Встреча в доме сумасшедших

      В кабинете Лань Ванцзи, выделенном ему больницей, уже должен ожидать пациент. Мужчина, застыв у двери, косится на достаточно объёмную стопку листов, плотно прижатых к планшету, и пробегает взглядом в раз, наверное, десятый за утро.       Вэй Усянь является самым проблемным пациентом во всей больнице. Медсёстры и медбратья с трудом выдерживают его нрав, спорят на смены, делают ставки, кому и как сегодня достанется; психиатры сбегают на второй день, отказываясь работать с юношей. Лань Ванцзи, как услышал об этом, подумал, что случай может оказаться занимательным, особенно интерес возрос, когда ему поведали историю болезни парня вплоть до настоящего времени. Как нейрохирурга, мужчину это дело заинтересовало достаточно, чтобы он стоял перед дверью кабинета.       Удержать вздох не удаётся. Хоть его это и заинтересовало, на работе пришлось взять отпуск, чего Лань Ванцзи за годы работы и практики не делал, предпочитая трудиться в поте лица, чтобы достичь верхов. Страх, что случай не стоит этого, колеблется где-то на краю.       В карточке Вэй Усяня по данным всех его прошлых психиатров и лечащих врачей — первых было двенадцать, вторых на десяток меньше — говорится одно: сумасшедший считает себя заклинателем, когда-то умершим. Иначе говоря, парень утверждает, что помнит прошлую жизнь. Семья Цзян, приёмным сыном которых Вэй Усянь является, обратилась в больницу со словами, что юноша их пугает своими выдумками о войнах и смертях, а однажды попытался, со слов пациента и брата, который его застал, поднять с помощью мелодии флейты мертвецов.       Сумасшедший, точно по книжке, какие только и бывают. Случай не самый странный — многие утверждают, что помнят свою прошлую жизнь. Лань Ванцзи интересно, дело ли в галлюцинациях, или это всё же последствия травмы после аварии, случившейся с парнем полтора года назад, или же Вэй Усянь просто сошёл с ума, оказавшись на грани жизни и смерти.       Лань Ванцзи дали свободу действий и возможность отказаться сразу, как это станет для него невыносимым, потому что заведующий больницы помнит встревоженные и перепуганные лица каждого психиатра, занятого работой с Вэй Усянем.       В последний раз окинув содержимое бумаг взглядом, мужчина без стука — его же кабинет — заходит внутрь.       Пациенты не рискуют лишний раз бушевать в кабинетах для приёма, но бывают случаи, из-за чего на окнах решётки, а в помещении минимум острых предметов. Книги тут имеются, ещё от прошлых врачей, на столе кроме лампы и шаров Ньютона, которые лениво покачивает темноволосый юноша, одетый в больничную одежду, ничего нет. Широкий диван и два мягких на вид кресла, стоящие точно напротив деревянного широкого стола, выглядят привлекательно. Лань Ванцзи, впервые видящий данный ему кабинет, считает, что это место лучше собственного в больнице, где мужчина работает.       Вэй Усянь оборачивается сразу, как только дверь за Лань Ванцзи закрывается с тихим хлопком. Сначала скучное выражение лица сменяется на шокированное, следом — восторженное и одновременно грустное. Первыми нейрохирург видит серые глаза, потом — неожиданные слёзы, которые парень стремится смахнуть, и замечает на секунду отведённый взгляд и поджатую печальную улыбку. Эмоции сменяются одна за другой так стремительно, что это кажется куда более странным, чем всё написанное в медицинской карточке.       — Кого-кого, а тебя в качестве своего врача я представить не мог! — легко смеётся Вэй Усянь, покачивая головой. — Лань Чжань, серьёзно, кто ты там? Нейрохирург? Я тебя врачом ну никаким представить не могу! О боже, вот смеха-то!       Лань Ванцзи хмурится, ощущая себя странно. Хочется сразу сбежать из кабинета и отказаться от этой работы.       Пациент не может знать, как его зовут, просто потому что Лань Ванцзи назначили только вчера, персонал больницы знать не мог, Вэй Усянь — тем более.       