Проблема выживания

1. Брок ведет старый облезлый пикап по дороге уже несколько миль, когда замечает за собой слежку. В маленьком зеркале заднего вида на горизонте уже два часа маячит темная точка, похожая на внедорожник. От жары весь горизонт в легкой дымке, асфальт раскален так, что можно жарить яичницу. Шоссе вьется вдоль горизонта, уходя направо, иногда прерываясь на грунт. Справа - серая выжженная степь пустыни, слева - светлеющие в лучах закатного солнца вершины низких гор. Вдоль асфальтной дороги редко случаются кустарники, припорошенные песком. Солнце практически село, слепит своими лучами и ярким красным маревом стелется за горизонтом. Точка не приближается и не отдаляется, постоянно висит над Броком дамокловым мечом. Он чует опасность незащищенным тылом, голой шеей и вставшими на затылке волосами. Брок беззащитен как котенок в клетке со львами, особенно, когда за поясом нет верного глока. Скорее всего, стычки не миновать и все произойдет на одной из ближайших заправок. Хрена лысого он даст себя упаковать, хотя и нужен им живым. Радиоприемник барахлит на низких частотах, радио в такой глуши не работает. Иногда слышны жизнерадостные ковбойские песни, прерываемые эфирами новостей. В Нью-Мексико есть два настроения – слушать музыку или диктора центральной радиостанции. Здесь ничего не происходит, а горячие новости только на границе с мексиканцами. Брок вытирает со лба пот, снимает с переносицы темные очки и кидает их на приборку. В машине все в песке, он весь в пыли, а в глаза будто сыпанули перца. Брок не спит уже двадцать шесть часов и семь из них пытается вести машину. От него несет как от гризли в сезон спаривания, а в желудке переваривается мерзотный кофе с последнего Старбакса. В жарком душном мареве последнего штата США он готов загореться как фетиль. У него кончилась последняя бутылка воды и во рту сухо как в пустыне. Точка все еще на горизонте и Брок готов выть от досады. Хоть бы у них спустило колесо (конечно же нет). Это точно какой-нибудь пиздатый внедорожник с бронированным корпусом и кондиционером. Определенно, там есть кондиционер. Брок бросает взгляд на развернутую на переднем сидении карту и прослеживает маршрут, намеченный до границы с Мексикой. Ему бы только добраться, а там он растворится темной фигурой в толпе безликих туристов, как песок в океане. Там нет камер, нет читкодов, нет терминалов и систем оплаты. Только наличка, только люди и чистое везение. Карт бланш на то, чтобы выйти живым. Брок видит мигающий бензобак и длинно грязно матерится. Последняя заправка перед долгим кроссфитом по протяженной местности через двадцать минут. Прекрасно, ему нужно как минимум захватить с собой армейский нож. Все, что он еще не проебал из оружия лежит на заднем сидении. Едва зажившие шрамы по левой стороне лица тянут. Он знает, как выглядит сейчас. Далеко не красавчик, бедные посетители придорожной кафешки были в шоке, когда он решил в кои-то веки позавтракать блинчиками. Ему нельзя останавливаться, и внедорожник, следующий за ним через всю Юту и возможно часть Айдахо, гонит его вперед. Они явно приметили его, когда он обналичивал последнюю карту. Неделю назад, в придорожном банковском терминале он снял последнюю наличку на имя Джека Райнела и переломил карту пополам. Было странно видеть круглые нули на всех своих счетах. Как будто он не здесь, как будто не отступает по всем фронтам, бежит как подбитая собака, прижавшая хвост. И понятия не имеет, где остальной Страйк. Он проснулся три месяца назад в палате за шторками, неизвестный никому, шрамированный заживающими ожогами и еще месяц валялся в полуотключке, питаясь исключительно питательными смесями. При нем не было никаких опознавательных знаков, кроме номера медстраховки, вытатуированного на левом плече. Медстраховка на подставное имя, подставные документы, он все продумал. Брок усиленно жмет педаль в пол, хотя машина чахнет на глазах. Он вкатывается на пригорок и ликует, когда внизу холма видит заезд для дальнобоев и красную витрину фудшопа заправки. Крохотный островок цивилизации в бескрайнем море песка как глоток пресной воды среди океана. Несколько крохотных семейных фургончиков стоят на заправке, огромный трак на дальней колонке сливает последние литры бензина, и длинноногий пацан с табличкой «Хот-доги за девять баксов!» пытается привлечь