Залечь на дно в Чибе

- Что ты думаешь? Хорошенькая? - О, смотри, как сидит! - Асане-сан такая миленькая!       Закрыть бы уши. Даже не так - зарыться в подушку, чтобы не слышать и не видеть. Как же меня достали эти маленькие организмы!       Хоть бы что дельное или полезное. Хотя бы про математику и эти, как их, логарифмы!       Если детей можно назвать организмами. Это настоящее оружие массового поражения - психическое, не иначе. Подслушивать же невозможно! Ну, какая разница, что рекламирует очередная дура с экрана, тебе это всё равно не по карману! И хватит канючить у родителей всякую фигню.       И почему мне пришлось по вкусу прятаться здесь, в школе Собу? Да, не соображал, да, с дыркой в животе вообще соображать сложно, не говоря уже о том, что готовился заблаговременно - спёр пару искривителей памяти. Поэтому смог устроиться.       Но зачем вообще сюда попёрся?       Сочинение нужно написать, и быстро, а в голове какая-то чушь, со стороны - никаких дельных или хотя бы интересных мыслей. "Что для тебя школа?" Слова "херня собачья", аккуратно вписанные, столь же аккуратно стёртые - но так, чтобы их можно было увидеть при внимательном осмотре - в бланк для работы никак не помогали разобраться с этой пустяковой проблемой.       Но почему же они не говорят про школу, а? Давайте, хоть что-нибудь условно подходящее под задачу! Ну же!       Школа Шихоин - это иголки под ногти, электрошок, заклинания и избиения. Немного бойцовских навыков, но в основном актёрские и манипулятивные. Особенно хорошо удавалось давление, запугивание и шантаж.       "Школа - это место пересечения всех достижений цивилизации. Это место, где изучают способы и методы борьбы с социумом, подрывную работу и варианты очковтирательства. Нокаутированный жарким солнцем герой этого рассказа типично уже для себя сидит прямо у окна и делает всё, чтобы никак не заниматься основным своим видом деятельности. Через "не могу" и через "не хочу" он увиливает от своих обязанностей, стараясь перебросить их на плечи другого. Кто-то смирился со своим положением и выполняет свою работу под надзором некоего учителя. Очевидно, профессионала в очковтирательстве".       Проверив себя и свои ощущения, я кивнул написанному. Вполне отражает как мои мысли, так и суть всей этой школы.       "Пуговица за пуговицей рубашка раскрывается, обнажая запотевшее, как бутылка с пивом колой, горячее и пахнущее потом молодое тело. По шее стекают капельки, прямо по родинке. Тихие смешки, частые вздохи. Тяжёлый день за тяжёлым уроком литературы, бессмысленной ныне и беспощадной всегда. Думать, слушать, читать - тем более стоя и вслух - невозможно. С вы-ра-же-нием. Но, превозмогая лень и недовольство, он встаёт и читает так, чтобы учитель усадил его раньше первого абзаца.       Во всех смыслах."       Так и живём.       "Встаёт, чтобы выдать абстракцию на математике - новую бессмыслицу. Бессмыслицу, которая никак не пригодится. Нигде, никому, никогда. Ведь большую часть вопросов решает "диалог в обществе", способный убедить в правоте заткнёт за пояс любого математика. Особенно из социальной сети.       Стихи, ненужные девушкам, строки прозы, смешные своей серьёзностью друзьям, знания тех, кто осмысливал жизнь поверх насущного через призму мечты и долга - история - а то и вовсе смотрел поверх головы своего коня и жаждал лишь добычи. Добыча так ещё часто бегала на двух ногах. Бесценные темы для рефлексии и обсуждений, сейчас, к счастью или сожалению, их никому не продашь.       Наставления - прошлогодний снег. Учёба образам, ныне даже вредным.       Ведь тебя никто даже не купит.       Школа - самая большая бессмысленность. Курс молодого бойца, на котором учат не тому!.."       Мало.       Что ещё? Заманался.       Я задумался и посмотрел на часы в классе. Они торопили - не хотелось задерживаться после уроков и дописывать уже в учительской под присмотром Хирацуки-сенсей. Учительница японского и литературы, наша классная - в нескольких смыслах, пожалуй, - начнёт копаться в мозгах, словно вилочкой в спагетти. Накручивать, накручивать... Поэтому лучше сдать на японском, чтобы взяла бланк, кивнула, поставила галочку и забыла. Оно же необязательное опросное, правда?       