***
До встречи в ресторане «Ван Минь» они виделись несколько раз, но впервые у них появился шанс посидеть и поужинать здесь вместе. В то время Чайльд настороженно относился к этому месту. — Я знаю, что это место очень популярно среди местных и всё такое, — начинает он. — Но я… э-э… не очень хорошо провёл здесь время. Мы можем пообедать где-нибудь ещё? — Это… необычно. — Чжун Ли моргает, слегка наклоняя голову. — Сян Лин отличный повар. Возможно, некоторые продукты пришлись тебе не по вкусу. — Может быть, — скривив гримасу, соглашается Чайльд. — Я и сам толком не знал, что заказываю. По правде говоря, не могу назвать и половину блюд, но самое главное, что к тому моменту, как еда закончилась, я не чувствовал свой язык. — Понятно. — Чжун Ли ещё мгновение размышляет, прежде чем открывает дверь и жестом приглашает Чайльда войти. — В таком случае позволь мне сделать заказ в этот раз. Чайльд колеблется. — Тебе понравится, — настаивает Чжун Ли. — Обещаю. Дал обещание — сдержи его. В итоге Чайльд вдыхает аромат своих кристальных баоцзы, дважды тушёной свинины и тофу с солью и перцем, и единственная заминка в их приёме пищи — его постоянная борьба с палочками для еды. Чжун Ли больше смотрит, чем ест, улыбаясь между глотками фиалкового чая. — Ты был прав, это вкусно! — Кухня Ли Юэ разнообразна и обладает невероятной глубиной вкуса. — Чжун Ли слегка выпячивает грудь. — Я подозреваю, что тебе не понравилось здесь из-за того, что Сян Лин добавила в блюда много заоблачного перчика цзюэюнь. Для иностранцев это может быть слишком. — Да уж, и не говори! — Чайльд кладёт в чай два кубика сахара, вызывая недовольные взгляды сидящих за соседним столиком старушек, и залпом осушает чашку. — Клянусь, я чуть не сгорел от тех блюд. Но это? Это потрясающе. — Он показывает на множество блюд на их столе, сияя. — Ты точно знал, что мне понравится. Улыбка Чжун Ли на мгновение угасает. Конечно, он знал, что понравится Чайльду. Он помнит, как давным-давно готовил для него эти блюда. (Хотя теперь эти воспоминания принадлежат ему и только ему.) — Просто удачная догадка, — отвечает он чуть тише обычного, — основанная на предпочтениях иностранцев. Чайльд возвращается к своему тофу; между бровями появляется складка, когда он пытается взять новый кусок и вместо этого разламывает его пополам. — Ну, теперь я знаю, что ни за что не прогадаю, если дам заказать тебе, — весело говорит он. — Давай и поужинаем вместе. Ты закажешь — я заплачу. По общепринятым меркам это вряд ли можно назвать равноценным договором. Но всё между ними никогда нельзя было назвать обычным. — Тогда я знаю одно местечко.***
Рассудительный, но отстранённый. Мудрый, но бесстрастный. Хотя Гео Архонта хвалили за его благовоспитанность и преданность правосудию, говорили, что он не понимал обычных человеческих чувств и всегда принимал вид уважаемого, отчуждённого джентльмена, не вступающего в контакт с простыми людьми. Однако эти слухи не могли быть далеки от истины. В оживлённом центре гавани Ли Юэ наступление весны всегда приводило к появлению новой волны мигрирующих рабочих со всей страны. Юй Сян из ресторана «Три чашки в порту» был шеф-поваром, нанявшим много таких молодых людей и взявшим самых многообещающих под свое начало в качестве учеников. Одним из его новых сотрудников был мальчик с янтарными глазами, который на первый взгляд ничем не отличался от своих сверстников из деревни. Он обладал удивительным пониманием сочетаемости ингредиентов и техники приготовления кухни Ли Юэ и таким образом был допущен к работе на кухне. Но вскоре Юй Сян заметил в нём нечто странное. Глубина познаний мальчика не могла быть сопоставима с тем, как он двигался с царственной изящностью человека, который никогда в жизни не держал обыкновенного вока. В тех случаях, когда его посылали помогать в зал, он забывал предъявлять клиентам счёт. Получив месячное жалованье, мальчик сразу же тратил его на множество прекрасных продуктов, с которыми он практиковался в кулинарии, как будто у него не было других мирских забот. — Ты на самом деле из состоятельной семьи, да? — спросил однажды Юй Сян. — Зачем же учишься готовить? Наверняка тебе нет никакой необходимости заниматься такой мелкой работёнкой. — Тепло вкусной домашней еды — одно из самых простых и в то же время самых возвышенных удовольствий в жизни, — ответил мальчик. Мягко улыбаясь, он достал из пароварки идеально разложенные на тарелке кристальные баоцзы и поставил их рядом с тарелкой обжигающе горячего тофу. — И это удовольствие я хотел бы разделить с кем-то, кто дорог мне. —Отрывок из книги «Властелин Инкогнито, Том 1»