к себе скудное внимание посетителей у входа в мини-кафе. Идеалистичная картина современной глубинки Америки. Брок залазит на колонку номер четыре, неприметно вставая за ядреным зеленым фольксвагеном с битыми стеклами. Парень, на вид не больше двадцати, флегматично жует жвачку и пытается вставить дозатор в бензобак. Брок смотрит на колонку, потом на неудачливого водилу, надевает очки, кепку, хватает с заднего сидения острый как бритва нож в кожаном чехле и пихает себе за пояс. Он выходит из пикапа, прихрамывая на правую ногу и обманчиво медленно ползет в сторону касс. Боковым зрением он замечает, что внедорожник, преследовавший его часами, наконец-то медленно вкатывается на заправку, блестя своими отполированными черными боками. Это новенький бронированный форд и Броку кажется, что ему точно не повезет уйти сегодня с заправки целым. Он ковыляет до кассы, доставая потрепанный бумажник с наличностью, встает в недолгую очередь и ждет. Время тянется медленно, жар от асфальта начинает печь сквозь подошву его тонких китайских кроссовок. Играет ненавязчивая мелодия, которую не отличишь на сотнях автозаправок. Кассир смотрит на очередь, потом на часы, обслуживает двух человек, а потом переворачивает табличку «Обед». Брок сглатывает. Он чувствует, как сзади него встают двое. Они выше его на голову (Брока уже бесят эти ссаные альфасамцы), он чувствует запах дубленой кожи и, наверное, шестым чувством ощущает запах пороха. Тени удлиняются, как это всегда бывает в те чудесные часы заката. Солнце оранжевое, тяжело заходит за горизонт в последние минуты светового дня, бликами пробегается по стеклам машин на заправке. Брок скользит взглядом по двум темным фигурам позади него. Два мужика, гладко выбритые, на одном очки, один выше другого. Становится тяжело дышать, но адреналин подскакивает, и он чувствует, как по виску катится капля пота. Они вряд ли начнут потасовку в куче народа. Гидра должна действовать тихо, особенно после феерического проёба Озарения. Кэп и его шайка-лейка не должны заметить, что Гидра отлавливает свои собственные кадры. Он точно знает, что за него-живого назначено дохуя. Мелкие сошки собрались вместе и желают получить информацию. Сердце Гидры тлеет и тянет свои щупальца к нему. Брок ищет запасные пути. С одной стороны, тут человек десять, устроить стрельбы тут и под шумок слиться очень хорошая идея. Он видит охранника за стеклом, у него на поясе висит табельное, он смотрит какое-то тупое шоу и доедает свой халявный обед. Рядом с ним сидит молодая официантка, беззастенчиво выпятив свои сиськи, красит губы и пожирает взглядом новенькое камаро, припаркованное на другой стороне стоянки. Дальнобой, тучный мужик с рыжими усами, усиленно курит рядом со знаком «огнеопасно», стараясь не попадать в поле камеры наблюдения. Брок прикрывает лицо, когда камера обыденно-медленно начинает поворот в сторону касс. Мужики сзади него тушуются, когда миловидная девчонка-кассирша на перекуре подходит к ним сзади. Брок видит в отражении стекла, как она сначала медленно поднимает руку, а затем хватается за кожанку одного из преследователей. Тот замирает, а потом мягко поворачивается и снимает свои пижонские очки. - Вау, красивая куртка, чувак. Дашь поносить? - , Брок молится на эту старлетку, возомнившую себя Ланой дель Рей. Он ловко и незаметно выскальзывает из возмущающейся очереди, чтобы кривой походкой направиться к уборным на другом конце заправки. Устроить пальбу на стоянке с кучей народу равно вызвать копов. Копы равно сводки новостей и вот уже интеллект Старка быстро вычисляет где он. А Брок не сомневается, что как только Гидра засветит слежку, то и компашка мстительных идиотов начнет раздумывать по каким-таким причинам за Рамлоу хвост. А причины есть. На дальнем конце автозаправки маячит значок туалета. Это просто строительный контейнер-блок, в котором есть две секции био-туалета. Блок достаточно большой, поэтому разделен напополам стенкой. Брок заходит в мужской сортир и морщится от стойкого запаха отходов. Треснувшее зеркало, два писсуара и одна кабинка с раковиной. Он снимает очки, поворачивает кепку носом назад, чтобы не загораживать себе обзор. Скоро здесь будет много крови, желательно не его. Он распахивает кабинку, проверяя есть ли кто в комнатушке. Потом включает воду в раковине, которая сначала плюется, а