История целительницы

Вернувшись в храм, Сигрид написала для Нехты записку и утром спрятала её в старом грибе, как и было оговорено. Ответ не заставил себя долго ждать: на следующий же день убийца оставила в том же тайнике послание. Она желала встретиться вечером, когда в храме все заснут. Сигрид поспешила рассказать об этом учителю. Андрано заверил, что сходит с ней. День прошёл как обычно: урок с Андрано, затем — с Салотраном, молитва в перерывах. Лларел всё так же приходил к дяде. Он постоял за прилавком некоторое время, обслужив поздних посетителей. Нордка ненароком засмотрелась на него: он с любовью рассказывал о товарах дяди, его приятный голос очаровывал и манил за собой. Сигрид самой хотелось купить у него зачарованную безделушку. После занятий Лларел вновь заварил чай, однако на сей раз он позвал к столику и дядю. В глазах нордки это выглядело хитростью — он бы провёл время в компании девушек, но и не разозлил бы Андрано. Ведь получится, что отдыхали они все вместе. — Как у вас получается так торговать? — удивилась Сигрид. — Не знаю, — пожал плечами данмер. — Наверное, родовое обаяние Хлаалу помогает. С улыбкой он покосился на Салотрана, однако тот лишь скупо отмахнулся. — Да уж, Хлаалу так хороши в торговле, что гуарий навоз по цене шёлка продадут, — пошутила Савери. Нордка недовольно покосилась на неё. Лларел же рассмеялся над этой глупой шуткой. — Нет, по цене шёлка навоз разве что грандмастер продаст, — ответил он. — А моя семья всего лишь банкиры. Так что гуарий навоз мы отдадим в кредит. Сигрид не сдержалась и улыбнулась. — Хлаалу надо на все важные переговоры отсылать, — сказала она. — И мир заключат, и подзаработают. Лларел с Савери рассмеялись; даже Салотран скупо улыбнулся. — Наконец-то Сигрид пошутила! — улыбнулась данмерка. — А то весь день серьёзная ходит! Нордка вопросительно посмотрела на неё. — Но я… Разве это не правда? — Лучшая шутка — это отражение правды, — произнёс Лларел. — Правда часто бывает уродливой и даже болезненной. Но если над ней посмеяться, сразу станет легче. — Гуара можно научить танцевать, но от этого он не станет красивее, — возразил его дядя. — Так же с правдой. Смехом ты лишь отрицаешь её. — Почему? — спросила Сигрид. — Лларел ведь прав, и смех сделает правду менее болезненной. Раздался стук в дверь; Салотран поднялся и отправился открыть её. Оставшись наедине с его племянником, Сигрид ненароком подсела ближе к Савери. Вскоре вернулся и зачарователь вместе с Андрано. — Сэра, добрый вечер, — поприветствовал его Лларел. — У нас небольшой спор возник, не желаете присоединиться? Андрано ехидно посмотрел на него: — Обсуждали, как выгоднее родню продать? — Что вы, сэра, я ведь честный Хлаалу, — парировал Лларел, — а не какой-нибудь Дрес. Нордке совсем не хотелось, чтобы вечер был омрачён столь глупой ссорой. — Мы обсуждали юмор, — произнесла она. — Мы с Лларелом считаем, что с его помощью можно облегчить боль от правды. А сэра Салотран с нами не совсем согласен. Стоявший рядом зачарователь кивнул. — Телис, присаживайся, — сказал он. — Я принесу ещё чаю. — Не надо, — отмахнулся учитель, а затем с нажимом продолжил, посмотрев на своих учениц. — Нам уже пора. Они заговорили на данмерисе. Из их разговора Сигрид поняла, что Салотран хотел, чтобы Андрано и сам отдохнул, и дал ученицам пообщаться со своим племянником. Тот со вздохом согласился и сел рядом с девушками. — Так что скажете, сэра? — переспросил Лларел. — С кем вы больше согласны? Зачарователь отошёл и не мог пересказать свою точку зрения. — Правы оба, — ответил учитель. — Смех — лучшая защита от многих бед, но иногда его становится недостаточно. А над некоторыми вещами смеяться будут только последние с’виты. Нордка была согласна с Андрано; только вот она не умела шутить, и использовать смех как защиту не сможет. — Но что, если шутка выходит не смешной? — спросила Сигрид. — Или если те, кому она была адресована, разозлятся? — Значит, ты сделала всё правильно, — улыбнулся учитель. Отхлебнув