Вторая директива

Шелтем отшатнулся. — Ты не сказал, что эмпат, — хмуро произнес он. — Не думал, что это важно, — Корак пожал плечами. — Это и не важно. Хранитель Терры старался оставаться спокойным, но скрывать свое раздражение, как и другие эмоции, у него получалось плохо — Корак и без синхронизации читал его, как открытую книгу. Он несколько подустал демонстрации Шелтемом силы (а также от своего непроизвольного восхищения ею), так что ему приятно было для разнообразия почувствовать свое превосходство в этой сфере. Корак сосредоточился и создал светящийся видимым только для них полем щит. Затем, словно заправский стрелок, одним движением вынул бластеры из кобуры и снял их с предохранителей ловким щелчком большими пальцами. Шелтем крутанул вновь появившуюся в его руках массивную алебарду, показывая, что тоже полностью готов к бою. Их процессоры, словно часы, тикали в унисон, так что им не обязательно было разговаривать, чтобы понимать друг друга. — Оранго Кораку, — раздался голос из коммуникатора. — Давайте там быстрее, этот адский корабль наползает на нас. Мне пришлось отсоединить и отдать ему левую пушку — он ее уже почти сожрал! — Держись, мы скоро, — ответил Корак. Он выстрелил в люк — тот содрогнулся, словно от боли, и раскрылся неровными обугленными краями. Семь пар светящихся глаз уставились на них — на этот раз криганцы оказались готовы. Корак и Шелтем не отдалялись друг от друга, действуя, как одно целое, прикрывая друг друга и постепенно пробираясь к центру большой комнаты. Воздух заполнился звуками выстрелов, яростным шипением и запахом горелого мяса. Сердцевина, о которой говорил Эскатон, являлась чем-то средним между двигательным отсеком и терминалом главного компьютера на обычных кораблях. Или по аналогии с живым организмом — центральным стволом нервных клеток. Выглядела она похоже — крупный, окруженный полупрозрачной пленкой мембраны неровный узел, к которому по полу, стенам и потолку сходились толстые провода-сосуды. Они не тратили на криганцев больше времени, чем требовалось для того, чтобы просто убрать их с пути. Корак не считал, сколько особей присоединилось к защите сердцевины, но отметил, что, по-видимому, план Эскатона работает, как нужно — по крайней мере, на них навалился не весь экипаж сразу. Пока Шелтем атаковал, работая алебардой одной рукой и припечатывая заклинаниями другой, почти все силы и внимание Корака поглощались удерживанием щита. Ему удавалось несколько раз выстрелить, но больше для отвлечения. «Решето», совмещенное с непривычной частотой работы процессора высасывало его энергию очень быстро. Сразу четверо криганцев налетели на них с разных сторон, преграждая путь к сердцевине. Шелтему не требовалось командовать или координировать бой — они оба знали, что делать. Рука Хранителя Терры раскрутила Корака, словно в смертельном акробатическом танце — выпущенная им очередь из бластера сильно ранила одного криганца и отпугнула другого. Пока третий солдат готовил мощный энергетический удар, четвертый собирался атаковать их физически. Шелтем развернулся и нанес удар по последнему, делая выпад и нагибаясь так, чтобы забросить Корака спиной на свою спину — тот одним движением укрепил купол щита, спасая их от разрушительной магической волны. Только оказавшись у сердцевины, Шелтем быстро пробил мембрану и ударил в скопление клеток. Орган содрогнулся, криганцы вскрикнули в унисон, по поверхностям корабля прокатилась волна, а пол вдруг стал мягким и топким, точно болото. Однако видимых повреждений на не осталось — с боевым кличем Шелтем, как разъяренный дровосек, начал рубить уродливый пульсирующий ствол клеток. Корак почувствовал едкий ядовитый запах — из сердцевины брызнула липкая желто-коричневая жижа, осевшая на щите. Она не просто сделала его видимым, но и, поглотив энергию за долю секунды, разъела мелкие бреши до огромных размеров и сделала его бесполезным. Подскочивший рослый криганец, тот самый, что пытался их уничтожить заклинанием, атаковал Шелтема на взмахе алебарды, лишая того возможности парировать удар или уйти от него. Уже видя, что не успеет вмешаться, Корак рванулся