У вечности есть краткий миг...

— А господин Сещемару заберет Рин с собой, когда Рин вырастет? Такой невинный и, казалось бы, простой вопрос поставил его, Владыку Западных Земель, в тупик. Обычно он легко выходил из подобных ситуаций, попросту игнорируя собеседника, но это маленькое создание пробралось прямо в душу своими большими, лучистыми глазенками, словно острыми лезвиями клинков. Непривычное ощущение. Необъяснимое. Чуждое великому воителю. Сещемару перевел взгляд с девочки на ближайший пригорок, размышляя над известной ему истиной, однако знала ли девочка суть своей просьбы? Понимала ли важность выбора? Осознавала ли то, что произойдет, выбери она демона? Вряд ли. Да и что он мог дать ей, кроме защиты? Бесконечные сражения, изнурительные странствия, холод, голод, боль? Это не удел смертной женщины. Она не выдержит его сущности, а ее хрупкое тело не выдержит его напора. Прижми он ее чуть крепче дозволенного — и у нее треснут кости, погладь — и появятся раны от острых когтей. Человеку никогда не стать ровней демону… Лучше пускай Рин останется здесь, среди людей. Защитить смертную он сможет и на расстоянии, вовсе не обязательно к ней приближаться. — Господин Сещемару? — Девочка ждала от него хоть какой-то реакции, но вскоре сама сменила тему: — Смотрите, звезда падает! Ой, еще одна! — Ее пальчик нацелился в небо. — И еще! Вы успели загадать желание? — Желание? — Мужчина вдруг проявил интерес. — Мама когда-то говорила, что падающие звезды исполняют желания. Я успела попросить звездочку… — И о чем ты ее попросила? — Секрет! — Рин улыбнулась широко и счастливо, будто знала что-то особенное; что-то, что господин был не в силах понять. — О, у тебя появились тайны от Сещемару? Что ж, не хочешь — не говори. — Нет, нет! Но если скажу, то не сбудется… А если сбудется, то обязательно расскажу! — Она подлезла к нему поближе и, довольная, прижалась к меху на его плече. Сещемару не возражал. Странно, что он вообще позволял человеку находиться рядом с собой, однако никогда не отталкивал ее, никогда не ругал. При всей своей энергичности, с ним Рин вела себя скромно и почтительно, внимала каждому его слову. Он даже гордился ею. Открыто не признавал (ясное дело!), но гордился, искренне веря в то, что все это — результат его собственной воли. С тех пор, как девочку приютила старая жрица, Сещемару иногда наведывался в деревню дабы убедиться, что с его подопечной хорошо обращаются, что она сыта и здорова, ухожена и способна за себя постоять. Он дарил ей самые дорогие подарки, какие принято дарить представителям благородных кровей; приносил наряды, украшения, яства. А вот личных встреч с девочкой избегал, вручая гостинцы через жрицу или же оставляя их возле порога. Лишь глубокой ночью, когда Рин видела десятые сны, он мог подойти к ее футону, осмотреть беглым взглядом и покинуть хижину, не проронив ни слова. После пары-тройки раз Каэде смирилась с такими его визитами — Рин все равно не догадывалась. Однако сегодня девочка проснулась… А демон не успел уйти. — Если замерзла, ступай в дом. — Голос Сещемару, как всегда, звучал ровно и бесстрастно. — Можно мне побыть с Вами еще немножко? Я очень соскучилась… За то время, что они провели на лужайке, Рин ни разу не спросила, почему он не желал видеться с ней. К тайному его счастью, она щебетала о жизни в деревне, о разных ненужных ему мелочах, с подробностями и лирическими отступлениями, а он внимательно слушал, привалившись спиной к трухлявому древу. Беспечность Рин его раздражала. Ее неизмеримое доверие — очаровывало, покоряло и льстило его самолюбию. — …пожалуйста, заберите меня, господин Сещемару, — донеслась до чуткого слуха мольба. — Рин скучает по господину Джакену, по А-Ун, а сильнее всего — по господину Сещемару… Рин уже не маленькая. Она ни на что не пожалуется и ничего не испугается. Правда! Отнюдь не нежная, несущая смерть рука неожиданно мягко опустилась на чернявую макушку девочки. — Знаю, — выдохнул демон. Он не гладил, просто удерживал ладонь, выражая тем самым высшую степень своего расположения и, не совладав с нахлынувшим порывом, сдался: — Поэтому я, Сещемару, вернусь за Рин, когда наступит время. — Обещаете? — Воспитанный ребенок не должен подвергать сомнению слова господина, — процедил он монотонно, хотя душу рвало в клочья от безрассудного обещания. Клятвы Сещемару — не пустой звук. Куда делось его пресловутое хладнокровие? — Однако, Рин, тебе придется выбирать. Я приму любое твое решение. — Господин Сещемару! Такое скажете! Конечно, Рин пойдет с Вами! — Не сейчас, Рин. Потом. Поняла? — Поняла. — Девочка поджала губы. — Я буду Вас ждать! Разумеется. В ее выборе он не сомневался. Не родился еще тот наглец, который посмел бы затмить его, Сещемару, и прибрать к рукам его собственность. А воскрешенная его клинком смертная — это его собственность, как ни крути. Его законная добыча. Любое посягательство на нее он будет считать личным оскорблением и обагрит вражеской кровью руки свои, если только не… Увы, честь великого рода обязывала к формальностям. Он отступит, если смертная не возжелает его. Отпустит и подарит свободу. Ей одной решать, за кем в итоге следовать. Больше в деревню Сещемару не возвращался. Рин ждала его днями, неделями, месяцами… Девочка по-прежнему получала от него гостинцы, но теперь их приносили то Джакен, то А-Ун. Сам Сещемару будто в воду канул. Даже Инуяша, принюхиваясь, говорил, что не чувствует запаха брата. Значит, он далеко… И языкастый Джакен туда же — молчит, словно в рот каши набрал, ни словечка о Сещемару! А вдруг господин устал от Рин? А вдруг она, по своей неосторожности, обидела гордого демона? Вдруг опять много болтала? Вдруг надоела? Или, может, еще не пришло «нужное время»? Ничего, Рин терпеливая, она обязательно дождется! Она верит его обещанию… В тягучем ожидании шли годы, и надежда постепенно угасала, отзываясь болью в юном сердце. А вместе с надеждой угасала и сама Рин. В ее темных глазах не плясали веселые чертики, уступив место слепому отчаянию. Она стала тихой, нелюдимой. Ей не хотелось никого видеть. Ни люди, ни демоны не могли унять тоску, посему Рин часто убегала в лес и бродила там до позднего вечера. О чем она думала, чему и кому молилась — для многих оставалось загадкой. — Думаю, у нее депрессия, — однажды заключила Кагоме, стоило Рин отказаться от ужина. — Деп… че? — скривился Инуяша. — Опять твои странные словечки! Завязывай давай!  — Ну, это когда постоянно нет настроения, грустно, тоскливо, одиноко. Она взрослеет, в конце концов, а у подростков психика нестабильная. Наверное, скучает по Сещемару. — Ха? Из-за такой ерунды?! — Почему ерунды? Детскую влюбленность нельзя недооценивать. — Прибить Сещемару — и делов-то! — Ушастый гордо задрал подбородок. У кого-кого, а у него решение найдется всегда. — Бли-и-ин, девки, вы точно сбрендили! Да этот урод всяких там соплей не поймет, у него мозгов на подобную чепуху не хватит! — Это у вас семейное, Инуяша! — Кагоме не сдержала смешок. Задирать друг друга по мелочам было для них чем-то сродни традиции. — Думаешь, придет за ней? — Кто знает… Тип он мутный. Сколько раз на уши приседал, что людей ненавидит, а Рин, вон, оберегал как зеницу ока. Сам себе перечил, получается. — Может, устроить ей свидание? Она симпатичная, мальчишки не первый день заглядываются… Глядишь, клин клином и вышибет. — Кех! — недослушав, в присущей ему манере фыркнул полукровка. — Дуреха! Если сравнивать Сещемару с деревенскими сосунками, выбор Рин очевиден. Не лезла бы ты к ним. — Просто жалко ее. Такая веселая девочка была… — Вот же заладила! Всех на свете не пережалеть, Кагоме! Придет — так придет, не придет, то как встречу — по башке настучу! На кой сейчас кипишить? Рин не плакса какая-нибудь, сама успокоится! — Возможно, ты прав. Рано панику сеять…  Впрочем, судьба распорядилась иначе, и через месяц Рин вовсе слегла, пораженная дивным недугом. — Беда! Господин Сещемару, беда! — вопил Джакен, мчась через лесную чащу, будто ужаленный адскими шершнями. — Господин Сещемару, где Вы? — Глаза разуй! — Демон залепил в шумного слугу камушком, чтобы тот поскорее прозрел. — Я здесь. — В-виноват, мой господин, я бы ни за что не осмелился потревожить Вас, но