потом выдает залп, и бойлер где-то наверху начинает шуметь. Восхитительно, во что превратилась жизнь командира элитного боевого подразделения. Брок встает за дверью, вынимая из-за пояса черную кожу ножен. Сруб дерева удобно ложится в ладонь, металл переливается в свете одной тусклой лампочки. Брок перехватывает нож по удобнее, чтобы иметь возможность ударить первым. Пространство узкое и не создано для маневров. Дверь откроется медленно и тихо, так, чтобы не потревожить гипотетически моющего руки человека. Потом первый нападающий сделает медленный шаг вперед, прощупывая не хрустит ли пол под ногами. Он конечно же нацелит пистолет в затылок, потому что подлые проплаченные наемники так и делают. И когда он заметит, что у раковины нет никого, Брок всадит ему в руку по самую рукоятку. Брок готовится и выжидает. Слева от него, за дверью, висит разбитое грязное зеркало. Он смотрит на него доли секунды, чтобы заметить свои осоловелые от безнадеги глаза. Он как раненое животное, чувствующее скорую гибель, кусается из последних сил. У него кривая улыбка, исказившая обугленное, с одной стороны, лицо. Шрамы вьются тонкими линиями, как будто его поразила молния (это было чертово здание Трикселиона). От левого уха остался кусок, волосы выбриты и скорее всего, больше никогда не отрастут там по новой, ладно хоть бровь осталась. И в эту секунду Брок слышит скрип открываемой двери. Все происходит в одно мгновение. Рука с каким-то новеньким, незнакомым Броку пистолетом тянется вперед, тогда как ее владелец еще даже не ступил на порог. Брок ловко вклинивает нож прямо между костьми, чувствуя, как зазубренный конец раздирает плоть. Первый наемник громко вскрикивает, скулит как гиена, хватаясь за руку и роняя пистолет. Брок молниеносно перекатывается, хватая пистолет и уходит в атаку. Пистолет оказывается легким, словно и не сделан из металла, глушитель длинный и странной формы. Брок делает выстрел, однако из пистолета вылетает не пуля. Это чертов транк. По крайней мере, один из мужиков вряд ли встанет, когда крупный транквилизатор всаживается ему в глазницу. Он тихо верещит, сползая вниз по стенке и затихает в неудобном положении. Брок умудряется спрятаться за дверь кабинки, когда два транка с противным звуком застревают в тонком пластике. Похоже, это весь заряд пистолетов, потому что следующее, что делает второй наемник, это идет на Брока с трещащим от электричества шокером. Брок сглатывает, кидает пистолет на оплеванный пол и кидается в атаку. Его противник выше него на две головы, как минимум здоровее и у него есть шокер, безусловное преимущество. Однако Брок ухитряется ловко поменять их положение в пространстве, пока получает заряд тока в левый бок. Ощущения так себе, как будто тебя ебнул скат. Мужик подмахивает ему в печень, и Брок силится вдохнуть, как получает коронный в нос. Он отлетает и умудряется проехаться по раковине, разбить ее и рухнуть в гору осколков. В руку больно врезается острый край белой керамики, он чувствует, как с затылка начинает капать. Голова чугунная, наливается тяжестью и в глазах все черным-черно. Он промаргивается, пытаясь дышать, но кровь из разбитого носа заливает губы, течет по ушам. На него кто-то грузно садится и еще раз ударяет разрядом. Больно адски. Брок не завидует в этот момент Зимнему солдату, которого били током за непослушание хотя бы раз в день. Кто-то садится на него, обхватывая бока ногами. Весит эта сука явно больше него, а потом шею обхватают холодные широкие ладони. Брок силится вдохнуть и не может. Он только сучит ногами, скребет отросшими ногтями по рукам ублюдка, пытается найти его лицо и выдавить ему глаза, но не видит ничего. Воздуха стремительно не хватает, когда его наконец немного отпускают, но тут же в грудь приходится еще один разряд. В следующий момент, он лежит на полу, чувствуя, как руки приковывают к чему-то холодному и горячему. - Я советую тебе открыть рот, сука, - произносит над ним голос, когда он начинает разбирать слова и видеть над собой серый панельный потолок, - и членораздельно произнести код. - Члено…раздельно, - хрипит Брок, жадно ловя каждый вдох. Он кашляет как туберкулезник, задыхаясь и пытаясь проморгаться. Лампочка над потолком угрожающе качается как маятник, отсчитывающий его свободные минуты жизни. - Тебе разве не понятно, за что за тобой гоняется