Утро нашей вечности

Прекрасное обнаженное тело серебрила своим несмелым светом луна, изящно очерчивая рельеф гармонично развитых мышц. Неистово желанное и такое покорное. Сэндо снова покрывал его поцелуями. Лобзания становились все горячее. Почти укусы… ему невыносимо хотелось терзать эту плоть, что бы утолить свою самую глубинную жажду. Вожделение уже налило твердостью упругость, и она требовала сопряженного движения. Иори согнул левую ногу серебряноволосого в колене, лег сзади и резко ворвался внутрь. Уже это вызвало у него легкий стон. Нестерпимо хотелось больше, жарче, сильнее, жестче! Вампир крепко прижался грудью к вожделенному телу. Уткнул лицо в серебристый шелк. Глубоко вдохнул его тонкий дразнящий аромат. И начал свой танец страсти. Ударными движениями он выплескивал бушующие в нем чувства. Он мстил Сею за боль, за терзания вожделения, за его холодность, за свою беспощадную жажду, за то, что тот, сам того не подозревая, имеет над Иори такую огромную власть, за то, что с этого момента произошедшее неминуемо встанет между ними, за грядущее охлаждение и новые приступы своих терзаний. И это ожесточение смешивалось с волнами удовольствия, пробиравшими тело от пляски сопряжения, заставляя Сэндо даже тихо рычать. Он владел им сейчас, и все равно хотелось большего. В его власти только тело. Прекрасное и дурманящее. Вампир одаривает его жаркими порывистыми лобзаниями. Жажда не уходит. Жажда пробирается глубже. Ему хочется ответа. Ответного движения, ответного поцелуя, объятий и стонов. И вместе с тем он хорошо понимал, что сейчас этого не добиться. Это неудовлетворенность отзывалась болью, и он начинал еще стремительнее рваться к сладостной вершине. «Мой. Мой. Мой.» - надрывно билось в разуме, Сэндо крепче вжимался в терзаемого, пытаясь доказать это самому себе. Не смотря на теплоту тела, он чувствовал холод сердца и души. Это сильнее злило и побуждало его к более резким ударам. Он знал, что причиняет Тоги этим ненужную боль, но сдерживать чувства не хотелось, слишком велико было напряжение во всем теле. И все же ему было бесконечно хорошо, потому что одно осознание того, что сейчас в его объятьях именно Сей, его изумрудноглазый и равнодушный, пробирало тело упоительным трепетом. Горячий поток нарастал, проносился по всему его существу, своими порывами заставлял тело слегка вибрировать. Боль, возбуждение и напряжение, наконец, были готовы покинуть его, излившись наружу. Дыхание задрожало. Движение стали еще более страстными. Глубокий вздох. Рывок вверх в сферы непередаваемого экстаза. Освобождающее плоть рычание. Плавно соскальзывание вниз. Раскачивание замедляется. Кровь разносит по жилам вырванное у вечности блаженство. Иори крепко прижимается к Тоги всем телом и замирает. Свершилось. Но мучительно хочется вобрать в себя еще больше, выплеснуться еще сильнее, теперь не похоть тела, а жар, терзающий его грудь. Хочется никогда не разжимать этих удушающих объятий, и даже сжать еще сильнее. Его запах, его тепло, тоже нервный стук его сердца, пульсация соблазнительный жилки на шее, шелк волос, нежность кожи – все это хочется навсегда оставить себе, вобрать, впитать, испить и, охмелев, не расставаться и не трезветь никогда! Пальцы прошлись по груди, по животу, двинулись еще ниже. Чувственная плоть расслаблена, но персты ощущают вязкие капли. Значит, Иори удалось, и объект своего безумного вожделения вознести на вершину сладострастия. Вампир блаженно улыбнулся. Жар страсти отступал, и обнаженные тела стала пробирать ночная прохлада. Судя по доносящимся в гущу сада звукам, танцевальный вечер подошел к концу и учащиеся академии расходятся. Сэндо одаривает своего серебряноволосого несколькими горячими поцелуями и покидает сладостное прибежище срасти. Садится, опираясь о ствол принявшего их под свою крону дерева. Сквозь листья поблескивают звезды. Президенту даже казалось, что они весело подмигивают ему. Эта ночь была особенно прекрасна во всех своих проявлениях. Окончательно отойдя от сладостного дурмана, Сэндо аккуратно одел свою обожаемую жертву. Восхитительные зеленые глаза все еще горят ненавистью, а Иори улыбался им. На эти недолгие минуты он был счастлив. Поспешно оделся сам. Возможность двигаться к Сею так и не возвратилась. Видимо в