Девочка из аптечной

      Затянутое густыми тёмными тучами небо грозно нависает над спящим городом. Денис шагает по тротуару, вложив руки в карманы потёртой кожаной куртки. Его движения резкие и отрывистые, и они с головой выдают раздражение парня. Катя опять вернулась домой только под утро. Опять на все его вопросы отвечала коротко и отстранённо. Опять устроила истерику, кричала, что он ей не доверяет, била посуду и бросала в него свои журналы. Оставила его виноватым в их ссоре. Опять.       Небо сердито урчит, словно угадывая мысли Дениса. Вокруг гаснут последние витрины, усталые продавцы удовлетворённо вывешивают табличку «закрыто» на высокие стеклянные двери, а охранники заканчивают обход, с удовольствием скрываясь в своих уютных каморках. Фонари недовольно зажигаются от приближения парня и словно смотрят на него осуждающе за то, что он побеспокоил их в такое время.       Денис вытаскивает из кармана пачку сигарет, но она, как назло, пустая. В сердцах бросает её в ближайшую урну, всерьёз начиная задумываться, что весь мир сегодня ополчился против него. Несколько крохотных капель падают на плечи парня, будто подтверждая его догадки.       Дождь начинается быстро. Словно у неба тоже вдруг заканчивается терпение, и оно выплёскивает всё накопившееся на окутанный темнотой город. Денис тихо матерится, оглядываясь в поисках какого-нибудь козырька или открытого магазина, но вокруг лишь чернота витрин и слабый свет неугасающих неоновых вывесок.       Парень ускоряет шаг. До дома чуть больше трёх кварталов, но, если честно, идти туда совсем не хочется. Сейчас уж лучше вымокнуть до последней нитки, чем снова вернуться в душную обитель истерик.       На глаза Денису попадается круглосуточная аптека, и он бросается к ней, как к спасительному плоту. Он дёргает дверь, но она закрыта, и парень озадаченно останавливается, всматриваясь в неразборчивую записку, прикреплённую изнутри. Кажется, что-то вроде «Стучите в окошко».       Денис барабанит по стеклу, пока то не отодвигается и за ним не появляется удивлённое и немного испуганное лицо девушки.       — Открыто? — спрашивает парень, прикрываясь ладонями от назойливых ледяных капель.       — Да, — кивает продавщица. — Но ночью мы работаем только через окошко.       Денис чертыхается, оглядываясь на уже скапливающиеся на асфальте лужи.       — Можно переждать у вас дождь?       — Мне нельзя никого впускать.       Парень тяжело вздыхает, не находя в себе сил снова с кем-то спорить. Он рассеянно зачёсывает промокшие тёмные волосы назад под пристальным взглядом девушки из аптеки. Она смотрит так странно своими огромными голубыми глазами, каких — парень готов поклясться — он никогда не видел раньше, и что-то в её взгляде меняется. Она вздыхает, заправляет непослушную светлую прядь за ухо и закрывает крохотное окошко. Тихо звякает ключ в двери, и она открывается, являя взгляду Дениса низкую миниатюрную фигуру.       — Заходите, — вполголоса говорит девушка. — Только ненадолго. Пока дождь не кончится.       Денис благодарно кивает и переступает низкий порог маленького помещения аптеки. Здесь немного душно, под потолком раздражающе мигает слабая лампа, а воздух пропитан запахом йодоформа. Денис не любит запах лекарств — он напоминает о часах, проведённых с больным отцом, но выбирать в любом случае не приходится.       Девушка закрывает дверь на ключ и скрывается за прилавком, среди рядов разномастных препаратов в ярких коробочках. Денис часто задумывался: зачем их делают такими красочными? Ведь если ты болен, тебе всё равно, как выглядят эти дурацкие упаковки. Когда тебе плохо, они напоминают дешёвый калейдоскоп, раздражающий глаза и навязывающий тебе фальшивое ощущение радости. Иллюзию того, что тебе помогут.       Денис проходит мимо витрин, в какой-то момент случайно встречаясь глазами с девушкой за стеклом, и отводит взгляд. Мышцы ноют, хотя парень не чувствует себя уставшим. Просто навалившиеся проблемы будто прибивают к полу, делают душу прямо-таки физически тяжёлой. Денис опускается на прохладный кафель, прислоняется спиной к широкому белому столбу и закрывает глаза, позволяя противным мыслям окончательно занять свою голову.       — Вы в порядке?       Парень кивает.       — Да. И давай на «ты», — он усмехается. — Всё-таки ты впустила меня в свою скромную обитель.       — Хорошо, — Денис слышит, что она улыбается.       За окном проносятся первые машины, шумно разбрызгивая лужи по сторонам.       — Почему всё так сложно? — вдруг спрашивает он, удивляясь тому, что сказал это вслух.       Недолго аптека отвечает лишь тишиной, а затем из-за застеклённого прилавка раздаётся приглушённый голос:       — А в жизни бывает легко?       Вот так просто. Обычная прописная истина, выпечатанная на сотнях страниц самых разных книг. Банальная догма, которой подчиняется мир и о которой так легко забываешь, когда на голову сваливаются проблемы.       — Что-то случилось? — но Денис только усмехается в ответ.       Ничего не случилось. Всё как обычно. Так же, как было годами до этого. Просто в этот раз чаша терпения заполнилась до краёв, и усталость вырвалась куда-то за грани разодранной души.       Дождь барабанит в окна, разбиваясь на крохотные капли и стекая по стёклам, и это — единственный звук, прерывающий воцарившуюся в аптечной тишину. Они молчат. Но это молчание какое-то успокаивающее, обволакивающее сознание, заставляющее глаза прикрываться, а все мышцы тела — расслабляться.       — Хочешь шоколадку?       — Хочу.       Вообще-то Денис не любит шоколад. Просто вдруг захотелось ещё раз взглянуть в огромные голубые глаза, спокойные, как бескрайний океан.       Девушка выходит из-за прилавка и зачем-то садится на пол напротив, протягивая маленький свёрток фольги. Она улыбается, и становится легче. Как напоминание, что хоть кто-то в мире ещё умеет улыбаться.       Денис откусывает маленький кусочек. Горький. И даже не такой противный как весь тот шоколад, что он пробовал до этого.       — Почему везде не может быть так тихо, как здесь?       Девушка пожимает плечами, переводя взгляд на бушующую за окном погоду.       — Любишь философские вопросы? — снова улыбается, искренне, совсем чуть-чуть приподнимая уголки губ.       — Если честно, не очень. Но иногда они возникают сами собой.       Людей за окнами совсем нет. То ли ещё никто не начал просыпаться на работу, то ли в такое ненастье все разом решили не выходить из дома. Но Дениса это даже радует: никто не нарушает создавшуюся здесь идиллию громкими стуками в крохотное окошко и чужими голосами. Они сейчас такие лишние. Как, в принципе, и вообще всё остальное, кроме раздражающей мигающей лампочки, шума дождя, запаха лекарств и спутанных в небрежный пучок светлых волос напротив.       — Знаешь, когда я поступала в медицинский, надеялась спасать чужие жизни. А в итоге часами сижу в аптеке, заучивая названия медикаментов и бесконечные ценники, — тихо смеётся, и её смех напоминает перелив множества крохотных колокольчиков.       — Ну, — Денис усаживается удобнее, — это же тоже важно.       — Важно, — кивает. — Просто это всё время заставляет меня задумываться о том, как сильно иногда жизнь меняет наши планы.       Она такая открытая, без тени притворства, которым пропитаны десятки людей, с которыми Денис сталкивается каждый день, что ему просто хочется говорить. Не запирать беспокойство в тесной клетке рёбер, не прятать проблемы под маской фальшивого дружелюбия, не подменять эмоции и чувства на те, что хочет видеть кто-то другой. Быть честным. Быть искренним. Быть собой.       И Денис говорит. О несостоявшемся повышении, о болезни отца, о чёртовом Шевроле, сломавшемся второй раз за месяц, о разбитой вечером любимой кружке, о том, что он не любит шоколад, о потонувшей в истериках Кати квартире.       А девушка слушает. Иногда кивает, заставляя выбившиеся из пучка локоны падать на лицо, иногда очаровательно хмурит светлые брови, иногда удивлённо округляет огромные ярко-голубые глаза.       И отвечает всё теми же прописными истинами, которые сейчас почему-то звучат совсем не как обычно: неподдельно и правильно.       Всё наладится.       Жизнь не состоит из одних лишь проблем. И она слишком коротка, чтобы тратить её не на то и не на тех.       Сложные решения зачастую самые правильные.       Нельзя опускать руки. Если чего-то действительно хочешь — нельзя останавливаться.       И даже после самой тёмной ночи поднимается солнце.       Дождь за окном уже давно закончился, а первые прохожие торопливым шагом огибают скопившиеся на мокром асфальте лужи, мысленно матеря погоду за такой неприятный утренний «сюрприз». Денис думает о том, что скоро в его душной квартире проснётся Катя. Она так ни разу и не набрала его за ночь.       Девушка вздыхает и бросает короткий взгляд на аккуратные часы на тонком запястье.       — Смена почти закончилась, — улыбается, но как-то устало и грустно. — Тебе пора.       Денис кивает, тяжело понимаясь на ноги. Отряхивает смявшиеся джинсы, погружённый в размышления обо всём услышанном за те несколько коротких часов, что провёл в маленькой аптеке в трёх кварталах от дома. Голова нещадно гудит от роящихся в ней мыслей, и парень морщится, поворачиваясь к прилавку.       — Пробьёшь мне «Нурофен», пожалуйста?       Девушка кивает, торопливо направляясь к своему рабочему месту. Роется в ящиках, всматриваясь в мелкие буквы на бесконечных картонных коробочках, поправляет выбившиеся из пучка пряди, щёлкает кнопками на кассовом аппарате под неуместно громкое тресканье прибора для печати чеков. Она замирает всего на секунду, переводя взгляд на Дениса, что-то быстро записывает и протягивает ему покупку.       Парень разворачивается и направляется к двери. Тихо звякнув ключами, девушка отрывает её перед ним, и свежий воздух резко вытесняет из лёгких запах йодоформа, уже успевший поселиться под рёбрами. Денис перешагивает низкий порог и оборачивается.       — Спасибо. За лекарство и… вообще за всё.       Она кивает, в последний раз улыбается ему и скрывается в аптеке. Парень поднимает голову к небу. На нём не осталось ни одной тучки, и даже облака, окрашенные в яркие краски рассвета, сейчас такие невесомые и тонкие, что сквозь них просвечивает ярко-голубой купол.       Денис шагает в сторону дома, уже раздумывая о том, как рассказать родителям, что они с Катей расстались. Наверняка мама будет разочарованно вздыхать, ещё долго припоминая ему, что они были вместе с самой школы и так прекрасно ладили. Но это всё лирика. Денис это как-нибудь переживёт. Всё же это лучше, чем каждый вечер возвращаться в ненавистную квартиру, списывая всё происходящее на постоянно повторяемое самому себе «так надо».       Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её не на то и не на тех.       Денис улыбается. Забавно. Девочка из аптечной так переживала, что не может спасать других, а сегодня спасла его душу.

***

      Входная дверь громко хлопает, разрушая тягучую, как патока, тишину квартиры. Она кажется такой пустой после того, как пару дней назад грузчики забрали последние коробки с вещами Кати. Будто от целостной картины отвалился крохотный пазл, но Денис чувствует себя хорошо. Словно это не пустота, а открытая форточка, в которую наконец врывается свежий воздух, которого раньше так не хватало.       Парень скидывает с плеч кожаную куртку и небрежно вешает на крючок в прихожей. Тишину прерывает тихое урчание чайника, а вскоре к нему присоединяется приглушённый шум включённого компьютера. Денис делает круг по квартире, вслушиваясь в наполнившие её звуки. Он останавливается возле низкого кофейного столика и, ненадолго задержавшись на нём взглядом, вытаскивает из кармана пачку пластырей. Повертев её в руках, бросает на стеклянную столешницу в кучу точно таких же нераспечатанных коробочек.       Их там ровно семнадцать. Как дней с тех пор, как Денис вдруг осознал, что скучает по улыбчивой девочке из аптечной.       Он больше ни разу не встречал её, будто она там и не работала вовсе. Будто в ту дождливую ночь ему всё привиделось, и огромные голубые глаза — всего лишь плод его уставшего от вечных истерик сознания. И только маленький смятый клочок бумажки — чек от «Нурофена» — свидетельствует о реальности произошедшего. Он прикреплён к монитору и хранит на себе ряд торопливо написанных неразборчивым почерком цифр.       Денис долго пытался, но так и не смог распознать четырёх цифр из заветного телефонного номера. Много раз набирал их, надеясь наконец услышать тот самый звонкий голос на другом конце провода, но парень никогда не отличался особым везением.       Из четырёх цифр можно составить 10000 комбинаций. Гугл подсказал. А значит, возможно, около 9784 попыток отделяют Дениса от спутанных в высокий небрежный пучок светлых прядей и тихого смеха, похожего на перелив колокольчиков.       А значит завтра он снова накинет на плечи куртку, пройдёт три квартала по сонному городу, увидит очередную не-ту-продавщицу, приложит пластиковую карту к терминалу, кинет восемнадцатую упаковку пластырей на заваленный кофейный столик и проведёт несколько часов с телефоном в руках.       Завтра он попытается снова. И возможно снова потерпит поражение.       Но если чего-то действительно хочешь, нельзя останавливаться.       Так сказала девочка из аптечной.