немного чая, Лларел продолжил: — Сигрид, разозлить иных дураков шутками — благое дело. Если ты покажешь им свою обиду или презрение — это только раззадорит их. А если ты посмеёшься над ними, то выявишь их сущность, — он зачем-то покосился на Андрано. — Дураков это злит. — А если твой собеседник рассмеётся с тобой, значит, с ним ещё не всё потеряно, — добавил тот, посмотрев на Лларела в ответ. Салотран принёс свежего чаю и разлил его по кружкам. — Как же тогда научиться правильно шутить? — недоумевала Савери. — Мои родители говорили, что шутками я лишь выставляю себя дурой. — Я думаю, у ваших родителей просто не было чувства юмора, — отмахнулся Лларел. Зачарователь вновь строго посмотрел на племянника: — Шуткой и правда можно выставить себя либо дураком, либо грубияном. — Здесь опять же зависит от того, защищаешься ты, или нападаешь, — подхватил Андрано. — Если ты пытаешься первой поддеть своего противника, и шутка вышла неудачной, тебя посчитают либо дурочкой, либо грубиянкой. Но если ты защищаешься — не бойся почти ничего. Играй со словами, обращай направленные на тебя колкости против противника… Если они разозлятся — ты выиграла. Если рассмеялись — у вас даже есть шанс поладить. Главное, первую реакцию не проглядеть. Нордка вопросительно посмотрела на учителя: — Первую реакцию? — Взгляд, движение бровей, ухмылка. То, что может выдать настоящее настроение собеседника. Ты ведь понимаешь, что он может рассмеяться или изобразить равнодушие ради притворства? Сигрид часто закивала. Чай закончился быстро — на пятерых небольшого чайника было мало. Андрано сказал, что не стоит засиживаться допоздна, и велел ученицам собираться обратно в храм. На прощание нордка обернулась и поймала на себе взгляд Лларела. Заметив её, он улыбнулся и махнул рукой на прощание. Был уже поздний вечер: городские фонари уже начинали тушить. Луны светили необычайно ярко, а небо было усеяно россыпью звёзд — дорогу было бы видно и так. Сигрид уже начала привыкать к необычному вварденфельскому небу, а Красная Гора сегодня не казалась ей чем-то кошмарным. Так может, и бояться было нечего? Её пламя далеко, а пепел даже не загораживает небо над Балморой. А сегодня вечером нордка и вовсе впервые по-настоящему отдохнула. — Кена, а вы ведь так и не вычли из моего жалования те мелочи, которые купили мне, — вспомнила она. Андрано фыркнул: — Сигрид, ты точно не Хлаалу? Сигрид и не думала обижаться на очередную попытку подколоть; ей хотелось опробовать на практике то, что они обсудили за чаепитием. — А иначе бы я общий язык с Лларелом и не нашла, — улыбнулась она. Савери звонко расхохоталась, а учитель с улыбкой похлопал её по плечу. — Наконец-то ты поняла, что не следует обижаться на каждое моё слово! — с гордостью произнёс он. — Ну, а поскольку я — не Хлаалу, который над каждым дрейком вздыхает, то уже и забыл про те мелочи. Не хватало мне ещё всякую ерунду в голове держать. Нордка с удивлением посмотрела на него. Ей было и впрямь не хотелось быть должной кому-то. — Сигрид, ни один мой прежний ученик не сбегал из дома ради обучения. И тем более ни одну мою ученицу родители не пытались продать замуж, не дав должного её способностям образования. Поверь, для меня это куда важнее пары десятков монет. Слова Андрано воодушевили Сигрид. Родные не особо обращали внимание на её магические способности, и согласились на уроки с целительницами больше для того, чтобы она случайно не подожгла дом или не убила кого-нибудь. Андрано же искренне нравилось учить их с Савери. Он явно хотел, чтобы и нордка овладела своим даром, и исполнила мечту. До храма они дошли молча. Сигрид надеялась, что на них не обратят внимания, и они спокойно лягут отдохнуть. Однако на пороге их будто невзначай поджидал Редас. — Вы поздно вернулись, — с укором произнёс он. — Сэре Салотрану пришлось задержать занятия, — спокойно ответил Андрано. Учитель собрался спокойно пройти дальше, однако Редас будто намеренно преградил ему путь. Он пристально разглядывал