вперед, собирая энергию с остатков щита, и попытался отвести удар. И все же он больше почувствовал через синхронизацию, чем увидел или услышал, как огромные когти рассекают защитный костюм и вспарывают казавшуюся слишком хрупкой кожу под ним. Кто-то вскрикнул — кажется, Шелтем, хотя, возможно, голос принадлежал им обоим. Хранитель Терры упал на колени. Глубокие царапины на его спине искрили. Атакующий занес лапу, чтобы завершить начатое, но Корак с разворота ударил его прикладом, а затем выстрелил в упор. Криганский солдат завыл от боли и упал навзничь, катаясь по полу и закрывая лицо. Сердцевина конвульсивно сокращалась, продолжая истекать жижей. Корак уловил рождающееся заклинание испепеления у одного из противников — пора было уходить. Он накрыл собой Шелтема и крикнул в коммуникатор: — Оранго, телепорт! Оранжевое зарево и тепловая волна заслонили собой мир, подавив зрение, слух и тактильные ощущения, а потом все исчезло. Миг, другой, третий... «Слишком долго», — с тревогой подумал Корак. Он почувствовал, как доспех Шелтема начал скользить под его пальцами, исчезая и растворяясь растраченной энергией. Он поспешил вцепился в одежду Хранителя Терры — не хватало еще только им разделиться во время телепортации. Жар снова появился на долю секунды, за ним последовали обрисовавшиеся коридоры брига. Вновь темнота и короткое ожидание в безвременье, изредка прерывающиеся мигающими вспышками — криганский корабль, рубка брига, каюта, пульсирующие коридоры, комната с сердцевиной... Их оттаскивало друг от друга все больше. Только Корак успел подумать, что долго его хватка против инерционной пространственной силы не продержится, как они, наконец, оказались в грузовом отсеке брига, кубарем повалившись на пол. — ...черте-что! — услышал он обрывок фразы Оранго, все еще выведенного на экран вместе с Эскатоном. — Уф, еле достал! Корак! — он переключил свое внимание. — Ты цел? — В норме, — сказал тот, поднимаясь. Он потер лоб, пытаясь унять головокружение. — Самая ужасная телепортация в моей жизни. — Скажи спасибо помехам от этого дьявольского корабля! Оранго полыхал от ярости, видимо, воспринимая то, что приборы брига не работали должным образом, как личное оскорбление. Однако тон его смягчился при виде живого-невредимого Корака. — А что с... — начал он, переводя взгляд. Шелтем, шатаясь, выпрямился и угрюмо ответил: — Не надейся. Корак несколько раз с силой зажмурился, перезагружая визуальные контуры, чтобы убрать навязчивую размытость. И первым, что он увидел с пугающей четкостью, стала открытая рампа шлюза. — Что... — начал он, и вдруг осознал, что шлюз не открыт. Он поглощен. — Это, — закончил он онемевшими губами, уже не уверенный в том, что хочет слышать ответ. Ткани криганского корабля злокачественной опухолью, наползали прямо на бриг. Пульсирующие прожилки цвета сырой печени, словно щупальца, расходились от рампы, жадно обхватывая все, до чего могли дотянуться. Там, где мелкие капилляры вворачивались в обшивку, по контурам корабля пробегали искры и слышалось жужжание будто бы отчаянно сопротивляющейся электроники. Освещение мигало, как при скачках электричества. — Проблема, — отозвался Эскатон. — Это нужно остановить, пока они не добрались до файловой системы. Если бы кожа Шелтема могла существенно бледнеть, эти слова непременно заставили бы его лицо соответствовать цвету волос. Не требовалось большой силы эмпатии, чтобы увидеть ужас в его глазах. «Неужели это и есть разгадка? Он так боится умереть? Или...» — удивленно подумал Корак, наблюдая за ним краем глаза. Такое поведение больше соответствовало живым, чем андроидам. Может, в этом и состоит ошибка его системы, которую хотят починить на станции техобслуживания? — Означает ли это... — начал Шелтем, но Эскатон, не дожидаясь, пока тот договорит, быстро и отрывисто сказал: — Да. Они получат доступ ко всем хранящимся в компьютере базам информации, включая последние логи. Обстреляйте его из уцелевшей пушки. Если добавите щит и обстрел из ручного оружия, может сработать, — слова Эскатона звучали короткими и ясными приказами. — Щит не отвечает, — доложил Оранго. — Я могу попытаться