Custodarium

Гарри Поттер стоял лицом к лицу с Ремусом Люпином, Нимфадорой Тонкс, Фредом Уизли, Лавандой Браун, Колином Криви и еще более чем сорока другими храбрыми ведьмами и волшебниками. Некоторых он знал по имени, некоторых видел в коридорах, некоторых он не знал вообще. Но в отличие от судорожно моргавшего Гарри, их глаза были неподвижными… Неподвижными, застывшими, мертвыми. Это был день Церемонии Открытия Хогвартса, и памятник только что был показан общественности. Это была величественная скульптура, установленная в центре Главного Двора. Пятьдесят медных фигур стояли бок о бок, в защитном жесте направив палочки на ворота. У их ног покоилась большая золотая табличка с их именами, датой битвы и большой латинской надписью «Custodes de Hogwarts» — «Стражи Хогвартса». Снейп тоже был там. Он не был включен в первоначальный дизайн, но скульптор показал концепцию Гарри, спрашивая его мнение, а Гарри настаивал на том, что Северус Снейп принадлежит к остальным героям войны… На самом деле, теперь очень много людей спрашивало мнение Гарри, большую часть которого он не очень-то хотел высказать. Первые несколько недель после битвы прошли в тумане похорон и судов над Пожирателями Смерти. Днем преследуемый горем, а ночью — кошмарами, Гарри был благодарен за то, что смог закопаться в работу, когда, наконец, началась реконструкция. Его и без того разбитое сердце заныло, когда он увидел руины того, что он считал своим первым настоящим домом… Но не все было потеряно — денежные сборы, в частности очень щедрые пожертвования из хранилищ Малфоя, Блэка и Поттера (последние были приняты только благодаря упрямству Гарри), обеспечили достаточно рабочей силы как из Великобритании, так и из-за границы, достаточно, чтобы вернуть замок к первозданному виду к концу лета. Гарри провел большую часть времени, работая с Гермионой и профессором Флитвиком, восстанавливая перманентные чары в Большом зале: заставляя свечи снова плавать в воздухе над столами, латая дыры в чарах на потолке, заново подключая магические каналы, из-за которых на столах появлялась еда, и все в таком духе. Это было не слишком сложно, но требовало концентрации, и это было именно то, что нужно для Гарри, чтобы отвлечься от плохих вещей. Он был совершенно уверен, что Директор МакГонагалл поручила эту задачу ему и Гермионе именно по этой причине, и очень ценил ее внимательность. Несколько каминов были временно подключены к каминной сети, чтобы помощники могли уходить домой на ночь, но так же была возможность устроиться в общежитиях Слизерина, так как подземелья были наименее поврежденной частью замка. Гарри воспользовался этим — он перерос мелкое факультетское соперничество, да и в любом случае у него не было места, где он предпочел бы остаться: Нора была мрачной, отсутствие Фреда все еще было ощутимым, а его вялая попытка завязать отношения с Джинни… Это была печальная история сама по себе. Гриммо-Плейс было не лучше, и он пока что не собирался искать новый дом. Он редко бывал один в Хогвартсе, прогулка из подземелий в Большой зал была достаточно короткой, чтобы не вызвать слишком много плохих воспоминаний, а вид восстановленных мест поднимал ему настроение каждый раз, когда он проходил мимо. Тем не менее, он не мог отвлекаться все время. Часто маленькое событие в течение дня, упоминание, ситуация, вид становились спусковым крючком, и он обнаруживал, что пялится на зеленоватое мерцание Черного озера глубокой ночью, задыхаясь от горя, гнева, вины или беспокойства. Он храбро и молча встречал своих демонов, потому что был жив, а это было больше, чем он ожидал в течение нескольких месяцев. Было бы неблагодарно жаловаться… Он стиснул зубы и ждал, пока беспокойный сон заберёт его, чтобы завтра он снова мог вернуться к работе. Однако сегодня Гарри проснулся в странной комнате… Или, вернее, в самой обычной комнате, насколько жилище волшебников могло быть обычным (это напомнило ему комнату Рона), но он не узнавал ее. С любопытством и, как ни странно, совсем не испугавшись, он вышел из комнаты и, спустившись по лестнице, оказался в уютной кухне… Не то чтобы он тщательно осматривался, потому что в правом углу стояла рыжеволосая женщина, размахивая палочкой, чтобы управлять ингредиентами, парящими