Приходится пересилить себя, вспомнить, что перед ним — психически нездоровый пациент, которому необходима помощь. Быть может, парень назвал имя наугад и попал точно в цель, такое может быть, а ещё Лань Ванцзи слышал что-то про удивительное чутьё некоторых больных, будто они действительно обладают сверхъестественными силами.       Мужчина решает представиться, надеясь, что его первым именем — как бы Вэй Усянь его не узнал — парень не станет пользоваться в дальнейшем.       — Я Лань Ванцзи, врач-нейрохирург. Мы будем работать над вашим недугом ближайшее время, — мужчина под внимательным взглядом проходит за стол, достаёт из кучи бумаг, заранее подготовленных, собственные бланки, — сегодня у нас ознакомительная встреча.       Лань Ванцзи, разложив листы в необходимые стопки, поднимает взгляд на пациента. Тот тихо шепчет что-то себе под нос, мужчина едва понимает по движению губ слова «не помнишь», «ожидать» и «ледышка». Врач хмурится, вопросы решает пока попридержать, концентрируясь в первую очередь на взятых с собой бланках — основные вопросы, связанные в большей степени со здоровьем, чтобы выявить проблему наверняка.       Опираться на данные прошлых психиатров Лань Ванцзи уже не решается. Во всяком случае, стопроцентно. Ни в одном из бланков нет ни слова о том, чтобы Вэй Усянь внезапно назвал незнакомого человека даже не вежливым именем — а данным при рождении.       — Не меняешься, — бурчит парень, встряхивает головой и выдаёт долгий стон мучения, откидываясь на спинку дивана, — спрашивай, что там надо. Обещаю отвечать честно!       Разговорчивость парня одновременно радует и напрягает.       Лань Ванцзи не знает, чем пугал Вэй Усянь местный персонал и как именно прогонял прошлых работников, что об этом решили не упоминать, будто в этом нет ничего важного. Первым делом, только заполучив карточку, мужчина представлял себе немного замкнутого молодого человека, после краткого описания от одной медсестры и самого начальника больницы, друга семьи Лань, представлял себе просто картинно свихнувшегося парня, который только и болтает бессмыслицу.       Пациент выглядит совершенно нормально. Не считая сходу названного имени, которого парень знать не должен, и фраз, будто намекающих на их прошлое знакомство, которого точно не было в этой жизни, Вэй Усянь походит на абсолютно здорового человека.       Мужчина переводит взгляд на бумаги и приступает к короткому опросу, помечая результаты в бланке. Со здоровьем проблем нет, на простые вопросы «Отношение к алкоголю?», «Принимали наркотики?», вопросы, связанные с проблемами речи и концентрации ответ приходит сразу, иногда с заминкой до пяти секунд. Когда Лань Ванцзи начинает спрашивать про проблемы с памятью, семейное положение, проблемы со сном, Вэй Усянь начинает задумываться и может не отвечать полминуты, на что врач сразу делает пометки.       — Мучают ли вас кошмары?       Пациент чешет крылья носа, задумчиво уставившись на всё те же шары Ньютона.       — Да? Нет? — бормочет парень. — Время от времени, думаю.       Врач слегка хмурится, делая записи. Бывают случаи, когда пациенты путают реальность с вымыслом, иногда — с кошмарами. От этого, пожалуй, сейчас и будет отталкиваться Лань Ванцзи.       — Что именно вам снится?       Парень морщится каждый раз, когда врач обращается к нему на «вы», как сейчас, но хмурость не спадает с лица после заданного вопроса. Между бровями залегает глубокая складка, глаза бегают по кабинету, пытаясь за что-то зацепиться, а пальцы растирают длинную прядь, свисающую на лицо.       — Разное, — уклончиво отвечает пациент. Лань Ванцзи награждает его внимательным взглядом, немного грозным. — Ой, только не смотри на меня так! — фыркает Вэй Усянь, садится ровно и, выдав вздох под всё тем же взглядом, растянуто и сумбурно отвечает: — Прошлое. Чаще всего мне снится прошлое. Смерти. Война. — Парень обхватывает себя руками, морщится ещё сильнее, явно не желая вспоминать, опускает взгляд, разглядывая мягкий ковёр под ногами. Лань Ванцзи не прерывает и не настаивает на пояснениях, ожидая, когда пациент соберётся. — Последний раз мне снилась смерть шицзе, это снится мне чаще всего. Вижу, как умирает её муж. Собственная смерть... смерти.       