Когда ты трезв

Ренделл пялился. Прикрыто, тихо и незаметно. Он пялился на то, как Хэмиш мешает в стакане спиртное со спрайтом и какой-то зеленью. Как его проворные пальцы ловко взбалтывают напиток, как сжимают щипцы, чтобы положить лед, как перетирают мяту. По комнате распространился приятный аромат, заставляющий Ренделла жадно втягивать носом воздух. Впрочем, еще больше он пытается незаметно вдохнуть каждый раз, когда Хэмиш проходит близко, распространяя свой особый запах. Какой-то дорогой, с примесью алкоголя и почему-то нотками сладких цветов. Не тех, которые доводят до удушья приторным амбре, а легких, будто делающих воздух целебным. — Будешь? — спросил Дьюк, заранее зная ответ. — Конечно я хочу попробовать твой новый шедевр! — полушутя-полусерьезно воскликнул Карпио и забрал бокал с подноса, наблюдая, как мужчина скрывается за дверью. Он понес спиртное остальным, чтобы, как всегда, начать с дорогого и вкусного, а закончить копеечным пивом, после которого в животе чертов вулкан, во рту пустыня, а в голове сотни тысяч маленьких колокольчиков. Ренделл поморщился, вспоминая позавчерашние ощущения, и впервые задумался об алкоголизме. Сейчас не было настроения пить дешевое пиво и буянить, его полностью устраивал диванчик на кухне и мешанина Хэмиша. Вкуснейшая мешанина. Самого лучшего бармена видно не было, но Карпио предполагал, что вскоре его строгий голос, заставляющий мурашки ползать под кожей, раздастся сверху. И не ошибся. Спустя минут сорок, когда Ренделл успел провалиться в спокойную дрему под пьяный смех друзей, Хэмиш прикрикнул на Лилит. Его голос отдался в голове какой-то сладостью, растянувшейся по всему телу. Оборотень быстро облизнул губы и повернулся к двери. Он знал, что сейчас начнется самое громкое. И правда, следующий час сверху балагурили. Здорово надравшаяся Лилит даже спустилась пригласить его присоединиться. Ну, как, пригласить, она громогласно сказала несколько непонятных слов непослушным языком и попыталась стащить Ренделла с дивана. Под ее напором, ставшим от пива, кажется, только сильнее, парень чуть не упал. Он еле выпроводил Лилит и впервые ощутил отвращение к алкоголю, точнее к тому, что он делает с (не)людьми. Но спустя время звуки затихли, и оборотень лишь слышал тяжелые шаги. Когда он напивался со всеми, то Хэмиш казался непьянеющим идеалом с ровной осанкой и острым языком, но сейчас он не был пьян, и идеалы рухнули, так как выглядел Дьюк не очень впечатляюще. Он пошатывался, ступал нетвердо, его взгляд был поплывшим, как масло на солнце. Когда стены и косяки закончились и нужно было пересечь кухню, ни за что не хватаясь, он застыл в нерешительности, но потом смело зашагал вперед. Ренделл наблюдал за этим с неким извращенным удовольствием: он никогда не видел проявления слабости у Хэмиша и теперь внутренне ликовал. Мужчина же дошел до бара и достал бутылку мартини. Стакан в его руках дрожал, жидкость пролилась, Дьюк просто припал к горлышку бутылки. Не так, как делают обычно, взасос, пока не выпьют половину, а на секунду, делая маленький глоток. Но потом глотков стало больше, и мартини закончился, а Хэмиш начал искать среди бутылок что-то особенное. — Может, тебе хватит? — осведомился Ренделл. Мужчина дернулся, резко обернулся, столкнулся с Карпио лицом к лицу, отступил на шаг и впечатался в полки бара. — Я тут главный, мне решать, — Хэмиш выглядел недружелюбно: явно не хотел отдавать алкоголь. — Ты тут еле на ногах стоишь, — огрызнулся оборотень и получил толчок под дебра. Он согнулся пополам, а Дьюк попытался выскользнуть из ловушки, но не успел сделать и пару шагов, как его вжали обратно. Карпио держался. Честно держался. Но нежная тонкая шея была слишком близко, чужое дыхание слишком сбилось, свое сердце заходилось слишком быстро. Ренделл буквально вгрызся в чужую шею под ухом, дурея от удивленного оха, и