вокруг плиты. Она с улыбкой оглянулась через плечо. — Доброе утро, именинник! Как спалось? Его глаза расширились от удивления, он хотел что-нибудь сказать, но подавился словами, и пейзаж внезапно сменился. Его мама снова была тут, и его отец, Сириус, Ремус, и все его друзья поднимали свои бокалы для тоста. Другая сцена, и он был с Роном, Джорджем и Фредом, о Мерлин, они собирались разыграть Малфоя и его дружков… Гарри проснулся рывком, возвращаясь в свою кровать в подземельях, и слезы наполнили его глаза от силы его желания, нужды вернуться. Вернуться к его родителям, обратно к Ремусу и Сириусу, обратно в мир, где Волдеморт никогда не существовал. Хотя его внутренний голос просил и умолял, ему не везло. Сон больше не приходил к нему; да и все равно почти пора было вставать. Так он и сделал, и теперь он был здесь, столкнувшись с подобием своих потерянных друзей в натуральную величину и снова теряя и без того хрупкий контроль над своими эмоциями — этот день будет долгим. Гермиона, стоявшая рядом с ним, сжала его руку, и он вцепился в нее, как в спасательный круг. Он порадовался, что отказал в просьбе произнести речь, потому что знал, что будет произносить ее прерывистым, дрожащим голосом, а сегодняшний день должен был дать новую надежду. После начался банкет в Большом зале, но у Гарри не было особого аппетита. Кроме того, у него был свой собственный маленький план на сегодня, и он хотел разобраться с ним — обычно он старался не отклоняться от своего маршрута, чтобы не увидеть больше боевых шрамов, не вызвать больше кошмаров… Но сегодня Замок был провозглашен полностью восстановленным, и он хотел положить конец своим страхам. Гарри накинул на себя Мантию-невидимку, чтобы никто, даже портреты, не прервал его паломничество, и отправился в путь. Он бродил по подземельям, по дворикам, зашел в класс Трансфигурации, он даже ходил на поле для квиддича. Потом был первый этаж, кабинеты Защиты и Истории, Больничное крыло… Было почти нереально, насколько все выглядело нормально. Он впитывал все это, пытаясь запечатлеть образ в своем сознании, перезаписать все плохие воспоминания. Наконец он очутился на восьмом этаже, глядя на стену напротив гобелена Варнавы Вздрюченного. Это место часто появлялось у него в кошмарах, и сегодня он столкнется с ним. Согласно исследованиям Гермионы, Выручай-Комната не была разрушена; теперь в ней был Адский Огонь (в случае необходимости), навсегда были потеряны только предметы из Комнаты Потерянных Вещей… и Винсент Кребб, конечно. Гарри задумался, не возникнет ли ощущение, что он стоит на останках человека, даже если он вызовет другую комнату. Несмотря на опасения, он хотел попробовать… Что ему сейчас было нужно? Его мысли возвращались к утру, к его сну — миру без Волдеморта. К сожалению, это было вне возможностей Комнаты, так что он попросил удобную тихую комнату. Без Волдеморта, с чашкой крепкого чая — черт, ему определенно было нужно это. Как и следовало ожидать, после третьего раза, когда он прошел мимо, появился проход. Гарри глубоко вздохнул, схватился за ручку и толкнул дверь. Комната внутри оказалась именно такой, как он себе представлял — с уютными красными креслами, столом для переговоров и незажженным камином — гостиная Гриффиндора в миниатюре. На столе была заказанная чашка горячей жидкости. Гарри рухнул на кресло, сделал глоток и попытался разобраться в своих чувствах. Он чувствовал себя на удивление хорошо; расслабленно, умиротворенно, как будто завтра действительно будет лучше и все будет хорошо — это тоже делала Комната? Устав от эмоционального напряжения и недосыпания, он, должно быть, задремал, потому что, когда он очнулся, солнце уже еле виднелось над горизонтом. Гарри встал, потянулся, накинул на себя Мантию и выскользнул из комнаты, чувствуя, что его миссия была успешной. Прогулка вниз станет началом новой главы в его жизни, сказал он себе, подходящим началом предстоящего года его возвращения в Хогвартс для завершения образования. Это так и ощущалось. Ну, это ощущалось немного не так, но будет через какое-то время, правда? Добравшись до Большого зала и заглянув внутрь, он был немного удивлен, обнаружив, что он пустой и прибранный, но опять же, должно быть прошло много времени, с тех пор, как