Вторая директива

— Меня зовут... Собственный голос, звучавший прерывисто и неуверенно, казался странным и пугал, хотя говорящий и не мог бы с уверенностью утверждать, что умеет бояться. Или, по крайней мере, что он вкладывает в понятие страха то же, что и живые существа. Он замолчал, не в силах вымолвить больше ни слова, и просто стоял, всматриваясь в темноту. Она была такой плотной, точно кто-то отключил его визуальные сенсоры — ничто не будет отвлекать от поисков самого себя. Он сделал первый шаг и, после секундной паузы, двинулся вперед. Темно и тихо... Рука его мягко коснулась стены, он уверенно свернул направо. Он знал каждый поворот, каждый коридор, ведь создал это место сам — специально для того, чтобы приходить сюда, когда необходимо подумать, решить и решиться. Лабиринт Души для того, у кого ее нет. Прямо сейчас снаружи бушуют стихии, определяя будущий облик молодой планеты. Если долго наблюдать за процессом, можно даже увидеть псевдоразумные сгустки — обыватели часто называют их элементалями. Выражаясь научным языком, идет поиск баланса между четырьмя основными состояниями материи — газ, жидкость, твердое тело и плазма. Стандартная техника первичного терраформирования планет для создания устойчивого ландшафта и магнитного поля, установления показателей давления и гравитации, поиска необходимого химического состава гидросферы и атмосферы. Процесс длительный и жестокий, с реками раскаленной лавы, опустошающими ураганами, кислотными дождями, гигантскими цунами, землетрясениями, глубоким промерзанием почвы и сходом крошащих скалы ледников — все это ради подготовления мира для скорого заселения. — Я... Он снова попытался сказать, но не смог. Остановился, внимательно вслушиваясь в казавшимся оглушительным собственное дыхание, прикрыл на мгновение глаза, не почувствовав никакой разницы с темнотой, а затем продолжил свой путь. Воспоминания вставали яркими образами. Он прибыл на эту планету с важным заданием, и будущее рисовалось ему блистательным. Созданный специально для миссии Хранителя, он оставил далеко позади все аналогичные модели своего поколения и даже получил неофициальное прозвище Первый. И если он, пользуясь лишь доступными ему базовыми эмоциональными понятиями, правильно интерпретировал значение слова «любовь», то он полюбил этот мир с первого взгляда, безоговорочно и безусловно, как только голубой шар начал заслонять собой главный экран рубки его корабля. — Мое... Лишь неуверенный выдох. Его рука сжалась, и ногти проскребли по кладке стен. Катастрофа на орбите, потеря помощника и последующее крушение стали его первой неудачей, частично неизбежной, частично произошедшей по его вине. Однако он не из тех, кто готов отступить и сдаться при первых признаках поражения. Тем более что там, среди обломков затонувшего звездолета сохранилось то, ради чего он здесь. «Шихбат Зера» был большим кораблем, столкновение с которым не могло пройти для планеты бесследно — океан все еще кипел в том месте, где нашел свою могилу главный двигатель. В свою очередь для корабля стремительное падение сквозь атмосферу означало, что драгоценный груз разумных и неразумных видов на его борту должен был погибнуть. И сколько он ни пересчитывал, вероятность выживания оказывалась настолько низкой, что, согласно математической модели и своду правил, он не должен был даже брать ее во внимание. И если бы не его отчаянные поиски, он бы никогда не узнал, что на уцелевших ВАРНах, словно на плавучих островах, не просто сохранилась жизнь — она процветала во всем своем многообразии! В сознании того, кто, несмотря на умение дышать, не может считаться живым, жизнь удивительна. Там, где бездушный механизм завершит сухие, ничего не значащие расчеты и придет к неверным выводам, она найдет свой путь. Его всегда поражала и восхищала жизненная простота и лаконичность одновременно со сложностью и многогранностью. В период своего обучения