Собачка

- Какая же я дура, - бесцветным голосом произносит Ирен, пустым взглядом упираясь в столешницу. Он многозначительно молчит, рассматривая маленькую фигурку, некрасиво сгорбившуюся над столом. На фоне привычно едва слышно гудит холодильник. - Идиотка, - сухо произносит девушка куда-то вниз охрипшим голосом. Цицерон устало вздохнул. Он все понимал. Точнее сказать, почти понимал. Ситуацию в целом. Но саму Слышащую понять никак не мог, сколько ни пытался. Такая привычная обстановка. Они снова вдвоем на этой небольшой кухне сидят за столом. Но сама ситуация… - Цицерон не понимает, почему ты так убиваешься, - он слегка хмурит брови. Она едва заметно поджимает губы. – В нашей, кхм, «профессии» нет места чувствам, а девочка… Продолжать не стал. Осекся, потому что Ирен подняла голову. И посмотрела так пронзительно своими огромными темно-зелеными глазами. Заплаканными и красными. - Я знаю. Просто… Наверное, я какая-то неправильная? – тихо произносит она, снова опуская взгляд в пол. – Не могу я по-другому, понимаешь? - Ох, Слышащая… - Да, я знаю, что ты обо мне думаешь, - надрывно произносит, пятерней убирая волосы с заплаканного лица. – Глава Темного Братства, Слышащая, на руках которой уже столько крови, что не отмыться за всю жизнь, убивается из-за парня. - И девочка не далека от истины, - он пожимает плечами, сказать больше нечего. Уже не первый раз. И даже не второй. Сначала он наблюдает, как окрыленная Ирен лучезарной улыбкой одаряет каждого встречного, с энтузиазмом берется за любое дело, шутит, смеется. Потом, спустя пару месяцев, взгляд ее становится неуверенным, каким-то потупленным, она немного поникшая продолжает вымученно улыбаться и повторять, как мантру, что все просто замечательно. А в завершении сидит на его кухне и взахлеб рыдает. Воцарилась недолгая тишина. Только холодильник гудел, да дребезжала стиральная машина в ванной. - Знаешь, Цицерон, - кривая усмешка, но до того горькая, что сердце сжимается. – Вот человеку захотелось завести собачку. Он ее заводит. А потом понимает, что она надоела или ему с ней неудобно, она не нужна. И выбрасывает он ее на улицу… - И? - Я как собачка, - Ирен шмыгнула носом, на стол с тихим стуком упала крупная капля. – Стала не нужна, и меня выбросили на дороге с табличкой «Забери меня, я замечательная»! А я… я каждый раз ведусь за новым человеком… как собачка. Убийца ничего не сказал в ответ, глядя, как девушка давится беззвучными рыданиями. Ей надо выплакаться, вот и все. Смысл повторять каждый раз, что люди вокруг – конченные уроды? Если бы не так, то и у них работы никогда бы не было. Мужчина молча встал, оправляя край домашней футболки, и ткнул кнопку электрического чайника. Тот едва-слышно зашумел. Цицерон окинул равнодушным взглядом кухню. Сколько всего она уже повидала? Сколько он здесь уже живет? Риторические вопросы, конечно. Он помнит, как Слышащая переживала приступ истерики, забившись в угол у окна. Ее первое убийство… какая ностальгия. Как она даже говорить не могла, просто выла себе куда-то в колени. Как ее тошнило потом от собственных слез и соплей вкупе с эмоциональным потрясением. Да, такое пережить непросто. Но она пережила. И тем более переживет разрыв с очередным уродом. Ему было больно смотреть на то, как она плачет. Каждый раз настолько, что хотелось сорваться с места и пристрелить к чертям собачьим очередного ублюдка. А лучше зарезать, чтоб кровища текла ручьем, чтоб измазаться в этой крови с ног до головы, а потом принести ей голову обидчика. Но Ирен не позволяла, не позволял сам факт, потому что могут быть проблемы. Могут потом докопать и до самого Братства. Мужчина задумчиво усмехнулся своим мыслям. Они через столько прошли вместе, столько у них общего, что даже не описать словами. И даже сейчас его сердце разрывалось на части при виде ее слез. Болело просто невыносимо. Но ему нечем было помочь. Как и всегда оставалось только молча наблюдать со стороны. А потом так же молча выслушивать ее восторженные россказни об очередном мальчишке с ее университета. - Слышащая, - он вздохнул, доставая с навесного шкафа две кружки. – Будь умнее. Живи, наконец, для себя. Ни один не стоил и твоего мизинца, чтобы так распаляться и тратить нервы… - Тебе легко говорить. Ты вообще любил когда-нибудь? – хмуро развернулась на стуле девушка. Цицерон застыл всего на мгновение, чуть не разлив кипяток мимо свей кружки. Хотелось рассмеяться. Для своего, разумеется, «богатого» опыта в отношениях эта девчонка была поразительно слепа. - Он затрудняется ответить, - хрипло произнес мужчина, кидая четыре кубика сахара себе в чай. Рука сама собой сильнее обычного сжала столешницу. Черт возьми, она говорит о том, как устала от того, что ей разбивают сердце, а он сам каждый раз пытался удержать свое в целом состоянии. Метафорически, разумеется. - Ну и все тогда. Раз ты не видишь в этом никакой проблемы… - А глупая девчонка не видит дальше своего носа! – получилось резче, чем он планировал, голос снова как-то сам собой приобрел эти ублюдские визгливые нотки. Ирен шокировано застыла, забыв даже шмыгнуть отекшим носом. Цицерон молча поставил перед ней кружку ромашкового чая. Забавно, что в Убежище она никогда не пила чай, заглядывая к братьям исключительно в рабочих целях. А в его квартире у нее есть собственная кружка…. Почему мужчина жил отдельно оставалось загадкой. Говорил, что ему так комфортнее, учитывая, что приступы безумия случались с ним крайне редко. Да и она уже настолько привыкла к этой квартире, что это место стало для нее своеобразным Убежищем от всех проблем. Тем более здесь Цицерон, который стал практически родным человеком с тех самых пор, как они познакомились. И как она вообще могла его бояться? - Я не понимаю к чему ты это, - на выдохе произнесла девушка, оправляя белокурые растрепавшиеся волосы. Убийца сел рядом, ставя на стол вазочку с печеньем и свою кружку крепкого черного чая. Запахло чабрецом. - Да так, моя Слышащая. Само вырвалось, - он улыбнулся, как обычно, по-цицероновски, с легким прищуром своих янтарно-желтых глаз. Она собачка? Нет, это скорее он цепной пес, что терпеливо ждет тепла и ласки от своего хозяина. И, подобно преданному цепному псу, он продолжит ждать хоть вечность. - Пойдем, что ли, посмотрим какую-нибудь дурацкую комедию? – она вымученно улыбнулась. - О, нет, пожалуйста, моя психика не выдержит. Ты видела цены на успокоительное?