Дышать только ей

      И всё же, что-то в этом есть. Одиночкой быть легче. Мне легче. Вот уже три года, как я принял это решение, и с тех пор я один. Ни каких тебе ковенов, старейшин тем более. Слишком большая ответственность, непосильная ноша. Даже странно, насколько мне оказалось это чуждо — ни в мать, ни в отца. Нет стремления к власти, однажды попробовал, мягко говоря, остался не в восторге. Не моё это, однозначно. Одному гораздо проще, тем более, что семьи у меня больше нет.       Хотя, как сказать, одному. Целый день в офисе, ни минуты покоя. Даже не так — ни секунды. За три года с менеджера среднего звена до заместителя управляющего фирмой. А вам слабо?       А после работы глубокой ночью шастать по крышам, дышать этим городом — это ли не счастье? Возможно, продолжал бы я и дальше искренне в это верить, если бы не одно обстоятельство. Очень красивое, с серыми глазами и усталым взглядом.       В тот день настроение было на отметке примерно минус пять. Нет, я вовсе не любитель заглядывать в окна, чем там занимается народец по ночам, мне совершенно не интересно. Заметив свет на крыше в тот вечер, я решил, что там просто чердак. Мало ли, кому вдруг пришло в голову посреди ночи перебрать старый, ненужный хлам.       Когда проходил мимо, голова непроизвольно повернулась, как будто какая-то неведомая сила потянула. И с тех пор почти каждую ночь я не отлипал от этого окошка крошечной квартирки, которая на самом деле могла быть чердаком. Скорее всего, прежде им и являлась, пока человеческая алчность и жажда наживы не превратили её в небольшую студию, вполне пригодную для жилья.       Около месяца я просто наблюдал со стороны, пялился, как зачарованный, ночи напролет. Один из немногих приятных моментов в нелегкой вампирской доле: мы не нуждаемся в отдыхе. Во всяком случае, не в общепринятом смысле. Сидел, смотрел, изучал, можно сказать, даже знакомился. Но этого одностороннего знакомства очень скоро мне стало катастрофически мало. Я не мог даже предположить, какую ошибку совершаю, в тот момент, когда впервые проник в её сон. Решил, что это лишь прихоть, глупая блажь, и стоит мне ей насытиться, как я очень легко от неё смогу избавиться. Но не тут то было. Прихоть превратилась в желание, а оно в свою очередь в острую потребность, необходимость хотя бы в таком эфемерном контакте.       Мы говорили, общались, я рассказал ей всё о себе: кто я, что я, откуда, всю свою совсем не радужную историю. Почему бы и нет? Это ведь просто сон. На утро она всё забудет. Но потом я вдруг понял, что она не забывает. Каждый раз после смены в больнице Лира спешила домой. Стала рано ложиться и по возможности поздно вставать. Она меня помнила с первого дня, при встрече называла по имени.       Из её уст моё имя звучит так приятно, слушал бы и слушал. Что за фигня со мной творится, я теперь не совсем понимаю. Возможно, и не должен. Откуда мне вообще знать о чувствах? Я прекрасно знаком со страхом и болью, с отчаяньем, с чувством долга и глубокой привязанности, с чувством тоски. Но любить кого-то в романтическом смысле мне до сих пор не посчастливилось. А может не выпало несчастье, это уж, с какой стороны посмотреть.       — Дэвид, — и снова мурашки по спине. Её мелодичный, тихий голос прерывает мои раздумья. — Ты снова витаешь в облаках, — она смотрит и улыбается. Никого прекрасней я, кажется, в жизни не видел.       — Я не от мира сего, ты ведь помнишь? — с полуулыбкой смотрю на нее исподлобья, стараясь справиться с бабочками в своем животе.       — Хм, — она трёт подбородок нарочито задумчиво. — Это как ещё посмотреть.       — Как ни смотри, — горько ухмыляюсь. Наивная, сладкая глупышка. — Я бессмертный, Алира. Так не должно быть, но всё же… Неужели тебя это не пугает? Я нахально залез в твои сны.       