Рин… При упоминании девочки у Сещемару неприятно кольнуло в груди. Желваки на скулах напряглись, а и без того узкие звериные зрачки превратились в тонкие полоски. — Рин заболела, — кряхтя и пыхтя, продолжал Джакен. — Четвертые сутки на ноги не встает. Какая-то воистину нечеловеческая болезнь! О-осмелюсь спросить, что будем делать, господин Сещемару? Отправимся дальше или… Господин? А величавого демона уже и след простыл. Последние барьеры пали: кровь Сещемару кипела и бурлила, сотрясая тело в приступе гнева. Он снизошел до послушания, передав человеческое дитя под покровительство жрицы, и что получил взамен? Сплошное разочарование! Люди снова не оправдали его ожиданий. Жалкие, ничтожные создания, которые даже о себеподобных позаботиться не в состоянии! Рин ведь… Рин больше не спасет Тенсейга. Не спасет Загробный Камень. Малейшая оплошность — и расплатой станет ее жизнь. Этого Сещемару не мог допустить. Тем часом в хижине, что на окраине деревни, народ вовсю готовился ко сну. Каэде напоила Рин целебным отваром, и та благополучно заснула, разомлев под теплым одеялом. Шиппо возился с игрушками. Кагоме расстилала футон, призывая Инуяшу лечь рядом, а не спать «бедным родственником» возле стены. Ушастый поначалу ворчал, затем согласился. А потом несколько раз шумно вдохнул и метнулся на улицу, на ходу вынимая из ножен Тессайгу. — Явился, не запылился! — Лицо полудемона исказилось комической гримасой. Сещемару сделал вид, будто не заметил нерадивого братца и направился прямиком к жилищу. — Эй! К тебе обращаюсь! — Встав несокрушимой статуей, Инуяша загородил собой вход. — Че приперся? — Прочь! — Ага, щас! Думаешь, раз приперся, можно теперь свои права качать? Кех! Вали-ка ты обратно, приду… Столкновение произошло слишком быстро. Инуяша не успел отреагировать, как уже терял равновесие и со смачным грохотом плюхался на землю. Повезло еще, что удар был кулаком, а не Бакусайгой. Ушибы — то ерунда, ядовитые когти тоже стерпеть можно, а вот встретиться со всерубящим клинком ему бы не хотелось. — Сещемару?! — ахнула Кагоме, завидев демона на пороге. Но Владыка Западных Земель и ее вниманием пренебрег. Лишь одно существо беспокоило его по-настоящему. Рин… Маленькая девочка, спасенная его Тенсейгой. Маленькая девочка, научившая его, Сещемару, ценить каждое прожитое мгновение. Он верил, что с людьми она будет в безопасности… Похоже, он ошибался. Самое безопасное место для нее — рядом с ним. Мужчина не видел лица подопечной — черноволосый комочек спал, отвернувшись, однако демон не чувствовал ни горьковатого запаха болезни, ни крови, ни жара, только страх и что-то еще… Рин напугана? Страх для человека — не порок, она и раньше боялась. Демонов, к примеру. Волков, Нараку. Боялась смерти — как своей, так и чужой, а все равно храбрилась, совершая маленькие подвиги. Почему же сейчас не храбрится? Почему не зовет его на помощь? — Что с Рин? — Наконец, Сещемару изволил вести диалог, не найдя ответов в тяжелых думах. — Любовный недуг терзает ее, — пояснила Каэде, невольно отвлекшись на шум за циновкой. Это Инуяша, рыча и ругаясь, ввалился в хижину: — Черт, Сещемару, век бы тебя не видать! Демон смерил полукровку взглядом и, решив не вступать в словесные баталии, сосредоточил взор на старухе. — Любовный недуг? — переспросил он. О человеческих болезнях Сещемару не знал ровным счетом ничего — зачем ему бесполезные знания? — Скажи, что достать, чтобы излечить? Я достану. — Достать, может, и достанешь, вот только лекарства здесь бессильны, — Каэде покачала головой. — По тебе она томится. Плохо ест, оттого и ноги не держат. — Ты просила ждать, жрица. — Верно, для важных решений надобно созреть. — Она не знала, понял ли Сещемару двоякий смысл фразы, но, судя по озадаченному лику мужчины, до него начало доходить. Головой-то он посмышленее брата. Ноздри демона раздулись, втянув глубоко в себя витающий аромат подопечной. И Сещемару замер, точно потрясенный. Из-за хлесткого запаха страха он не сразу распознал пряные нотки, что так опасно дразнили его демоническое обоняние. Запах Рин… Изменился. Теперь он чувствовал