До рассвета вернёмся

       Стоя в тени, Кадзу опирался на стену дома и наблюдал за тренировкой ронина. Внимательный взгляд оценивал подготовку, подмечал движения, манеру боя, как если бы синоби готовился однажды сразиться.        Араи сразу заметил его присутствие, но не подал виду, удостоив лишь скользящим взглядом, случайно брошенным между отблесками острой стали. Он молчал, надеясь, что незваный наблюдатель уйдёт, но тот, скрестив руки на груди, продолжал смотреть.        Наконец, устав от непрошеного внимания, Масамунэ остановился, плавно вложил катану в ножны и, повернувшись в сторону Кадзу, холодно спросил:        – Не спится?        Та же самая изморозь сорвалась с губ синоби в ответ:        – Душно.        Араи пытался рассмотреть его лицо, но ночная тень плотной вуалью укрывала Кадзу до плеч.        – Не боишься замёрзнуть от безделия?        – Нет, – в голосе синоби отчетливо проскользнул смешок. – Смотрю на тебя – и согреваюсь.        Араи недовольно нахмурился. Хоть он и не мог этого увидеть, но был уверен, что губы Кадзу изогнулись в ухмылке, столь же неприятной и колкой, как его глаза. И когда в следующий миг синоби вышел под свет луны, Масамунэ понял, что не ошибся.        Неспешно приблизившись, Кадзу остановился напротив. Совсем рядом.        Лишенный какой-либо скромности, наплевавший на элементарные правила приличия, он направил свой чёрный, точно ночное небо, взгляд прямо в глаза ронина. Пар от его дыхания коснулся теплом лица Араи, но тот не сдвинулся с места, не дрогнул ни единой чертой. Не отклонился даже, принимая негласный вызов.        – Я бы согрелся ещё. – Положив ладонь на рукоять своего ниндзято, Кадзу взглядом указал на клинок ронина. – Потренируемся?        Бывший самурай знал, что честного поединка от синоби ждать не стоит. Однако и не думал отказываться. Прищурился. И вместо ответа отступил на шаг, немного отставил назад левую ногу и слегка выдвинул ножны из-за пояса, принимая боевую стойку. Ладонь замерла над рукоятью катаны.        Кадзу приподнял уголок губ в усмешке:        – Мы не насмерть, разумеется.        Он изящным быстрым движением обнажил меч и, ловко провернув рукоять в ладони, выставил его перед собой, готовый отражать атаки.        Выводит на эмоции? Насмехается? Хочет прощупать, оценить технику, выявить слабые места? Или же правда всего лишь заскучал? По его поразительно нечитаемому выражению Масамунэ не мог понять. Но ответил, как и прежде, невозмутимо-равнодушно:        – Не бойся, не поцарапаю.        Синоби лишь фыркнул. Глаза заблестели азартом, точно небо – звёздами.        – Главное – Мэй не разбудить. Испугать можем, – произнес он коротко – и, зная, что Араи не нападёт первым, сделал ложный выпад, вынуждая его обнажить катану.        И тут же ловко ушёл в сторону, оказавшись вне зоны досягаемости клинка.        Под ногами захрустела наледь, наполняя морозную тишину ночи колючим эхом. Кадзу вытанцовывал по кругу, то молниеносно жалил коротким мечом, то отдалялся и заставлял ронина сокращать дистанцию. И при этом не шёл в прямую атаку, уворачиваясь, играючи отводя клинок скользящими приёмами, будто намереваясь измотать противника.        Но Масамунэ хватило времени, чтобы понять его тактику…        Столкновение стали громом прозвенело в ночной тишине. Скрестив мечи, оба замерли напряжённо, надеясь, что не разбудили Мэй.        Разошлись.        Теперь взмахи клинков стали заметно легче, ибо двое наконец приноровились друг к другу, и следующее столкновение прозвучало намного тише. И поединок стал больше походить на тренировку.        – Сносно, – кивнул Кадзу, отступив назад. Его щёки и острые скулы уже тронул румянец, с приоткрытых губ облачками пара слетало жаркое дыхание.        «Наверняка согрелся», – подумал Араи, отчего-то улыбнувшись этой мысли.        Синоби занёс меч для следующей атаки и уже делал выпад, как вдруг Кирин, к которой он стоял спиной, схватила зубами его рукав и сильно потянула. От неожиданности Кадзу неловко дёрнулся, пытаясь удержать равновесие, но нога поехала на наледи, а лошадь и не собиралась отпускать.        Шаг навстречу – Масамунэ подхватил его одной рукой под спину, не дав упасть. Оба отвели клинки в стороны, дабы не поранить друг друга…        Тишина застыла меж двоими, безмолвно скрестившими взгляды. Чёрные глаза синоби странно блеснули из-под ресниц – почти лукаво, а на тонких губах проступила лёгкая тень улыбки.        