половина наемников этой страны? – мужик присаживается на корты и Брок видит маленькие черные глазки, смотрящие на него и видящие двести восемьдесят тысяч долларов прайса за «живого и говорящего агента ЩИТа». - Окей, окей, парень, - хрипит Брок и тут же получает разряд шокером. Он задыхается, чувствуя, что следующий раз будет последним, перед тем как он отключится, - я тебя понял. Записывай. Rzhavui, huevyi, Trista sem’, idi nahui. Мужик хватается за телефон и явно понимает, что его цель пиздит. Брок хватается за трубы, к которым его привязали, чтобы попытаться выдрать их. _ _ _ _ Кто бы сказал, что Кэп охуенно целуется? У него пухлые розовые губы, острый язык и идеально ровные белые зубы. Брок уверенно может говорить, что в этом веке он первый засосал Капитана мать его Америку (если не считать Картер, потому что она явно не просто так крутится у конспиративной хаты Роджерса). Овации в студию. У Роджерса восхитительно проработанные руки, широченная линия плеч и грудные мышцы идеальных квадратов. Брок знает, он успел залапать все самое лучшее. Кэп немного мнется, предварительно угрожающе посматривая и пытаясь предугадать маневр Брока. А Брок ластится, как огромный волкодав, почуявший свежее мясо. Он зажимает его в темном кабинете, прямо рядом со шкафом личных дел сотрудников. Он знает, что Кэп посматривает на него не просто так, иногда цепляет глазами в кафетерии, в лифте, периодически проходится голодным взглядом на тренировках. Брок понимает, что век Капитана был другим, что он вырос и привык скрываться. Кто знает, может они и с Зимним творили всякие непотребства, пока сидели вдвоем в окопах. О да, Брок славно пофантазирует об этом в душе на съемной хате. Капитан не застенчив, нет, он просто думает, как подступиться. Думает, не будет ли Брок трепаться и не забавы ли это ради. В следующую секунду Брок не дает ему усомниться, что он не откроет рот зря и вжикает вниз ширинку форменных брюк. Он ныряет вниз с головой, словно в омут, садится на колени и смотрит снизу вверх. Капитан молчит, смотрит серьезно и прикрывает глаза, когда Брок касается резинки трусов. Это будет их большой грязный секрет, очень большой (Броку это будет снится еще две недели). Он целуется с Кэпом, остасывает Кэпу и в конце концов трахается с ним. Кровать на съемной квартире огромная и выдерживает их двоих. Мощный Роджерс с литыми мышцами ушатывает Брока навзничь, они как будто два разъяренных медведя дерутся в валежнике, а не на простынях. Брок лишь успевает заметить, что паховые волосы героя всея Америки внизу темнее, чем на голове. Он, черт побери, хорош, лучше всех его любовников и любовниц. Он как зверь, самый опасный на этой планете. И этот адреналин, это бешеное сердцебиение – Брок подсаживается как наркоман на героин. Они встречаются рандомно каждый раз, потому что не всегда миссии Страйка совпадают с миссиями Капитана. Романова смотрит на них хищным взглядом и ухмыляется криво одному только Броку. Она ему не нравится от слова совсем, может наделать столько дерьма, что во век не окопаешься. Брок держится от нее подальше, умудряется поспевать за Кэпом на миссиях, разрываться между Фьюри и Пирсом и гонять Зимнего. Вот последнее ему совершенно не нравится. Он, конечно, любит порядок и боль, но каждый раз, смотря на то, как зажимает капу в зубах бывший дружок Капитана Америки, внутри него что-то обрывается. Наверное, это сраная совесть. Он не знает сколько продержался предыдущий куратор, но он на этой работе уже пять лет. Учитывая, что при нем Солдата размораживали только два раза, оба этих раза еще долго снятся ему в черно-белых триллерах-снах. Первый раз, уже пять часов размораживающийся как чертова индейка из морозилки, Зимний с размаху впечатывает техника в свою литую грудь, железной рукой сворачивает ему шею с противнейшим хрустом. Он только начинает осознавать реальность, в инструкции прописано не подходить к нему без шокера. Брок не признается, что вечером находит у себя седой волос у виска. Солдат кривится, показывая, как его подзаебала эта работа, встает, шатаясь и направляется к кабинкам душевой. Это далековато, но никто не спешит ему помочь, так что Брок просто идет впереди задним ходом и толкает дверь первой комнаты. - Ей парень, - говорит Брок, Зимний солдат медленно поднимает на него взгляд из-под сырых слипшихся черных