Лань Ванцзи хмурится, вспоминает медицинскую карточку больного. Состояние и отношения в семье Цзян тоже указаны, и среди данных нет упоминания мужа Цзян Яньли. Вроде бы, было что-то про молодого человека, но не более.       — Смерти? — уточняет Лань Ванцзи.       — Да. Я однажды умер, а потом вернулся… Точнее, меня вернул один сумасшедший паренёк, использовав созданный мною же ритуал, — отчего-то Вэй Усянь усмехается, будто это было что-то смешное или хорошее. — А потом умер снова, но… — он хмурится, напрягая мозг, вспоминая, — плохо помню. Ночная охота?.. Свет..       Пациент встряхивает головой.       — Вам снится только плохое? — переводит тему Лань Ванцзи, не забывая всё записывать.       Мимолётом врач жалеет, что не взял диктофон, так глупо забыв про эту необходимость. После приёма было бы легче подготовиться к следующему дню — пока что Лань Ванцзи хочет помочь этому пареньку, несмотря на первое впечатление, — однако придётся уповать на память.       Вэй Усянь внезапно улыбается, хитро прищурившись.       — Разумеется нет! Мне снится и хорошее, пусть и редко. Часто снится наша свадьба! Ещё первая встреча — как ты выбил у меня из рук вино и пытался проткнуть меня мечом, чтобы я принял наказание! — парень весело фыркает, широко улыбается. — О, ещё снится Пристань Лотоса. Детство. Это было весело, знаешь?       Лань Ванцзи хмурится, сильнее сжимает ручку, так, что она немного трещит.       — Я не понимаю, о чём вы. Мы с вами совершенно точно не знакомы, тем более не женаты.       Быть может, врач поспешил. Возможно, завтра он не рискнёт прийти сюда, учитывая эту странность. Если это способ его прогнать, Вэй Усянь действительно мастер в таких делах. Лань Ванцзи не считает себя человеком, которого легко разозлить, у него много терпения, но именно этот странный юноша, совершенно точно сошедший с ума, выводит его из себя столь глупыми шутками.       — Были, — с лёгкой, печальной улыбкой шепчет Вэй Усянь. Он поднимает на Лань Ванцзи взгляд. — Это всё в прошлом. Ты меня не помнишь, я знаю.       Пометок об этом Лань Ванцзи не делает, но держит эти фразы в голове, не позволяя им ускользнуть. Он не считает, что это важно, что это правда, но парень говорит и выглядит так, будто в прошлом — когда-то давно, в другой жизни — это было правдой.       Перерождение и темы, связанные с ним, до сих пор рождают споры в обществе. Одни считают, что душа имеет три жизни, иначе говоря — душа может переродиться снова; другие принимают это за вымысел; третьи считают, что если и существует, помнить прошлые жизни не является возможным, иначе бы люди сошли с ума. Сам Лань Ванцзи считает, что возможно: он воспитывался в традиционной семье, где подобное изучается с детства. По мнению врача, если и получится вспомнить прошлую жизнь, то не без последствий — быть может, как сейчас, в случае с Вэй Усянем.       Приходится собраться, продолжить опрос, уходя с этой странной темы.       До конца дня странности не происходят, его не пытаются прогнать каким-то изощрённым способом, честно отвечая на каждый вопрос.       — Удивлён, что ты взялся за это, — мягко улыбается Сичэнь, складывая палочки для еды рядом с тарелкой.       Лань Ванцзи чуть наклоняет голову, проглотив привычное «запрещено говорить во время еды». Брат не любит следовать правилам семьи, многими из них пренебрегая, как, к примеру, молчание во время трапезы, и советует то же Лань Чжаню, напоминая, что сейчас двадцать первый век.       — Заинтересовало.       Сичэнь удивлённо смотрит на брата.       — Тебя заинтриговал внезапно подкинутый случай?       Младший брат замечает хитринку в глазах старшего Ланя, которая остро резонирует с его мягкой улыбкой. В лице брата читается подозрение на что-то большее.       — Мгм.       Хитрый прищур вкупе с мягкой улыбкой сочетаются странно. На лице брата читается догадка о том, что дело имеет что-то большее, чем просто интерес, Лань Ванцзи взглядом отвечает, что вовсе нет. Сичэнь качает головой, но не задаёт вопросов, убирая со стола посуду.       Несмотря на раздражение первого дня работы с пациентом, врач не может соврать самому себе: ему стал интересен данный случай. На сумасшедшего парень мало похож, но у него присутствуют заминки с ответами, если это касается памяти, иногда он выдавал что-то, что по его мнению происходило недавно, но на самом деле случилось давно — будто бы недавно, лет сорок назад, была война с одним орденом; в истории это случилось тысячу лет назад, и про те события мало что известно, даже нет упоминания, какой орден это был и что из себя представляли войны. Вэй Усянь из раза в раз говорит про заклинателей, хотя о них давно забыли и стали говорить как о легендах и сказочных героях. В современности никто не считает, что они когда-либо вообще существовали, зато пациент настаивает на этом, утверждая, что сам был им когда-то. Пару раз во время приёма парень говорил, что его семья мертва, после спешил исправиться, нахмурившись, вспоминая, что они вроде как — он говорил тихо и неуверенно — живы.       Помнит ли Вэй Усянь прошлую жизнь, или это больная фантазия его мозга, вызванная кошмарами и аварией, Лань Ванцзи решает разобраться из интереса к сложному делу, с которым не справилось около десятка других врачей.       В случае, если пациент решит повториться на счёт каких-либо отношений, которые по его мнению были в прошлой жизни — как бы глупо оно не звучало, — Лань Ванцзи будет игнорировать Вэй Усяня.       — Он должен быть необычным человеком, раз он тебя заинтересовал.       Лань Ванцзи окидывает брата грозным взглядом. Мужчина поднимает руки вверх, как бы сдаваясь, и ставит перед родственником чашку дымящегося чая — зелёного.       — Как работа?       Врач понимает, что брат догадался о нежелании говорить на эту тему — не только потому что хитрый взгляд смущает, но и по той причине, что Лань Ванцзи не может многое говорить про пациента, обязанный сохранять врачебную тайну. Сичэнь на такое качает головой, читая на лице брата все ответы.       — Отец хочет скорее сбежать от дел фирмы.       Брат смеётся, но в глазах усталость.       Семейный бизнес отходит старшему сыну, как заведено в их семье с давних времён, и сейчас их отец, пока ещё директор фирмы, постепенно передаёт бразды правления Лань Сичэню. Лань Ванцзи, с малых лет далёкий от этих дел, иногда предлагает помощь, видя усталый вид брата, но тот решительно отказывается.       Сичэню тридцать, их отцу было двадцать девять, когда тот занял пост директора фирмы.       — Тебе стоит немного отдохнуть, — слегка нахмурившись, советует Лань Ванцзи.       Сичэнь привычно отмахивается.       — Вот наладим дела, удостоверюсь, что всё в порядке, и отдохну. Думаю, в следующем году смогу взять отпуск, — мужчина отпивает чай, не переставая улыбаться своим мыслям. — Как насчёт совместного отдыха, Ванцзи? Летом, можно вернуться в Пекин. Мы давно там не бывали.       Пригубив свой чай, Лань Ванцзи отводит взгляд к потолку и задумывается над предложением.       Пекин является их родным городом, где они выросли. В какие-то давние времена они звались иначе, в документах трудно найти правильную расшифровку и какие-либо упоминания точнее, чем расположение. Однозначно, территория владений их семьи была обширна, где-то с город или больше, сейчас же Лани владеют несколькими особняками, квартирами, фирмой и дочерними компаниями, но никак не территориями, как в древности. После смерти дедушки семья решила перебраться из Пекина в Шанхай, где сейчас живёт.       Кажется, Лань Ванцзи не был в Пекине уже пять лет. Мысль вернуться домой греет душу.       — Мгм. Было бы неплохо.       