***
Полки ювелирного дома Мин Син — гордая демонстрация лучших работ Ли Юэ, ослепительное множество серебра и золота, мерцающих под полуденным солнцем. — Я бы хотел это, пожалуйста. Чжун Ли указывает на одну серьгу, выполненную из чистого золота и подчёркнутую сверкающим красным драгоценным камнем. Глава, Син Си, одобрительно кивает. — У вас превосходный вкус, господин. Это изысканная вещь, воссозданная по образцу той самой серьги, которую, как говорят, сделал сам Рекс Ляпис! — Несмотря на восторженную презентацию товара, она не делает ни малейшего движения, чтобы немедленно упаковать его. — Это будет стоить триста тысяч моры. — Разумеется. Только сунув руку в карман, Чжун Ли понимает, что опять забыл взять кошелёк. Человек в очереди за ним откашливается. На всякий случай он проверяет другой карман и разочарованно вздыхает, обнаружив, что он тоже пуст. — Господин? — Кажется… я забыл взять с собой кошелёк. Син Си не выглядит удивлённой. Честно говоря, такое происходит не впервые. — Тогда я попрошу вас прийти в другой раз. Чжун Ли не двигается с места, уголки его губ слегка опускаются в печальной улыбке, когда он бросает тоскливый взгляд на серьгу. Син Си вздыхает. — Господин… — Я заплачу, — раздаётся знакомый голос. Чжун Ли чувствует знакомую волну тепла, когда Чайльд скользит к стойке, протягивая руку, чтобы похлопать его по плечу, и предлагая слегка раздраженную улыбку. — Сколько? — Ох! Да, это стоит… Чжун Ли не замечает ничего кругом, кроме аккуратной, богато украшенной коробочки, которую Син Си вручает ему. Он отходит в сторону, пропуская следующего посетителя, Чайльд, естественно, равняется с ним, и они идут вместе. — Спасибо, Чайльд. Ты очень вовремя. — Кажется, у меня есть привычка натыкаться на тебя в такие моменты, — весело отвечает Чайльд. — Ну так? Решил сменить свой стиль? — он быстро оглядывает Чжун Ли. — Должен сказать, что она не очень подходит ко всему остальному. — Это не для меня, — Чжун Ли делает паузу, осторожно открывая шкатулку с драгоценностями. Затем, на виду у самой большой и оживленной улицы гавани Ли Юэ, он наклоняется поближе к Чайльду, чтобы убрать с его лица растрепавшиеся волосы, и осторожно защёлкивает серьгу в левом ухе. Раздаётся резкий вдох, и Чайльд застывает. Пальцы Чжун Ли скользят по его щеке, прежде чем он делает шаг назад, мягко улыбаясь. — Я знал, что тебе подойдёт. Чайльд сглатывает, одна рука взлетает вверх, чтобы неловко потрогать ухо. — Так это для меня? — Да, подарок. — Подарок, за который я заплатил. Полагаю, я купил его для себя. — О, — Чжун Ли замолкает, нахмурив брови. — И правда. Чайльд запрокидывает голову, его смех в равной степени недоверчив и нежен. — Не, не волнуйся… важен не подарок, а внимание, верно? Хоть и… — Тебе не нравится? — Нравится, — заверяет Чайльд. — Но откуда ты вообще узнал, что у меня там есть прокол? Я иногда носил серьги, в Снежной, но… Он неопределённо пожимает плечами. Чжун Ли моргает. …Ох, верно. Чайльд никогда не появлялся с ними перед ним. Не в это время. Оглядываясь назад, он был неосторожен, предполагая, что такие мелочи сохранятся в других жизнях. — Возможно, интуиция. Чайльд ещё мгновение смотрит на него, в его небесно-голубых глазах мелькает что-то острое и холодное, потом он качает головой и снова улыбается. — Твоя интуиция никогда тебя не подводит, когда дело касается меня, — замечает он. — Иногда это даже немного жутко. Неужели меня так легко читать? Между ними повисает минута молчания. — Вовсе нет, — наконец говорит Чжун Ли. Его взгляд останавливается на ярком красном отблеске, свисающем с уха Чайльда. — Но если я смогу подарить тебе что-нибудь по вкусу, даже если это будет результатом удачи… то этого достаточно, чтобы сделать меня счастливым.***
