошёлся от одной скулы ко второй через подбородок и вернулся в пасть. Ноги подкосились, и я почти упал, но смертельная хватка «капитана» не позволяла даже этого. — Хотя я должен признать: обнаружение тобой тела не входило в мои планы. Не стоило ждать так долго, чтобы избавиться от него. Думаешь, почему я оказался так близко? — В каком смысле ждать? — я должен был тянуть время. Я молился, чтобы Моралес вернулся раньше и увидел, что происходит. — Подумай сам. — Ты… — в голове проскочили воспоминания последних месяцев, и ответ стал вполне очевиден. — Полёт на Тизион-308 полгода назад… Тогда ты и пробрался сюда? — Умный мальчик, — мурлыкнул в самое ухо самозванец, ещё больше обнажая зубы. — Но я избавился только от вашего капитана, больше я никого не трогал. — Ты лжёшь. Кто тогда убил Иоанну? Озмонд рассмеялся. Впервые его смех — последнее, что мне хочется слышать. — Забыл, что я говорил утром? — Что?.. Вот откуда ты знаешь, что убийц двое… — Именно! Видишь, ты всё понимаешь. Я тянул время. Кроме того, разговор помог прийти в себя, и я стал вырываться. Пытался попасть куда побольнее, особенно локтями и коленями. Райнер злобно зарычал, когда я ударил в раскрытую пасть, клыки которой подрали мне рубашку, схватил за запястья и ударил об окно, намертво прижав к холодной поверхности. — Сучёныш. Холодное скользкое щупальце нырнуло под рубашку и так сильно сжало тело, что я слышал хруст собственных напряжённых рёбер. Изо рта вырвался глухой хрип, но меня почти сразу заткнули грубые пальцы. — Не волнуйся, Даниэль, — низкий голос, всегда такой приятный и бархатный, превратился тогда в хищный рык, — у нас есть много времени на беседу. Мой приятель уже занят твоим другом. «Одион», — понял я. Капитан и связист убивают всех на корабле, что может быть лучше? Дрожь во всём теле лишь нарастала, я почувствовал, как ноги оторвались от земли. Озмонд рывком развернул меня, ударил затылком о стекло и впился клыками между плечом и шеей, заставляя меня кричать от боли. Язык-щупальце ещё сильнее сковало торс, я почти не мог дышать, кости грозились сломаться, стоит только напрячься ещё немного. Свободная рука существа вцепилась когтями в бедро. — Уёбок… — я едва мог выдавить из себя хоть какое-то слово, и был чертовски рад, что это была не мольба о пощаде. Рыжего это, наоборот, разозлило. Я чувствовал, как пасть на животе раскрылась ещё шире, и второй язык моментально оплёл левую лодыжку, прорывая шипами брюки, и поднял выше, а сам Райнер с голодным оскалом вклинился между ног, припечатал к стеклу. Кровь из прокушенного места стекала по ключице к груди, в глазах уже темнело от кислородного голодания. В любую секунду я мог отключиться, но эта тварь не позволила мне даже сбежать в царство забвения. Как только он замечал, что я почти вырубился, щупальце немного расслаблялось, пока я не отдышусь. — А знаешь, Даниэль, — внезапно замурчал капитан (тогда я заметил, что он часто повторяет некоторые фразы), усмехаясь и прижимаясь крепче к паху, — у меня есть идея получше. Из пасти выглянул новый шипастый язык, тоньше остальных, расстегнул брюки, полез под резинку трусов. Тут я и запаниковал. Снова начал вырываться, пусть когти и шипы пробивали плоть. Но я понимал, что сбежать просто не удастся. Странно, что шипы, которые выглядели так же, как и рвущие мою ногу, обхватив член, оказались мягкими и гибкими. Остатки возбуждения резко напомнили о себе, и я жалобно проскулил. — Какая прелесть. — Пр-рекрати… Щупальце скользило вдоль органа, другое контролировало дыхание, и это сносило к чертям крышу. Я вполне осознавал, что меня мучает нечто, не являющееся человеком даже близко, я это чувствовал в малейшем движении языков. Но перед собой я видел Райнера. Чувствовал характерный для него запах хвои от мягких огненно-рыжих волос. Слышал растерянное бормотание. И улыбался он сегодня, несмотря на зубы, так же. Это был тот Райнер, о котором я думал столько месяцев. И я не мог доказать даже самому себе, что нужно бежать. Не знаю, почему сдался тогда. Может, меня отговаривали от сопротивления пленящие зелёные глаза, когда-то принадлежавшие настоящему Озмонду. Может, организм требовал хоть чего-нибудь в качестве разрядки. Не могу сказать. Когда я перестал вырываться, существо довольно хмыкнуло. Когти, разрезав бельё по швам, втянулись, и теперь ладони мягко поглаживали бёдра. Мои руки были свободны. Я мог бы ударить его. Может, это не особо ему навредило бы, но у меня бы появилось время сбежать. А вместо этого вплёл пальцы в волосы, выдыхая со сдавленным стоном в грудь. Я был слишком занят собственными ощущениями, потому не заметил того момента, когда Озмонд и сам избавился от одежды ниже пояса. Одно из щупалец скользнуло по анусу и скрылось в пасти, и самозванец, скалясь, одним жёстким толчком вошёл по самое основание. Было больно. Было пиздец как больно. Но или его это не волновало, или он просто не думал о таком. Он продолжал толкаться ещё глубже и довольно рычал. Каждый рывок выбивал весь воздух и заставлял