Это длилось лишь мгновение. А потом Кадзу, вернув себе контроль над равновесием, плавно отстранился и отступил, поправляя одежду.        – Сердце доброе. – Он беззлобно прищурился, глядя на Араи, и, уловив непонимание в его глазах, пояснил: – У тебя. – А после развернулся и направился к выходу со двора.        Вернув оружие в ножны, Масамунэ бросил ему вслед:        – И куда ты? Мы разве закончили?        – А нет? – Синоби пожал плечами. – Твоя лошадь победила.        Сбитый с толку его наглостью и непонятным поведением, Араи молча смотрел, как Кадзу отдаляется, легко ступая по мёрзлой земле. Сначала ловко напросился на поединок, а теперь так же ловко убегал. И как понять, что происходит в его голове?..        У ворот он остановился. Казалось, размышлял над чем-то пару мгновений, прежде чем повернуться к ронину:        – Я иду выпить в её честь, – он кивком указал на Кирин. – Ты со мной?        Масамунэ метнул взгляд в сторону дома, и Кадзу, точно прочтя его мысли, заверил:        – Сатоши присмотрит. Надёжный.        Первым порывом было отказаться. Естественно, Масамунэ не доверял обоим синоби, пусть им и доверяла Мэй. К тому же, в их опасной компетентности сомневаться не приходилось. Стоило лишь вспомнить, как они проникли в дом; Араи заметил их слишком поздно, чтобы что-то предпринять, и, будь они врагами, это уж точно бы стоило ему жизни.        Но спешить с возражениями Араи не стал.        В конце концов, возможно, из разговора он сможет выудить что-то важное. Алкоголь, как известно, способствует красноречию. Кто знает, действует ли он подобным образом на скупого на слова Кадзу?        Масамунэ хотелось верить, что именно это заставило его согласиться.        – До рассвета вернёмся.        – Хорошо, строгий.        Ронин предполагал, что они направятся в местную идзакая, однако Кадзу почему-то повёл его на окраину города. Перспектива посиделок в какой-нибудь грязной забегаловке на отшибе вовсе не обрадовала, но по пути они остановились у ветхого, давно пустующего дома. Попросив подождать, Кадзу скрылся внутри и вскоре вернулся с бутылью в руке.        – А я-то думал, синоби хранят в тайниках более полезные вещи, чем спиртное.        Изогнув бровь, Кадзу хитро улыбнулся:        – В нужный момент всё может быть полезно.        Араи счёл спор излишним, и оставшийся путь оба прошли молча.        Миновав несколько узких улочек, покрытых льдом, они остановились у каланчи. Синоби постучал по деревянной свае, и спустя несколько мгновений в проёме люка наверху башни показалось недовольное помятое лицо дозорного, которое, впрочем, тут же расплылось в желтозубой улыбке, стоило Кадзу показать золотую монету. Забрав плату, дозорный метнул прищуренный взгляд сначала на бутыль в его руках, затем – на стоящего поодаль ронина и, пообещав до рассвета не тревожить, спешно скрылся.        Араи отчего-то стало неловко, но, сохранив неизменно невозмутимый вид, он последовал за Кадзу вверх по крутой лестнице.        На смотровой площадке оказалось намного холоднее, чем внизу. Поёжившись от колючего ветра, Масамунэ спрятал руки в рукава и осмотрелся. Отсюда город был виден, как на ладони, а меж покрытых снегом маленьких крыш чернели извилистые линии улиц и грязно-серые фасады домов.        Синоби подкинул в жаровню дров, подтянул к краю потрёпанную циновку, уселся на неё, скрестив ноги. И поднял на ронина выжидающий взгляд.        В очередной раз безответно спросив себя, зачем только он пришёл сюда вместе с новым знакомым, Араи всё-таки вытащил пару ножен из-за пояса и, опустившись на колени, положил оружие рядом с собой. В знак мира.        Кадзу взглядом дал понять, что отметил это.        Довольно блеснув глазами, он открыл бутыль и сделал несколько больших глотков, а после, приподняв горлышко над губами, влил ещё немного сакэ в рот, чтобы ронин увидел, что он действительно пьёт. Прозрачная струйка прочертила тонкую линию от уголка его губ к подбородку. Приоткрыв блестящие от влаги губы, Кадзу сделал глубокий вдох и, заметив, что Масамунэ наблюдает за ним, едва заметно улыбнулся.        – Уж прости. Кружек не припас. – Он произнёс это с таким видом, что Араи был уверен: ему вовсе не жаль. – Одному из горла сподручнее.        Подумалось, что синоби здесь далеко не впервые, но, судя по всему, и правда приходит сюда один. Масамунэ принял бутыль из его рук и отвёл взгляд, стараясь не смотреть на губы, дразнящие тонкой усмешкой.        – Зачем меня с собой позвал?        