Из множества сокровищ, принадлежащих Антикварной лавке Сигу, те, которые они демонстрируют с гордостью, связаны с Гео Архонтом Ли Юэ. В то время как хозяйка лавки, Мэй Гуй, очень гордится своей коллекцией, она бесконечно оплакивает другие, утерянные в прошлом; сокровища, о которых известно теперь только в легендах. Самое редкое из них — серьга, сделанная, по слухам, самим Рексом Ляписом, созданная из блестящего красного камня и обладающая благословением его силы. Многие искатели приключений приходили в её магазин с ослепительными драгоценностями и искусно сделанными копиями, но Мэй Гуй отворачивалась от каждого из них. Во время одной из таких оценок молодая женщина с горящими янтарными глазами осматривала её магазин. — Это была довольно изысканная подделка, — сказала она, когда Мэй Гуй отослала искателя приключений. — И всё же вы быстро отвергли его. Почему вы так уверены, что это не оригинал? Мэй Гуй замешкалась. По правде говоря, она оценивала серьгу скорее на основе предчувствия, и ей было трудно выразить свои чувства словами. — Даже среди самых примечательных сокровищ эта серьга особенна, — наконец сказала она. — Чтобы Рекс Ляпис лично создал такую вещицу… Я могу только предположить, что в ней была бы особая божественность, которую невозможно не распознать. Молодая женщина что-то мычит. — Возможно, вы правы, — сказала она. — Но я верю, что серёжку делает особенной не её божественность, а сила чувств, стоящих за её созданием. — В конце концов, это был подарок для его любимого человека. —Отрывок из книги «Властелин Инкогнито, Том 2»
***
Чжун Ли прожил очень долгую жизнь. Среди них есть целые годы или даже десятилетия спокойствия, когда в мире происходит так мало, словно само время стоит на месте. Но теперь приближается крайний срок. По сути, это не его крайний срок. Но с какой стороны посмотреть. В последнее время Чайльд проводит с ним всё меньше времени. Они по-прежнему пьют чай после обеда и ужинают вместе, и Чайльд по-прежнему слушает, как он зачитывает по памяти очередную историю про Ли Юэ или какой-то непонятный давно исчезнувший ритуал, но бывают моменты, когда эти ясные голубые глаза стекленеют, когда Чайльд отвечает неопределённым мычанием и кивками, показывающими, что он больше не слушает. Что его мысли блуждают где-то далеко. Именно тогда, когда Чайльд фактически отменяет их встречи, отправляя одного из этих работников Северного банка Снежной для доставки кратких сухих извинений «появились дела, прости, не могу прийти», Чжун Ли решает действовать. Он находит Чайльда на восточных утесах горы Тяньхэн, где шум и суета гавани Ли Юэ исчезли, оставив после себя лишь приглушённый мираж цветов. — Я бы спросил, как ты меня здесь нашёл, — говорит Чайльд, не оборачиваясь. — Но почему-то я не удивлён. Разве Екатерина не передала моё послание? — Передала. — Чжун Ли садится, осторожно соприкасаясь плечами. — Я просто хотел тебя увидеть. Чайльд не отвечает. Какое-то время они просто сидят рядом с огромным океаном, раскинувшимся перед ними, слушая шум разбивающихся внизу волн. — Прости, что отменил встречу, — наконец говорит Чайльд. — Мне… нужно было время подумать. — Не стоит извиняться, — тут же отвечает Чжун Ли. — Нужно всегда находить время для самокопания, ибо затуманенный ум ничего не видит. И… — он лезет в карман. — Надеюсь, ты не возражаешь, что я пришёл. Я принёс тебе подарок. На этот раз Чайльд поднимает глаза и моргает, когда ему в ладонь кладут маленькую гладкую раковину. — Звёздная ракушка? — Чаще всего они встречаются на Отмели Яогуан, но их также можно найти в Каменном лесу Гуюнь или на восточном побережье Ли Юэ, — подтверждает Чжун Ли. — Местная диковина. — Я уже видел их на мелководье, — говорит Чайльд. Он поднимает её выше, и изящная спираль голубого и серебряного цветов переливается в лунном свете. — Но