Custodarium

Гарри практически смирился, что никогда полностью не избавится от журналистов — их способность усложнять его жизнь превосходила и пространство и время. Справедливости ради, после того как его называли лжецом и Нежелательным лицом №1... То, что его называли покровителем сирот и сквибов было не так уж плохо. Была одна статья, намекающая на то, что он не способен заботиться о детях; хоть мама Аарона работала журналистом в «Пророке», она не была главным редактором. Хотя атмосфера в офисе, вероятно, стала далека от приятной, когда вышла статья, подрывающая проект ее сына. Однако это вряд ли испортило положительные отзывы, которые они получали. Их беседа с Сарой в библиотеке не осталась незамеченной и превратилась в душещипательную историю. Война постепенно все больше склонялась на сторону Гриндевальда, и Гарри понял, что большая часть волшебной Британии отчаянно нуждалась в хороших новостях. Еще чуть-чуть, думал он, беспомощно ожидая вмешательства Дамблдора. Он видел, как по нему била каждая атака — обычно пылкий профессор стал хмурым, Гарри был уверен, что пару раз видел, как тот выглядел совершенно несчастным. Он мог понять тех, кто обвинял Дамблдора, голоса, вопрошающие, почему сильнейший Светлый волшебник, Президент Международной конфедерации магов и Верховный чародей ничего не делает, но он понимал и Дамблдора. Если он представлял, что ему придется сразиться с Томом на смертельной дуэли, после того, что они разделили за последний год… Мерлин, от одной мысли об этом у него скрутило желудок. Каждое заклинание, которое он послал бы ему, снова и снова разбивало бы ему сердце. Каждое заклинание, слетевшее с губ его врага, напоминало бы как эти губы улыбались ему. Он задавался вопросом, было ли его мучительное ожидание похоже на ожидание Дамблдора, когда он узнал, что Гарри — крестраж; теперь их позиции полностью поменялись местами… В любом случае, каждый раз, когда его видел, он хотел его обнять. Кроме того, Гарри был крайне взволнован наступающими рождественскими праздниками. Сара должна была поехать с ними, чтобы посмотреть «Custodarium», так что у Гарри были большие планы — готовить вкусную еду, вместе украшать общие зоны и елку в доме, играть в игры, лепить снеговиков, ходить на прогулки, помогать ей с домашним заданием… Все, что Гарри думал, сделает это Рождество прекрасным. Том, конечно, тоже будет участвовать, но у него, естественно, были и свои проекты. — Я могу одолжить твою мантию-невидимку завтра? — неожиданно спросил Том однажды декабрьской ночью, когда они были на одном из своих все более и более редких свиданий в Выручай Комнате; незаметно надолго исчезать становилось все сложнее, но после того, как они спали в одной кровати все каникулы, ничто не казалось таким правильным. — Э-э, да, конечно. А зачем? — Ты никогда не задумывался, откуда профессора Хогвартса знают, кому отправлять письма? — Я думал, что это как-то связано со случайной магией? — Да, я тоже сначала подумал об этом, но мы знаем, что Министерство не может обнаруживать магию в масштабах всей страны. Если оно могло, то ты был бы обречен в тот же момент, как выпал в этом времени, разве нет? Вспышки магии посреди леса наверняка бы привлекли внимание. — Ты... прав. — Даже если ты используешь палочку для волшебства до того, как попадаешь в Хогвартс, об этом не сообщают, так что След — это не то, что есть у волшебника или палочки. Я считаю, что это чары или набор чар, и они накладываются на первокурсников в какой-то момент, когда они садятся в Хогвартс-экспресс в сентябре, и до того, как они выходят из него в декабре. Но не будем отходить от темы. В Хогвартсе есть способ узнать имена и адреса всех волшебных детей в Великобритании и я хочу узнать, что это такое и как его скопировать. Глаза Гарри расширились. — Чтобы вовремя добраться до таких детей, как мы. Это гениально! — Не только это — с помощью него мы сможем навести порядок в волшебной защите детей в целом и получить демографические данные. Теоретически, можно отказаться от посещения Хогвартса, но сколько детей делают это? Почему? Магия редка и если ее не развивать, то опасна и для человека и для Статута. Детей-волшебников следует регулярно проверять до их поступления в Хогвартс, и, если нужно, дать им возможность покинуть мир маглов раньше, если у них неблагоприятные обстоятельства. — Да, звучит разумно. — Гарри потребовалось время, чтобы все обдумать. — Подожди, почему это похоже на политику «забери маглорожденных и сотри память их родителям», которую ты вел в прошлом году? Том бесстыдно пожал плечами и поднял руки, притворно сдаваясь. — Ты меня подловил. Но ты все же сказал, что это звучит разумно. — Нет! Я имею в виду, разумно, но… Аргх, это обман! Ты чертов манипулятор! — Ты как-то странно говоришь «логика» и «слизеринец», — усмехнулся Том и поцеловал его надутые губы. — Я много расспрашивал и вложил немало засахаренных ананасов в это дело, но наконец мне удалось узнать, как выглядит этот артефакт и где он хранится. И теперь, если бы у меня был безопасный способ проникнуть туда и проанализировать его… Гарри фыркнул и раздраженно потер глаза. — Ладно, хорошо! Но я иду с тобой.