Следующий день начинается привычным завтраком с братом, взятым в любимом кафе кофе, сливочным американо, но вместо больницы, где работает Лань Ванцзи, посещает психиатрию. Врач подписывает временный договор на работу, чтобы не иметь шанса отступить.       Перед сном Лань Ванцзи ещё раз обдумал ситуацию пациента, скорректировал план на следующий день, дав себе зарок — хотя бы попытаться ему помочь в силу своих возможностей и умений. Случай кажется для мужчины действительно занимательным и вызывает лёгкий интерес, а ещё врач ощущает странное для себя самого чувство тяги, которое он не может пока что объяснить как-либо. Если парень решит во что бы то ни стало прогнать Лань Ванцзи с работы, как других психиатров, ему придётся постараться, потому что Лань — упёртый по своему характеру человек.       Их сегодняшняя встреча должна длиться два часа. Перед входом в кабинет Лань Ванцзи проверяет наличие диктофона, сверяется с бланками и лишь после засекает время, смело перешагивая порог кабинета.       Вэй Усянь встречает мужчину в том же кресле, расслабленной позе и читающим книгу в красной обложке. Взгляд юноши внимателен, остёр и быстр — пациент скачет глазами по строчкам, будто читает сквозь них, но по внимательному взору становится ясно, что он вчитывается. Название книги Лань Ванцзи не видит и не смеет догадываться, о чём произведение, потому что в этом кабинете нет ничего, принадлежащего ему.       — Интересная книга? — первым нарушает тишину врач.       Пациент подскакивает, хватается за сердце и широко раскрытыми глазами и с улыбкой от уха до уха смотрит на своего врача.       — Лань Чжань! Моё бедное сердце не выдержит, если ты будешь меня так пугать!       Мужчина понимает, что это игра на публику, и парень этого не скрывает.       — Вздор.       На лице Вэй Усяня мелькает лёгкая озадаченность, следом слышится короткий смех. Книгу бережно закрывают, взглядом запоминая страницу, и откладывают на стол. Оказывается, пациент читал о китайской медицине в области психических расстройств. Возникает вопрос, интересно ли это Вэй Усяню, или он предпочитает совершенно другие книги, но за неимением таковых вынужден изучать что-то подобное.       Похоже, его умеют хорошо читать, почти наравне с братом — или меньше, Лань Ванцзи пока не готов сказать точно, — и взглядом пациент прослеживает траекторию предмета наблюдения и улыбается, вновь возвращая своё внимание врачу.       — Тут только книги о медицине. Я бы хотел, конечно, изучить историю или почитать что-то по типу современных рассказов, но, — парень печально оглядывает собрание книг о медицине, — хах, похоже, тут всё строго ограничено.       Лань Ванцзи кидает мимолётный взгляд на собрание книг, действительно не замечая ничего, кроме медицины, и шествует к своему столу под внимательным взглядом. В мыслях, а в следующий момент уже на бланке мужчина помечает себе принести что-то более интересное для парня — ту же историю, может быть, собрание из нескольких книг за последнее… тысячелетие, кажется. Он припоминает вчерашний сеанс и акцентирует внимание на каждом слове.       До того, как начать, врач включает диктофон и оставляет его на столе. Вэй Усянь смеряет технику слегка озадаченным взглядом, отводит глаза в сторону на пару секунд, а после хмыкает.       — Сегодня снова будешь задавать вопросы, Лань Чжань?       Парень слегка наклоняет голову вбок, и почему-то Лань Ванцзи видит в этом действии собственную привычку, когда тот задумывается над чем-то.       — Нет. Сегодня будем разговаривать.       Пациент улыбается, но правая бровь озадаченно поднимается вверх, в глазах виднеется сомнение.       Вэй Усяня читать нетрудно. Лань Ванцзи с детства учился читать людей по эмоциям на лицах, с возрастом только улучшая навык. В психиатрии это оказывалось очень полезно, так проще работать с подопечными. Иногда возникают трудности, когда люди хотят скрыть что-то от него или от самих себя, старательно отворачиваясь, бросаясь резкими фразами. Вэй Усянь же ведёт себя открыто, не стесняется говорить, что редко для людей в принципе.       — Что же, — тянет парень, накрутив волосы на палец, — полагаю, проблем не должно быть. Хорошо. Я болтливый, ты уже должен был понять, — усмехается Вэй Усянь, на секунду прекращая манипуляции. — О чём будем говорить?       Мужчина оглядывается на бланки.       — Почему ты прогонял психиатров?       Пациент фыркает, делает наигранно сердитое лицо, закидывает ногу на ногу. Он выглядит самую малость раздражённо, но в то же время весело, будто эта его черта никогда не изменяется.       — Они все начинали с вопросов, как ты, а потом прописывали кучу таблеток, от которых все только усугублялось. Я правда пытался следовать рекомендациям врачей и слушался медработников, но мне становилось только хуже! — Вэй Усянь всплёскивает руками, тяжело вздыхает, в порыве чувств подавшись вперёд, и вновь откидывается на спинку кресла. — В конце концов, это мне надоело, и я стал их выпроваживать. Интересно, как? — парень хитро прищуривается, возвращая задорное настроение. Лань Ванцзи, мимолётно задумавшись, кивает. — Кого-то я донимал словами, небылицами, играл реального сумасшедшего. Одному я пытался напеть мелодию, и тот не выдержал моего ужасного голоса, — он смеётся, вспоминая это, — одна женщина была упёртой, но и её прогнал. Оказывается, она не терпит пауков! Найти их, конечно, в больнице было не просто, но я же Вэй Усянь!       Лань Ванцзи только качает головой на такое баловство. Ему это кажется глупым, потому что если становилось хуже, стоило сказать об этом.       В бланках, которые мужчина читал, не было, однако, и слова про препараты. Врач хмурится, вдруг припомнив это, и делает пометку в блокноте — эта информация не для записи в бланки, скорее личная.       — Что они тебе прописывали?       Пациент хмурится, пытаясь вспомнить.       — Не знаю. Не помню названий, не видел, и врачи не говорили. Помню, что были жёлтые, небольшие, и белые таких же размеров.       — Побочные эффекты?       Вэй Усянь наклоняет голову, задумываясь ещё больше.       — Иногда снились совсем жуткие кошмары, но я их не запоминал. Просыпался в поту и с криками. Иногда терял несколько дней из памяти. — Пациент поднимает взгляд на врача, тот не перестаёт делать заметки, но всё же смотрит в ответ, слегка вскинув бровью. — Не знаю, это должно быть странно, но один раз, кажется, я видел призрака. Впрочем, для меня это должно быть нормально?       — Нормально?       Лань Ванцзи отрывается от блокнота.       Пациент смотрит в пол, стучит пальцем по носу и хмурится. Он заторможенно кивает, отвечая на вопрос не сразу:       — М-м-м-м… В прошлом, — он заминается, шепчет что-то под нос, явно подбирая правильные слова или вспоминая, — я напрямую работал с мёртвыми. М-м-м… В том плане, что я их поднимал мелодией. Да, знаю, тебе это кажется странным, быть может, омерзительным и противоречащим порядкам, отношению к мёртвым, но тогда была война, и у меня не было другого выхода. В любом случае, я был тесно связан с потусторонним миром — это сейчас так называется, верно? — и если я вдруг увидел призрака, то это может не быть странным для кого-то вроде меня?       В конце концов Вэй Усянь теряется в вопросах к самому себе и начинает неустанно бормотать под нос дальше. Из вереницы слов понятно очень мало, во всё сказанное верится с большим трудом. Чернокнижники, как таких величают в современном мире, являются вымыслом, но откуда-то взятым, верно? Лань Ванцзи не спешит считать слова пациента правдивыми, но не отсекает их на корню, помечая после расспросить про это.       Если же «воспоминания прошлого» всего лишь сны или выдумка, навязанная мозгом после аварии, то и призрак — простая галлюцинация, вызванная таблетками. Сказать точно, какие прописали Вэй Усяню, не представляется возможным, потому остаётся предполагать, вспоминая обширный список нейролептиков, транквилизаторов и прочих веществ, которые могли выписать больному.       — Ты помнишь всё размыто или чётко?       Пациент вздрагивает на этот вопрос, прекращая бубнить.       — И так, и так. Что-то размыто, что-то не очень. М-м-м-м, сложно сказать, если честно, — неторопливо отвечает пациент. Лань Ванцзи наконец возвращается к бланкам, но оставляет страницы блокнота открытыми. — Ты ведь сказал разговор, да? Это подразумевает, что говорить должны мы оба, но ты снова задаёшь вопросы, Лань Чжань.       Хитрый взгляд сквозит неприкрытым желанием узнать что-то в ответ, это ясно и на словах, но ещё больше — в эмоциях.       — Мгм, — Лань Ванцзи откладывает ручку. — Спрашивай.       — О, — удивляется Вэй Усянь. Он быстро берёт себя в руки, откашливается. — И та-а-а-ак, — он тянет буквы, задумываясь на вопросом тщательнее, чем читал ту книгу до прихода врача. — Расскажи о себе.       Простой вопрос, который Лань Ванцзи слышит отнюдь не впервые, заставляет напрячься, как обычно.       По натуре молчаливый младший сын семьи Лань с трудом может ответить на такие вопросы, потому что, даже получив диплом нейрохирурга и изучив азы психиатрии, не может правильно сформулировать ответ, путаясь в том, что следует сказать, что будет интересно узнать собеседнику, а о чём следует помалкивать. Впрочем, врач кажется всем холодным и неприступным, пугающим, из-за чего становится трудно сказать о себе даже малую толику информации.       — Ладно, пойдём иначе. Ты работаешь нейрохирургом, да?       Лань Ванцзи благодарно смотрит на Вэй Усяня. Отвечать на конкретные вопросы легче, чем на столь обширные.       — Мгм.       — Ого, режешь людей, да? Знаешь, тебе подходит! — смеётся парень. — Ты только не обижайся, но тебя не боятся пациенты? Типа, ты иногда смотришь так грозно, что, эм, — он совсем тушуется, начинает чесать затылок, сильно взъерошивая волосы. — А, забудь! Скажи лучше…       — Не боятся, когда не видят, — легко отвечает на заданный вопрос Лань Ванцзи.       Это было шуткой его брата в младшие годы, когда мужчина был практикантом, и потому он не считает это чем-то оскорбительным. Наоборот, Ванцзи предпочитает лишний раз не встречаться с пациентами до операций, и, признаться, существует множество желающих получить лечение именно у Лань Ванцзи — до тех пор, пока они не пугаются его грозного вида, что, впрочем, случается тоже далеко не всегда.       Вэй Усянь смеётся. Его смех лёгкий, почти заразительный даже для такого холодного мужчины, как Лань Ванцзи.       — Хорошо-хорошо, я тебя понял! — он отсмеивается и задаёт следующий вопрос: — А что… с личной жизнью? Бывшие, настоящие? Родственники?       — Ни с кем не веду отношений, — он заминается, не уверенный, что стоит говорить о чём-то таком. Всё же, припоминая о правиле честности, которое невольно завелось в их беседе с прошлого дела, Ванцзи отвечает: — В школьные годы довелось встречаться с парнем год. Есть мать, отец, дядя и брат. Небольшая семья.       Всё время, что он говорил, Лань Ванцзи не отводит взгляда от Вэй Усяня. На лице пациента сменялась эмоция за эмоцией: радость, печаль, сопровождаемая лёгким качанием головы, простое счастье человека, просто обычная улыбка, мягкая, какая бывает у Сичэня.       — В этот раз, значит, они живы, — шепчет под нос парень, явно надеясь на то, что остался неуслышанным, но Лань Ванцзи слышит, запоминает и решает пока что не спрашивать. — Получается, живёшь один? — уже более громко спрашивает Вэй Усянь.       — С братом, — отрицает мужчина под лёгкий смешок.       — Хорошо. Неплохо, — Вэй Усянь вновь принимается стучать по носу. — А сколько тебе лет?       — Двадцать восемь.       Парень хмыкает.       — Семь лет разницы — не тринадцать, уже отлично, — смеётся парень. — Есть хобби?       Лань Ванцзи хорошо задумывается над вопросом.       В детстве он занимался музыкой и искусством, как подобает сыну в семье Лань, но сейчас мужчина не рискнёт назвать это своим хобби. Музыка и рисование остались в прошлом, в Пекине, как далёкий ветер. Работа занимает почти всё время, из-за чего заниматься чем-то ещё становится трудно.       