порыве злости вампир нанес слишком сильный удар. - Придется тебя нести, - с улыбкой прошептал Иори, беря все еще покорное тело на руки. – Тебе не кажется, что это весьма романтично? Едва проснувшись, Тоги резко сел на кровати. Сердце бешено стучало в груди. Все тело ныло. Дурной сон? Кошмар? Или…? Неприятное ощущение слишком явно. Оно не может быть вызвано ничем иным, кроме того, что он предпочел бы посчитать бредом. Обыденность всей обстановки пытается спасти его от правды. Утро. Он проснулся в своей постели. Комната пуста. Одежда аккуратно сложена на кресле. Но все еще сохраняющееся неприятное ощущение чужого проникновения не дает ему обмануться. Весь тот кошмар, что он помнит о прошлой ночи, действительно свершился. Иори преступил эту грань. Непроизвольно сжимаются кулаки. Хочется немедленно броситься к нему, потребовать ответа и отомстить за совершенное унижение! И он не может. Сей хранитель, а Сэндо вампир. Подобная ссора затронет оба клана. Всплеск вражды и отчуждения. Гармония взаимного существования будет поколеблена. Неужели совершив подобное, Иори на это и рассчитывал? Предполагал, что Сей не поставит даже нанесенное ему оскорбление выше интересов всего сообщества острова? Ненависть разрастается в беспощадный пожар. Тоги делает единственное, что возможно в такой ситуации, берет ручку и бумагу, и судорожно пишет несколько строк. Сэндо с замиранием сердца ждет появление своего казначея в комнате заседаний. Он предполагает поток горьких упреков и даже попытки начать драку. Почему он не стер ему память? Быстрые шаги в коридоре. Вампир напрягается всем телом, но продолжает беззаботно улыбаться. Дверь распахивается. Он! Изумрудные глаза мечут молнии. Губы упрямо сжаты. Сей стремительно подходит к столу президента. - Добрый день, - приветствует его тот, как ни в чем не бывало. Лист бумаги ударом припечатывается к столу. - Я ухожу, - гневно бросает Тоги. - Что это? – изображает недоумение вампир. Вместо ответа он получает сильнейший удар в челюсть. Внезапность и сила сбрасывают совершенно этого не ожидавшего со стула. Уже через мгновение Иори оказывается на ногах. Боль и вспыхнувшая ярость заставляют его забыть об осторожности. Сущность вампира вырывается наружу. Мощная темно-кровавая аура выплескивается через грани физического тела. Он хватает упавший к его ногам стул и швыряет его в стену. Ни в чем неповинный предмет мебели разлетается на куски. Негодование бушует во всем теле. Как посмел человек, тем более хранитель, поднять на него руку?! Ему сейчас ничего не стоит разорвать его! Но зеленые глаза поблескивают ему в ответ такой же ненавистью. В них нет и тени страха. - Я ухожу, - повторяет Сейчера и, резко повернувшись, направляется к выходу. Неимоверным напряжением воли президент заставляет свои чувства утихнуть и устремляется за Тоги. Сверхчеловеческая скорость движений позволяет ему оказаться у двери раньше казначея, и Сэндо захлопывает ее, преграждая своему серебряноволосому путь к свободе. - Интересно, куда? – в синих глазах пляшут колючие искры издевки. – Остров тебе не покинуть. Древнюю клятву наших родов не разорвать. Ты даже из академии не можешь уйти по своей воле. - А вот оставаться в школьном совете меня никто не может заставить, - уже холодно бросает Тоги. – Прочти заявление у себя на столе. - Сбегаешь, - хищно улыбается вампир. – А как же передача дел? Это ведь все же финансовые вопросы. - Все дела казначейства в полном порядке, но если ты думаешь, что сможешь удержать меня такими формальностями…, - Сей подходит к своему столу, пишет на сводной папке стандартную фразу о передаче, и бросает ее на стол президента. Проскользив по гладкой поверхности, она едва не сбивает ноутбук. – Теперь всё. Формальности соблюдены. Пропусти, – и кулаки снова непроизвольно сжимаются. Сей изо всех сил, пытается сдержать нахлынувшую и на него ярость. Он и так слишком много себе позволил. Если Иори захочет развязать скандал, и этого будет достаточно, что бы обострить отношения двух домов. - Как знаешь, - вдруг совершенно равнодушно бросает президент и отходит в сторону. Уходя, Тоги не отказал себе в удовольствии громко хлопнуть дверью. Иори усмехнулся, вытер выступившую из рассеченной губы кровь. - Ты все же страстный, - прошептал Сэндо и