на станции, он находил особое удовольствие в наблюдении за живущими на ней техниками, военными, учеными, экипажем кораблей, послами, путешественниками. Будучи ненасытным до знаний, он пытался перенять у них то, чего не умел сам и научиться неуловимому искусству быть живым. И вот теперь жизнь преподнесла ему неожиданный сюрприз... вот только что с ним делать, как правильно обходиться? Он добрел до колонны в центре лабиринта, ощупал ее шершавую поверхность, затем тихо выдохнул и прислонился к ней лбом. Прохладное покрытие действовало успокаивающе, и он просто стоял, вслушиваясь в свои мысли. Первая директива: подчиняться Древним. Вторая директива: защищать свою планету. Вот два главных правила, накрепко прошитых в его системе ценностей и самой его личности. Но с момента крушения связи нет, Сеть повреждена и деактивирована, в ближайшее время рассчитывать на нее не приходится. Последнее поступившее сообщение выражало уверенную скорбь (уж конечно, Древние тоже оказались в состоянии просчитать последствия массивного удара), а также содержало намерение прислать еще один корабль, чтобы все-таки завершить колонизацию планеты. И, слепо послушавшись, он запустил процедуру терраформирования, чтобы к прибытию нового звездолета все было уже подготовлено. Сейчас образцы защищены силовым полем и, возможно, даже не подозревают о случившемся. Но энергии хватит ненадолго, и как только батареи сядут, бушующий ад снаружи поглотит их. Чтобы у жизненных форм появился шанс, необходимо остановить терраформирование преждевременно. Это в свою очередь обязательно отразится на внешнем облике планеты, и едва ли она будет выглядеть, как положено по замыслу Древних. Наклон оси, скорость вращения, длительность светового дня, сезонные циклы, магнитное поле, пропорция океана к суше, состав и плотность атмосферы — все это рискует быть нарушенным. И исправлять ошибки придется вручную — огромный труд, результат которого никогда не будет стандартизованным и идеальным, сошедшим с эффективного конвейера колонизации Вселенной. Будто бы в смертельной усталости, он опустился на колени прямо на холодный пол и сгорбился. Его попытки наладить связь не увенчались успехом, он совершенно один и вынужден действовать по своему усмотрению. Приказов не поступает, а значит, как бы он ни бился, первая директива просто невыполнима. Ему остается одно — слушаться второй. Защищать свою планету, как это и положено настоящему Хранителю. Он слабо улыбнулся, прикрывая глаза. Самостоятельность, автономность, независимость — это ли не высшая цель жизни, ее главный секрет, труднодостижимая и оттого еще более сокровенная мечта? Он обхватил голову руками и с силой вжался лбом в колени, словно мобилизуясь перед мысленным броском. Он защитит планету и жизнь на ней во что бы то ни стало. Пусть планетарный облик содержит изъяны, как кустарно сделанная деталь в сравнении с произведенной машинно. Неровный и шероховатый — это будет ЕГО мир. Мир, в котором он — творец, а не просто исполнитель чужой воли. Он выпрямился. В голове уже созрел четкий план, как именно привести в исполнение свою задумку, какие силы задействовать и как их правильно применить. Как только он решался на что-либо, дело никогда не становилось за методами. Он не знал, что такое отсутствие вдохновения и недостаток идей, ведь именно его исключительная находчивость, способность мыслить нестандартно и бьющая фонтаном энергия творчества принесли ему в свое время титул любимого создания Древних. В которое, как шутили некоторые техники, они вложили часть своей души. Свобода, автономность, независимость... Это ли не самоцель любой жизни? Он откинулся назад и громко рассмеялся в потолок. Эхо разнесло гулкий отзвук по лабиринту. — Я Шелтем, — сказал он с уверенным спокойствием, а затем громче: — Меня зовут Шелтем! — и, наконец, отрывистыми выкриками нашедшего себя счастливца, провозгласил: — Мое! Имя! Шелтем!