Сочинение. Что ещё написать? - Да ладно!.. - На, ур-род! - удар сбил ботаника с ног в коридоре. - Ты чё, не понял?       И всё-таки актуальное.       "Учат воевать в позапрошлой войне. Никто не знает, что именно пригодится в будущем, никто и предположить не может, какой навык понадобится уже в следующий час.       Может, это будет час милитари?       Поэтому любое школьное знание бессмысленно. Вместо того, чтобы формировать мир - бесполезное занятие - стоило бы формировать навыки. Умения для выживания. Например, учить правильному удару ножом в спину, захвату за шею, психологическим приёмам давления, умению врать, умению читать карты и использовать подручные средства для членовредительства. Убивать, скрывать, отбирать, выживать и оценивать. Вот что могло бы пригодиться молодому человеку после школы.       Поэзию он сочинит сам. Если выживет."       Дата, подпись. - Да-а-а... - я откинулся на спинку стула, открыв глаза.       И хотя доволен, чувствую, сочинению будут очень рады... В несколько другой организации. Хотя - пофиг. Потом в интернет-кафе скачаю и перепишу. - О!       Я опустил глаза от часов на стене, прямо над доской. - Ичимару-сан, у тебя такие красивые глаза!       Передо мной стояла.... Стоял очень миловидный и нежный на вид низенький паренёк. Тоцука Сайка, вроде бы, его зовут. Он занимался, если мне не изменяет память, в теннисном клубе, который сейчас испытывал определённые проблемы с численностью. Наверное, теннис неплохое занятие, чтобы убить время. Особенно, когда привык, и тело само выполняет все упражнения, реагирует на вызовы, бьёт по мячу, а ты не думаешь. В такие моменты тебе не о чем думать.       Я спрятал листок под учебник и закрыл глаза. - Эт-то... Ичимару-сан, я заметил, что ты в очень хорошей физической форме, - начал Тоцука Сайка. - Спасибо, Тоцука-сан, - ехидно улыбнулся я. И снова открыл глаза. - Тренируюсь душить кроликов. - Э... Чего? - Тоцука отступил, не отрываясь от моих глаз. Я встал из-за парты - он замер. - Кроликов, душить, трениру-юсь, - я чуть наклонился. - Белых, пушистых зверьков, слушать хруст шейных позвонков, предсмертный писк. Крохотное сердечко тук-тук, тук-тук, тук.       Я замолчал.       Тоцука вздрогнул и отступил ещё на шаг. - Понимаешь меня, Тоцука-сан? - спросил я тихо.       Он тряхнул головой. - М-мне нужно в класс, - поспешил он выйти. - Ну нафиг!..       Гадко улыбнувшись ему вслед, я обрадовался избавлению и сел на стул обратно, закрыл руками лицо и лоб.       До сих пор не понимаю: жду или прячусь. Сам себя не понимаю. Чем я вообще занят? Залечь на дно в Чибе - идеальная затея, как казалось тогда, с пропоротым брюхом. И я почти умер.       Почти - очень зря. Как-то до сих пор очень зря.       Я не могу влиться, вжиться, хотя меня этому учили. Не могу. Или не хочу? Вживаться? Или...       Шинсо молчит, бесполезная железяка. Услышать бы привычные ревнивые нотки твоего голоса в своей голове. Привычное шипение, привычное уже желание.       Убить. Вонзиться в спину, разорвать почку и печень. Убить болью, а не кровопотерей.       Шинсо молчит, словно мертва. Словно, убивая Айзена, я убивал в первую очередь её. Божественное копьё, копьё против бога стало обычным металлом. Есть только маленькая надежда - её всё ещё не видели простые люди. Иначе на входе спалили бы учителя.       "Я вакидзаси, а не тупая катана! Я вообще лучшая!"       Блин...       А великий разведчик стал обычным куском дерьма.       Я люблю себя - это здорово...       В класс наконец вошла Хирацука Шизука, она постучала большой папкой по кафедре. Как всегда, ехидная от усталости, она окинула класс взглядом. - Хватит галдеть, все по местам. Сегодня литература. Тема сегодняшнего урока: современная поэзия.       Никому не нужна. План... план простой.       Я поднял руку. - Выйти нельзя, - Хирацука покачала головой. - Читай стихи, испытывая неловкость! - Хотел спросить: современная - это написанная шестьдесят лет назад? - уточнил я.       