разницу. Рин пахла гуще и слаще, чем в момент их последней встречи, да и под одеялом угадывались очертания вполне оформившейся девичьей фигурки. Сколько лет он странствовал без нее? Два, три, четыре года? Демон не вел счислений. Не знал, какой сейчас день или год, и в долгих странствиях своих будущее с Рин казалось ему еще чем-то далеким. Его жизнь — это вечность. Ее — лишь краткий миг… Сещемару тряхнуло при мысли о недолгом человеческом веке. Склонив к Рин могучее тело, он едва ощутимо коснулся рукой ее головы. Убрал непослушную прядку с лица, будто проверяя, та ли это девочка, что хвостиком таскалась за ним по горам и лесам, всецело доверяла и без слов понимала его скрытную натуру. Комочек под рукой зашевелился, приподнял сонные веки. — Господин Сещемару? — И тотчас распахнул глаза широко-широко. — Вы пришли! Вы мне не снитесь? Без сомнений, перед ним — его Рин. Все такая же чудная, удивительная, изящная и круглолицая. Робкая и одновременно решительная смертная. Единственная, кто бескорыстно льнет к нему своей огромной душой. Его единственная слабость. Девушка попыталась встать, но ладонь, легшая ей на лоб, не позволила. Широкая, теплая ладонь. Господин редко касался ее, однако если это случалось, сердце Рин стучало так громко, что его удары, пожалуй, могли услышать на другом конце света. — Пойдешь со мной? — Владыка Западных Земель был не из тех, кто нарушает обещания. И хотя связь с человеком его угнетала, свой выбор он сделал давно. — Пойду! — Рин не колебалась ни секунды. — Обратной дороги не будет. — Рин ждала Вас, господин Сещемару… За Вами она пойдет даже в преисподнюю! Удовлетворенный ответом, мужчина протянул к ней обе руки: одну подсунул ей под спину, другую — под ноги, и поднял осторожно, стараясь не поранить жесткой броней. Полные изумления взгляды его совсем не смущали. Скорее, напротив. Перекошенная физиономия братца доставляла ему не меньшее удовольствие, нежели ощущение тепла на своих руках. Пускай смотрит и завидует: Рин мила, вежлива и покорна. В отличие от Инуяшиной женщины, настоящая юная госпожа. Никто Сещемару не останавливал. Во-первых, все понимали, что рано или поздно «нужное время» наступит. А во-вторых, покинув человеческую лачугу, Владыка мигом взмыл ввысь, обдав присутствующих шлейфом демонического ветра, и растворился в темных ночных небесах. Бросаться в погоню за ним не было смысла. Вскоре ночь скрыла все: реки, дороги, пейзажи… Небо и земля слились в единый океан темноты, расширив пространство до бесконечности. На его волнах мерцающим жемчугом заколыхались звезды, скатались и поплыли хлопьями дремавшие облака. — Красиво как! — Рин перестала прятать раскрасневшееся лицо на плече Сещемару, устремив взор в непостижимую даль. Разве полеты на А-Уне и Кираре могли сравниться с полетами в крепких руках господина? Разве могла Рин представить, что ей будет так жарко от его близости, так щекотно от танцующих на ветру серебристых волос, и так спокойно, словно кто-то взял и забрал все ее страхи? — Знаете, а мама правду говорила: звезды исполняют желания! — Что за глупости? — хмыкнул демон, сведя к переносице брови. — Но мое сегодня исполнилось! Я очень хотела увидеть Вас. Хотела, чтобы Вы пришли… Чтобы как раньше… Мне без Вас плохо, господин Сещемару. Я думала, что это пройдет, но чувства к Вам не проходят. — Теперь ты со мной, Рин, — Фраза вырвалась почти безотчетно и потерялась среди свиста дикого ветра. — Больше не надо бояться. Я не позволю. Девушка осмелилась поднять на демона глаза: — Обещаете? — спросила она с детской наивностью. — Обещаю, — обронил Сещемару, окутывая беззащитное человеческое тело потоками своей силы. И пускай против них ополчится время… Пускай тучами нависнут ненастья и разольется реками кровь, он найдет в себе силы бороться. От одного его меча трепещет мир живых, от другого — мир загробный. Так разве он позволит годам овладеть своей нареченной? Разве не сумеет ее защитить? Нет, он не падет на колени перед смертной, но он положит мир к ее ногам. А дальше — будь что будет. Ведь вся эта вечность пуста, если рядом нет тех, кого любят…