быстро переместился к окну. Он видел как объект его, так и не утихшего вожделения, быстро спускается по лестнице вниз. Стремительно. Не оборачиваясь. Хотя Иори был уверен, что тот ясно чувствует жгучий взгляд на своей спине. Он уходит… уходит… действительно уходит… Почему же он не стер ему память о вчерашнем? Хотел что бы этот, всегда такой бесстрастный, красавец тоже помучился, поистязал себя ненавистью и горечью от невозможности что-либо изменить? Значит, это просто способ отомстить ему за все те терзания, которые преследуют из-за него самого Сэндо? Или это способ насладиться его мучениями, как Иори наслаждается кровью жертвы? Он утоляет так жажду чужой боли, потому, что своя бичует нещадно? Лишить Сейчеру памяти он может в любой момент. Ему приятнее было бы думать именно так, разум хотел убедить себя в этом, но сердце нашептывало, что на самом деле в глубине души он надеялся, что Сей поймет его, что его драгоценный серебряноволосый разглядит в совершенном отчаянное признание в чувствах, о которых не могут поведать слова. Тоги должен был оказаться достаточно проницательным для того, что бы разгадать эту запутанную головоломку чувств, желаний и странных поступков, в которой Иори и сам разбирался с трудом. Надежды не оправдались. Сей не понял, не принял случившегося, резко отверг его притязания на свои тело, душу и сердце. И что теперь будет с ним? Что с ним сделает его безумная жажда обладания, если он лишится даже минимальной возможности дружеского общения с ее изумрудноглазым объектом? Члены школьного совета были удивлены внезапной отставкой казначея. Об истинных причинах случившегося им, разумеется, не поведали. Президент еще сильнее ударился в разгул страстей. Свидания шли одно за одним. Разбитые сердца сыпались к его ногам. Вампир не спускал с губ обворожительной улыбки. Было похоже, что ему все равно с кем и как завязывать отношения. Все было несерьезно и напоминало отчаянные метания. В делах Иори стал особенно рассеян. Взгляд то и дело соскальзывал влево, но за столом, заваленным бумагами, было пусто. Здание совета, вдруг ставшее казаться мрачным и холодным, раздражало Сэндо безмерно, а поэтому он то и дело находил себе важное занятие за его стенами. Видя столь странные изменения в поведении брата, Эрика не раз пыталась с ним об этом поговорить, но Иори каждых раз высмеивал ее тревоги. Однако с каждым днем становится только хуже. Сея нет. Нет! Нет! Нет! Жизнь стала бесцветной, обыденность будней – невыносимой, кровь – безвкусной, даже вечность существования - бессмысленной. Сэндо чувствовал себя потерянным и опустошенным. И все же он находил силы, что бы не дать окружающим проникнуть за завесу милой улыбки и вызывающих поступков. Иори пропускал занятия, бродил по территории академии, как тень, выслеживал свою сбежавшую жертву, и снова все чаще находил его в обществе невыносимой Рё Ното. Ночами Сэндо вырывался в город, набрасывался на случайных прохожих, жадно выпивал кровь, но не получал и капли утешения. По острову поползли странные слухи о ночных нападениях. Иори не желал слушать никаких разумных предупреждений. После возлияния его неудержимо влекло к безжалостно бесстрастному серебряноволосому, но вампир не осмеливался больше приблизиться к нему. Сэндо опускался на балкон его комнаты и часами смотрел на спящего Сея через окно, оставляя после себя на стеклах темно бордовые отпечатки. Разум судорожно искал выход. Чувства раздирали тело, его нужно было немедленно вытягивать из этого мрачного смертельно опасного омута. Спасительная мысль пришла. - Эрика, как у нас обстоят дела по подбору кандидатов на должность казначея? – вдруг поинтересовался президент. – Я не могу сам всем заниматься. - Ты же отверг всех претенденток, - возмущенно бросает сестра. - Если девушка делает столь элементарные ошибки, как можно доверить ей финансовые вопросы? - В этом только твоя вина. Ты стоял за их спинами, и что-то им нашептывал. Не удивительно, что они терялись. - Я не позволял себе ничего лишнего. - И этого было достаточно. Я больше не намерена этим заниматься. Если тебе просто не хочется видеть на этом месте никого другого, пойди и уговори Сея вернуться. - С некоторых пор я для него значу меньше, чем пустое место, - вздохнул Иори. - Может хотя бы