Изумруды под подушкой

      Ильсор проснулся от сдавленного шипения над ухом. Темнота рядом с ним была по-особому густой, обозначая присутствие постороннего. Точнее — не совсем постороннего.       — Что случилось?       — Палец порезал, — отозвалась темнота знакомыми интонациями.       — Дай сюда.       В щёку ткнулся мокрый палец, который Ильсор тут же взял в рот и тщательно облизал, будто следуя давнему ритуалу. Вкус ничуть не изменился с прошлого раза.       — Теперь, насколько я помню, мне следует выпить твоей крови, — усмешка Кау-Рука была почти видимой. — Ты потому и не кладёшь под подушку руки, что хранишь там оружие?       Ильсор приподнял подушку и нащупал под ней два крупных прохладных камня.       — Удивительно, я и забыл, что сунул их туда.       — Что там у тебя? — Кау-Рук щёлкнул фонариком. — Ого! И часто вы кладёте под подушку изумруды?       Ильсор смутился. Обычный человек отвёл бы взгляд, но он, наоборот, посмотрел Кау-Руку прямо в глаза.       — Не думаю, что кому-то ещё могло прийти в голову класть камни в постель. — Ильсор нашарил в боковом кармане тряпицу и завернул изумруды в неё.       — Да уж, не думаю, что кто-то ещё обворовывает начальство. Если уж даже высший состав шерстят до исподнего.       — Я не вор! — вскинулся Ильсор.       — Угу. Не укради у хозяина своего… — задумчиво покивал Кау-Рук. — Не укради, не ударь, не убей… Как далеко ты способен зайти ради свободы своего народа?       От гнева и стыда Ильсор покраснел, открыл было рот, чтобы возмутиться, но так ничего и не сказал. Тогда Кау-Рук просто притянул его к себе и нежно поцеловал.       — Обещай мне, что предупредишь меня, если вдруг исчерпаешь все другие идеи, — попросил он тихо, когда поцелуй прервался.       — Я подумаю над вашими предложением, господин старший помощник.       — Не усложняй, — Кау-Рук выключил фонарик и повалил Ильсора на матрас, прижался щекой к горячей груди.       — Ближе друга, — выдохнул Ильсор, запустив пальцы в его отросшие волосы.       — Роднее брата, — продолжил Кау-Рук, вылизывая выступающую ключицу.       — Продолжение тела…       Уж что-что, а тело звёздного штурмана Ильсор знал так же, как своё собственное. На взгляд Кау-Рука, он вообще знал слишком много посторонних тел, но самым важным было то, что тело Ильсора не знал больше никто. Ни под чьими руками оно не выгибалось пружинящим луком, как выгибалось навстречу Кау-Руку, и никому, кроме него, не позволял Ильсор слышать тихие стоны наслаждения, никому больше не приказывал обнимать себя, целовать… Как сейчас.       У дураков мысли сходятся, так к демонам мысли о сне. Когда ещё выпадет случай до отлёта с Беллиоры?       — Продолжение разума…       Кау-Рук выпутался из остатков одежды, перекатился на бок, увлекая Ильсора за собой, и прошептал ему в губы заключительное слово, которому в менвитском языке не было не только аналогов, но просто ничего, способного объяснить хотя бы приблизительное значение подобного единения. И как только при такой разнице культур… Опять лишние мысли. И почему их нельзя выключить даже сейчас? Выключить мысли и включить фонарик, чтобы видеть, как горят тёмным пламенем глаза Ильсора, как алеют его зацелованные губы, как перекатываются мышцы под гладкой кожей, как меняется выражение его лица по мере приближения пика. Не пялиться на слугу Баан-Ну за работой было сложно, смотреть — небезопасно для обоих. Желание увидеть его сейчас стало почти болезненным, и Кау-Руку пришлось напрячь всю силу воли, чтобы удовлетвориться прикосновениями.       — Насмотришься ещё, — угадал его желание Ильсор и легко выскользнул из-под Кау-Рука.       Глядя на арзаков, никогда не подумаешь, насколько сильными могут быть эти лёгкие тонкокостные люди. Мышцы под пальцами будто плавились, растекались, принимая задаваемую форму. Проблемы с поясницей у Кау-Рука начались ещё до перелёта — сидячая работа никого до добра не доводила. А уж если вспомнить, как он сидит в вертолёте. Ильсор давно и не единожды предлагал закрепить подушку, Кау-Рук отмахивался и обзывал его наседкой, мамочкой и заботливой женой.       — Опять застрял на полпути, — фыркнул Кау-Рук в подушку. — И что такого привлекательного в моей костлявой заднице, что ты мнёшь её уже пять минут?       — Всё, — улыбнулся Ильсор.       — О повелитель моих мыслей, возьми же это тело, что подношу я в дар, — почти пропел Каук-Рук и прогнулся в пояснице, подкрепляя слова действием.       Ильсор в ответ на это чуть прикусил ему плечо и медленно подался вперёд.       Если несколько минут назад всё выглядело почти нормально, то теперь, если бы кто-то заглянул в палатку, его пришлось бы устранять — настолько была немыслима поза полного подчинения для любого менвита. Впрочем, Кау-Рук всегда отличался тем, что попирал любые порядки, законы и традиции. Вот и сейчас он в порыве страсти не кусал подставленное предплечье, а мерно вылизывал тонкую кожу, прихватывая губами налившиеся вены.       — Сердце моё, — простонал Ильсор, вжимаясь в подрагивающее тело.       — Лице-мерна-я ящери-ца, — выдавил в ответ Кау-Рук. — Хоть бы раз назвал так, пока я сверху.       — Сверху ты не бьёшься, — Ильсор опустился мимо постели на пол палатки и вздрогнул от холода. — Когда ты сверху, ты вколачиваешься.       Кау-Рук сдвинулся и притянул его обратно на матрас.       — Смотри мне в глаза, раб. Повинуйся и спи уже, расхититель менвитских изумрудов.       — Это подарок друга, — сонно пробормотал Ильсор, прижался плотнее и отрубился.       — Ох я этому другу… — пробурчал себе под нос Кау-Рук и аккуратно задвинул тряпицу с камнями поглубже под подушку.