Пожалуй, кое-что всё же есть.       — Я люблю готовить. Семье нравится, и мне это приносит удовольствие.       Вэй Усянь улыбается, прикрыв глаза.       — Надеюсь, однажды ты удостоишь меня чести отведать твои шедевры!       От сказанного сердце начинает биться сильнее, в голове возникает шальная мысль: «Конечно». С языка срывается привычное «мгм», от которого на лице пациента расцветает самая широкая за этот день улыбка, и тот принимается без остановки делиться своими вкусами в еде. Острая еда не самая питательная и полезная, её вообще трудно выносить, по мнению Лань Ванцзи, но он всё же запоминает это всё, записывает в личный блокнот и твёрдо решает для себя научиться готовить острые блюда. В какой-то момент хочется зачеркнуть это, напомнив самому себе, что они — врач и пациент, но сердце продолжает биться в груди с поразительным рвением, выигрывая борьбу.       Разговор постепенно перетекает в сторону музыки, потом — рисунков, когда Лань Ванцзи делится тем, что занимался этим в детстве. Вэй Усянь, ведомый бесконечным количеством энергии, выпрашивает у доктора карандаш и простой лист бумаги. Благо, мужчина принёс с собой всё, что могло бы понадобиться.       Пациент сидит на кресле, откинувшись на спинку, на коленях — планшет, к которому парень прицепил лист, в пальцах — карандаш, бегающий по листу. Взгляд то поднимается на Лань Ванцзи, то опускается на бумагу. Мужчина сидит на своём месте и наслаждается тишиной.       В общем-то, он должен задавать вопросы пациенту, идти по намеченному ранее плану, но отчего-то всё рушится рядом с этим парнем. Когда они вот так сидят в тишине, и Вэй Усянь рисует его, Лань Ванцзи, усердно и быстро выводя каждую линию на бумаге, сердце охватывает странное и приятное чувство, от которого губы норовят подняться на манер улыбки.       Пациент не успевает закончить рисунок к концу их встречи. Вэй Усянь недовольно цокает языком, сам откладывает лист в дальний ящик и берёт с Лань Ванцзи обещание, что он не будет подглядывать. Мужчина только кивает, потихоньку собирает свои вещи. Диктофон уже выключен, таймер остановлен, а на телефон пришло сообщение о том, что его ожидают у входа — Лань Сичэнь обещал заехать за младшим братом, чтобы они вместе отправились в гости к дяде.       — Почему ты не прогнал меня? — спрашивает Лань Ванцзи, захлопывая портфель.       Вэй Усянь вскидывает на него удивлённый взгляд.       — А должен был? — будто это действительно ни капли не странно, спрашивает тот в ответ. Мужчина награждает его строгим взглядом. — Ладно-ладно. Ты меня, конечно, не знаешь, но я знаю тебя — из прошлой жизни. Ты почти не отличаешься от Лань Чжаня, которого я знал, так что, думаю, ты единственный, кому я могу говорить всё честно, не боясь быть запертым в психушку навечно, — парень смеётся, но его плечи слегка напряжены, а взгляд грустно смотрит на что-то позади Лань Ванцзи. Врач хмурится, уже догадываясь о чём-то таком. — К тому же ты не спешишь прописывать мне какие-то странные таблетки. Так что, почему бы и нет?       Мужчина кивает, принимая такой ответ, и неспешно идёт к выходу. Вэй Усянь идёт за ним, но останавливается у открытой двери, за который ничего, кроме белых стен. Медработники должны прийти за пациентом, чтобы сопроводить в комнату, а значит, в отличие от своего врача он вынужден остаться в кабинете ещё на какое-то время.       Перед тем, как уйти, мужчина оборачивается. Он задерживает взгляд на парне немного дольше положенного, отворачивается и тихо говорит:       — Спасибо за доверие, — он запинается, ощущая себя в этот момент мальчишкой, — Вэй Ин.       Лань Ванцзи уходит быстро. Спиной он чувствует удивлённый и одновременно радостный взгляд своего пациента, доносится крик: «Увидимся в понедельник, Лань Чжань!», а в голове крутятся мысли, и сердце пускается в пляс.