я всегда слишком торопился, чтобы подобрать их, — его голос звучит с какой-то грустью. — Вблизи они довольно симпатичные. — Некоторые говорят, что, если приложить их к уху, можно услышать шум волн, — Чжун Ли делает паузу. — Как зов моря Фонтейна. Ему не нужно смотреть, чтобы узнать, что голова Чайльда вскинулась, глаза широко распахнулись от шока и тревоги, пальцы задёргались, словно он уже готовился схватить оружие… — В Ли Юэ звёздная ракушка — это символ удачи, — продолжает Чжун Ли тем же спокойным, безмятежным тоном. — Они также несут очень особое послание. Чайльд, ты знаешь, что значит найти одну такую? — Нет, я не знаю. Чжун Ли поворачивается к нему лицом и нежно берёт Чайльда за руку. — Это значит, — каждое слово он произносит как обещание, как клятву. — Что теперь ты можешь освободить своё сердце и отбросить все тревоги. Чайльд сглатывает, но не делает попытки вырваться. Чжун Ли наклоняется и как никогда нежно прижимается поцелуем ко лбу. — Всё будет хорошо, — говорит он. — Потому что Рекс Ляпис наверняка услышал твои молитвы.***
Хотя Рекс Ляпис защищал Ли Юэ от широкомасштабных бедствий Войны Архонтов, даже он был бессилен положить конец мелким столкновениям людских конфликтов. В деревне Миньюнь жила девушка по имени Цяо Линь. Два лета назад она была счастливой невестой. Теперь она, исполненная страха и беспокойства, ждёт, когда её муж вернётся оттуда, куда его призвали и послали сражаться, — из долины Гуйли. Отмель Яогуан стала её убежищем — местом, где она могла свободно бродить, находя утешение в прохладном океанском бризе по ночам, в которые не могла уснуть. В одну из таких ночей Цяо Линь столкнулась на мелководье с молодым человеком. Одетый в длинную чёрную мантию, с волосами, спадающими ниже пояса, мужчина стоял так неподвижно, что на мгновение ей показалось, что он, должно быть, необычайно красивая статуя. — Вы заблудились? — спросила она. — Я никогда раньше не видела вас в деревне. Молодой человек покачал головой. — Нет. Это место… просто вызывает у меня ностальгию. — Я понимаю вас, — выпалила Цяо Линь, прежде чем смогла остановить себя. — Я часто приезжала сюда с мужем. На фоне звёздного неба глаза молодого человека казались бесконечными янтарными озерами. — Его больше нет с вами? Возможно, какая-то часть её хотела разделить это бремя с самого начала, потому что, как только Цяо Линь начала говорить, она поняла, что не может остановиться. Она говорила о своём муже и об обещаниях, которые они дали друг другу. Она говорила о войне, призыве и их предполагаемом долге. Она говорила о своих утрате и тревогах. Всё это время безымянный молодой человек слушал её, ни разу не перебив и не поторопив. — Я тоже потерял очень дорогого мне человека, — сказал он, когда она закончила. Распахнув ладонь, он показал ей маленькую изящную звёздную ракушку, которую держал между пальцами, как бесценное сокровище. — Но не отчаивайтесь. Судьба вашего мужа ещё не высечена на камне. — Я ничего не могу поделать, — запротестовала Цяо Линь. Молодой человек покачал головой. Он осторожно вложил звёздную ракушку в её руку. — Если поднести её к уху, можно услышать шум волн, — сказал он. — Мой возлюбленный когда-то очень дорожил этими ракушками, потому что они напоминали ему о его родине. Пусть она освободит ваше сердце и унесёт прочь ваши тревоги. — Но… — Всё будет хорошо. — Глаза молодого человека были полны тепла. — Потому что Рекс Ляпис наверняка услышал ваши молитвы. —Отрывок из книги «Властелин Инкогнито, Том 3»
