Великая семёрка и боги читают Похитителя Молний

Ахилл взял книгу из рук бога.        — Ахилесс, брат мой, ты бы поаккуратнее, — шепнул Тесей. — Вдруг в твою злосчастную пятку опять что-нибудь попадет, — прыснул полубог. Ахилл покачал головой.        — Тесей Посейдонович-Энеевич, — произнес Ахилл. — Может помолчишь? — усмехнулся Ахиллес. Тесей что-то поумерил свой пыл шутить. Посейдон сделал вид, что не услышал фразу. Бог войны дожидался нас на стоянке у ресторана.       — Так, так, — сказал он. — По крайней мере, живые.       — Вы знали, что это ловушка, — констатировал я.       — Спорю, этот колченогий кузнец здорово удивился, когда накрыл сетью парочку глупых детишек. — Арес злобно усмехнулся. — Вы хорошо смотрелись по телику. Талия замотала головой.        — Зараза! — громко сказала Хейзел, указывая в сторону Ареса. Воцарилась тишина.        — Все верно, дитя, — усмехнулся Гефест, хитро поглядывая на бога войны. — Зараза, — медленно повторил он. Арес было встал, чтобы уйти/дать бедной Хейзел люлей, но ему прилетело по голове арфой.        — Арес идиот, Полукровок обманул, Все счастливы! — улыбаясь, произнес Аполлон.        — Какая замечательная хокка, — усмехнулась Афина.        — Спасибо, что ты перешел на них. — сказала Афродита, расчесывая волосы. — Уже сил не было слушать твое цитирование… — богиня насупила аккуратный носик. — А кого ты цитировал уже почти год?        — Пушкина, — заулыбался Аполлон. Странно, но почему-то радости Аполлона не разделил Зевс, который, судя по всему, сидел для приличия, и пожалуй Артемке, пардоньте Артемиде, которая уже двадцатый раз переточивала свой охотничий нож.       — Подонок. — Я сунул ему его щит. Аннабет и Гроувер затаили дыхание. Арес схватил щит и стал подбрасывать его, как тесто для пиццы. Щит менял форму, превращаясь в пуленепробиваемый жилет. Потом Арес перебросил его через спину.       — Видишь вон тот грузовик? — Он указал на «катерпиллер», припаркованный на другой стороне улицы, напротив стоянки. — Вот вам и колеса. Отвезет прямехонько в Лос-Анджелес с одной остановкой в Вегасе. Сзади по кузову дальнобойщика вилась надпись, которую я смог прочесть только потому, что она была написана наоборот, белые буквы на черном фоне — отличное сочетание для человека, страдающего дислексией: «ДОБРОТА БЕЗ ГРАНИЦ. ГУМАННАЯ ТРАНСПОРТИРОВКА ЖИВОТНЫХ. ДА ЗДРАВСТВУЮТ ДИКИЕ ЗВЕРИ!».       — Это шутка? — спросил я. Арес щелкнул пальцами. Задняя дверца грузовика распахнулась сама собой.       — Бесплатно доберешься до запада, салага. И перестань хныкать. А вот тут кое-что для тебя за то, что справился с работой. Он снял с руля «байка» синий нейлоновый рюкзак и швырнул его мне. В рюкзаке лежала чистая одежда для всех нас, двадцать баксов наличными, мешочек, полный золотых драхм, и пакет кукурузных хлопьев.       — Не нужно мне ваших вшивых… — начал я.       — Спасибо вам, повелитель Арес, — вмешался Гроувер, бросив на меня предостерегающий взгляд, напоминавший красный стоп-сигнал. — Спасибо вам большое. Я скрипнул зубами. Возможно, отказываться от того, что предлагает бог, — смертельное оскорбление, но мне не хотелось ничего из вещей, к которым хотя бы прикоснулся Арес. Превозмогая себя, я перекинул рюкзак через плечо. Я понимал, что моя злоба обусловлена присутствием бога войны, но у меня до сих пор руки чесались хорошенько ему врезать. Он напоминал мне обо всех пережитых издевках: о Нэнси Бобофит, Клариссе, Вонючке Гейбе, преисполненных сарказма учителях — обо всех подонках, которые обзывали меня дураком в школе или смеялись, когда меня выгоняли. Я оглянулся на ресторан, где к тому времени осталась пара посетителей. Официантка, что принесла нам ужин, беспокойно поглядывала в окно, словно боясь, что Арес может нас поколотить. Она медлила с подносом в руках, чтобы лично за всем проследить. Что-то сказала бармену. Тот кивнул, вытащил маленькую камеру и щелкнул нас. «Лихо, — подумал я. — Завтра снова попадем в газеты». Мне представился даже заголовок передовицы: «Двенадцатилетний беглец избивает беззащитного байкера».        — Хах, видишь, Арс, тут даже полубожок уделал тебя, — хмыкнул Дионис.        — Арс?! Серьезно?! — негодующе воскликнул Арес. — Ты нечего получше не придумал, старый пьяница?!        — Импровизатор средневековья, — пробормотал про себя мистер Д. — Эх, ностальгия…       — За тобой еще должок, — напомнил я Аресу, стараясь, чтобы голос мой не дрожал. — Ты обещал мне кое-что рассказать о моей матери.       — Ты уверен, что сможешь перенести это известие? — Ударом ноги он завел мотоцикл. — Она жива. Казалось, я ощутил вращение Земли.       — То есть?       — То есть ее отобрали у Минотавра, прежде чем она умерла. Она превратилась в золотой дождь. А это метаморфоза, не смерть. Просто ее удерживают до поры до времени. Посейдон вздохнул. Конечно, это не прервало Ахилла, но смутило Геру. Смастерив самолетик, она отправила его к Посейдону. Немного странно говорить про самолетик, когда речь идет про огромный металлический лист, но… Ладно, упустим этот момент, и сделаем вид, что это абсолютно нормально.       — Удерживают? Зачем?       — Надо бы тебе поучиться военному искусству, салага. Заложник. Ты должен захватить одного, чтобы контролировать другого.       — Меня никто не контролирует.       — Правда? — рассмеялся бог войны. — Ну-ну. Будь здоров, дружок. Я сжал кулаки.       — Кажется, повелитель Арес, вы слишком самодовольны для парня, который бежал от статуй купидонов! За очками Ареса полыхнуло пламя. Я почувствовал, как жаркий ветер обжег мои волосы.       — Мы еще встретимся, Перси Джексон. Когда в следующий раз будешь драться, берегись удара в спину. Он завел «харлей» и с ревом умчался по Деланси-стрит.       — Это глупо, Перси, — заметила Аннабет.       — Наплевать.       — Не стоит наживать себе врага среди богов. Особенно такого бога.       — Эй, ребята, — позвал Гроувер. — Терпеть не могу вмешиваться, но… Он указал на ресторан. Последние клиенты оплачивали свой счет у кассы, это были двое мужчин в одинаковых черных комбинезонах, белые логотипы на которых совпадали с надписью на грузовике.       — Если мы собираемся попасть на зооэкспресс, — сказал Гроувер, — Надо поторопиться. Мне эта идея не нравилась, но другого выбора у нас не было. Кроме того, на Денвер я уже насмотрелся. Перебежав улицу, мы забрались сзади в огромную фуру и закрыли за собой дверь. Первое, что меня поразило, — запах. Внутри стояла вонь, как от самого большого в мире кошачьего туалета. Афродита наморщила свой аккуратный носик.       — Фи! Какая однако мерзость, — произнесла богиня. Пайпер наморщила свой носик, и подражая голосу мамы, прошептала: «Какая однако… гадость». Джейсон улыбнулся. Боже, как же это мило! В трейлере было темно, пока я не снял колпачок с волшебной ручки. В слабом бронзовом свечении клинка перед нами предстала очень грустная сцена. В поставленных рядом зловонных металлических клетках сидели три самых трогательных обитателя зоопарка, когда-либо виденные мною: зебра, лев-альбинос и какая-то чудная антилопа. Кто-то бросил льву мешок репы, которую ему явно не хотелось есть. Зебре и антилопе подсунули пластиковые подносы с мясом для гамбургеров. В гриве зебры запуталась жевательная резинка, будто кто-то на досуге плевался в нее. К одному из рогов антилопы был привязан дурацкий серебристый воздушный шар, какие дарят на день рождения, по нему шла надпись: «В ПАМПАСЫ!» По всей видимости, никто не хотел подходить слишком близко к клетке со львом и задирать его, и бедное животное расхаживало по грязным одеялам, в слишком тесном для него пространстве, тяжело дыша спертым и удушливо жарким воздухом трейлера. Мухи с жужжанием кружили вокруг его розовых глаз, сквозь белую шерсть проступали ребра.       — И это называется доброта?! — пронзительно завопил Гроувер. — Гуманные перевозки животных?        — Кошмар, — сокрушенно произнесла Артемида. — Что за отношение к животным? — негодующе спросила она. Фрэнк пожал плечами.        — Многое изменилось. мэм, — сказал он. В мыслях Артемида понадеялась, что это сон. Страшный сон любого зоозащитника. Возможно, он незамедлительно вылез бы наружу, чтобы задать хорошую взбучку перевозчикам своими тростниковыми дудками, и я бы ему помог, но как раз в этот момент мотор грузовика взревел, фургон затрясло, и мы были вынуждены сесть, чтобы не свалиться. Мы сгрудились на куче каких-то заплесневелых мешков из-под корма, стараясь не обращать внимания на запах, жару и мух. Гроувер обратился к животным, блея по-козлиному, но они только печально на него посмотрели. Аннабет была за то, чтобы немедленно открыть клетки и освободить пленников, но я заметил, что добра от этого не будет, пока грузовик не остановится. Кроме того, у меня возникло предчувствие, что мы можем показаться льву гораздо аппетитнее репы. Я налил воды из кувшина в их миски, а затем использовал меч, чтобы вытащить из клеток перепутанный корм. Мясо я отдал льву, а репу распределил между зеброй и антилопой. Гроувер успокаивал антилопу, пока Аннабет срезала своим ножом шарик с ее рогов. Она хотела также счистить прилипшую к зебре жвачку, но мы решили, что это слишком рискованно при такой тряске. Мы пообещали Гроуверу, что поможем животным с утра, а не на ночь глядя. Сатир свернулся на мешке с репой; Аннабет открыла пакет с печеньем и нерешительно откусила кусочек; я старался подбодрить себя, сосредоточившись на мысли, что мы на полпути в Лос-Анджелес. На полпути к месту нашего назначения. Было только четырнадцатое июня. Солнцестояние наступит не раньше двадцать первого. У нас еще уйма времени. Гермес покивал головой.        — Да, очень много, — саркастично произнес он шепотом. — А потом эти ребятки попадут в какую-нибудь передрягу, и она затянется, — продолжал он, в то время как недовольный Аполлон пытался слушать брата. — А потом ребятки удивятся, чего так мало времени, — хохотнул Гермес.        — Ага, — и это все, что произнес многоговорящий Аполллон. С другой стороны, я не имел ни малейшего представления, чего ждать дальше. Боги продолжали развлекаться со мной, как с игрушкой. И только один Гефест поступил достаточно честно, разместив в парке камеры и открыто выставив меня на потеху богам. Но даже когда съемка не велась, я не мог отделаться от ощущения, что за нашим поиском пристально следят. Я стал для богов забавой.       — Эй, Перси, — окликнула Аннабет, — прости меня, что я так орала в водном парке.       — Все нормально.       — Просто эти… — ее передернуло, — пауки.       — Все дело в истории Арахны, — предположил я. — Ее превратили в паука за то, что она вызвала твою маму на состязание в искусстве ткачества.       — С тех пор дети Арахны мстят детям Афины, — кивнула Аннабет. — Если паук появится хотя бы в миле от меня, он меня найдет. Ненавижу этих маленьких ползучих существ. Так или иначе, я перед тобой в долгу.       — Мы одна команда, помнишь? — спросил я. — Кроме того, Гроувер у нас теперь заядлый летун. Я думал, что он спит, но Гроувер пробормотал из угла:       — Наверное, забавно я выглядел, да? Мы с Аннабет рассмеялись. Разломив печенье, она дала половинку мне.       — В послании Ириды… Лука ничего не сказал? Я жевал печенье и думал, что бы такое ответить. Разговор по радуге не давал мне покоя весь вечер.       — Он сказал, что вы с ним — старинные приятели. И еще что Гроувер на этот раз не промахнется. Никто не обратится в сосну. Талия улыбнулась. Кажется, до малышки начало доходить что-то, но виду она не подала. В тусклом бронзовом свете клинка трудно было разобрать выражения их лиц. Гроувер скорбно прокричал что-то по-звериному.       — Мне следовало сказать тебе правду с самого начала. — Голос его дрожал. — Просто подумал, что если бы ты знал, как я тогда облажался, то не захотел бы взять меня с собой и дружба наша закончилась бы.       — Ты был тем сатиром, который пытался спасти Талию, дочь Зевса? Гроувер мрачно кивнул.       — А двое других полукровок, приятелей Талии, которые благополучно добрались до лагеря… — я посмотрел на Аннабет, — ведь это были вы с Лукой, да? Она отложила свое печенье, так и не притронувшись к нему.       — Как ты сам говорил, Перси, семилетняя полукровка одна далеко не уйдет. Афина направляла меня и помогала мне. Талии было двенадцать. Луке — четырнадцать. Они оба сбежали из дома, как и я. Они очень радовались, что я с ними. Они были… они поразительно храбро сражались с монстрами, даже без всякой подготовки. Мы отправились на север от Виргинии, не имея никаких конкретных планов, почти две недели отпугивая чудовищ, пока нас не нашел Гроувер.       — Предполагалось, что я буду сопровождать Талию в лагерь. — Сатир шмыгал носом. — Только ее одну. У меня был строгий приказ Хирона: не предпринимать ничего, что могло бы подвергнуть ее риску. Понимаешь, мы знали, что Аид гонится за Талией, но я не мог просто так бросить Луку и Аннабет. Я подумал… подумал, что смогу привести всех троих в безопасное место. Это была моя вина, что монстры перехватили нас. Я растерялся. На обратном пути в лагерь я так испугался, что несколько раз сбился с пути. Будь я хоть немного сообразительнее…       — Прекрати, — оборвала Аннабет. — Никто тебя не винит. Даже Талия.       — Она принесла себя в жертву, чтобы спасти нас, — жалобно произнес Гроувер. — Ее смерть — моя вина. Совет козлоногих старейшин сказал то же самое.       — Потому что ты не бросил двух других полукровок? — спросил я. — Это несправедливо.       — Перси прав, — сказала Аннабет. — Меня бы сейчас здесь не было, если б не ты, Гроувер. И Луки не было бы тоже. Нам не важно, что сказал об этом Совет.       — Такая уж у меня судьба, — продолжал хныкать в темноте Гроувер. — Я самый невезучий из всех сатиров, и я же нашел двух самых могущественных полукровок века: Талию и Перси.        — Бедный козлик, — произнесла Пайпер. — Мне его жалко, — шепнула она девочкам.        — Точно, — сонно поддержала её Хейзел, только что проснувшаяся.       — И совсем ты не невезучий, — терпеливо произнесла Аннабет. — Ты самый отважный сатир, каких я встречала. Назови еще хоть кого-нибудь, кто дерзнул бы спуститься в царство мертвых. Спорим, Перси действительно рад, что ты здесь, с нами. Она пнула меня ногой.       — Конечно, рад, — сказал я (могла бы и не пинаться). — Это не просто удача, что ты нашел Талию и меня, Гроувер. Ты самый великодушный из всех сатиров. И по натуре ты — следопыт. Поэтому ты обязательно найдешь Пана. До меня донесся глубокий, удовлетворенный вздох. Я ждал, что Гроувер скажет что-нибудь, но он только тяжело дышал. Когда сопение перешло в храп, я понял, что сатир уснул.       — Как это только ему удается? — изумился я.       — Не знаю, — улыбнулась Аннабет. — Но ты действительно обратился к нему с такими прекрасными словами.       — Я сказал правду. Несколько миль мы проехали молча, подпрыгивая на мешках. Зебра жевала репу. Лев, облизываясь, покончил с мясом и с надеждой посмотрел на меня. Аннабет теребила свое ожерелье, словно вынашивая далеко идущие стратегические планы.       — Эта сосновая бусина. Она у тебя с первого года? — спросил я. Аннабет встрепенулась. Она перебирала бусины безотчетно.       — Да, — ответила она. — Каждый год инструкторы выбирают самое важное событие лета и изображают его на бусинах. Мне досталась сосна Талии, подожженная греческая трирема и кентавр в праздничном наряде… но это лето было самым чудесным…        — Хо-хо! — рассмеялся Аполлон. — Кентавр в праздничном наряде? — улыбнулся бог.        — Может в платье? — предположил Гермес.        — В розовом! — подхватила Афродита.        — И очень спокойный кентавр, который никого не перебивает, — строго произнесла Афина,        — Может еще с какой-нибудь була- — хотел было продолжить Арес, но поняв, что только что сказала сестра, притих, не закончив предложение.       — А кольцо из колледжа — твоего отца?       — Это тебя не… — она осеклась. — Да. Это его кольцо.       — Могла бы и не говорить.       — Нет… все в порядке. — Голос Аннабет дрогнул. — Отец прислал мне его в письме два лета назад. Кольцо, кажется, его главный памятный дар от Афины. Он не получил бы степень доктора в Гарварде без нее… Долгая история. Так или иначе, он написал, что хочет, чтобы кольцо было у меня. Извинялся, что он такой негодяй, писал, что любит меня и скучает по мне. Предлагал, чтобы я вернулась домой и мы жили вместе.       — А что в этом плохого? — удивился Персей.       — Слушай дальше, — просто сказал Перси.       — Что ж, звучит неплохо.       — Да… но дело в том, что я поверила ему. Попробовала вернуться домой к началу школьного года, но моя мачеха совсем не изменилась. Она не хотела, чтобы ее дети подвергались опасности, живя вместе с таким существом, как я.       — А, теперь понятно — проговорил Тесей.       — Не отец, а сволочь какая-то. Сам Перси просто загадочно улыбнулся. Он то знал, что отношения Аннабет и ее семьи улучшились. Монстры атаковали меня со всех сторон. Мы ссорились. Чудовища продолжали нападать. Я даже не стала дожидаться зимних каникул. Обратилась к Хирону и вернулась прямиком в Лагерь полукровок.       — Думаешь, ты еще раз попытаешься жить вместе с отцом?       — Пожалуйста, я не хочу растравливать раны. — Аннабет отвела глаза.       — Только не надо сдаваться. Напиши ему письмо, например, или еще что-нибудь сделай.       — Спасибо за совет, — холодно ответила дочь Афины, — но отец сам выбрал, с кем ему жить. Еще несколько миль прошли в молчании.       — Значит, если боги затеют битву, — заговорил я. — То все вернется на исходные позиции, как во время Троянской войны? И Афина выступит против Посейдона?       — Иначе и быть не может, — уверенно сказала Афина. — Я никогда не встану с ним в одной команде, — богиня мудрости указала рукой в сторону бога морей.       — Да-да, — кивнул Посейдон, даже не обратив на нее внимание. Аннабет откинула голову на рюкзак, который дал нам Арес, и закрыла глаза.       — Я не знаю, что сделает мама. Знаю только, что буду сражаться рядом с тобой.       — Серьёзно? — удивился Гермес. — Мне казалось все дети Афины и Посейдона ненавидят друг друга.       — А за что я должна ненавидеть Перси? — тихо сказала маленькая Аннабет.       — Да так, не обращай внимания, — Афродита грозно посмотрел на Гермеса.       — Почему?       — Потому что ты мой друг, Рыбьи Мозги. Есть еще глупые вопросы? Я не мог придумать, что ей ответить. К счастью, этого и не понадобилось. Аннабет уже спала. Мне нелегко было последовать ее примеру: Гроувер оглушительно храпел, лев-альбинос смотрел на меня голодными глазами, но в конце концов сон смежил и мои веки. Мой кошмар начался так, будто я видел его уже миллион раз: меня вынудили пройти стандартный тест в смирительной рубашке. Остальные ребята отправились на перемену, а учительница обратилась ко мне: «Подойди, Перси. Ты ведь не тупица, правда? Возьми свою ручку». Затем сон сменил привычное течение.       — Что происходит? — нахмурилась Гестия. — Почему сон такой странный? Перси пожал на этот вопрос плечами. Посмотрев на соседнюю парту, я увидел, что за ней сидит девочка, на которой тоже была смирительная рубашка. Она была моей ровесницей, с черными буйными волосами, прической в стиле панк, гневными зелеными глазами, обведенными черным карандашом, и веснушчатым носом. Каким-то образом я понял, кто она. Это была Талия, дочь Зевса. Мисс Грейс на радостях подняла руки. Которые тут же опустила, смутившись. Она старалась освободиться от смирительной рубашки, бросала на меня отчаянные взгляды и говорила быстро и сумбурно. «Ну что, Рыбьи Мозги? Один из нас должен выбраться отсюда». «Она права, — пронеслась у меня в голове сонная мысль. — Я отправлюсь обратно в пещеру. Отчасти раскрою Аиду свои намерения». Смирительная рубашка спала с меня. Я провалился сквозь пол классной комнаты. Голос учительницы менялся, пока не превратился в холодный и злой утробный глас, гулко доносившийся из глубин расселины. «Перси Джексон, — произнес он. — Я вижу, обмен произошел успешно». Я снова оказался в темной пещере, и души умерших реяли вокруг. Невидимое чудовище в глубине продолжало говорить, но на сей раз уже не со мной. Цепенящая мощь голоса была обращена куда-то еще. «И он ни о чем не подозревает?» — спросил голос. Теперь уже другой голос, который я почти узнал, ответил у меня из-за спины. Я обернулся, но за спиной никого не оказалось. Говорящий был невидим. «Обман на обмане, — громко, нараспев произнесло существо из ямы. — Превосходно» «Воистину, мой повелитель, — произнес голос рядом со мной. — Не зря вас называют Бесчестным. Но была ли в этом необходимость? Я мог бы прямо принести вам то, что украл…» Перси нервно оттянул ворот футболки. Его нервозность заметила Аннабет, которая достала откуда-то расческу и причесала его. Думаю, это был первый и последний раз, когда дважды героя Олимпа видели причесанным. Джексон походил на какого-то пай мальчика. Но мисс Чейз смогла добиться своего — Перси успокоился. (Я думаю, что все прекрасно понимают, кто сверлит их любовным, водяным и книжным взглядом) «Ты? — издевательски произнесло чудовище. — Ты уже показал, на что способен. Ты мог бы и еще больше подвести меня, не вмешайся я сам». «Но, мой повелитель…» «Успокойся, ничтожный слуга. Шесть месяцев дали нам многое. Зевс вконец разгневан. Посейдон в отчаянии разыграл свою последнюю карту. Теперь мы должны использовать ее против него. Скоро ты получишь награду, которой так жаждешь, — и отомстишь. Как только оба предмета окажутся в моих руках… но постой. Он здесь». «Что? — Голос невидимого слуги сделался