и Андрано, и его учениц. — Возможно, вам стоит отказаться от этих занятий, если сэра Салотран так занят, — фыркнул Редас. — А вам, возможно, стоит принимать лекарства от бессонницы, — парировал учитель. — Каноник, мы должны много всего выучить, чтобы скорее… — пыталась, было, объяснить Савери, однако Редас одарил её строгим взглядом. — У нас нет срочной нужды в новых целителях, — отрезал он. От его ледяного голоса у Сигрид по спине пробежались мурашки. — Тем не менее, девушки учатся у меня, и настоятель вовсе не против, чтобы иногда они задерживались, — строго сказал Андрано; затем он ухмыльнулся и продолжил: — Вы же не хотите, чтобы они учились в какой-нибудь Гильдии Магов, где им в головы вложат разные непотребства? Столь невинная на первый взгляд угроза разозлила Редаса. — Вас терпят только потому, что ваша родня сидит в Совете, — прошипел он. — Но однажды… Сигрид с удивлением посмотрела на учителя. Так выходит, Андрано — не простой целитель? — Правда? А мне всегда казалось, что храм не хочет терять столь умелого и опытного целителя, — язвительно произнёс учитель. Редас разозлился ещё сильнее. — Я посмотрю, как вы будете паясничать, когда к вам нагрянут ординаторы и припомнят всё ваше богохульство. Андрано состроил настолько невинное выражение лица, что нордка едва сдержала смех. — Вот уж не думал, что обсуждение с учеником Двенадцатой проповеди — это богохульство. Савери прыснула в ладошку; Сигрид с недоумением посмотрела сначала на учителя, а затем — на подругу. — Мирянам следует обсуждать Проповеди лишь с канониками, — прошипел Редас. — А уж как это делали вы… — Сэра, вспомните себя в юности, — усмехнулся Андрано. — Наверняка Двенадцатая проповедь в те годы казалась вам самой интересной! Нордка вновь вопросительно посмотрела на учителя, а затем — на каноника. Ей хотелось узнать, что же такого было в этой проповеди! — Довольно, — отрезал Редас. — Однажды вашим выходкам придёт конец, и вы окажетесь за решёткой. Если не думаете о себе — подумайте об ученицах. Особенно, — он одарил Сигрид полным ненависти взглядом, — о девчонке-н’вахе. Андрано на мгновение переменился во взгляде — язвительный задор сменился всепоглощающим пламенем. Однако затем он снова взял себя в руки и усмехнулся: — Бросьте. Неужто всему Вварденфеллу за решёткой сидеть? Каноник приподнял уголок рта. — Пока что я предупредил вас. — пробурчал он и удалился в храм. Сигрид проводила его испуганным взглядом: он выглядел угрожающе, и если он не блефовал… Ей совсем не хотелось, чтобы Андрано пострадал. Да ещё и по столь глупому обвинению, как богохульство! Боги ведь сами покарают своих обидчиков, если захотят! А если нет — значит, шутки смертных их вовсе не задевают. На её плечо легла чья-то рука. Нордка повернула голову: Андрано крепко обнял их с Савери и смотрел вслед Редасу с едва скрываемой злобой. — Кена, что произошло? — с недоумением спросила Савери. — Редас подумал, что этим вечером мы вели себя… неподобающе. Так приятно было его разочаровать. — Но вы ведь разозлили его! — воскликнула Сигрид. — И он может навредить вам. — Нет, пока он — просто каноник, он никак не навредит мне. Тем более все его обвинения в богохульстве безосновательны. Иначе, как я уже говорил, половину Вварденфелла пришлось бы отправлять за решётку. — Кена, но что в этой проповеди такого? — вновь спросила Сигрид. Савери посмотрела на подругу, будто на маленького ребёнка. — Лучшая проповедь для молодого ума, — усмехнулся учитель. — О том, как Вивека взял в любовники сам Молаг Бал. Сигрид сморщилась: почитать бога-мужеложца — это отвратительно! — А почему вообще ординаторы должны наказывать за богохульство? — любопытство нордки вновь взяло верх. — Тем более, если один из Троих… Она почувствовала, как к лицу приливает кровь. Было мерзко осознавать, что мужчина вообще может ложиться с мужчиной… пусть даже и бог. — Помнишь, я однажды говорил, что Трое — это наши ревнивые родители? — напомнил Андрано. — Через ординаторов они проверяют