теперь, ты поймешь, что нельзя обращаться с людьми так, как это привык делать ты. - Довольно! Не потерплю нотаций от сестры, которая младше меня раз в десять. Я знаю прекрасную кандидатку на все еще пустующее у нас место. Рё Ното. Полагаю, мне удастся ее уговорить. - Почему она? – удивилась вице-президент. - Она серьезная и ответственная, не смотря на то, что занимает себя поэзией. Разве нет? Именно то, что нужно для должности казначея. Переговоры были проведены блестяще. Президент искрился остроумием, не скупился на комплименты деловым качествам и поэтическому дарованию избранницы, обольстительно улыбался и завораживал проникновенными взглядами. Подружки и завистницы хором советовали Рё соглашаться, на столь лестное предложение, не раздумывая. Она сдалась. Члены совета приняли ее тепло, а вот работа оказалась трудной. Безоблачно улыбаясь, Сэндо добавлял девушке все новые поручения, заставлял помимо обычных расчетных процедур, составлять бесконечные отчеты, справки и своды, вынуждая задерживаться в совете допоздна. Оставаясь с ней один на один, он не сводил с Ното задумчивого проницательного взгляда, от чего щеки ее наливались румянцем, а мысли путались. Иногда он даже подходил к ее столу, склонялся над девушкой, словно интересуясь ее работой, и умело тревожил ее щеку и шею горячим дыханием. Тогда не только мысли совершенно меняли свой ход, но и тело начинало подрагивать от волнения. Абсолютно без повода президент позволял себя взять ее руку и мог, о чем-то разговаривая, подолгу удерживать ее, почти незаметно поглаживая пальцами ладонь, и так искусно задевая при этом все чувствительные точки, что девушку пробирала странная дрожь и нега. Рё не рассказывала Тоги о подобном, но тот итак о многом догадывался, зная Сэндо гораздо лучше, чем она. Предложение президента - занять место казначея, он воспринял отрицательно, но его совета девушка не послушала, очень уж лестной казалась ей данная перспектива. При упоминании имени Иори глаза поэтессы с каждым днем становились все более восхищенными. - Сэндо, - прервал ход мыслей бесцельно прогуливающегося президента знакомый голос. Прежде чем обернуться, вампир позволил себе мимолетную усмешку: «Все же не выдержал. Сам пришел.» - Мне нужно с тобой поговорить, - заявил Сей. - Здесь или найдем более укромное место? – поинтересовался президент, делая такое лицо, словно он готов облизнуться. - Это подойдет, - не поддаваясь на провокации, ответил серебряноволосый. – Мне не нравиться та игра, которую ты затеял с Рё Ното. Оставь ее в покое. - Я тебя не понимаю. - Не смей ее впутывать во все это. Не смей ее трогать. Совсем ни к чему было завлекать ее в совет. Думаешь, я не понимаю, чего ты добиваешься? - Чего же? Объясни мне, Сей, потому что уж кто точно не понимает, так это я. Что такого особенного ты видишь в этом? Тебе неприятно, что она заняла твое место? Но ведь ты сам ушел. Не может же совет оставаться без казначея. - Ты мог выбрать кого угодно, кого–нибудь, кто больше бы подходил на эту должность, но ты выбрал ее. - Ты не прав, она прекрасно для этого подходит. - Да, на роль твоей игрушки. Только попробуй обидеть ее…! - Что тогда? – насмешливо поинтересовался Иори. Тоги сверкнул глазами, но ничего не ответил. Он снова ушел… ушел… ушел… ушел… Больше, чем кого бы то ни было, теперь Сэндо ненавидел Ното, которая имела счастье пользоваться покровительством и защитой его серебряноволосого. Подстегнутая ревность кинулась в бой за свое счастье. Они снова задержались вдвоем в совете. На улице стемнело. - Закончила? – мило улыбается президент, нависая над девушкой. - Да, - несколько взволнованно выдыхает она. - Тогда на сегодня хватит. Признаться меня мучает советь, что приходится взваливать на тебя всю эту работу. - Ничего страшного. Я почти привыкла, - покорно откликается она. - Не буду дольше тебя задерживать. У меня впереди целая ночь, что бы просмотреть все эти папки и отчеты. К утру надеюсь закончить. Придется забрать их с собой в общежитие, – вздыхая, сообщает Иори. Он собирает бумаги в высокую стопку. Сложенное оказывается столь внушительным, что длинны рук не хватает, что бы сразу унести все. Две папки так и грозят остаться незахваченными. - Разрешите, я вам помогу, - отзывается доброе сердце девушки.