Вязкость

      С тех пор, как Кагами улетел в Америку, Куроко всё чаще впадал в небытие, застревая в своих мыслях и отрешаясь от происходящего. Он учился жить заново, без своего "света", но воспоминания неумолимо уносили его в прошлое, заставляя по-новому переживать и осознавать свои чувства. По его ничего не выражающему внешнему виду едва ли кто-то мог догадаться, что Тецуя изо дня в день пребывает где-то на грани реальности и сладко-болезненных фантазий.       И сейчас, плохо осознавая происходящее, Куроко шёл вслед за Ханамией Макото, капитаном команды Кирисаки Дайчи, которую они обыграли на отборочных Зимнего кубка. Сегодня они встретились на межшкольных соревнованиях. По окончании всех матчей, в которых им так и не удосужилось сыграть друг с другом, Макото вдруг изъявил желание о чём-то поговорить с Куроко. Тот не стал отвлекать команду и молча пошёл вслед за Ханамией, не особо понимая, каким именно мог быть предмет разговора.       Лишь в тот момент, когда они вдвоём оказались в инвентарной и Макото довольно громко хлопнул деревянной дверью, Куроко вдруг осознал всю неправильность происходящего.       – О чём... вы хотели поговорить? – воспоминания последнего матча вдруг вспыхнули в голове Куроко. Негодование и презрение к этому человеку вновь дали о себе знать, почти отражаясь в голубых глазах. Он мог притвориться, что ничего не случилось, и попытаться убедить себя, что Ханамия был порядочным человеком...       Но Ханамия не был. Страх кольнул Куроко тонкой иглой, подсказывая держаться на расстоянии от непредсказуемого жестокого игрока.       – О чём я хотел поговорить? – переспросил Макото, расплываясь в, казалось бы, добродушной улыбке. Однако глаза его вовсе не улыбались.       Куроко почувствовал, как холодеют спина и затылок, словно он остался наедине с плотоядной змеёй, постепенно обвивающей вокруг него свои кольца, которые вот-вот сомкнутся и переломят шею.       Словно в ответ на эти мысли Ханамия сделал два шага вперёд, остервенело хватая Куроко за спортивную кофту и тут же наматывая её на кулак. Тецуя непроизвольно встал на носочки. Кофта надрывно затрещала по швам, но Макото и не думал ослаблять хватку. Куроко вскинул голову, обеими руками вцепился в держащий его кулак и попытался разжать его. Удивленный осуждающий взгляд голубых глаз столкнулся с глазами Макото, на дне которых вспыхнул огонёк безумной ярости.       – Ты даже не представляешь, как сильно бесишь меня, грёбаный мелкий сучёныш... – одним движением руки он со всей силы отбросил Тецую. Тот весомо ударился о стену и не успел поднять голову, как твёрдый кулак опустился на лицо, вызывая невыносимую боль с правой стороны. Куроко едва удержал сидячее положение, чувствуя, как скула наливается кровью, а челюсть ноет от боли. Последовал ещё один удар, но уже по левой стороне. Железистый вкус быстро наполнил рот.       Словно завороженный, Ханамия снова схватил Куроко за кофту и рывком заставил встать, облокотив его на стену.       – Ну как тебе? Ммм? – прошептал он на ухо нарочито заботливым тоном. – Понравилось? – в секунду он перешёл на крик, и Тецуя согнулся от удара в живот.       – Кха... ха... – тяжёлое дыхание через силу пробилось из лёгких Куроко. Рот наполнился вязкой слюной вперемешку с кровью от разбитых о зубы губ. Он попытался сглотнуть, но понял, что рот не слушается.       – Чшш, тише, тише. Всё хорошо, – Ханамия ласково гладил его по волосам, рукой приподнимая голову. – Всё хорошо, не так ли?       Безумная улыбка не сходила с его лица, и искривлённые губы всё продолжали нашёптывать добрые слова. Он насмешливо смотрел на бледное лицо в своих руках, пытаясь поймать взгляд уже не таких равнодушных глаз.       