как смоль волос, - залазь-ка в ванную, на ногах не стоишь. Брок успевает увернуться от железной руки, приложить солдата шокером и за загривок вкинуть в железную ванную, стоящую у самой стены. Солдат голый, на груди волосы слегка темные, короткие и вьющиеся совсем чуть-чуть, железная рука, прекрасная в своей смертоносности, сжимает бортик ванной. Зимний отфыркивается от волос, попавших ему в рот и смотрит устало, словно не было секундной агрессии. Брок смотрит в ответ, потом усмехается и говорит: - Расслабься, миссия только послезавтра. Успеешь очухаться, - а потом поливает его холодной водой. Солдат сжимается, пухлые губы становятся фиолетовыми от холода. Брок держит температуру низкой, но через несколько минут, видя, что бледные руки и щеки начинают наливаться кровью, прибавляет температуру на градус каждую минуту, хотя в инструкции этого не прописано. Так они и сидят – отмороженный придурок в ванной и еще один идиот с шлангом-лейкой, в двух метрах друг от друга примерно минут сорок. Последние десять минут температура больше прописанных градусов на десяток, льется из лейки и всю ванную комнату заволакивает густой пар. Солдат отмокает в полной ванной и прикрыв глаза что-то тихо свистит. - Ты новенький куратор? – произносит он хриплым каркающим голосом. Его чернильные глаза находят Брока, сидящего на низком стульчике и не моргают. Брок смотрит в них и утопает в безнадеге. - Позывной Командир, так что будь добр, не упоминай слово новенький, как будто я сраная школьница на вечеринке. Брок читал личное дело Солдата. Его настоящее имя строго засекречено, фотография черно-белая и непонятная, но Брок слишком большой фанат Капитана Америки в юности, чтобы не узнать эти резкие скулы и мягкий волевой подбородок Джеймса мать его Барнса. Повышенная агрессия, минимальная утомляемость, максимальная разрушительная сила, смерть каждого третьего куратора – гласит инфа, в которой кто-то очень мало считал количество смертей на базах Гидры. Шесть лет назад Брок соглашается сразу, как только Пирс подсовывает ему эту чертову папку, как финал всей его жизни. Он уже тогда знает, что все пойдет по пизде, стоит ему на секунду ослабить тылы или оступится. Все, кто слишком хороши и доходят до верхов, слишком яркие, чтобы не быть замеченными Александром. Брок и его Страйк в том числе. Так что как только папка ложится ему на колени, Пирс внимательно следит за его взглядом, Брок только и может, что попросить ничем не обязывающим тоном повышения зарплаты. Пирс усмехается и накидывает ему пару нулей на счет в банке каждый месяц от лица бухгалтерии. Как Брок может отказаться от такого щедрого предложения (никак, пулей в затылок ему и всей его команде). Он видит, как прорастает Гидра в американском отделении Щита, как под носом у Фьюри Пирс держит идеальное оружие в самом сердце Америки. Идеальное оружие медленно наклоняется к бортику ванной и закидывает обе руки, свесив их вниз. Он перестает насвистывать незнакомую мелодию, но Брок явно чувствует повисшую в воздухе опасность. Солдат прощупывает границы, как умное животное, приученное максимально быстро адаптироваться ко всему. Брок смотрит на него, на его линию шеи, опасно-обманчиво-нежное выражение лица и выключает воду. Они остаются в тишине ванной комнаты, капает вода, снаружи ни единого звука. Брок медленно поднимается, чтобы пытаться хотя бы немного доминировать. Барнс выше его совсем немного, он если он встанет и блеснет рукой, то Броку придется доставать шокер обратно. - Значит так, детка, - спокойно произносит Брок, взяв самый миролюбивый тон. Он досконально изучил все дела бывших кураторов, проанализировал в голове все возможные методы усмирения подопечного и понял одно. Нихуя ничего не сработает и в этот раз. Кураторы дохли как мухи, стоило им сделать один неверный шаг. Они пробовали метод кнута и пряника, пытались ковырять Агента и подыскивать новые способы управления им, но все в конце концов вело к пуле меж глаз или каким-нибудь несовместимым с жизнью увечьям. Солдат незаинтересованно смотрит в ответ, подперев рукой щеку. Он выглядит машиной для убийств, обманчиво спокойный и скучающий. И Брок в ту секунду отчаянно-ясно понимает, что все методы не работают по одной чертовой простой причине. Агент привык выживать и адаптироваться, привык подчиняться приказам и делать свою работу