крепко сжал бедра, удерживая на месте. Мужчина двинулся, и Карпио низко прорычал: «Не дергайся», — и припал снова. Он буквально вылизывал шею как собака. Впрочем, по тому, как Хэмиш уцепился за его плечи и откинул голову, он не был против. — Мы же одна команда, мы не должны спать друг с другом, — промямлил Дьюк. — А кто говорит про спать, — интимно прошептал Ренделл в ушную раковину, — мы будем целоваться, трахаться, но точно не спать. Карпио всем телом ощутил, как Хэмиша пробрала дрожь от макушки до пят. Мужчина облизнул губы, на секунду прикусил, провел руками по шее оборотня, направляя его голову выше. Ренделл прикусил подбородок, прошелся поцелуями по линии скул, большим пальцем смял нижнюю губу, проник дальше, надавил на язык. Хэмиш приоткрыл рот, и парень не смог не поддаться искушению. Он прочертил губами дорожку по щеке и, наконец, поцеловал по-настоящему. Дьюк выпил столько алкоголя, сколько хватит на несколько смертельных доз, но он не ощущался на языке. Ренделл чувствовал только сладкую дымку в голове и податливые губы Хэмиша. Податливые. Губы. Хэмиша. Это же само по себе звучит нереально. Как добрый крокодил (Гена не в счет). Как холодный вулкан. Как… черт! Губы Хэмиша не сочетаемы с губами Ренделла. — Господи, ты просто, ты просто, — Карпио шептал между поцелуями, лаская красивое лицо. — Какой? — заигрывающе спросил мужчина и перетянул руки ниже, намекая, что совершенно не прочь избавиться от одежды. У Ренделла напрочь снесло крышу. Если до этого он не знал, на чем остановиться, готов был ограничиться поцелуем и пощечиной и не собирался давить на Дьюка, то теперь, поняв, что желание обоюдное и Хэмиш совершенно не боится с ним трахаться, налег со всей страстью. На ощупь пуговицы расстегивались медленно, но не так плохо, как он планировал. Когда руки коснулись голой кожи, по телу будто прошел электрический разряд. Он явно не избежал и Хэмиша, судя по тому, как тот подался навстречу, уцепился за чужие плечи и на секунду полностью отдал власть в поцелуе, будто отключаясь от реальности. — Сексуальный, черт возьми, — ответил наконец Карпио на вопрос. — Я хочу тебя прямо на этой барной стойке. Сначала он побоялся, что переборщил (барная стойка — не самое удобное место и может убить спину), но мужчина явно не был против. От такого заявления он чуть не задохнулся, выдав тихий вздох, оттолкнул Ренделла от себя, повернулся, снова притянул. Он вжался в барную стойку, сам помог усадить себя на нее и совершенно без стеснения обвил Карпио ногами и руками. Парень оглаживал ладонями стройное тело, ощущая покалывание тысячи микроскопических иголочек под кожей, и целовал, целовал, целовал. — Ты красивый. Охуенно. Ренделл сжал бедра, усадил ужелюбовника удобнее, прошелся пальцами по ягодицам. — По-блядски спокойный и высокомерный. И я чертов мазохист, но я это реально обожаю. Он снова прижался к чужому рту, сминая влажные припухшие губы, стащил, наконец, ремень, расстегнул пуговицу на штанах. Молния разъехалась сама. Когда Карпио коснулся чужого паха, Хэмиш мелко задрожал и выгнул шею, он двинулся навстречу, от переизбытка ощущений вжался носом в плечо Ренделла. А, когда немного отпустило, коснулся парня в ответ. — Ох, еб, — выдал Карпио. — Что-то мне кажется, до «трахнуть» не дойдет. Они поспешно ласкали друг друга, страстно целуясь, и Ренделл не выдержал первым. Он уткнулся в горячую шею Хэмиша, и от щекочущего дыхания тот тоже кончил, высоко простонав и сжав плечи парня до синяков. Он еще какое-то время отходил от оргазма, полностью расслабившись и принимая осторожные поцелуи в шею. — В этот раз до «трахнуть» не дошло, — ленивно сказал он, сексуально перекатив на языке «тр-рахнуть», и апатично, будто разговор идет о погоде, добавил: — Но, если мне не изменяет память, с тебя песок пока не сыплется, так что живо взял меня на руки и потащил в спальню.