нашу любовь и послушание. Нордке казалось это мерзким и глупым, однако спорить с учителем она не стала. Андрано провёл учениц к их кроватям. Савери он уложил спать, будто заботливый отец, и затем вместе с Сигрид они отправились на задний двор. Было прохладно: с реки дул холодный ветер, и нордка куталась в плащ. Неожиданно она почувствовала вокруг себя потоки согревающей магии. Сигрид подняла взгляд: учитель сотворил заклинание, разгонявшее холод. — Не думал, что нордке будет холодно в наших краях, — усмехнулся он. — На моей родине не так уж холодно: от ветра нас защищают горы, а солнце может греть очень жарко. Настолько, что трава выгорает до золотистого цвета. Она ожидала от Андрано равнодушия к её рассказу, или же наоборот очередной язвительной шутки, однако тот мягко улыбнулся: — Наверное, там очень красиво. — Да. Очень. Однажды я бы хотела вернуться в Скайрим… Но это будет очень не скоро, — Сигрид вздохнула. — Если вообще будет. Учитель по-отечески обнял её. — Не жалей о прошлом, Сигрид, — посоветовал он. — Поверь, я знаю, о чём говорю. Нордка без раздумий посчитала, что у них с Андрано схожая судьба: их родственники желали им обоим другой судьбы, оба покинули родной дом ради знаний и мечты… — Кена, так вы тоже?.. — Почти: с моей роднёй мне пока что приходится делить один город, а некоторые из них мне и вовсе постоянно на глаза попадаются. — А слова Редаса про Совет? Выходит, вы… Рука учителя ласково легла нордке на затылок. — Я — просто храмовый целитель, Сигрид. А мои родственники пусть и дальше мнят о себе, что хотят. Сигрид хотела возразить, что негоже так говорить о родне, какая бы она ни была, однако продолжить разговор им помешали шаги. Нехта пришла на встречу в той же простой одежде, что и пару дней назад. Глядя на неё, с трудом верилось, что эта данмерка убила не один десяток своих сородичей. — Сигрид, извини, если… — она остановилась и, недовольно нахмурившись, скрестила руки на груди. — Ненавижу вас обоих. Андрано ехидно усмехнулся: — А ты, как всегда, ищешь лёгких путей. Нордка не переставала удивляться, как легко он превращается из заботливого учителя в невыносимого и язвительного мера и обратно. — Со мной не получилось, так ты решила на моих учеников переключиться, — продолжил он тем же ехидным тоном. — Как похоже на Мораг Тонг. Впрочем, нет. Ты была милосердной, и не стала перерезать мне горло. — Телис, а ты чего злой такой? — парировала убийца. — Если надо выпустить пар — так и скажи. — Она игриво посмотрела на Андрано и намотала прядь волос на палец. — Я всегда помогу, ты же знаешь. Учитель рассмеялся: — Женщина, ты неисправима. — Ох, поверь, это просто один из приятных аспектов служения Мефале. Так что? Поможешь мне услужить Ей? Сигрид по очереди смотрела то на учителя, то на убийцу. Поначалу их разговор веселил, но затем нордка начала переживать за Андрано. Вдруг Нехта навредит ему за отказ? Кто вообще знает, что у неё на уме! — У меня идея получше. Буду краток: каноник Редас хочет сменить Дрена и избавиться от меня. В его окружении есть трусливый послушник, который в умелых руках запоёт, как те аргонианские лягушки. Как ты понимаешь, у него могут быть сведения и для тебя, и для меня. Как тебе сделка? Подперев плечом стену, убийца выдохнула и рассмеялась: — Я говорила тебе, что ты — мужчина моей мечты? — Да у тебя так с каждым, — фыркнул Андрано. — Так что скажешь? Слушая их разговор, нордка уже едва сдерживала смех. — Скажу, что ты — редоранский зануда. Но предложение, от которых нельзя отказаться, ты делать умеешь. Приводи завтра в это же время своего послушника, сделаем из него отличную певчую птичку. И, Телис, — Нехта перешла на данмерис. — Всё-таки приходи в «Похотливого нетча». Не пожалеешь. Одарив Андрано игривым взглядом, убийца удалилась. Не в силах больше сдерживаться, Сигрид зажала рот руками, а едва Нехта удалилась, нордка расхохоталась. Следом расхохотался и учитель. — Ладно, — сквозь смех сказал он, похлопав ученицу по плечу. — Идём спать.