***

Но был один нюанс: артефакт был заперт в маленькой башне без окон, попасть в которую можно было только из кабинета заместителя директора, то есть из кабинета Дамблдора. Получить пароль от двери в кабинет было несложно — они подождали под мантией после занятий, но вот попасть в саму башню было проблемой — вход был скрыт; он мог быть просто спрятан за книжной полкой, но, насколько Том знал, он мог с таким же успехом быть посреди стены или даже потолка. Он мог бы прийти позже и попытаться найти открывающий механизм, но он был истинным слизеринцем, так что… Бам! Бум! Внезапный громкий шум раздался снаружи. Дамблдор встревоженно вскочил из-за стола. Бедный волшебник, вероятно, испугался, что война настигла Хогвартс, но Том не очень то его жалел; он все еще не любил этого человека. Гарри, к счастью, не понял, что план немного изменился. Они договорились, что Том будет ждать под мантией внутри кабинета, а Гарри будет наблюдать за Дамблдором снаружи. Как только профессор зайдет, Гарри отправится в сарай для метел, дезиллюминационнирует себя и метлу — и поскольку он будет снаружи и достаточно далеко от возможных свидетелей, этого, обычно несовершенного, камуфляжа будет достаточно. Потом он должен будет прилететь к маленькой башне и призывать случайные вещи, которые, скорее всего, могли быть внутри — лампы, книжный шкаф… и делать ему это нужно, пока заклинание не сработает и вещь не врежется в стенку. Как только он это услышит, он быстро улетит. Том мог бы делать тоже самое невербально из кабинета… но он рисковал бы случайно призвать такой же предмет из самого кабинета и выдать себя. А он был не из тех, кто рискует без необходимости при наличии безопасной альтернативы. Дамблдор осторожно подошел к стене. Том следовал за ним так близко, как только смел под мантией, его сердце громко стучало в ушах от адреналина. На каменных кирпичах были вырезаны разные звери, профессор встал напротив дракона. «Draco durmiens nunquam titilandus.» Глаза дракона вспыхнули красным светом. Дамблдор протянул руку и… пощекотал дракона, видимо, уже не спящего. В другое время это выглядело бы вы весьма комично, но серьезность лица Дамблдора и сама ситуация не оставляли места для веселья. Так же, как дверь в Выручай комнату, постепенно на стене начал рисоваться контур, какие-то части выступали, а другие прогибались, образуя дверь. Дамблдор вошел внутрь, но Том не последовал за ним — у него было то, что ему нужно, и он выскользнул из кабинета прочь.