включить его вручную, но тогда Корак должен занять место канонира. — Выполняйте. Несмотря на разношерстность, их небольшая команда работала слаженно. Не тратя слова впустую, Корак вложил в широкую ладонь Шелтема оба бластера и бегом направился в рубку. Хранителю Терры потребуется ударная сила, особенно с учетом его собственной утечки энергии от ранения. Когда Корак добрался до кресла управления, Оранго в помещении уже не было. Главный экран был разделен на четыре части — изображение Собирателя, Эскатон, возящийся с механикой в двигательном отсеке Оранго и шлюз с Шелтемом. Хранитель Терры точечными прижиганиями пытался остановить или хотя бы ненадолго сдержать распространяющиеся все быстрее щупальца-сосуды, не дать им тронуть терминал компьютера, однако заряд бластеров был на исходе. Корак быстро навел орудие на криганский корабль и оценил обстановку. — У нас энергии на один выстрел, — объявил он. — Или с щитом, или никак. Нужно собрать все остатки энергии. — Еще минуту, — пробормотал Оранго, держа обрывок какого-то провода в зубах и руками орудуя, казалось, сотней других. — Нет у нас минуты, — отозвался Шелтем. Корак заметил, что тот движется медленнее и менее скоординировано, без своей смертоносной грации, которую он демонстрировал в бою с криганцами. Очевидно, утечка его энергии прогрессировала, и нахождение в непосредственной близости от поглощающих щупалец не помогало. — По моей команде, — сказал Оранго, и, выплюнув провод, провозгласил: — Огонь! Корак активировал пушку, кашлянувшую плазмой — бриг тряхнуло так, что он перелетел через подлокотник кресла и ударился головой об одну из панелей управления. — Отцепился? — услышал он голос Оранго. И еще до того, как Эскатон успел открыть рот, с ужасной четкостью понял, что ответ отрицательный. Корак поднялся. Собиратель весь пульсировал и неловко двигался волнами, точно и сам хотел прервать поглощение и сбежать, но уже не мог. Проникшие в шлюз щупальца судорожно сокращались и шарили вокруг в отчаянных попытках уцепиться и удержаться. Шелтем в бессильном гневе бил по ним истощившим свой боевой запас бластером, но эти мизерные физические повреждения не мешали прожилкам стабилизироваться, проникать глубже и подбираться к терминалу. Свет заморгал сильнее, а Собиратель мало-помалу успокаивался — едва ли ему понадобится много времени, чтобы продолжить поглощение. — Черт, черт, черт! — выругался Оранго в сердцах. — Нужен толчок! Открывай шлюз! — Нет ответа от системы! — пальцы Корака летали над панелью управления. — Шлюз заклинило! Не могу открыть! — Я могу, — сказал Шелтем спокойно, глядя куда-то в сторону. — Другого выхода ведь у нас нет? — спросил он негромко. Можно было подумать, что он не обращается ни к кому конкретно и просто думает вслух. Эскатон беззвучно выдохнул «нет», но так и не придал этому слову голоса, прекрасно понимая, что это бесполезно. Шелтем вперился взглядом в экран и сказал раздельно: — Корак — заботься о ней. Помни о второй директиве. Пусть это все будет не зря. С этими словами он дернул рычаг аварийного ручного открытия шлюза. Громкий хлопок ознаменовал вакуум, подобно инопланетному захватчику ворвавшийся в еще недавно бывшее жилым пространством. Словно отравившийся пациент, которому дали рвотное, бриг, наконец, освободился от страшной заразы, попутно рассеивая по космосу содержимое своего грузового отсека. Перед взглядом Корака промелькнули разлетевшиеся в разные стороны обломки электроники, не зафиксированные инструменты, ящики с запчастями, вездеходный транспорт, капсула стазиса... Где-то среди этого мусора промелькнула неистово раскручиваемая силой инерции фигура андроида-Хранителя Шелтема. «Он пожертвовал собой». Эта мысль билась и пульсировала в голове Корака, пока его тело, почему-то омерзительно-медленное, как это иногда бывает во сне, устремилось к выходу из рубки. Ему хотелось думать, что это не собственное решение, а остаточные эффекты давно закончившейся синхронизации. «Злодеи не жертвуют собой». На экранах отброшенный Собиратель быстро удалялся, включив двигатели на полную мощность. Повреждение сердцевины и болевой шок заставили