Быть рядом

Стайлз просто стоит рядом, ладонью чувствуя твердое плечо сломленного оборотня. Он не видит миссис Блэк, которую до сих пор прижимает к себе Айзек; не видит застывшую в ужасе Лидию; не видит кричащую Кору, прижимающую к себе Бойда. Все внимание сфокусировано на Дереке. Альфа переводит взгляд от тела к своим окровавленным рукам и обратно, надеясь, что это не правда - нелепый сон, кошмар. Он дышит поверхностно и быстро, словно загнанная в ловушку добыча перед лицом хищника. Губы беззвучно шевелятся, заевшей пластинкой повторяя одно и то же: "прости" и "моя вина". Сознание отключается и Дерек пропускает момент, когда в комнате не остается никого и тело по-человечески глупо начинает дрожать. От нервов, горя, злости, бессилия, безысходности, он не знает какой из этих импульсов сильнее и ярче избивает его изнутри, и даже не хочет знать, как чувствует, что ставшая привычно-незаметной теплая ладонь на левом плече сжимает его чуть сильнее. Стайлз дышит через раз, потеряв счет времени. Сейчас нет смысла что-то говорить, в вязкой тишине холодной комнаты не нужны слова. Все, чем он может помочь - это держать его. Пусть немного неловко и глупо, но лучше так, чем оставить одного или начать обсыпать бессмысленными фразами. Дерек чуть ведет головой в сторону Стайлза и руки со слишком громким всплеском падают. Не обращая внимания на ледяные, промокшие ноги, Стайлз с боку опускается на колени и, как ни странно, не возникает какого-либо чувства сковывающей неловкости, когда он проводит рукой по лицу оборотня. Он никогда не видел Дерека таким потерянным, хотя нет - он никогда не видел ни одного человека таким потерянным. Казалось, его реальность разбита вдребезги и вместо нее осталась зияющая черная дыра. Стайлз не заметил этого сначала из-за струек воды, стекающих с волос оборотня, но постепенно скапливающиеся в покрасневших воспаленных глазах слезы мерно текли, оставляя размытые дорожки на щеках. Словно в замедленной съемке, Дерек поднимает взгляд на Стайлза. По напряженным нервам прошибает ток, почти так же, как несколько минут или часов назад, доводя до изнеможения. Обостренные чувства пульсирующей болью отзываются в каждом движении. Ладонь на щеке целительно греет, возможно, даже успокаивает нутро мечущегося волка. Впервые, Стайлз действительно хочет помочь ему, не стае или Скотту, только Дереку. Надеется простым прикосновением забрать это черное отвратное чувство, скапливающееся где-то за грудиной и с каждым ударом сердца смертельным ядом разносящееся по телу. И Дерек не выдерживает, сломанной игрушкой падая на плечо парня. Его забота, а не слепая жалость дают сил вдохнуть полной грудью. Его руки, гладящие волосы, заставляют волка тихо протяжно скулить. И вся сосредоточенная сдержанность летит к чертям, разрывая смирительную рубашку хладнокровия, когда Дерек носом зарывается в клетчатую рубашку в область ключицы и делает еще один глубокий вдох. С каждым прикосновением тянущая боль тонким шлейфом испаряется в воздухе. Дерек никогда не скажет этого вслух, но он безумно благодарен ему, хотя Стайлз знает это, именно поэтому, невзирая на холодную воду и затекшие конечности, он останется рядом.