Вдруг нестерпимо хочется привести ее в чувства, заставить снять эти розовые очки, сквозь которые она на меня смотрит. А девчонка по-прежнему улыбается, протягивает руку и касается моего лица. Не вздрагиваю, вообще не шевелюсь, лишь опускаю ресницы. Её касание ощущаю как сквозь вату, но и этого достаточно, чтобы дыхание остановилось, а сердце пустилось вскачь.       — Мы и сейчас во сне. Почему ты боишься коснуться меня?       — Я просто не должен, — судорожно вздыхаю. — Мы совершенно из разных миров.       — Да ну, — она склоняет голову на бок. Начинает сердиться, я это чувствую. — Значит, ты мне соврал?       — Почему это?       — Ты говорил, что работаешь в кампании по производству рекламы. Живёшь один. Много гуляешь в свободное время. Люди делают всё то же самое.       — Это правда. Уже третий год я живу этой жизнью, — невесело хмыкаю. — Я говорю не об этом. Ты понимаешь, — и снова я чувствую это и задыхаюсь. Она прижимает ладошку к моему лицу, свободной рукой берет меня за руку, переплетает наши пальцы. Это чудесно, хотя и не совсем реально.       — Ты где-то рядом? — вопрос совершенно простой, но я вдруг мешкаю.       — Что? С чего ты решила. Я могу…       — Не можешь. Я чувствую, что ты сейчас врёшь. Разбуди меня, — она придвигается ближе.       — Зачем? — и снова не дышу, закрываю глаза и наконец это чувствую. Снова издалека, но все же мучительно сладко. На своих губах её пухлые губки. Нужно бежать, прервать эту связь и валить без оглядки. И все бы прекрасно, но я не хочу. Нет, скорее не могу, я просто не в силах от неё оторваться.       — Я хочу увидеть тебя. Прикоснуться. Это невыносимо, разве не ясно? — она отстраняется, и я едва не взвываю от потери её тепла. — Я хочу тебя, реального и всего. Настоящего.       — Тебе не понравлюсь я настоящий, — мой голос звучит хрипло и сдавленно. Сам это слышу. Сердце колотится, как сумасшедшее, а в паху словно пылает огонь. Что за черт?! Она ведь всего лишь коснулась меня губами. Даже поцелуем это сложно назвать, тем более, всё не наяву, а во сне.       — Я сама решу, ладно? Не стоит подсказывать заранее. Пожалуйста, разбуди меня. Умоляю!       — Что ж, будь по-твоему, — шумно вздыхаю. Сколько времени нужно вампиру, чтобы преодолеть пару метров и приоткрытое окно? — Открой глазки, — всё ещё остаюсь в её сне, шепчу, наклонившись, обдавая её дыханием. Едва себя сдерживаю, чтобы не лизнуть её, но понимаю, что надолго меня точно не хватит.       — О чем ты? Я же…       — Открой свои глазки, малышка, — сижу у постели. Всю квартиру заполняет её аромат. Я давно его знаю, он такой потрясающе вкусный. — Алира, проснись, — выдыхаю ей в самое ушко, и она открывает глаза.       — Боже мой! Это ты, — шепчет девушка, и из зелёных глаз вырываются слёзы. — Значит, я не свихнулась.       — А ты так считала? — улыбаюсь, поймав пальцем прозрачную каплю на её бархатной щёчке. Стараюсь игнорировать электрический импульс, что прошивает тело от одного лишь касания, и подношу палец ко рту. Стоит мне лизнуть солёную жидкость, как я снова чувствую, что задыхаюсь. Нет, такого я точно не вынесу. — Чёрт. Прости, — поспешно опускаю глаза и поднимаюсь на ноги.       — Нет, стой! Прошу! — Лира вскакивает с постели. Девушка любит спать в трусиках и маечке на бретельках. Я это видел, сколько раз, не в силах пошевелиться, я нагло пялился, даже несколько раз видел ее обнаженной. Едва не срывался, сгорал от желания, знал, что нельзя, но все равно каждую ночь возвращался к её окну.       И сейчас я застыл, стою в ступоре, меня словно замкнуло. А она, кажется, не понимает, подходит вплотную, касается теплой ладошкой, и я льну к ней щекой. Но глаза не открываю, боюсь показать, просто до чертиков. Во сне она видела меня с темно-карими, а сейчас моя сущность рвется наружу. Если с клыками я ещё справлюсь, то цвет глаз от меня не зависит, и сейчас они светло-синие, ледяные, я в этом уверен.       