как можно чище. Это блядский человек, как бы ему не жгли мозги. И как бы не пытались втолковать ему насколько он всего лишь имущество Гидры. Значит и работать им придется друг с другом как в ебаном цивилизованном обществе. - Я в курсе, что ты прекрасно все понимаешь, - Брок переходит на шепот, потому что за бронебойной дверью стоят бойцы, и у него нет стопроцентной уверенности, что это Страйк, - я не буду пытаться доказать тебе, что ты оружие. Я твой новый командир, ты прекрасно знаешь прописные уставы и что будет, если меня ослушаться. У нас с тобой будет как минимум пара миссий, а через два дня мы отправляемся в блядский Тунис выбить новую цель. Будешь паинькой, я не буду доебывать. Будем работать вместе и сообща, буду прикрывать тебе косяки. Тебе по-любому не хочется лишний раз на то адское креслице. Как понял? Я хочу быть живым и по возможности сохранить себе все части тела, так что как тебе идея просто быть лучшими подружками? Идет? Солдат молчит, смотрит осознанно и остро, словно оценивает все плюсы и минусы. Они молча играют в гляделки, Брок вздыхает и кидает в Агента толстым полотенцем. Как только Пирс заходит проверить наладку своего идеального оружия, Брок отчитывается о том, как все прекрасно. Мертвый и голый очкарик-техник остывает в трубе для отходов чтобы отправиться в свой последний путь по сточной канализации. Солдат смотрит более заинтересованно и когда через два дня в Тунисе жирный низкий араб садится в свою машину, чтобы через двадцать восемь минут быть убитым в своих собственных апартах шикарного пятизвездочного отеля, в коммуникатор Брока доносится пропитанная удовольствием фраза: - цель уничтожена, подружка ждет указаний. _ _ _ _ _ До Брока не сразу доходит почему его не хватились. А когда доходит, он необычно рад, что в мире такой переполох. Мстители воюют друг с другом, за полгода они умудрились пройти путь от лучших друзей мы-везде-ходим-парой до я-воткну-тебе-щит-в-табло. Как это получилось Брок знает, даже уверен, что послужил катализатором. Это его последние дни в больнице, и он вяло ковыряется в студенистой каше на завтрак приносимой старенькой мисс Розье, медсестрой в розовом халате. Сегодня ему намного лучше, так что в туалете над унитазом в обед Брок сжигает по одному старые листы бумаги, обугленные и потрепанные по краям. Кожаный переплет валяется на полу, в глубине кабинки, никому не нужный. Потом он медленно ползет до своей палаты и улыбается медсестре на посту. За окном серая и непроглядная осень, люди спешат на работу, и он тут, в маленькой госклинике досиживает последние дни, чтобы уехать на конспиративную квартиру и попытаться найти Роллинза и остальных. Он безучастно смотрит телик, потому что окна его палаты выходят на сестринскую с небольшим вестибюлем, и оттуда узнает о подрыве какого-то важного здания и смерти государственных лиц. А потом по новостям и всем каналам начинают крутить грустную рожу Зимнего. - Господи, серьезно? – ворчит он, когда Кэп и Старк вставляют себе палки в колеса, в то время как вдвоем должны встать против всего мира. Агента ловят в Румынии, потом в Австрии, а потом два дня горячих новостей разражаются сводками полугодичной разрухи Трикселеона, ссылаются на Гидру и старт Озарения. Брок смотрит, ковыряя ложкой сливочный пудинг, на труд всей своей жизни, покореженный в обломках хелликериеров и даже хочет пустить скупую мужскую слезу, но потом вспоминает, что в больнице он на минималках простой смертный и старается сделать морду попроще. Он видит сквозь новости, читает то, что другой народ слизывает на поверхности. Зимний оправдан, Кэп и Старк таки жмут друг другу руки, хотя у миллиардера подбитый правый глаз и рассеченная губа, он двигается медленно, а Роджерс прихрамывает на правую ногу (Брок думает, что Старк точно вломил ему не хуже). Барнс больше не мелькает в сводках новостей, зато круглосуточно крутят Гидру и морду Г. Земо, одного из техников, работавшего в лабораториях Гидры, заключенного под стражу и приговоренного к бессрочной колонии строгого режима и еще парочку знакомых Броку лиц. Бывшие пособники Гидры, вот кто они все. На третий день он видит в сводке свою собственную красивую рожу с блестящими от воска уложенными волосами и хочет поржать. Сейчас у него шикарная маскировка, закачаешься. А потом ему приходится уносить ноги из клиники. Это