Жизнь и обманы Рейегара Таргариена

Разум Шеллы пребывал в удивительном состоянии, которое обычно называют «полусном». Сознание ещё не проснулось, но уже понимает ирреализм происходящего. Острое сожаление пронзило её в тот момент, когда сон окончательно развеялся. Шелла видела своего брата, Освелла. Живого и весёлого, в белых доспехах Королевской Гвардии. Подробности видения стремительно выветривались из памяти, но чувство умиротворения и радость глубоко засели в душу старой женщины. «Может быть скоро придёт мой час, и Семеро посылают мне знак?» - лениво подумала она. Мысли о смерти нисколько не трогали её. По-настоящему женщина умерла уже много лет назад, когда стало понятно, что дом Уэнтов обречён на вымирание. Братья погибли, не оставив наследников, а сёстры выскочили замуж, и теперь продолжают рода своих мужей. Среди тех, кто носит славное имя хозяев Харренхолла осталась лишь Шелла, бесплодная старуха, со смертью которой умрёт и её род. Этот сон стряхнул с неё многолетнюю апатию и подарил совершенно беспричинную радость. Обычно, после пробуждения, женщина часа два валяется в огромной кровати и с пустой головой изучает оббитую красным сукном крышу балдахина. Сейчас же Шелла, за практически полным отсутствием уныния, сразу потянулась к колокольчику, подзывающему прислугу. Служанки долго не приходили, и Шелла потихоньку начала злиться на нерасторопных девчонок. Однако по-настоящему разозлиться она не успела, потому как в покои буквально ворвались служанки. И без лишних разговоров сноровисто одели женщину. Надо сказать, что, несмотря на общую безнадежность, Шелла не забросила свои обязанности леди, продолжая преумножать богатство и силу рода. Но это были тщетные усилия, которые не приносили ей ничего кроме боли от осознания того, что всё пойдёт прахом, когда она отойдёт к Неведомому. Однако не делать ничего, женщина не могла. Это было бы настоящим предательством по отношению к отцу и другим предкам, основавшим и возвеличившим дом Уэнтов. Вот такие размышления и крутились у неё в голове по дороге в обеденный зал. Старость не радость. Шелла уже неспособна была нормально передвигаться, пятки простреливало болью, стоило только на них наступить. И именно поэтому во время любых, хоть сколько-нибудь длительных, прогулок её под руки несли верные гвардейцы. Оказавшись в обеденном зале, хозяйка Харренхолла неожиданно, с проснувшимся аппетитом, принялась уничтожать запечённую в вине куропатку. Компании за завтраком ей составляет мейстер Роллон и кастелян замка, сир Гарольд. Каждый из них с некоторым удивлением поглядывали на Шеллу. Позавтракав, она захотела заняться хоть чем-нибудь, и стала принимать просителей. Было их всего не больше полудюжины. И женщина довольно быстро, всего за час, с ними управилась. Несмотря на общее, не слишком хорошее, самочувствие, и невозможность нормально передвигаться, Шелла ощущала себя более… живой. Будто спала невидимая пелена, окрашивающая мир в серые и блеклые тона. Она не понимала с чем всё это связано. Никаких поводов для радости, или же просто хорошего настроения, нету. Но старая хозяйка Харренхолла не сильно вдавалась в причины и следствия. А просто наслаждалась тем, чего была лишена многие годы. *** - Миледи! – в трапезную буквально ворвался Хамон, один из её гвардейцев. Уже подошло время обеда, и Шелла с удовольствием вкушала филе щуки с овощами, запивая его борским вином. Она дёрнулась от неожиданности, расплескав содержимое кубка на стол. Тут же подскочили служанки и стали убирать пролитое. - Надеюсь, у тебя была веская причина для такой дерзости? – мрачно пробасил престарелый, но не растерявший мощи рыцарь, обращаясь к своему подчиненному. Тот, видя