А отважная девочка времени не теряет, стягивает куртку с моих плеч. Касается груди через футболку, и этого достаточно, чтобы из груди вырвалось глухое рычание.       — Лира, не надо, — с силой сжимаю кулаки, дышу шумно и рвано.       — Открой свои глазки, малыш, — засранка меня передразнивает. В ином состоянии я непременно бы улыбнулся, но только не в этом.       — Лучше не стоит, — ухмыляюсь нервно.       — Ладно, как скажешь.       Я с облегчением вздыхаю, но через секунду понимаю, что рано расслабился. Ручки Алиры скользят под футболку, ласкают живот, и я рефлекторно его втягиваю, резко выдохнув. Ловкие пальчики проникают за пояс давно оттопыренных джинсов, и я открываю глаза, выдав сдавленный стон.       — Что ты делаешь? Ты не понимаешь, — сжимаю её плечи и только теперь понимаю, что девушка обнажена. — Господи, Лира! — если что и может причинить ощутимую боль вампиру, так это умопомрачительный стояк, который упирается в джинсы. Особенно в разгаре трехлетнего воздержания.       — Они прекрасны, — она шепчет, касаясь моего лица. Начинает снимать с меня футболку, и я помогаю ей, готовый завыть от собственной беспомощности. Бьющаяся голубая жилка на её шее притягивает взгляд, и я пытаюсь сморгнуть наваждение. — Смотри мне в глаза, — Лира шепчет, и я подчиняюсь. — Ты идеален, — девушка ласкает мою грудь, чертит пальчиком каждую мышцу. — Ты никогда не был с человеком?       — Никогда, — не говорю, а выдыхаю. Каждое слово даётся с трудом. — А три года вообще ни с кем.       — Как же ты расслаблялся?       Господи, она добить меня решила! Я и так едва себя держу в руках, а она ещё с такими вопросами. Нежные ручки снова спускаются к поясу джинсов, и я шумно вдыхаю, а выдохнуть больше не могу. В глаза, Дэвид, помнишь? Только в глаза. Да какой там! Уже пожираю взглядом её идеальное тело, небольшую упругую грудь, ниже даже смотреть не рискую, опасаюсь, что совсем переклинит.       — Четвертая отрицательная, — снова нервно хмыкаю. — Эффект не хуже, чем от секса. Оу, чёрт! Алира! — её пальчики, справившись с болтами на ширинке, сжимают мой стояк, и это становится последней каплей. — Иди ко мне, — с глухим рычанием прижимаю девчонку к ближайшей стене и впиваюсь в её губы, сразу запуская язык в её ротик. Она такая сладкая, что просто нет сил! Такая вкусная! Жажда во мне разгорается жарким огнём, изнуряющий голод, словно я не ел пару месяцев. Но оказаться в ней я жажду в разы сильнее.       — Тише, тише, малышка, — прервав поцелуй, упираюсь лбом в её лоб. — Отпусти, умоляю, или я просто кончу в твою ладошку, — хриплю, при этом рефлекторно двигая бёдрами. Она меня не слушает, сжимаю кулак и бью им в стену, пробивая дыру в гипсокартоне. — Алира! — рычу, задыхаясь, но понимаю, что уже поздно. Не рискуя в таком состоянии поцеловать её, просто опираюсь руками на стену по сторонам от её головы и позволяю настырной засранке довести до конца свое дело. Наконец кончаю, зарычав и здорово прокусив губу клыками, чтобы не завыть, а главное, не кинуться на девчонку.       Но этой разрядки недостаточно и близко. Я хочу в неё, сейчас же, и одновременно почти нестерпимо жажду впиться клыками в её сладкую шею. От безысходности всё же взвываю, закрываю глаза и стараюсь не дышать, чтобы не ощущать её запах. Но понимаю, что это невозможно, её аромат уже въелся мне в мозг, включился в обмен веществ, в мой замедленный метаболизм.       — Спокойно, Дэвид, дыши, — Лира шепчет, прижав к моему лицу теплую ладошку.       — Ты не понимаешь. Я не могу. Мне нельзя.       — Старайся не зацикливаться на запахе, — она правильно понимает мою реакцию. — Просто дыши, поглощай кислород и смотри мне в глаза, — вытирает пальчиком струйку крови от уже несуществующей ранки на моей губе.       