случается, как во всех третьесортных сценариях ужастиков, ночью. Он идет отлить по стеночке, потому что третий день отходит от болеутоляющих, и его иногда сильно тошнит. Он не неженка, но три раза чуть не выблевав свои внутренности, повторения не хочет. Он заходит в туалет и потом долго умывается. Вода ледяная, но ему так даже легче, шрамы прекращают зудеть, если их не чувствовать. Он ковыляет по полутемному коридору в больничной робе и чувствует себя лучше. Медстраховка должна закончится на следующей неделе, так что его дни в стационаре сочтены. Он думает на какую квартиру лучше свалить, когда его окликают. - Мистер? – худощавая медсестра подходит к Броку улыбаясь стерильной улыбкой, - как вы себя чувствуете? Вам помочь дойти до палаты? Брок хочет отказаться, когда замечает, что женщина сильно нервничает. Он улыбается ей кривой улыбкой, трет свою шею, чтобы казаться еще более беззащитным калекой. - Пойдемте в процедурную, у вас нездоровый вид, - сообщает медсестра и двигается в обратном направлении. Брок идет за ней, потому что она не просто так тащит его в кабинет. Когда Брок заходит в белую комнату, сплошь уставленную шкафами с медикаментами, то только видит часть белого халата, исчезающего в противоположной двери. Комната со сквозным проходом. На кушетке сидит человек. Он одет в белый медицинский халат, у него есть шикарная темная водолазка и он щурит свои и без того узкие глаза. В руках у мужчины девятимиллиметровая беретта с глушителем, длиннее, чем сам пистолет. - Добрый вечер, мистер Рамлоу - произносит вежливо незнакомец с очень британским акцентом, - у меня есть к вам разговор. Не подскажите ли код активации Зимнего солдата? _ _ _ _ _ _ Трикселион горит и взрывается. Кажется, будто небо падает на здание, люди кричат и в панике бегут к выходам. Брок хватает за руку Солдата с горящими глазами, когда они петляют по коридору с самых нижних лабораторий. - Твой новый командир Стив Роджерс, - говорит Брок тихо, но четко, - не убивать, но немного покалечить, чисто для профилактики. — Это не сходится с моей программой, - монотонно проговаривает Агент, - куратор Брок Рамлоу, не Стив Роджерс. - Запоминай и слушай меня, - Брок дергает его за руку, когда видит, как коридор впереди ходит ходуном. Еще немного и все обрушится, - твоя программа защищать Хелликериеры. Так защищай их, но не сильно трудись. Твой новый куратор Стив Роджерс, как только ты поднимешь птичек в воздух. Как понял? В глазах на секунду проскальзывает узнавание, грусть и горечь. - А ты? - агент борется с программированием, оно уже дает трещины. Брок замечал это раньше – чем больше вещей, которые кажутся Зимнему знакомыми, тем быстрее он выходит из строя. Вот и сейчас, Брок видит осмысление в глазах смотрящего. Он знает, с чем именно он ассоциируется у Солдата. Со свободой, с поблажками, с шоколадом и чертовым кофе, которое ему перепадало на миссиях. Знакомое лицо. А как только он увидит Роджерса, то его вышибет на раз. И вся хваленая Гидровская медитация на электрическом кресле с капой в зубах не пробьет их любовь до гроба. Брок знает, что у них то самое светлое чувство. Угораздило же связаться с любовниками и застрять в этом треугольнике пиздеца. Солдат кивает, молча натягивает на лицо маску. Брок смотрит на него в последний раз, он уверен в этом. У Зимнего красивые черные глаза, обрамленные длинными ресницами, сурово сдвинутые брови и морщинки у переносицы. Брок вспоминает, как прекрасно было дрочить друг другу в Сахаре, когда они были на второй миссии, затянувшейся на целый ебаный месяц. Они провели несколько шикарных ночевок под открытым синим небом, усыпанным звездами. Было холодно так, что зуб на зуб не попадал, и Страйк грелся в палатках друг с другом и консервными банками сухпайка. Зимний сладко стонал, когда Брок прижимал их члены друг к другу и медленно водил по ним сухими ладонями. У него был плотный торс, ни грамма жира, одни мышцы и кубики пресса. Он хватался за свою железную клешню как мог, чтобы не садануть ею Брока. Агент за две недели в пустыни почуял свободу и дестабилизацию. Так что Броку приходилось удерживать его в адекватном состоянии всеми силами. Брок сглатывает, смотрит как уносится вперед по коридору черная тень и переводит взгляд на руку, только недавно чувствовавшую крепкую прохладную сталь. Что-то щемит внутри, близко