результат своих действий, несколько взбледнул. А слова сира Гарольда заставили его судорожно сглотнуть. - Ну что там у тебя? – спросила Шелла спокойным тоном. Она абсолютно не сердилась на Хамона. Ну, если только чуть-чуть. Ей скорее была интересна причина, заставившая его так грубо нарушить приличия. - Миледи, приехал рыцарь! Настаивает на скорейшей аудиенции, говорит, что у него для вас важные сведения и что хорошо знал сира Освелла! – последние слова гвардейца привели в движение невидимые шестеренки в голове Шеллы. «Неужели Семеро послали мне вещий сон?!». Азарт, нетерпение и предчувствие чего-то важного охватили женщину. - Зови этого рыцаря сюда. Немедленно! – с неожиданной для окружающих твердостью приказала Хамону, который тут же, со скоростью ветра, помчался исполнять волю госпожи. - Но миледи… разумно ли будет… - мейстер Роллон, ошеломленный слишком несвойственным для Шеллы поведением, попытался высказать свои опасения, но был тут же перебит. - Сегодня ночью ко мне приходил Освелл. Это не может быть простым совпадением! Семеро послали мне знак! – с некоторым, можно даже сказать фанатичным, пылом воскликнула женщина. - Как вам будет угодно, леди Уэнт, - молодой мейстер хотел сказать что-то совсем другое, но, взглянув в наполненные пламенем глаза Шеллы, резко передумал и пошёл на попятный. Хозяйка Харренхолла буквально сгорала от нетерпения и волнения. Хотелось вскочить из-за стола, и ходить по обеденному залу взад-вперед. Но так как здоровье не позволяло ей этого, она принялась стучать серебряным ножом по столу, раздражая и нервируя всех окружающих. Но вот спустя несколько десятков минут ожидание подошло к концу, вернулся Хамон, а позади него шёл… Шелла аж заморгала от удивления. Когда гвардеец доложил что с ней хочет увидится какой-то рыцарь, она ожидала увидеть не слишком богатого воина в обычных доспехах, с каким-нибудь мало или абсолютно незнакомым гербом. Однако странные, и даже на вид очень дорогие, чёрные латы с золотыми линиями, тяжелый плащ за спиной и красивое лицо, преисполненное гордостью, и какой-то внутренней величественностью, создавали впечатление, будто её посетил если не Великий Лорд, то член его дома. Вот только какого? - Приветствую вас леди Уэнт. Я – сир Бринден Хилл. Примите мое почтение и благодарность за то, что так быстро удовлетворили мою просьбу, - вошедший, достаточно близко подойдя к столу, учтиво поклонился, а на лице появилась дружелюбная улыбка. Всё внимание женщины было приковано к гостю, поэтому она не заметила того как кастелян и мейстер, несмотря на разный возраст и отличный друг от друга характер, совершенно неприличным образом пялились на вошедшего рыцаря. - И я приветствую вас, сир Хилл. Какова же причина, что привела вас ко мне? - Никоим образом не имею цели оскорбить ни вас, леди Уэнт, ни кого бы то ни было ещё. Всем ли здесь присутствующим вы полностью доверяете? Уверены ли вы в их молчании? – вежливо спросил рыцарь, оглядывая находящихся здесь слуг, гвардейцев, стоящих по всему периметру зала, а также сира Гарольда с мейстером Роллоном. - Сир Гарольд, Рейемон, Хамон, Эйерик, Осмунд, останьтесь, все остальные – вон! – назвала Шелла имена тех, кому она без раздумий доверит свою жизнь. Каждый из них, кроме сира Гарольда, являлся гвардейцем. Спустя несколько секунд все пришли в движение, повинуясь приказу. Когда трапезная практически опустела, женщина повторно обратилась к гостю. - Ну, так что же привело вас ко мне, сир Хилл? Рыцарь ничего не ответил и, потянувшись в кошель на поясе, достал оттуда что-то красное. Приглядевшись, Шелла опознала рубин. Вдруг черты лица гостя стали изменяться, делаясь более мягкими и плавными, волосы