Я подчиняюсь, открываю глаза и начинаю дышать. Сперва сердце пускается вскачь, стоит её аромату снова попасть на мои рецепторы, клыки начинают зудеть, но по мере того, как я дышу всё глубже, голод отступает и в конце концов становится почти незаметным. Зато мое возбуждение никуда не девается.       — Я очень сильно хочу тебя, — шепчу, и наконец полностью избавившись от джинсов, сразу поднимаю девушку, прижав её спиной к стене. Лира обвивает моё тело стройными ногами, а я вхожу в неё мучительно медленно, одновременно накрывая её губы своими, заглушив её стон. Сразу начинаю двигаться и вместе с этим скулить, продолжая исследовать языком её рот. Не понимаю, каким образом мне удается обуздать свою жажду, но в данный момент я могу чувствовать только наслаждение. Её горячей плотью, туго сжимающей мой член, её нежной грудью, которая сейчас прижимается к моей груди. Не совсем понимаю, с чем это связано, но мне кажется, что я чувствую каждую клеточку ее тела.       Моя внутренняя дрожь подстёгивает двигаться в ней чуть быстрее. С огромным трудом, но мне удаётся контролировать свои силы, которые для неё могут оказаться губительными. Но у меня получается, я словно их отключаю, отдаваясь целиком удовольствию в чистом виде.       Продолжаю входить в неё всё глубже, ускоряю движения. Окончательно осмелев, отрываюсь от ее губ и начинаю покрывать поцелуями ее шею, тереться, вылизывать. Знаю, что сейчас напоминаю животное, но по сути, я такой и есть. Грозный хищник, стоящий в вершине пищевой цепочки. И сейчас этот хищник поплыл, растворился в этой маленькой девушке.       Она приближается к пику, я ощущаю это по запаху, по тому, каким рваным стало ее дыхание. Безумно хочу заглянуть ей в глаза, но её ресницы блаженно опущены.       — Малышка, открой глазки, пожалуйста, — уже во второй раз за сегодня звучит эта просьба, но сейчас она скорее напоминает мольбу. Девушка подчиняется и открывает глаза. Вижу, как расширяются ее зрачки, почти полностью скрыв серую радужку, и наконец чувствую ее сладкие спазмы. — Я люблю тебя! Сладкая, да! — заскулив в ее губы, кончаю следом. Кажется, что умираю, такого наслаждения я не чувствовал ещё никогда. Продолжаю скулить, вжиматься в неё и впитывать всю её нежность.       По мере того, как постепенно успокаиваюсь, приходит осознание того, что я проболтался. Чертов слабак, взял и взвалил на неё эту ношу. Только влюбленного вампира в ее жизни, наверняка, и не хватало. Продолжаю сжимать ее в объятиях и стараюсь спрятать лицо, но не тут то было.       — Девид, — Лира зовёт меня тихо, и от ее мелодичного голоса я весь покрываюсь мурашками. — Посмотри на меня, — поднимаю голову и смотрю ей в глаза. — Теперь они чёрные, — она улыбается.       — Это от страха, — улыбаюсь в ответ, но выходит как-то нервозно.       — Ну нет. Не отвертишься. Я хочу снова это услышать.       — Я люблю тебя, — болезненно хмурюсь. — И не знаю, как мне теперь тебя отпустить, — уткнувшись лбом в ее лоб, умираю от невыносимой боли. У вампиров все чувства обострены, если мы ненавидим, то так, что можем сгореть в своей ненависти, сейчас я горю от любви и отчаянья.       — Не нужно меня отпускать, — она всхлипывает. — Ты сам всё это придумал. Все эти барьеры. Я здесь, с тобой и люблю тебя всем сердцем. Нужно только поверить, что у нас есть шанс.       — Скажи это ещё раз, — кажется, моё сердце выпрыгнет прямо сейчас, я реально это чувствую, как оно колошматит у самого горла.       — Я люблю тебя, — позволив ей произнести эти слова, сразу впиваюсь в её сладкие губки со стоном.       Отделив наконец девушку от стены, в которой зияет дыра от моего кулака, несу ее в постель.       Крошечная квартира вновь наполняется стонами, ароматом разгоряченных тел, жаркими признаниями. Когда Лира снова засыпает, я остаюсь с ней лежать, обнимая и до самого утра наслаждаясь ее теплым дыханием на моей шее. Мне больше не нужны эти крыши, и этим городом я больше дышать не хочу. Теперь я могу дышать только ей.