Опёршись на вытянутые руки у себя за спиной, Кадзу слегка запрокинул голову и многозначительно произнес:        – Как говорят: держи друзей близко…        – ...а врагов ещё ближе. – Масамунэ хмуро кивнул. – Хочешь сказать, я?..        – Кем бы ты ни был – хочу держать ближе.        Расслабленная поза синоби была фальшиво обманчивой, а взгляд – внимательным, читающим насквозь.        Араи ничуть не удивился тому, что Кадзу позвал его выпить, чтобы вызнать что-то для себя. Да вот только вызнавать-то было и нечего.        Покрутив в руках бутыль, Масамунэ задержал взгляд на узком горлышке. И отчего-то подумалось, что Кадзу буквально только что касался прохладной керамики губами…        Холодная горечь спиртного обожгла горло, но в желудок опустилась приятным теплом.        – С чего вдруг ронин помогает кицунэ?        Что ж, Араи ожидал подобный вопрос. Всё-таки не представилось раньше возможности рассказать об этом.        – Я ищу одного они. Так случилось, что наши с Мэй пути пересеклись. Тот, кто её преследовал, оказался не тем, на кого я охочусь, но я пообещал помогать ей и дальше. – Его речь прервалась краткой паузой. – Однако мы договорились: если я найду свою цель раньше, то... уйду.        Последнее слово он произнёс негромко, но решительно.        Кадзу смотрел на ронина долго, с нечитаемым выражением лица, никак не комментируя его слова. Давая возможность в свою очередь задать вопрос.        – Ваш клан поможет Мэй?        Кадзу сказал почти сразу:        – Поможет.        – Откуда такая уверенность?        На этот раз синоби с ответом не спешил.        Слегка прищурившись, он протянул руку к бутыли в руке Масамунэ. И сначала накрыл его ладонь своей – а лишь после скользнул ею вверх и, обняв пальцами горлышко, забрал сосуд.        От этого прикосновения, совершённого легко и будто невзначай, по спине Араи тёплой волной пронеслись колкие мурашки. Неслышно вздохнув, он опустил ладони себе на колени и крепко, до побелевших костяшек, сжал.        Тем временем Кадзу продолжил:        – Дзёнин не откажет. Очарован ею.        Вот как.        Масамунэ слегка прищурился.        – Смотрю, ты тоже, раз примчался на помощь по первому зову.        В чёрных глазах мелькнула сталь; синоби произнёс, выделяя слова:        – Она мне жизнь спасла. Убью за неё, – и выдержал паузу, точно задумался над чем-то, а в уголках его губ зародилась улыбка. – Очарован я другим человеком.       Слегка склонив голову набок, Кадзу смотрел на Масамунэ сквозь полуопущенные ресницы. Густая тьма его глаз блестела тёплыми отсветами огня, притягивая взгляд, и в попытке отвлечься ронин заставил себя сделать глоток сакэ, но в итоге остановился, лишь когда не хватило воздуха.        Удивительно – горечь спиртного немного отрезвила. Во всяком случае, так показалось.        Араи отвернулся к ночным огням города и буквально физически ощутил на собственной коже откровенный взгляд.        Вокруг них застыла долгая, нарушаемая лишь звуками ветра тишина...        – Масамунэ.        От неожиданного оклика Араи вздрогнул.        – Как давно ты был с кем-то?        К собственной досаде, ронину не удалось скрыть удивление.        Мог ли он ошибиться в понимании вопроса?        Едва ли.        Формулировка, пусть и без уточнения, была весьма прозрачной.        Давно ли он?..        Давно. Очень.        Зря Кадзу вообще напомнил об этом...        – Ты не находишь вопрос неуместным?        – Нет. Напротив, – ответил Кадзу будничным тоном, словно спрашивал о чем-то вполне обычном: в голосе его не было насмешки, взгляд – абсолютно серьёзен, на губах – ни тени улыбки. – Я, как и ты, одной ногой в могиле. Поэтому в простых желаниях себе не отказываю.        Он наклонился к Масамунэ бесстыдно близко.        Ронин замер с идеально ровной спиной, усилием воли вновь не отклонившись назад. Как тогда, во дворе.        – А ты? – прошептал Кадзу и слегка приоткрыл губы. Влекуще. Дерзко.        Араи не мог не заметить.        И глаз отвести тоже не мог.        "Я стараюсь не думать об этом".        Но стоило лишь сделать вдох, как Кадзу, опережая возможный ответ, произнёс:        – Светает. Пойдём.        И, быстро поднявшись, направился к люку в полу.        Сердце ронина колотилось где-то под горлом. Плавно выдохнув, он посмотрел на изломанную крышами домов линию горизонта, которая уже начинала окрашиваться алым. Мороз обещал крепчать. Но сейчас, несмотря на зимний холод, Масамунэ было невозможно жарко.