он ушел с банкета. Он рассеянно наложил чары Темпуса. Искры выстрелили из его палочки, образуя в воздухе 18:46. Вау, ему лучше найти Рона и Гермиону. Они наверняка волновались с тех пор, как он ускользнул от них. Он собрался создать Патронуса, чтобы найти их, когда что-то привлекло его внимание, и он прищурился, вглядываясь в надпись. Ниже, более мелкими, уже тускнеющими золотыми буквами, Темпус показывал 27 августа 1943 года. Какого черта? Этого не могло быть! Он снова наложил чары, но ошибка осталась. Мурашки пробежали по его спине, и он быстро зашагал к ближайшему окну, выходящему на Внутренний двор. Его сердце заколотилось где-то в горле от вида; все было как обычно: мост, ворота… но памятника, памятника, на который он смотрел всего несколько часов назад не было. От паники у него свело живот; он создал Патронуса, сумев только по привычке. Величественный серебряный олень появился перед ним. — Скажи Гермионе, — начал он, заикаясь, следом сделал глубокий вдох, собираясь с силами, — Скажи ей: «Мне нужно встретиться с тобой у Главных ворот, это срочно.» Но олень только дважды грустно покачал головой, а затем исчез, подтверждая ужасные предположения Гарри. Он стоял как громом пораженный. Это действительно был 1943 год. Поскольку он не мог придумать какой-нибудь надежный способ доказать или опровергнуть то, что он просто спит, он решил просто подождать. Это было лучше, чем его обычные кошмары, гораздо лучше… это было просто ужасно! Знакомый трепет от начинающегося приключения постепенно сменил панику в его голове. Он мог бы использовать этот уголок, созданный его разумом — чтобы он сделал, если бы переместился на более чем пятьдесят лет назад? Вскоре мысли Гарри наполнились возможностями: снова увидеть Дамблдора, избавиться от Тома Риддла до того, как он стал Волдемортом, не дать василиску никому причинить вред, встретиться с его предками… Тем не менее, в глубине его разума начал просыпаться раздражающий голосок, шепчущий, что это все слишком реально, чтобы быть сном, что это не первый раз, когда его поттеровская удача выходит за рамки того, что даже волшебники считают возможным, и что может быть, ему не следует относиться к этому слишком легкомысленно. В кармане Мантии Гарри нащупал Карту Мародеров, которую обычно держал там, и с облегчением услышал знакомый шорох пергамента. Он вытащил его и пробормотал пароль. Чернила расцвели на желтоватом фоне и Гарри начал их изучать. В замке было всего четыре точки: Армандо Диппет в кабинете директора, Галатея Меррифот и Исидор Рейкпик в учительской, Гарольд Пикарди на улице. Если Дамблдор и был профессором в это время (или в мысленном образе Гарри этого времени), в школе его не было. На улице Гарри заметил еще одно несоответствие — ни Гремучей Ивы, ни туннеля под ней не было. Теперь, когда он задумался над этим, он вспомнил, что проход был построен только для того, чтобы Ремус мог ускользать в Визжащую Хижину… По этой логике, разве теперь не должен быть свободен проход на четвертом этаже, который обрушился в 1993 году? Гарри решил выяснить это. Он шел, сверяясь с Картой, пока не достиг большого зеркала в резной раме. Что теперь? Поскольку в его время это было бесполезно, близнецы никогда не рассказывали как открыть проход. Гарри схватился за края рамы и изо всех сил пытаясь сдвинуть зеркало, но оно оставалось на месте, как бы он ни старался. Разочарованно застонав, он расслабил руки и наклонился, чтобы прислониться лбом к зеркальной поверхности… …и провалился внутрь, едва удержавшись от того, чтобы упасть лицом в пол. — Люмос, — прошептал он, оправившись от падения. Он оказался на вершине короткой лестницы, которая вела в пыльную комнату средних размеров, без сомнения, место, которое Сириус описывал как достаточно большое, чтобы провести собрание. Комната заканчивалась гораздо более длинной, казалось, бесконечной лестницей. Через множество ступенек и два лестничных пролета Гарри достиг блестящей серебристой поверхности, в которой он узнал внутреннюю часть односторонней магической иллюзии. Собравшись с духом, он шагнул внутрь и оказался у подножия скалы, соединяющей Хогвартс и Хогсмид, лицом к простой каменной стене дома, который, после того как он вышел к фасаду, оказался «Тремя метлами».