Хирацука поправила длинные и немного вьющиеся волосы, прикрыла глаза. - Кто виноват, что ваше поколение больше ценит булочки и бабло? - нашлась она немедленно. - Будем читать и учить то, что полезно. - А порно? Порно-порно, весело-задорно... - Ичимару! - разъярилась Хирацука Шизука. Словно под действием реацу, её волосы взметнулись на миг. Почти увидел угрожающую ауру. - Хирацука-сенсей, а правда, что вас видели на свидании вслепую? - спросил я ехидно.       Шизука вздрогнула. - Современная поэзия уже не помогает? - хмыкнул я громко, поднимаясь. - Решили пользоваться современными технологиями? Там тоже читали стихи?       Получив такой удар под дых, Хирацука вцепилась в кафедру. - Я... Я просто... Это не ваше дело... - Сенсей, - улыбнулся я, подойдя. Протянул ей своё сочинение - женщина, смяв листок, высморкалась. Приняв это стоически, я выдохнул, по привычке сложил руки на животе, просунув ладони в рукава. - Спасибо, - буркнула женщина. - Заведите себе девушку, сенсей. - Ах... - новый удар. - Или кошку, если животных не жалко.       Погладив поверженную по спине, я вышел из класса и отправился в столовую. Есть несколько способов распотрошить шкафчики с едой. Но достать горький холодный чёрный чай у меня пока не выходило. Суп в баночке не хотелось, сладкого - тоже.       Напряжение металла, упруго вогнулся, разорвавшись, вдавленный кусочек жести.       Горько.

***

      Школа.       Бегающие по коридорам японские детишки, девочки в высоких в зависимости от положения в группе юбках. Накрашенные, весёлые, излучающие жизнерадостность пока идёт перемена. Парни - местами кажется, что тоже накрашенные, но внешний вид также опирался на общественный статус. Кто-то строгий, как очень хороший мальчик, кто нарочно расхлябанный, почти расхристанный - и с длинными волосами, с ободком. - Мисато-сан, ты... - Нет. Ты дебил? Кто вообще будет с тобой встречаться?! Урод!       Она развернулась и пошла, как каравелла по волнам.       Он пошатнулся, как от удара, чуть не врезался в меня. Я толкнул паренька плечом. - Выход там, - указал ему на окно. - Да нет же! - воскликнул он и пошёл за каравеллой следом, словно древнегреческий дромон. - Стой, дура! Дай списать!       Не срослось. Хотя порой они весёлые.       И всё это в буре стихии, называющейся "большая перемена". Хотя, если у кого и были занятия дальше, так это у всяких клубов и радиокружков, прочих членов.       Я двигался в учительскую, ведь меня вызвала неподражаемая и великолепная любительница гандамов (не путать с презервативами) - Хирацука-сенсей! Что с ней не так я пока не понял, лишь разобрался в одной из слабостей. Зачем девушке, тем более такой милой и красивой, нужны были мальчишечьи комиксы? Такое ощущение, будто бы она специально изучала это старьё, чтобы уметь говорить с хулиганами и сорванцами на одном языке. Понятно объяснять непростые житейские истины.       Но тогда ей нужно в среднюю школу, если не младшую. Здесь несколько "взрослый" контингент, который всё равно слушать будет только если проблемы до писка сдавят. И то не все.       Непростые истины. Ох, я бы рассказал о том, что предательство - обоюдоострый меч. Или как пробить пальцами тонкую глотку. Или куда и как правильно бить ногой.       Есть вопросы, на которые нет ответов.       Как начать новую жизнь? Беда. Не оставил сохранений.       Зачем четыре вида мыла в магазине? И чем отличается новый айфон от предыдущего?       Нет ответов.       Хочу себе радиоуправляемый дрон. Сварю гексоген, смонтирую детонатор, буду на рыбу охотиться! Ичимару Гин, двести сорок два годика. Ну, или чуть больше.       Интересно ведь!       Учительская, вестимо, уже была пуста - учителя сбежали из неё едва ли не раньше учеников из классов. Кто захочет оставаться на работе сверх необходимого? Только та, которой дома одной уже тошно. А на бензин для своего пылесоса в ипотеку ещё не пришла зарплата. Я не очень понимаю, зачем ей этот жеребец?       