поменяли цвет с золотых на молочно-белые, а глаза, с непримечательных светло-зелёных, превратились в ярко-лиловые. Шок. Самое точное, хотя и несколько неверное описание охвативших хозяйку Харренхолла чувств. Не сразу, но она узнала это лицо. - П-принц Рейегар? *** Выделка чего-либо собственными руками, без помощи магии или технических подручных средств, всегда являлась для меня процессом чуть ли не интимным. Было в этом что-то такое, сакральное. Поговорка о том, что творец вкладывает в свое произведение, или творение, душу, в моём понимании была не какой-то абстрактной ерундой, а имела вполне определённый, хотя и несколько расплывчатый, смысл. Во второй осмысленной жизни мне открылся доступ к магии и связанное с ней более глубокое видение реальности. Я погрузился в изучение этого, неизведанного доселе, мира с головой и долгие годы не вспоминал о былых увлечениях. Однако в какой-то момент снова, от скуки, захотелось взяться за давнее увлечение. И в процессе я с удивлением понял, что от меня к предмету идёт «что-то». Это не было магией или какой-либо её разновидностью. Данное открытие серьёзно взволновало меня, и я принялся за исследования. Продолжались они достаточно долго, восемь лет. Естественно, изучение этого феномена не занимало всё моё время, других дел было по горло. В итоге же я выяснил, что у каждого живого существа, с определённым порогом интеллекта, внутри души существует то, что моим восприятием интерпретируется как клубок огня различных цветовых гамм, от бело-золотистого до светло-голубого. Я назвал это - «искрой». В моменты сильнейшей вовлечённости человек, или иное разумное существо, задействует свою внутреннюю «искру». Особенность ручного труда заключается именно в том, что, мастеря какую-либо вещь, ты вкладываешь свой внутренний «огонь» в конкретный предмет. В процессе мне открылись такие бездны непознанного, что я в определённый момент бросил изучение данного феномена, отложив всё до лучших времён. И других дел хватало, а это грозилось затянуться даже не на десятилетия, а на столетия. Главное что удалось выяснить, присутствие «искры» в каком-либо деле придаёт ему различные, «незадокументированные», свойства. Правда, их влияние на реальность, как правило, достаточно мизерное. - Что вы делаете, Ва… сир Бринден? – в мастерскую столяра, из которой я временно выгнал хозяина, осторожно заглянул кастелян. Вид мнущегося от смущения громилы в доспехах является довольно комичным. Однако я не позволяю появиться на своём лице и тени улыбки. Незачем оскорблять хорошего человека даже подобием насмешки. - Знаете что такое гитара, сир Гарольд? – отвечаю, и снова принимаюсь вытачивать необходимой толщины деревянные пластины. Работаю я здесь с самого утра, и опилки успели заполонить всю мастерскую. - Ни разу не слышал. Что это? – абсолютно честно отвечает пожилой рыцарь. В голосе слышится слабый интерес. На его и так достаточно влажном от жары лице выступила особенно крупная капля пота. Да уж, солнце сегодня палит, будь здоров. Даже я, работая в тени, под навесом, чувствую, что рубаха достаточно сильно намокла. - Музыкальный инструмент родом из Кварта. Намного более мобильный, чем арфа, да и звучание у него… поинтереснее. - А-а-а… слышал, вы любите музыку, - неуверенно произнес кастелян. На протяжении всего моего пребывания в Харренхолле кастелян испытывает явные проблемы, общаясь со мной. Не знаю точно с чем это связано, но в эмоциях у него присутствует стеснение и, то и дело, выскакивает чувство вины. – А Кварт это…? - Кварт – это Вольный город на самом дальнем от нас конце Эсосса. Если не считать Йи-ти, конечно же, - так, вроде нормально. Теперь нужно подравнять края.