Ночи Средиземья

На палубе «Быстрой тени» царил ад. Рычащие, орущие, полуголые умбарцы сошлись врукопашную, обильно поливая кровью доски и друг друга. Никакого порядка, никакого строя, никакой униформы, привычных для нормальных военных действий, здесь не было. Противники отличали друг друга только в лицо, каждый дрался сам за себя, без общего руководства. Меч Широ так и сверкал в гуще схватки, выдавая большое искусство, хотя манера его боя была весьма необычной для Гилморна. Оказалось также, что гребная галера совсем иначе ведет бой, чем мог предположить эльф. Пользуясь преимуществом в скорости и маневренности, она просто таранит выбранный корабль, сцепляясь с ним в единое целое. Ее окованный железом нос с налета проламывает борт корабля, как таран ворота крепости, и по образовавшемуся мосту на палубу с воплями и гиканьем перескакивают пираты, вооруженные до зубов. Гилморн был не новичок в искусстве убивать, но в первый момент всеобщее беспощадное кровопролитие его ошеломило. Должно быть, потому, что он прежде не видел, чтобы люди убивали людей у него на глазах — по крайней мере, люди, похожие друг на друга. У Мораннона он дрался с орками и лишь изредка с харадрим, которые закрывали лица глухими шлемами или платками. Знакомых лиц на палубе оставалось все меньше. Горстку последних во главе с капитаном Широганэ оттеснили к палубной надстройке на корме. Воины Широ падали один за другим. К ужасу своему Гилморн увидел, как юнга, раненый в ногу, зашатался, упал на одно колено и быстрым движением, без колебаний, вскрыл себе горло собственным клинком. Гилморн сжал в руке кинжал-танто, начиная понимать, что Широ дал ему оружие отнюдь не для самообороны. Теперь он видел и Накамуру. Это он дрался в первых рядах, сея смерть среди команды Широ. Высокий для умбарца человек, ростом с Гилморна или даже повыше, весьма искусный боец. Его волосы были собраны в высокий хвост на затылке, оставляя лицо открытым. Эльфа поразило равнодушие, с которым человек наносил смертельные удары, не всегда даже глядя на свою жертву. Пустые холодные глаза внушали больше страха, чем мог бы внушить кровожадный оскал. Сначала Гилморну показалось, что он блондин — невозможная для умбарца диковинка. Но потом он заметил несколько черных прядей и понял, что пиратский капитан полностью седой. Это тоже казалось страшным — смертные в этом возрасте еще не седеют от старости, только от сильнейшего потрясения. Что могло превратить этого человека в беспощадного демона? Широ дрался, как и обещал, до последней капли крови, хотя смысла уже никакого не было. Его команда почти вся была мертва или в плену, корабль захвачен. В последнем отчаянном усилии он бросился на Накамуру. Они обменялись молниеносными ударами, с такой скоростью, на которую способны только умбарцы без тяжелых доспехов, без щитов, с узкими стремительными саблями. Все было кончено за пять минут. Капитан Широганэ рухнул на палубу, и под ним растеклось кровавое пятно. Гилморн, конечно, не был влюблен в Широ, только успел к нему слегка привязаться. Но при виде того, как это крепкое мужское тело, дарившее ему столько наслаждений, валится окровавленной тряпичной куклой, Гилморна пронизала боль и печаль. Он вскрикнул горестно, и только тогда корсар его заметил. Резким движением он стряхнул кровь Широ со своей катаны, переступил через его тело и двинулся к эльфу. Гилморн подумывал юркнуть в коридор, ведущий к капитанской каюте, и запереться там. Но пространства для боя там меньше. И зачем оттягивать неизбежное? Деревянный засов не послужит достаточной преградой. Можно выпрыгнуть в окно и поплыть к острову. Но пираты спустят лодку и просто оглушат его веслом, прежде чем вытащить из воды. Нет, он предпочитал встретить противника лицом к лицу, а не поворачиваться спиной. Он чувствовал себя немного глупо, выставляя короткий танто против катаны в два раза длиннее. Но еще глупее было бы не приготовиться отразить возможный удар. Злить пирата тоже было неумно, но презрительное молчание просто не работает против таких людей. Его единственная защита — высокомерие Перворожденного. И тот факт, что смертные понятия не имеют, каким быстрым и смертоносным может быть эльф. Гнев и возмущение, которые он ощущал, были вполне настоящими, не пришлось даже притворяться. — Какое варварство! — процедил Гилморн на вестроне, пронзая пиратского капитана взглядом, как клинком, и покрепче перехватил рукоятку из кожи ската. — Вы даже не предложили им сложить оружие, просто устроили кровавую резню, как... «Как неразумные орки», — хотел он сказать, но не успел. Катана описала изящную дугу, за которой даже эльфийский взгляд едва успел проследить, и ужалила его в шею под ухом. Гилморн застыл, боясь даже сглотнуть, чувствуя, как порез набухает кровью. Накамура смотрел на него холодным, почти что скучающим взглядом, и молча ждал, не говоря ни слова. Гилморн отреагировал единственно возможным в его положении способом: разжал пальцы, и танто глухо брякнул о палубу. Накамура мгновенно потерял к нему всякий интерес. Отвернувшись, он вложил катану в ножны, бросил пару слов по-умбарски своим воинам и зашагал по залитой кровью палубе к своему кораблю. Те споро принялись вязать пленных и выкидывать за борт трупы, не делая различий между членами команды Широ и собственными павшими товарищами. К Гилморну подскочили двое, связали ему руки за спиной хитроумным умбарским способом и потащили на галеру — причем не грубо, а деловито, как ценный груз. Проходя мимо, он бросил последний взгляд на тело капитана «Быстрой тени», чувствуя гнетущую пустоту внутри. Но эта пустота вмиг заполнилась горячей надеждой, когда ему показалось, что пальцы Широ чуть шевельнулись. Двое пиратов подняли бесчувственное тело побежденного капитана и потащили к борту. Боясь, что Широ издаст невольный стон и выдаст себя, Гилморн решил отвлечь внимание. Он сделал вид, что поскользнулся в луже крови, вскрикнул и неловко упал на одно колено. Пираты засмеялись, и в этом шуме совершенно потерялся тихий всплеск за бортом. Оставалось только молиться Ульмо, чтобы Широ смог удержаться на воде, чтобы не стал добычей акул, чтобы... Сильные пальцы схватили Гилморна за плечо и поволокли к черной галере, не давая даже встать на ноги. Может быть, оказаться полумертвым в море за милю от берега было куда лучше, чем живым и невредимым на борту пиратского корабля.