Держи друзей близко, а врагов - ещё ближе.

      За стеной слышится негромкий скрип выезжающей панели. Инстинктивно поворачивая голову на звук, в сторону соседней ячейки хранилища, Гэвин хмурится. Старик Коллинз отчалил домой часа два назад, сразу, как только закончилась его смена. Забавно, ведь и Гэвина не должно быть в участке. Но обстоятельства сложились так, что он оказывается на работе в свой законный, мать его, заслуженный выходной. Просто проезжал мимо и решил проверить пару зацепок по текущему делу, которые не давали покоя. И вот он стоит посреди улик с места чудовищного преступления и, затаив дыхание, лихорадочно соображает, сколько полицейских сейчас находится в участке. Двое патрульных, недавно заступивших на смену, девочка-андроид на ресепшене и трое РС200. Предупредить бы хоть кого-нибудь, но треклятый телефон он бездумно оставил на столе у терминала в оупенспейсе, крик спугнёт взломщиков, а крестовые походы за подмогой обернутся лишними потерянными секундами, каждая из которых в таком деле на счету. Ладно, на выстрелы точно сбегутся, если что, - мысленно заключает Рид. Он вынимает свой глок из поясной кобуры, снимает пистолет с предохранителя и, как можно тише, по-кошачьи бесшумно перебирая ногами - хвала кроссовкам! – крадётся на звук.       Прямо у противоположной от входа стены, возле активированной панели с уликами, стоят две фигуры в плащах, с накинутыми на головы капюшонами. Одним чётким, твёрдым движением Гэвин прицеливается. Фигуры напрягаются, вытягиваются и замирают.       - Руки вверх, так, чтобы я их видел! – Гэвин обхватывает левой ладонью правую, удерживающую ребристую рукоять, чтобы зафиксировать прицел. Взломщики, с секундным замешательством, повинуются. – А теперь медленно, мать вашу, развернитесь и отойдите от панели.       С пару-тройку секунд простояв к детективу спиной, фигуры в плащах, всё же, разворачиваются к нему лицами...       Сердце Гэвина, шумно бухающее в бешенном ритме где-то под горлом, пропускает удар. Коннор. Его Коннор. И злоебучий хаски – революционер.       - Мы возьмём, что нам нужно и тут же уйдём, детектив Рид, - звучит спокойный, знакомый (ещё бы! – каждый день крутят по всем каналам) голос. Разноцветные глаза едва заметно прищуриваются, просчитывая ходы к отступлению. Ладони Маркуса плавно опускаются. – Мы никому не желаем зла. Но наша миссия слишком важна.       …Слишком важна, и мы прихлопнем тебя, как муху, и глазом не моргнув, - мысленно заканчивает фразу Рид. Он не из тех, кому нужно разжевывать. Он - детектив и быстро складывает два плюс два. Андроиды постоянно на шаг впереди. Сорванные операции. Несостоявшиеся засады. Отправленные коту под хвост недели напряженной работы. В участке давно шепчутся, что кто-то сливает информацию. Отдел внутреннего расследования с чувством, с толком, с расстановкой имеет всех и каждого, даже самого Фаулера – допросы, обыски и жучки. И в то же время, в противовес полной жопе на службе, личная жизнь Гэвина цветёт и пахнет как никогда. Он сам не заметил, как показная неприязнь, неумело маскирующая опаску и недоверие, сошла на нет. Один грёбанный стаканчик кофе. Две ложечки дружелюбия, капля искренности, щепотка ласки. Достаточно, чтобы усыпить бдительность обделенного любовью детектива. Рассчитано с математической точностью передовой моделью андроида-детектива Киберлайф. Ведь были же звоночки. Но как они могли пробиться сквозь счастливый оркестр в голове вусмерть одинокого человека?       - Меня не будет в городе пару дней, дела Иерихона. – По-человечески тёплые ладони искусно разминают уставшие плечи. Гэвин зажмуривается от удовольствия, - Обещай, что выспишься и отдохнёшь. Может, сходишь в кино? Я забронировал для тебя билет на тот фильм, он последние дни в прокате.       На протяжении месяцев, Коннор – тот, кому можно довериться, открыться. Тот, кто не предаст. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Ничему тебя жизнь не учит. Никому ты не нужен, Гэвин. Никому. Смирись.       И сейчас, когда Рид стоит посреди хранилища, забыв, как дышать, больнее всего - что Коннор не произносит ни звука. Он, молча, по-человечески поджав губы, смотрит Гэвину прямо в глаза. Его капюшон сбился, обнажая мигающий рождественской гирляндой диод, а руки опустились по швам, да так и застыли.       Риду в голову лезут странные клишированные фразы от агрессивного «ты мне лгал!» до жалкого «неужели всё это было притворством?!» и «как ты мог?..». Он вдруг чувствует себя дурно и глупо. Виски сжимает подкравшаяся из ниоткуда сильнейшая мигрень, а внутри ворочается горящий комок, оставляя после себя глухую, выжженную пустыню и звенящую тишину. Говорить что-либо - бессмысленно. Коннор ведь всё для себя решил. И Гэвину не оставил ни малейшего шанса на сопротивление. Да и что он сейчас может? Без суда и следствия пристрелить к херам лидера девиантов – не вариант. Направить пистолет на Коннора – рука не поднимется. Не после всего. Преградить взломщикам путь - теперь он точно знает, что Коннор на другой стороне. Рид молча опускает пистолет.       - Коннор, - тихо, но настойчиво произносит Маркус. И тот словно отмирает, приходит в действие.        Гэвину в глаза будто насыпали песка, но он, не отводя взгляда, наблюдает, как методично опустошаются полки с уликами, будто витрины супермаркета в предпраздничной суете. Не к месту он вспоминает, что заказал ёлку на грядущее рождество, чтобы встретить его дома с кем-то близким. Хочется совершенно невпопад засмеяться над собственной глупостью, но Рид лишь поджимает губы и душит в себе безумный смешок.       Поравнявшись с Гэвином в дверях, Коннор ловит его взгляд, почти дышит, и, кажется, вот-вот вымолвит хоть слово. Но нет.       Когда андроиды без суеты и спешки скрываются из виду, Рид отсчитывает шестьдесят секунд, прячет пистолет в кобуру, выходит из ячейки Коллинза, закрывается в своей, садится на пол и обхватывает ватную голову онемевшими руками.