его, подобно неразумному животному, испугаться и пуститься наутек, оставив свою недоеденную добычу. Но сейчас это не имело значения. «Он впервые назвал меня по имени». Официальное признание его новым Хранителем, словно кто-то нажал на перемотку и сократил историю. Ни попыток доставить коварного ренегата на ремонтную базу, ни преодоления всех связанных с этим трудностей. За него сделали самую грязную часть работы. Ему благодушно уступили место, сохранили время и силы. Только это неправильно. Как угодно, но только не так. Там, на Собирателе, Шелтем не позволил криганскому заклинанию сжечь Корака, вытащив его за шкирку. Там, на Собирателе, он согласился синхронизироваться и действовал сообща. Там, на Собирателе, они были партнерами, братьями по оружию, а не соперниками. Так что — на полной скорости вдоль по коридору, бегом к успевшему закрыться шлюзу. Эскатон что-то говорил с экрана, но Корак не слышал. Он лишь видел, как беззвучно двигаются его тонкие бескровные губы — ничто из того, что сейчас мог бы сказать Старший, не остановило бы Корака и не заставило бы его повернуть. — Оранго, готовь тяговую систему! — крикнул он, влетая в спешно накачивающийся воздухом грузовой отсек. Размотать плотно закрепленный рядом с огнетушителем и аптечкой страховочный трос, одним легким щелчком пристегнуть к карабину на поясе защитного костюма — и вперед. — Как старший офицер, я запрещаю тебе это делать! — воскликнул Оранго. — Это приказ! Но рука Корака уже лежала на рычаге аварийного открытия. Еще один хлопок — словно выпущенная из лука стрела, Корак летел навстречу безмолвной черной бездне. Его ладони светились вспышками энергии — единственный доступный инструмент управления вектором движения в отсутствие скафандра. «Ну же, быстрее». Андроиды могут выжить в вакууме значительно дольше живых, но лишь в обмен на необратимые повреждения контуров. Корак увидел обреченное на вечный полет в никуда тело Шелтема и прибавил скорости. Трос за спиной разматывался с абсолютно бесшумной и оттого пугающей быстротой. Только бы хватило длины. Словно паук, Корак раскинул руки и ноги, чтобы обхватить Хранителя Терры за окоченевшие плечи и бедра. Он распластался по Шелтему, вцепляясь намертво и не заботясь о том, что раздирает царапины на его спине еще больше. Покрытые тонким слоем инея волосы заслонили ему обзор, усиливая ассоциации с паутиной. Еще секунда падения в жадное нутро Вселенной — давай же, Оранго... Корак почувствовал, как трос пришел в движение и с силой дернул его назад. Для верности и лучшей хватки он одной рукой сжал волосы Шелтема. Маленькая и невероятно удовлетворяющая месть за, казалось бы, уже такое давнишнее происшествие в каюте — Корак бы засмеялся, если бы мог. Слабая вспышка — вокруг них включилось силовое поле, умерившее разрушительные эффекты вакуума, а еще миг спустя в глаза бросился электрический свет. Шлюз с шипением закрылся, и насосы принялись за свою шумную работу. Словно новорожденный, Корак запрокинул голову и с криком вздохнул — биоэлектронные дыхательные органы, заменяющие ему легкие, расправились. Он лежал на полу, придавленный обездвиженным телом Шелтема, и в голове его была лишь одна мысль — успел ли? Словно борец в партере, он из последних сил перевернулся, и оказавшись сверху, заглянул в остекленевшие желтые глаза. Корак снял зубами перчатку защитного костюма с трясущейся ладони и подлез указательным и средним пальцами в ссадину на виске Шелтема, полученную еще при поимке. Бесцеремонно расширив ее, он добрался до оголенных микросхем и лихорадочно попытался нащупать активность его системы. Размеренное тиканье процессора — его механическое тело живо, но сохранен ли модуль памяти и личностная компонента? Волна и сразу за ней другая — странные, синхронно-несинхронные. Корак вздрогнул и слабо улыбнулся — лицо еще плохо его слушалось. — Са... моубий... ствен... с тво... сто... роны, — пробормотал он, еле сам разбирая, что говорит. И больше понял по взгляду, чем прочитал по импульсу энергетической матрицы: «Зато эффективно». Сзади послышался громкий и прерывистый вздох Эскатона. Тяжкий или облегченный — не разобрать.