Тонкой сеткой на бледных губах Тецуи выступила кровь, быстро скапливаясь в уголках рта и стекая к подбородку. Этот контраст белого и красного так понравился Ханамии, что он не сумел удержаться: большим пальцем приподнял край губ парня, размазывая алую кровь по щеке.       Куроко зажмурился и отвернулся от грубых рук, но те тут же вернули его голову назад, больно ухватив за подбородок.       Кровь и не думала останавливаться. Накапливаясь за нижней губой, она ниточками стекала вниз, пачкая пальцы Ханамии. Тот лишь ухмыльнулся и облизал их, сразу после чего резко приблизился к лицу Тецуи и продолжил слизывать алые дорожки, но уже с его подбородка.       Чуть придя в себя, Куроко попытался оттолкнуть Ханамию. Потерпев неудачу, он отчаянно втиснул руку между своим лицом и чужим языком. Оба его запястья в ту же секунду отозвались болью из-за мёртвой хватки. Макото смотрел ему в глаза, хищно улыбаясь. Он медленно наклонился ниже и замер, всем телом чувствуя, как панически быстро вздымается грудь Тецуи, выглядывая в его глазах всё новые и новые эмоции.       – Нет... – Куроко дёрнулся, прервав зрительный контакт. Избиение – это одно, но то, что сейчас делал Макото, пугало Куроко намного сильнее разбитого лица. Он пытался вырвать руки, но Ханамия всё крепче сжимал захват, грозясь переломить тонкие запястья. Чувство беспомощности охватило всё его нутро.       – Нет...       – Почему нет, котёнок?       Макото отреагировал очень резко, пытаясь соединить их губы, однако результатом стал лишь болезненный удар зубов. На секунду отпрянув, Ханамия тут же впился в губы Тецуи, с рвением посасывая их и слизывая кровь. Того охватила паника. Он снова и снова пытался вырвать руки и увернуться от насильственных поцелуев. Глаза застелила пелена слёз:       – Н-нет!...       Ханамия с силой схватил его за волосы, с нескрываемым удовольствием оттянув зубами его нижнюю губу, после чего горячий язык проник внутрь рта Тецуи. Лишь вдоволь насытившись ощущением чужой крови на языке, Ханамия медленно прервал череду рваных поцелуев. Он потянул голову Тецуи назад, без жалости кусая нежную кожу шеи и ключиц. При этом его пальцы с силой сжимали мягкие голубые волосы, грозясь вырвать их при любом движении. Две прозрачных дорожки непроизвольно скатились с глаз Куроко.       Вторая рука Ханамии словно жгут сдавила тело Тецуи. Куроко начал задыхаться, осознавая, что уже возбуждённый член Ханамии бесстыдно трётся о его пах. Движения Макото слегка замедлились. Горловой звук, с которым он продолжал кусать и вылизывать шею Тецуи был больше похож на рычание. Ладонь, ранее поглаживающая бок, нарочито медленно опустилась на уровень таза и пальцы зацепили резинку спортивных штанов.       Почувствовав это, Тецуя словно подавился воздухом. К вискам прилила кровь. На уровне инстинктов он со всей силы дёрнулся вниз. До крайности возбуждённый Ханамия не успел среагировать. Ощутив острую боль в колене, он слегка пошатнулся, чувствуя что теряет равновесие, и присел на одну ногу. Куроко медлил лишь секунду, словно не веря, что решился на удар, после чего побежал прочь так быстро, как только мог, боясь даже обернуться.       Кривя губы в недоброй улыбке, Макото вновь поднялся на ноги, к своему неудовольствию понимая, что уже упустил эту тень. Он слегка прикрыл глаза и неспешно облизал губы, всё ещё чувствуя солёный кровяной привкус...       Одна рука так и оставалась сжатой в кулак, тогда как вторая быстро расстегнула ширинку. Удовлетворяя себя, он вновь и вновь проигрывал в голове произошедшее, стараясь запечатлеть каждое своё ощущение. Сладкое чувство превосходства и доминирования разжигало нутро. Хотелось ещё больше унизить этого распасовщика, заставить его забыться в рыданиях, стонать во весь голос и послушно раздвигать ноги...       Достигнув пика, Ханамия открыл глаза. Смакуя момент, он постоял так ещё несколько секунд, после чего медленно разжал кулак и сдул с ладони оставшиеся после рывка голубые пряди.