***
Они вместе падают в постель, как это часто бывало раньше. Руки Чайльда холодные, но его поцелуи оставляют горячий след, пока он губами прокладывает себе путь вниз по гладкой шее Чжун Ли. Чжун Ли охотно отвечает, откидывая голову назад с хриплым вздохом, когда Чайльд прижимается к нему скользкими пальцами. Он притягивает Чайльда ближе, двигаясь в нём раз, другой… — Ты в порядке? — шепчет Чайльд. — Могу я..? — Да, да. Пока Чайльд ищет удобное положение, тепло ненадолго исчезает. А потом они снова сжимают друг друга в объятиях, бёдра прижимаются друг к другу, как будто так и должно было быть — голые, обнажённые, им больше нечего скрывать. В разгар этого Чжун Ли берёт Чайльда за запястье и тянет, мягко ведя, пока рука Чайльда не оказывается над центром его груди. — Возьми, — шепчет он. Чайльд замирает. Что-то в выражении его лица искажается, ломается, и Чжун Ли знает: если бы Чайльд ещё чуть сильнее надавил пальцами, то вскоре он бы почувствовал безошибочный гул силы, вибрирующей под смертной оболочкой его тела. Он почувствует то, что предлагает ему Чжун Ли, свободный от воли и созревший для принятия решения. Эта прекрасная, хрупкая искорка света — самая близкая к сердцу бога вещь. Ощущение давления тяготит, крадёт воздух из лёгких Чжун Ли и проникает в самую сердцевину его естества. Сквозь туман мыслей Чжун Ли думает: «Я нашёл тебя, я наконец нашёл тебя, так что, даже если это станет моим концом…» А потом давление исчезает. Он едва успевает сделать глубокий вдох, когда Чайльд снова сокращает расстояние между ними, переплетая языки и сталкиваясь с зубами Чжун Ли. Когда его движения возобновляются, каждый толчок заставляет Чжун Ли скользить по кровати, выбивает мягкие прерывистые стоны из его распухших от поцелуев губ. Одной рукой Чайльд опирается на матрас. Другой — тянется к Чжун Ли и переплетает их пальцы. «Этого достаточно», — думает Чжун Ли и теряется в объятиях Чайльда.***
Наступает утро. Они вдвоём сидят за маленьким чайным столиком у окна Чжун Ли, откуда открывается вид на рассветную Гавань Ли Юэ, а между ними стоит чайник с чаем из цветов цинсинь. Чайльд пододвигает ему что-то через стол. Потрёпанная книга в золотом переплёте. — Я тоже давно знаю, — говорит он. — Тебе не нужно было намекать мне через фантастический роман. Чжун Ли поднимает чашку обеими руками, позволяя себе сделать маленький глоток. — Я просто подумал, что тебе понравится. — Полагаю, так и было, — признаётся Чайльд. Он теребит пальцами угол загнутой страницы. — Могу я задать вопрос? — Конечно. — Рекс Ляпис — многоликий бог. И всё же на протяжении веков он чаще всего принимает облик молодого человека с длинными тёмными волосами и яркими янтарными глазами. — Чайльд делает глубокий вдох. — В этом же обличии ты сейчас предстаёшь передо мной. Чжун Ли пристально смотрит на него. — Да. — Есть ли… какая-то конкретная причина? Чжун Ли тихо ставит чашку на стол. — Я прожил очень долгую жизнь, Чайльд, — бормочет он низким и мягким голосом. — И у меня нет того, что люди могут считать истинным обличием. Но… это лицо и это имя — единственное, что я держу ближе всего к своему сердцу. В конце концов… На губах Чжун Ли появляется едва заметная улыбка. — Так меня когда-то знал самый дорогой мне человек. Долгое время они оба молчат. Солнечный свет струится через окна, ловя янтарные кончики волос Чжун Ли в теплом сиянии. Молчание между ними нарушается только тогда, когда Чжун Ли отодвигает свой стул и встаёт. — Извини, я принесу нам ещё чая… — Чжун Ли. Рука цепляется за край его рукава. Чайльд смотрит на него снизу вверх, и в шторме его голубых глаз сквозит какое-то глухое отчаяние. — Если ты продолжишь делать это, — его голос срывается. — Если ты позволишь мне, даже не сопротивляясь, тогда… в какой-то момент, Чжун Ли, всё это закончится. Это всего лишь… я. Я… Я не… Чжун Ли смотрит на него в ответ, его взгляд бесконечно мягок. — Всё в порядке, — говорит он. Очень нежно он берёт руку Чайльда и поднимает её, целуя костяшки пальцев. — Достаточно того, что ты здесь. Дверь тихо закрывается за ним, оставляя Чайльда одного. Он закрывает глаза и делает глубокий дрожащий вдох. — Ты действительно ничуть не изменился. Сколько бы времени не прошло… Чжун Ли, ты… — звук, лопающийся в его горле, слабый и водянистый, среднее между смехом и рыданием. — Ты всё ещё… Чайльд поднимается на ноги. Он поднимает руку, пока не ощущает холодный твёрдый металл Снежной, криво покоящийся на его голове. Рекс Ляпис. Гео Архонт Моракс. Глава Адептов и Бог Контрактов, а также… Ухватившись пальцами за край, Чайльд тянет вниз и надевает маску. —…Мой дорогой возлюбленный.