Дневник Большого Медведя

Оглядев комнату, с наглухо закрытыми окнами, со слежавшимися простынями на кровати, с толстым слоем пыли на столе и полках шкафа, с толпами пустых бутылок, я, как обычно, повесил на дверь замок и спустился вниз. Я не думал, совсем не думал: я шёл к десятиэтажкам, спустился к вокзалу, я пересёк дорогу, добрался до ворот. Пока не поздно, пока ещё не всё потеряно, я знал, что должен был что-то сделать. И я ударил в грубый металл, отозвавшийся глубоким гудением. И я толкнул – ворота заскрипели, но моей слабости не поддались и остались запертыми. И я пнул – скорбный стон вдруг оборвался и сменился упрямым дребезжанием железа. У забора я скинул рюкзак, отцепил лопату и принялся переворачивать землю. Спустя пару минут по лбу, спине и бокам потёк пот – на рюкзаке оказалась куртка и рубашка. Стоя по пояс голый, я копал и копал, не обращая внимания на дождь, хлынувший внезапно и обильно, стучащий по крыше вокзала, по разгорячённой спине, легко просачивающийся между колючек на заборе. Кучи влажной, тёмной, комкообразной земли окружали меня, словно крепостные стены. Под ногами начинало хлюпать, а конца забору не было видно. Казалось, что он уходил на много и много километров вниз. Полотно лопаты отвалилось, и я, вцепившись в грязь, принялся копать её руками. Но пальцы оставляли длинные борозды, в которых хорошо бы картошку сажать, а не выход искать. Повертев сломанную лопату, бросил её рядом с кучей и отправился на поиски нового инструмента, всё такой же голый, горячий и мокрый. Я хотел, мечтал, жаждал сбежать из этой ловушки, из коробки для «чумных». Чувствовал, что это нужно было сделать давным-давно, но почему-то, по какой-то плоской и мизерной причине, я этого не сделал. А теперь, не в силах врать ни себе, ни другим, решил вырваться из вечного круга лжи, обречённости и смерти. Я знал, что, выбравшись за забор, найду пустые бескрайние просторы, что не сразу пойму, куда идти, но я пойду, обязательно пойду и буду идти, пока не найду своих, пока не увезу, не спрячу их где-нибудь далеко-далеко. Сложив рядом несколько лопат, я продолжил копать, переворачивать землю. Было тяжело и неудобно: пальцы постоянно соскальзывали с влажного черенка, вода лилась по лицу, бесцеремонно залезала в рот, стучала по спине, комки падали мне под ноги и не всегда достигали кучи. А потом и наваленные кучи посыпались под меня. Разгребая их, я не ощущал ни времени, ни погоды; в голове стучала единственная мысль – выбраться отсюда. Вскоре железная дорога была засыпана землёй, а конец забора никак не показывался и, видимо, не собирался показываться вообще. Среди шума капель и ветра я услышал сопение. Не человеческое, а, скорее, собачье. Но, выглянув из-за куч, встретился с красными глазами медведя. Громадная туша, на которой почти не было проплешин, только неровные островки шкуры казались беловатыми, стояла на дороге и принюхивалась. Медведь выглядел лучше, чем в первую нашу встречу: то ли растерзанные жертвы омолодили его, то ли мы ошиблись, и эксперимент прошёл как нельзя удачно. Если бы на голове у меня были волосы, они бы обязательно встали дыбом. Инстинктивно я прижал к груди лопату, не соображая, как себя вести. Пришёл, зараза, полакомиться беззащитным! Чёрный блестящий нос показался над конусами земли, комки полетели в меня. Медведь фыркнул, видимо, почувствовав грязное тело, усталость и загнанность. Он слегка приподнялся, уперевшись в кучи, и два жерла уставились на меня. Застыв на месте, словно вросши в вязкую землю, я глядел на него и чувствовал, что если этот поганец не загрызёт меня, то я должен, просто обязан убраться отсюда. Он разверзнул пасть, и громкий, оглушающий рык разнёсся по перрону, по южной части Зоны. Колени мои подогнулись, подбородок затрясся, пальцы судорожно перехватывали черенок. Только теперь я почувствовал, что на улице лютый холод, почти зимний, а я стою полуголый в канаве, полной воды. Медведь, перебирая лапами, фыркал, выпуская полупрозрачный дым и оглядывая мою земельную крепость. Он явно прикидывал, можно ли сожрать мою хлипенькую фигуру, но я не хотел, ни за что не хотел быть сожранным. Не сейчас! Только не сейчас, когда всё моё существо трепещет и взывает к свободе. Я закричал, что было силы, лёгкие мои, будто металл, дребезжали, и вскинул лопату над головой. Животное удивлённо посмотрело на меня и отшатнулось, словно увидело собственную смерть. Оно раскрыло пасть, обнажая бело-жёлтые клыки, и ворчливо буркнуло. Вскоре показался его разноцветный бок, а потом на месте гигантской устрашающей туши остались лишь вмятины на земле. Я, на дрожащих ногах, хватающийся за воздух, опирающийся на лопату, тонущую в вязкой земле, поглядел медведю вслед. Широкий зад удалялся в сторону вокзала, не обращая внимания ни на меня, ни на дождь. Сердце стучало и едва не выпрыгивало из груди; я был на волосок от смерти – я чувствовал её холодное, зверское и кровавое дыхание. Возвратившись к канаве, посмотрел на заполнившуюся водой яму и плюнул в раскопанные кучи, спасшие мою ничтожную шкуру.