беспомощно рыдать как убиенному. Кажется, он не слушал. Внезапная вспышка новой боли и чувство стекающей по внутренней стороне правой ноги крови стала последней каплей. — Райнер, твою мать! — наконец крикнул я, впиваясь пальцами в плечи. Существо вздрогнуло, замерло на пару мгновений и отстранилось, глядя на меня. Не знаю, насколько плохо я выглядел, но лицо рыжего с каждой секундой становилось всё более растерянным. Он почти минуту стоял вот так, даже не моргая, медленно поднял руку и попытался коснуться моего лица, но в последний момент передумал. Опустил голову, пошарил взглядом по каюте, снова посмотрел мне в глаза. — Больно? — выдал он. — Блять, а ты как думаешь? — Но я думал… — Люди не так работают, похотливый ублюдок. — Я… — Райнер помолчал, вжался носом в шею и тяжело выдохнул. — Прости, Даниэль… — Удивительно, что тебя это вообще волнует. Видимо, это его задело. Озмонд прижал меня к себе ещё крепче и снова дрогнул. В тот момент я чувствовал, как сильно он напрягался, чтобы не продолжить толчки. Или сожрать. Без понятия. Зеленоглазый вместе со мной отошёл к койке и сел поближе к стене, параллельно поднимая мои бёдра и буквально снимая меня с органа (я не был уверен, какую роль выполняет эта часть его тела), место которого занял довольно тонкий склизкий язык. По всему телу пробежала приятная дрожь, а хищные, но по-особенному осторожные укусы вкупе с ласкающими кожу на бёдрах и талии руками помогали забыть о боли. Физической, душевной. Кровь в ушах шумела так, что, казалось, голова могла в любой момент просто взорваться. Грубоватая ладонь перехватила левое запястье и опустила к паху. — Тебе тоже найдётся работка, Аарстад, — вновь заурчал самозванец. Он подражал всему. Максимально всему. Это существо не только выглядело как Райнер. Его запах, его голос и манера речи, малейшие привычки вроде перебирания пальцев от недосыпа — будто он всегда был Озмондом. Меня это обмануло. Пальцами я обхватил оба члена и в то же мгновение понял, почему мне было настолько больно. Крупнее моего раза в три, с оранжевым оттенком ближе к головке, по форме что-то среднее между обычным половым органом человека и шипастым щупальцем вроде тех, что уже по-хозяйски бегали по коже. Пока я думал и прислушивался к своему телу, я не заметил, как бессознательно стал надрачивать. Я понял это только по тяжёлому вздоху капитана. Язык выскользнул из многострадальной задницы и исчез в пасти, сам же рыжий как-то сполз чуть ниже на постели, обвил мои тело и руки отростками, заставляя вытягиваться стрункой, повёл бёдрами и тихо рыкнул: «Даниэль…» Кажется, в тот день он обращался ко мне по имени чаще, чем за весь остальной полёт. Спустя секунду Райнер прислонился широкой грудью к спине, сменив тем самым позиции. Одна его рука тут же легла на горло и слегка сдавила, вторая беспорядочно шарила по скованному телу, сводя с ума. Твёрдая головка прижалась к тугому кольцу мышц, проскользнула внутрь. Впрочем, я почти не чувствовал боли в этот раз — существо постаралось с растяжкой. Но оно не желало больше ждать, и вскоре моим телом просто управляли, как куклой. Тонкое щупальце обхватило член у самого основания и слегка сжалось, но этого было достаточно, чтобы нельзя было кончить раньше позволенного. — Ты можешь не двигаться? Я пытаюсь настроиться! — Вы, люди, вечно стремитесь быть впереди, — свободная рука Озмонда скользнула по животу к груди. — Позволь своему капитану решать, как и когда двигаться. И я позволил. Нутро плавилось от растущего безумного наслаждения, смешанного со странной, неестественно приятной болью. Ласковые ладони, кажется, касались везде и сразу. Я не чувствовал собственного тела и в то же время чувствовал абсолютно всё. На животе существа рот открылся ещё шире, выпуская больше щупалец. Толчок. Ещё один. Ребристая головка скользнула по заветному клубку нервов. Твою мать. Я готов был поверить во всех божеств, лишь бы Райнер не останавливался. Я готов был терпеть боль от когтей, лишь бы он дал шанс ещё раз вдохнуть аромат хвойного леса от его волос. И будь я проклят, если он не читал мои мысли! Рыжий прижался клыками к плечу, оставляя новые метки, подтянул меня ещё ближе. Он остервенело долбил под тем самым углом, в ту самую точку. Дышать стало почти нечем. — Рай…нер… — голос оказался безумно хриплым. Слюна стекла к подбородку, и капитан, вытерев жидкость пальцем, властно впился в губы, кусал их до крови и онемения. Надолго нас не хватило. Почему так быстро сдался норман, я не знал, зато знал, что собственные желания и мысли меня изнурили. Озмонд неторопливо втянул щупальца, вышел из измученной задницы, скрыл пасть и уложил моё полусознательное тело на себя. Пальцы нежно перебирали чёрные с сединой пряди, сам предатель мягко улыбался. Я боялся взглянуть ему в глаза, но это было даже не нужно. «Не бойся, — прошептал он, — никто и ничто на этом корабле не посмеет навредить тебе. Я не позволю». Обманщик, — шептал здравый смысл. Подражатель, — пытался отговорить разум. Ну и пусть.