***

— Анисовые завитки, — прошептал голос из невидимого источника. К счастью, единственный висевший поблизости портрет какого то афинского философа крепко спал, и больше некому было удивиться странному происшествию. Том и Гарри прокрались к кабинету позже той же ночью. Гарри нашел, что ходить по Хогвартсу, прижимаясь друг к другу, чтобы поместиться под плащом, крайне приятно, тем более, что обычно им приходилось быть осторожными, чтобы не казаться слишком близкими. «Draco durmiens nunquam titilandus.» Том пощекотал каменного дракона и дверь открылась. За ней была узкая винтовая лестница. Поднявшись, они обнаружили небольшую круглую комнатушку. Помимо канделябра со свечой, которую Гарри призывал до этого, в комнате не было ничего кроме открытого древнего на вид фолианта и пера в держателе, оба торжественно покоились на каменном пьедестале. Гарри подошел ближе и провел рукой по пожелтевшей странице. На ней был что-то написано, он сдвинул Люмос, чтобы увидеть получше… Список дат, имен и адресов, написанных аккуратным курсивом. Последняя запись датировалась 8 декабря 1944 года. — Любопытно… — тихо сказал Том и начал перелистывать страницы, пока не добрался до 1926 года. И конечно же «31 декабря 1926 года — Том Марволо Риддл, комната приюта Вул №7, Лондон, Клэпхэм, улица Джеффри, 46.» значилось наверху страницы. Он еще некоторое время просматривал список их одноклассников, изучая адреса. Гарри вопросительно посмотрел на него. — Это была не седьмая комната, когда была сделана эта запись, и я точно знаю, что Даламар переехал в Лондон после 1935 года, — пояснил он. — Либо эта книга обновляется сама по себе, либо это самое точное предсказание, которое я когда либо слышал. Он наложил на перо диагностические чары, пока Гарри задумчиво смотрел на книгу: — Разве тут не было бы написано Стаффа, если бы она самообновлялась? Ты больше не живешь в приюте... — Может это активно до определенного момента, до того как вы не прочитаете письмо о приеме, например, — нахмурился Том. — Я знаю, что это звучит так себе, но это все же более правдоподобно, чем предсказание точного адреса на годы вперед. На самом деле, было бы весьма спорно, если бы вы могли просто прийти сюда и узнать местонахождение любого взрослого волшебника. Он потянулся и осторожно взял в руки серое перо и пригляделся повнимательнее. — Еще более любопытно… Это перо авгурея — оно должно отталкивать чернила. И вправду — на пьедестале не было чернильницы. Гарри с трудом припомнил, чему он научился на УЗМС. — Авгуреи предсказывают дождь, так? Разве они не могут предсказывать и другие вещи? — Думаю, никто не стал бы использовать перо авгурея, если бы не было необходимости из-за его магических свойств… Но настолько узкая направленность, это невозможно… Том наложил на перо несколько диагностических чар, а Гарри занялся просмотром имен и адресов. Были ли там и те, кто отказался от приглашения в Хогвартс? — Это не предсказание, — наконец сказал Том, его глаза загорелись осознанием. Он повернулся к Гарри. — Гарри, на что охотятся авгуреи? — Э… Кажется, на насекомых, и они охотятся на фей под дождем… — На фей! — Том торжествующе воскликнул. — Почему они решили охотиться под дождем, когда видимость и условия полета хуже, чем обычно? Гарри узнал этот взгляд, взгляд, когда Том пытался подтолкнуть его к ответу с помощью наводящих вопросов. Это было бы отличной чертой для учителя, но слегка раздражающей для парня. Должно быть, именно так себя чувствовал Рон, встречаясь с Гермионой. Пытаясь сдержать раздражение в голосе, он вздохнул: — Ой, да просто скажи мне. Если это и нарушило планы Тома, то он этого не показал. Наоборот, он охотно согласился. — Потому что днем ничего не может быть темнее бури! Феи выходят только днем, но авгуреи ненавидят хорошую погоду во время охоты, потому что солнечный свет заглушает все остальные огни, и не дают им видеть… магические ауры. Теперь глаза Гарри тоже широко распахнулись: — Вау, это… — Это много объясняет, да. Перо сплошь покрыто усиливающими и направляющими чарами, которые я не могу расшифровать сразу, но, полагаю, что они предназначены для увеличения радиуса действия этого особого магического свойства и сосредоточения его на магической ауре человека… Хотя это все еще не объясняет, как перо авгурея пишет без чернил или как оно узнает текущий адрес… — начал вслух размышлять он. Гарри взглянул на книгу: — Ну, мы уже знаем, что карты можно зачаровывать, чтобы они записывали имена и местоположения людей сами по себе. Том вскинул бровь: — Мы знаем? — О, точно! — Гарри стукнул себя по лбу, усмехнувшись непонимающему взгляду, который получил. Он вытащил Карту Мародеров из кармана мантии. Самодовольно усмехаясь, он коснулся ее кончиком палочки. — Торжественно клянусь, что замышляю только шалость. Надписи расцвели на пергаменте во всей своей чернильной красе. Том пораженно уставился на это. — Что за… Так вот как ты… — выдохнул он, потом, казалось, опомнился и сердито фыркнул: — Черт возьми, Гарри. Какие-нибудь еще бесценные магические артефакты, которые ты просто случайно носишь с собой, и которыми ты хотел бы поделиться? — Это всего лишь запасной кусок пергамента, — подмигнул Гарри и с ликованием наблюдал, как Том соединяет точки. — Кроме того, это не может быть так уж сложно — мой папа и его друзья сделали ее на пятом курсе. Том прищурился на него и взмахнул палочкой в сторону Карты, накладывая набор диагностических чар, затем повторил процесс с древним фолиантом. — Да, у чар есть общие свойства, хотя, конечно, те, что на книге, намного сложнее и завязаны только на аурах, передающихся пером авгурея. По сравнению с картой область действия огромна, но функции не так требовательны, и, как я и думал, для каждой записи есть ограничения по времени… — начал он бормотать больше для себя, чем для Гарри, накладывая еще больше заклинаний — разноцветные линии возникли поверх фолианта и замерцали в воздухе. Гарри провел рукой по спине Тома в обыденном (хоть и редком) жесте любви и уткнулся подбородком ему в плечо. — Ну, что думаешь? Сможешь повторить? Когда Том повернулся к нему лицом, он самодовольно улыбался. — Я надеюсь, что ты готов к дикой погоне за авгуреями, потому что мы собираемся проредить им перышки. О Боже, Гарри должен был знать, что тот, кто составил Лорд Волдеморт из своего имени и придумал Вальпургиевых рыцарей, будет патологическим каламбурщиком.