напряженным. — Вы призвали его, повелитель?» «Нет. — Внимание монстра было теперь целиком приковано ко мне. Я застыл. — Да будет проклята кровь его отца, он слишком изменчив, слишком непредсказуем. Мальчишка проник сюда сам». «Не может быть!» — вскричал слуга. «С таким слабаком, как ты, все возможно, — прорычал голос. Затем его холодная мощь вновь обратилась на меня. — Итак… ты мечтаешь об успешном завершении своего поиска, юный полукровка? Что ж, сделаю тебе одолжение». Зевс с ненавистью вспомнил отца, и с силой сжал свои локотники. Картина изменилась. Я стоял в просторном тронном зале с облицованными черным мрамором стенами и бронзовым полом. Передо мной высился наводящий ужас пустой трон, сложенный из человеческих костей. У подножия его стояла моя мать, протянув руки, застыв в золотистом мерцании. Я хотел шагнуть к ней, однако ноги не слушались меня. Я дотянулся до нее лишь затем, чтобы убедиться, что руки мои касаются иссохших костей. Усмехающиеся скелеты в греческих доспехах столпились вокруг меня, облачая меня в шелковые одеяния, венчая мою голову лавровым венком, провонявшим ядом Химеры, насквозь прожигавшим мой мозг… «Приветствую тебя, герой-победитель!» — расхохотался дьявольский голос. Ахиллес читал каким-то замогильным голосом, и девочки со страхом вжались с своих мальчиков. Боги со страхом вжались в свои троны. Не находите ничего странного? Каждый вжимается в свою любовь. Ну кроме Талии, для которой оказалось целых два мальчика. К несчатью для Нико и Лео, мини-охотница прижалась к братцу, так что тем двоим пришлось сидеть в обнимочку. (Вы ведь понимаете, кто на них опять пялится?) Я резко проснулся. Гроувер тряс меня за плечо.       — Грузовик остановился, — сказал он. — Мы думаем, они решили проверить животных.       — Прячься! — прошипела Аннабет. Ей-то сделать это было проще простого. Она надела свою кепку-невидимку и исчезла. Нам с Гроувером пришлось зарыться в мешки, притворившись репой. Щелкнул замок, и двери трейлера открылись. Солнечный свет и тепло ворвались внутрь.       — Черт! — скривился от вони один из водителей, размахивая рукой перед своим уродливым носом. — Лучше бы я перевозил электробытовые товары. Он забрался внутрь и плеснул немного воды из кувшина в миски животных.       — Ну что, жарко, дружище? — спросил он у льва, после чего выплеснул остатки воды на львиную морду. Лев заревел от негодования. Артемида напряглась. Не уверена, что если иметь ввиду то, что в мире кучу народу занимается браконьерством… А потом люди удивляются, почему это у них луна психованная — то далеко слишком, то слишком близко.       — Ах-ах-ах, — передразнил мужчина. Я почувствовал, как Гроувер, лежавший рядом со мной под мешками, весь напрягся. Для миролюбивого травоядного вид у него стал слишком кровожадный. Шофер швырнул антилопе пакет «хэппи мил», похожий на мешочек для мячей, предназначенных для игры в сквош. Потом исподлобья посмотрел на зебру.       — Как дела, полосатая? Хоть от тебя за эту остановку избавимся. Тебе нравятся магические шоу? Этот фокус тебе уж точно понравится. Распилим тебя напополам! Зебра посмотрела на меня в упор обезумевшими от страха глазами. Вслух не раздалось ни звука, но ясно прозвучало (и я это услышал!): «Повелитель, освободи меня. Пожалуйста». Я был слишком ошеломлен, чтобы хоть как-то отреагировать. Со стороны одного из бортов трейлера раздался громкий стук. Находившийся внутри шофер громко выкрикнул:       — Чего тебе, Эдди?       — Морис? Что ты сказал? — крикнул кто-то снаружи, должно быть, Эдди.       — Ты чего там колотишь? Стук, стук, стук.       — Кто колотит? — завопил снаружи Эдди. Наш приятель Морис выпучил глаза и стал выбираться, проклиная идиота Эдди. Через секунду рядом со мной появилась Аннабет. Должно быть, стучала она, чтобы выманить Мориса из трейлера.       — Эти перевозки наверняка незаконные, — заявила она.       — Именно так, — подтвердил Гроувер. Потом замолчал, как будто прислушиваясь. — Лев говорит, что эти парни провозят животных контрабандой! Артемида, тяжело вздохнув, потерла переносицу. Уверена, что ей уже все надоело, и она хочет вмазать кому-нибудь, чтобы хоть как-то убрать гнев. О, Аполлон как раз сочиняет очередную хокку. Справа и слева буквально в нескольких сантиметрах от его головы почему-то ВНЕЗАПНО оказались две стрелы.        — Сестрица, может харе? — негодующе спросил он, вытаскивая стрелы из своего супер-мега-сильно-сияющего трона.        — Харе? — переспросила Афина.        — Ну типо ага, хорошо, — произнес Аполлон. Афина черкнула что-то в своей книжонке, и после кивнула Ахиллу. «Верно», — произнес у меня в голове голос зебры.       — Мы должны освободить их, — решительно сказал Гроувер. Они с Аннабет оба посмотрели на меня, ожидая указаний. Я слышал говорящую зебру, но почему молчал лев? Почему? Возможно, это был еще один недостаток моего образования… Значит, я могу понимать только зебр? «И еще лошадей, — внезапно понял я. — Что сказала Аннабет про Посейдона, создавшего лошадей? Была ли зебра близкой родственницей лошади? Неужели поэтому я слышу ее?» «Открой мою клетку, повелитель. Пожалуйста, — попросила зебра. — После этого со мной все будет в порядке». Снаружи Эдди и Морис продолжали орать друг на друга, но я понимал, что в любую минуту они могут появиться снова, чтобы мучить животных. Схватив свой меч, я одним махом срубил замок с клетки зебры. Та мигом вырвалась наружу. Повернувшись ко мне, она поклонилась. «Спасибо тебе, повелитель». Гроувер протянул сложенные вместе руки и, по всей видимости, благословил зебру по-козлиному. Как только Морис сунул голову внутрь, чтобы проверить, откуда шум, зебра перескочила через него и бросилась бежать по улице. Раздались вопли, скрип покрышек и гудки автомобилей. Мы кинулись к дверям трейлера и увидели, как зебра галопом мчится по широкому бульвару, по обе стороны которого стояли отели и казино, залитые неоновыми огнями. Мы выпустили зебру точнехонько в Лас-Вегасе. Морис и Эдди побежали за зеброй, а за ними рванулись несколько полицейских с криками:       — Эй, вы! На это нужно разрешение!       — Вот теперь пора уходить, — сказала Аннабет.       — Нет, сначала остальные животные, — возразил Гроувер. Я срубил замки с клеток. Воздевая руки, Гровер напутствовал их по-козлиному, так же как и зебру.       — Удачи, — пожелал я животным. Антилопа и лев мигом вырвались из клеток и вместе выскочили на улицу. Среди туристов поднялся визг. Большинство попятились и стали щелкать камерами, вероятно думая, что это трюк, специально придуманный каким-то казино.       — С ними все будет в порядке? — спросил я Гроувера. — То есть пустыня и всякое такое…       — Не беспокойся, — сказал он. — Я возложил на них благословение сатиров.       — И что это значит?       — Это значит, что они благополучно доберутся до необитаемой местности, — ответил сатир. — Они найдут воду, еду, сумеют укрыться от солнца, пока не доберутся до места, где можно жить в безопасности.       — Почему бы тебе не возложить такое же благословение на нас? — спросил я.       — Оно годится только для диких животных.       — Возможно, Перси это не повредит, — улыбнулась Аннабет.       — Эй! — запротестовал я.       — Шутка, — ответила она. — Пошли. Пора выбираться из этого гадюшника. Пошатываясь, мы выбрались на пустынные полуденные улицы. Температура была градусов сто десять , не меньше, и мы легко могли бы сойти за изможденных жарой бродяг, но все прохожие слишком увлеклись дикими животными, чтобы обращать на нас внимание.        — Ничего себе, какая духота! — произнес Дионис, на глаза которого постоянно падал солнечный зайчик, отправленный от щита скучающего Гефестом.        — Ты про данное время, или про книгу? — уточнил Аполлон.        — Везде, — буркнул мистер Д. Артемида с Аполлоном одновременно махнули рукой и тут же заместо солнца появилась луна.        — Сойдет?        — Ага. Мы прошли мимо «Монте-Карло» и «МГМ». Мимо пирамид, пиратского корабля и статуи Свободы, которая представляла собой сильно уменьшенную копию, но вызвала у меня приступ тоски по дому. Я не знал, что, собственно, мы ищем. Вероятно, место, где можно было бы хоть на несколько минут укрыться от жары, купить сэндвич, стакан лимонада и подумать над планом дальнейшего продвижения на запад. Наверное, мы свернули не туда, потому что оказались в тупике: перед нами было только казино и гостиница «Лотос». Над входом в гостиницу красовался огромный неоновый цветок, лепестки которого периодически вспыхивали. Посетителей не наблюдалось, но из сверкающих хромом открытых дверей веяло кондиционированной прохладой и каким-то цветочным запахом — возможно, именно цветущим лотосом. Точно сказать не могу — сам не нюхал. Увидев нас, швейцар улыбнулся.       — Привет, ребятишки. Выглядите вы устало. Заходите, присаживайтесь. За последнюю неделю я привык ко всему относиться с подозрением. Воображал, что любой встречный может оказаться чудовищем или богом, — предугадать невозможно. Но швейцар показался мне вполне нормальным. Кроме того, услышать сочувственный голос было так отрадно, что я кивнул и выразился в том смысле, что мы не прочь зайти. Едва мы оказались внутри и осмотрелись, Гроувер присвистнул:       — Ух ты! Заинтригованная Пайпер заерзала на своем сиденье. Джейсон недовольно шепнул ей что-то, и малышка успокоилась. Видимо, парню не понравилось быть креслом. Вестибюль целиком представлял собой огромный зал для развлечений. И я не имею в виду какие-то замшелые игры вроде «Пак-мэн» или игровых автоматов. Внутри находился водопад, обвивавший стеклянный лифт и уходивший вверх по крайней мере этажей на сорок. С одной стороны здания возвышалась стена для тренировки скалолазов. Здесь же располагались разнообразные приборы для создания виртуальной реальности, лабиринты с действующими лазерными ружьями. И сотни видеоигр, каждая размером с широкоэкранный телевизор. Словом, все, что душе угодно. За играми сидело несколько подростков — не так уж и много. Никаких очередей. Повсюду расхаживали официантки и стояли стойки с закусками — любыми, по выбору.       — Привет! — сказал коридорный. По крайней мере, я так понял, что это коридорный. На нем была бело-желтая гавайская рубашка с эмблемой лотоса, шорты и переговорное устройство на шее. — Добро пожаловать в казино «Лотос». Вот ключ от вашего номера.       — Да, но… — запинаясь, пробормотал я.       — Нет, нет, нет, — со смехом ответил коридорный. — Счета оплачены. Никаких надбавок, никаких чаевых. Просто поднимайтесь на верхний этаж, номер четыре тысячи первый. Если вам понадобится что-то еще, скажем пена для горячей ванны или набор для дартса — все, что пожелаете, — просто позвоните портье. Вот ваши карточки для игры в «Лотосе». Ими можно пользоваться и в любых других играх, а также в ресторанах и во время поездок. Аннабет открыла рот. Я уверена, не будь здесь взрослых, она носилась по Олимпу с визгами и грохотом. Но, имея двенадцать злобных дядь и теть, малышка просто посмотрела на Ахиллеса, с нетерпением ожидая продолжения. Он вручил каждому из нас по зеленой пластиковой кредитке. Я понимал, что тут, должно быть, какая-то ошибка. Коридорный явно считал нас детишками каких-то миллионеров. Однако я взял карточку и спросил:       — Сколько на ней?       — Что вы имеете в виду? — Коридорный нахмурился.       — Я имею в виду — сколько на ней наличности.       — Вы шутите, — рассмеялся он. — Не беспокойтесь, полный порядок. Приятного времяпрепровождения. Мы поднялись в лифте наверх и осмотрели наш номер. Это была анфилада комнат с тремя ванными и баром, битком набитым сладостями, содовой и чипсами. «Горячая линия» обслуживания номеров. Пушистые одеяла и водяные кровати с пуховыми подушками. Телевизор с большим экраном, спутниковой антенной и высокоскоростным Интернетом. На балконе тоже стояла ванна с горячей водой и, вполне вероятно, находился специальный аппарат, подбрасывающий «тарелочки» в небо над Лас-Вегасом, чтобы дырявить их из пистолета. Я не понимал, насколько все это законно, но счел, что придумано действительно круто. Из окон открывался потрясающий вид на Стрип и пустыню, хоть я и сомневался, что у нас найдется время любоваться видами из таких роскошных апартаментов.       — О боги, — вздохнула Аннабет. — Это место такое…       — Дивное, — закончил Гроувер. — Совершенно дивное.        — Мне кажется, или это место очень подозрительное, — шепнула Афина соседке.        — Так, это семя будет на следующий год, — шептала отбирая семена. — А, да, определенно, — богиня плодородия на секунду посмотрела на Палладу, а после вернулась к своему занятию. В кладовке нашлась одежда, как раз пришедшаяся мне впору. Я нахмурился, подумав, что это несколько странно. Потом выбросил рюкзак Ареса в мусорное ведро. Вряд ли он нам еще понадобится. Когда будем уезжать, я просто куплю новый в магазине отеля. Я принял душ, испытав подлинное блаженство и смыв с себя недельную грязь. Затем надел свежее белье, съел пакет чипсов, выпил три баночки колы и почувствовал себя так хорошо, как давно уже не чувствовал. В глубине души мне не давала покоя одна небольшая проблема. То ли это приснилось мне, то ли… Надо поговорить с друзьями. Но я был уверен, что это подождет. Выйдя из спальни, я увидел, что Аннабет и Гроувер тоже приняли душ и переоделись. Гроувер вволю наелся картофельных чипсов, пока Аннабет настраивала Национальный географический канал.       — Столько каналов, — сказал я, — а ты выбрала Национальный географический. Совсем с ума сошла?       — Он интересный.       — Хорошо-то как, — широко зевнул Гроувер. — Мне здесь нравится. Он не заметил даже, как крылышки, выпроставшись из его туфель, подняли его на фут над полом и мягко опустили обратно.       — И что теперь? — спросила Аннабет. — Спать будем? Мы с Гроувером, усмехнувшись, переглянулись. Оба достали зеленые пластиковые карточки.       — Пора поиграть, — сказал я. Не помню, когда я последний раз так веселился. Ведь родился я в относительно бедной семье. Слопать «Королевский бургер» и взять напрокат телевизор — для нас значило жить на широкую ногу. Пятизвездочный отель в Лас-Вегасе? Нет, и думать забудь. Я спустился по искусственному водопаду, прокатился на сноуборде по искусственному снежному склону и сыграл в фэбээровского снайпера, вооруженного виртуальным лазерным ружьем. Несколько раз я видел Гроувера, переходящего от игры к игре. Ему понравилась «охота наоборот» — там, где олень, выступив из чащи, может пристрелить мужланов-охотников. Я видел, как Аннабет строила собственный город и голографические здания вздымались перед ней на экране дисплея. Я это ни во что не ставлю, но Аннабет нравилось. Не помню, когда именно до меня впервые дошло: что-то не так. Афина с сарказмом и нескрываемым удивлением посмотрела на парня:        — Надо же! До тебя дошло, — усмехнулась богиня. — Интересно, и что же такое понял наш Рыбий Гений? — она повернула голову в сторону Посейдона. Возможно, когда я обратил внимание на парня, стоявшего возле меня, пока я разыгрывал из себя снайпера. Думаю, ему исполнилось лет тринадцать, но одет он был чудно?. По виду его можно было принять за сына одного из двойников Элвиса. Джинсы колоколом, красная футболка с черным кантом, а волосы завиты и облиты лаком, как у какой-нибудь девицы из Нью-Джерси, отправляющейся на бал бывших выпускников. Мы оба играли в снайперов, и он сказал:       — Клево, парень. Через две недели игры становятся все интереснее. Клево? Позже, когда мы разговорились и я сказал, что все прикольно, он посмотрел на меня, мягко выражаясь, изумленно, как будто впервые услышал такое выражение. Назвался он Даррином, но, как только я стал задавать ему разные вопросы, он сделал вид, что ему скучно, и снова повернулся к экрану компьютера.       — Эй, Даррин, — окликнул я.       — Чего?       — Какой сейчас год?       — В игре? — нахмурился он.       — Нет, в реальной жизни.       — Тысяча девятьсот семьдесят седьмой, — ответил он после некоторого раздумья.        — Секундочку-секундочку! — перебил Гермес. — А разве вы не из двухтысячных? — удивился он. Перси кивнул.        — Тогда что- — хотел было спросить Аполлон, но, увидев руку, указывающую на книгу, замолк.       — Нет, — сказал я, слегка перепугавшись. — На самом деле.       — Эй, парень, — ответил Даррин. — Не порть настроение. Видишь, я играю. После этого он уже совершенно не обращал на меня внимания. Я пробовал заговорить с другими людьми, и оказалось, что это не так-то просто. Одни словно приклеились к телеэкранам, другие — к видеоиграм, третьи не могли оторваться от еды — словом, по-разному. Я столкнулся с парнем, который сказал, что сейчас тысяча девятьсот восемьдесят пятый год. Другой объявил, что тысяча девятьсот девяносто третий. Все настаивали, что они здесь не очень долго: несколько дней, самое большее — недель. Они действительно не знали, да их это и не заботило. Затем мне пришла в голову мысль: а сколько же здесь нахожусь я? Казалось, что всего пару часов, но так ли это? Я постарался вспомнить, как мы оказались здесь. Мы ведь ехали в Лос-Анджелес. Там предположительно находится вход в царство мертвых. Моя мать… какое-то пугающее мгновение я не смог вспомнить, как ее зовут. Салли. Салли Джексон. Я должен был найти ее. Я должен был остановить Аида, который хотел подтолкнуть всех к третьей мировой войне. Когда я подошел, Аннабет по-прежнему строила свой город.       — Пошли, — сказал я. — Надо убираться отсюда. Никакого ответа. Я потряс ее за плечо.       — Аннабет?       — Что? — Она с досадой посмотрела на меня.       — Надо уходить.       — Уходить? О чем это ты? Я только что установила башни…       — Это место — ловушка. Она не отвечала, пока я снова не встряхнул ее.       — Что?       — Послушай. Царство мертвых! Наш поиск!       — Да брось ты, Перси. Всего несколько минут.       — Аннабет, здесь есть люди из семьдесят седьмого года. Мальчишки, которые никогда не старятся. Ты регистрируешься — и остаешься здесь навсегда.       — Ну и что? — спросила она. — Разве это не лучшее место в мире? Я схватил ее за запястье и оторвал от игры.       — Эй! — крикнула Аннабет и ударила меня. Никто даже не взглянул в нашу сторону. Все были слишком заняты. Я заставил Аннабет взглянуть мне прямо в глаза.       — Пауки. Большие мохнатые пауки, — сказал я. Малышка Чейз, испугавшись, дернула парня за рукав. Улыбаясь, тот въерошил волосы девочки. По всему ее телу пробежала дрожь. Взгляд прояснился.       — О боги, — выдохнула Аннабет, — и давно мы уже…       — Не знаю, но надо найти Гроувера. Мы пошли искать и нашли его за прежней игрой «Виртуальный олень-охотник».       — Гроувер! — воскликнули мы в один голос.       — Умри, человек! — объявил он. — Умри, загрязняющее все вокруг омерзительное существо!       — Гроувер! Он наставил на меня пластиковое ружье и стал щелкать спусковым крючком, словно я и вправду был еще одной картинкой с экрана. Я посмотрел на Аннабет, мы вместе схватили Гроувера под руки и оттащили от автомата. На его туфлях появились крылышки и стали тянуть ноги сатира в противоположном направлении.       — Нет! Я только что вышел на новый уровень! Нет! — во весь голос кричал Гроувер.       — Ну, теперь вы готовы получить ваши платиновые карты? — К нам спешил коридорный «Лотоса».       — Мы уезжаем, — ответил я.       — Стыд и позор, — сказал он, и у меня появилось чувство, что он говорит это искренне, и если мы уедем, то разобьем его сердце. — Мы только что подключили новый зал, где есть все игры для обладателей платиновых карт. Он протянул нам карточки, и мне захотелось их взять. Я понимал, что если возьму одну, то уже никогда никуда не уеду. Я останусь здесь, навеки счастливый, вечно играющий в какую-нибудь игру, и скоро забуду про маму, поиск и даже, может быть, забуду свое собственное имя. И всегда буду играть в виртуальную перестрелку с «клевым» парнем-диско, которого зовут Даррин. Афина заинтриговано посмотрела на детей. Все остальные либо внимательно слушали, кто были боги-родители, а все остальные, не имеющие никакого отношения к нашим ребятам, страдали всякой чешуей. Посейдон только что подсказал другое — очень важное действие, которое успокаивало не-родителей. Гроувер потянулся за карточкой, но Аннабет отвела его руку и сказала:       — Нет, спасибо. Мы пошли к дверям, и, по мере того как мы к ним приближались, запахи еды и звуки игр все более манили нас. Я подумал о нашем номере наверху. Мы могли бы остаться хотя бы на ночь, хоть раз выспались бы в настоящей постели… Затем мы опрометью бросились прочь из казино «Лотос» и выбежали на тротуар. Полдень напоминал тот полдень, когда мы вошли туда, но что-то было не так. Погода совершенно изменилась. Разыгралась буря, над пустыней стояло горячее марево. Рюкзак Ареса снова висел у меня на плече, что казалось странным, поскольку я не сомневался, что выбросил его в мусорное ведро, но сейчас мне было не до этого. Подбежав к ближайшему газетному киоску, я первым делом прочел год. Слава богам, год был тот же, когда мы вошли в казино. Затем я обратил внимание на дату: двадцатое июня. Мы провели в казино «Лотос» пять дней! До летнего солнцестояния оставался всего один день. Один день, чтобы закончить наш поиск.        — И один день, чтобы найти молнии, — подытожил Зевс. — Аполлон, верни пожалуйста солнце. Бог, вздохнув, махнул рукой и снова засияло солнышко.        — Сейчас уже скоро вечер! — произнесла Артемида. — Опусти пониже, сейчас же не день. Ахилл протянул руку с книгой.        — Кто читает дальше? Глава семнадцатая. Мы присматриваем водяные кровати