А хотя... Итальянский жеребец. С жёсткой и упругой подвеской, мощный, сильный...       Любопытно.       Свобода безрадостна, да и свобода ли? Когда я начал ценить маленькие черты времени, на самом деле абстрагируясь от настоящего процесса? Давление, азарт, адреналин в крови, смерть при любом исходе и шаги по лезвию бритвы. Где они?       Всё этак индифферентно, что серо и бессмысленно.       Да, дело в том, что одного маленького и ловкого предателя совсем не интересует новый, текущий процесс. Он страшноват. Он слишком бессмысленный и бестолковый.       Где тут кнопка "веселье", что ли? Как-то всё слишком похоже на работу.       Нет мечты в виде рыжей девушки с, пожалуй, слишком большими глазами и соблазнительными формами. Нет шёпота "убей" в ушах.       Есть очень страшное: "прощай". Ты с недоумением оглядываешься: кого здесь прощать? Себя? Невозможно. Но более никого нет.       Ну, и тоска. Ещё. Дополнительно. Скоро новый год. Китайский. Сделаю себе оливье, и, пожалуй, цезарь с сухариками. Картошечки нарежу и сварю, с подсолнечным янтарным маслицем и кругами репчатого лука. Водку достану на родном берегу, и диски с комедией Рязанова. Или там, зимой, зимой настоящей, да в снег после бани. Холодную, чтобы дышать потом через кашель в минус тридцать. Чтобы на бровях дыхание застывало. И пусть гигай - это просто труп, кукла, которая...       Стоп. Лето же впереди. Какая жаль.       Веник, шапка и прорубь растаяли в высокой температуре. - А где мои семнадцать лет? А где мой чёрный пистолет?       Нету. Нет больше Ичимару Гина. Нет больше смысла в жизни предательской. Но как начать новую?       Купить дрон и пойти на рыбу поохотиться. Или на грибы.       Мотивация. - Ичимару, проходи, садись! - услышал окрик из курилки.       Поскольку делать мне всё равно было нечего, я прошёл и сел напротив. Удобные мягкие сиденья, столик, урна с пепельницей. - Как жизнь, Ичимару? - спросила Хирацука-сенсей. - Как песня, - улыбнулся я с закрытыми глазами.       На небе вороны, под небом монахи, и я между ними в расшитой рубахе... - О... Позитивный настрой. - Конечно, она же лучше, чем у вас, - хмыкнул я. - Ц-к! - Хирацука-сенсей уставилась недовольно. Затем сказала: - Я хотела поговорить с тобой...       Я открыл глаза непроизвольно, продолжая мысленно напевать песню. Поганый Шевчук, из-за тебя учительница остановилась и забыла как дышать.       Потеряет сознание или нет? Хватит, мне же её откачивать.       Закрыл глаза. - Кх-кхм.       Хирацука тяжело сглотнула и заморгала, очнулась от наваждения. Неуверенно оглянувшись, она покрутила длинную прядь на пальце, а затем сказала: - Что-то я заработалась. Забыла о чём хотела поговорить.       Троекратно-вялое ура. - Тогда я пойду. - Стоп! - женщина закурила и уселась свободнее, тем не менее стараясь на меня не смотреть. - Я поставлю тебе зачёт, ну, из-за тебя, вообще-то, но что ты там написал? - М? - я сделал вывод, что она не стала читать от стыда. - Про дружбу и девочек. - Подозрительно. - Да фигню какую-то, - пожал плечами, - скачал в интернете. - А у меня впечатление тоже самое, что после первого эпизода "Рэмбо"! - наконец, Хирацука совладала с собой. И, похоже, как-то прочитала. - Да я и не читал, - соврал я. Задумался на миг. - А разве нет?       Хирацука потёрла лицо и возопила очень тихо: - Это новое поколение меня доконает!!! - Вообще-то это ваше поколение фанатело от Слая, - заметил я. - Я бы сказал, что это художественный фильм "Джон Уик".       Смотрите в правильном переводе гоблина. - На что ты намекаешь? - зашипела учительница. - Жизнь - это борьба за память о друзьях, - ушёл я от вопроса. - Что? - не поняла Шизука.       Я промолчал и стал ждать. - Меня пугает твоё будущее, - заявила она, вдохнув большую порцию дыма и никотина.       А меня - моё настоящее. Хотя ваше тоже не очень. - Вот что, придумала, - сообщила она и тут же потушила почти целую сигарету. - В качестве наказания ты будешь ходить туда всё время учёбы.       Куда "туда"? Нахер?       Учительница встала и пошла к выходу. - За мной!       И у неё подозрительно поднялось настроение.