к сердцу, как будто у него есть какие-то чувства, кроме желания выживать. Брок достает потрепанную книженцию из-за пазухи и смотрит на нее долгим взглядом. Вокруг все рушится, ломаются перегородки, он буквально чувствует, как скоро разверзнется пол под его ногами. Книга в его руках легкая, словно блокнот с записочками. Края замусоленные, серые и неровные, кожаный переплет потерт. Брок кладет ее обратно и бежит вперед. Врываясь в одно из служебных залов, он нос к носу сходится с черномазым новым лучшим другом Роджерса. Он открывает дверь и слева на него тут же обрушивается удар, выбивая пистолет из рук. Брок берет его руки в захват и со всей силы вламывает головой по носу. Мужик отлетает на пол, скользит по нему и эти две секунды дезориентируют его. Брок не может устоять и не навалять этому зарвавшемуся засранцу. — Это будет больно, - говорит он, стягивая с себя броник и кидая его на пол, - Гидра не берет заложников, как мы там говорим, ты готов познать боль? - Я готов навалять тебе, - пикирует черный ублюдок и кидается в рукопашку. О да, здесь он готов въебать этому ублюдку, как же он его бесит. Везде гонялся за Роджерсом, как будто чирлидерша за капитаном футбольной команды. Ты во втором составе, Уилсон. Брок хватает его и кидает через весь стол, упиваясь чужой болью и ранами. Ему нравится валять таких вот сладких правильных бойцов, которые не чуяли пороха и дерьма в жизни. Уилсон перелетает через стол, разбивая по пути какое-то стекло и валится на пол. Рамлоу прыгает на рабочий стол, чувствуя, как ликует внутри него жажда показать превосходство. Он размажет дружка Кэпа по стенке, потому что он давно его бесил, а он не святой сдерживаться и если в пылу драки кое-кто хорошо получит по морде, то этого явно не его вина. - Что, сдулся слабак? – кричит Брок, поигрывая мускулами. И это его первая и последняя ошибка, никогда не иди на поводу у своей гордости и мести. Уилсон вскидывается и бежит в противоположную сторону, а Брок не успевает буквально пару секунд. Он чувствует удар, слышит, как рушатся над его головой балки и падает, падает, падает. Он проваливается на нижние этажи, все глубже и глубже, пытается цепляться за арматуру и все равно соскальзывает в неизвестность. Вокруг него разверзается ад и все горит синим и красным пламенем. Он падает на пол где-то между этажами, и пока пытается очухаться, видит, как с огромной скоростью практически в метре от него рушится часть здания. Хелликериер огромен и он надвигается, как личный апокалипсис Брока. Он видит, как проседает последняя держащая опору балка и пытается ползти, но бетон под ним крошится, длинные узловатые спирали железных прутьев расходятся, отрываясь вместе с кусками пола и рушатся вниз. Брок не успевает схватиться за один из прутов и падает еще на один этаж вниз, перекатом уходя в бок и оказывается в ловушке из пламени. Что-то рядом с ним взрывается, и он горит. _ _ _ _ _ _ На столе стоит стаканчик кофе. В его кабинете, на его черном столе рядом с ноутбуком стоит стаканчик кофе из Старбакса за углом. Брок садится на стул и крутится вокруг оси, каждый раз скользя взглядом по лого русалки. Откуда здесь появился этот стакан он знает. Роджерс каждый третий день бегает мимо этой кофейни по утрам и каждый раз заходит до работы. Брок осторожно берет стаканчик в руки – еще горячий (единственное горячее доказательство, что Роджерс не просто его Капитан), и откупоривает пластиковую крышечку. Кофе горький и идеальный. Без сахара и никаких тебе добавок. Хорошо измельченные зерна, никакой корицы/меда или других приколов любителей попить латте с миндальным молочком. Брок с наслаждением отпивает из стаканчика и открывает ноутбук. Пока прогружаются новостные сводки он смакует каждый глоток. Потом настает время сделать рапорты, подписать отчеты, позвонить в бухгалтерию и спросить какого хуя они не накинули ему премию за внеурочные часы. Потом Брок идет на обед и в зал, гонять бойцов до посинения. Роллинз не достаточно выкладывается на полосе препятствий, так что Броку приходится подгонять его на ходу. Потом он долго курит на лестничной клетке в перемычке между главным зданием и слушает, как на лестнице ниже молоденькие агенты с неплохими фигурками сплетничают о маникюре и Лиззи из отдела чрезвычайных происшествий, которая переспала с Джаредом из диспетчерской. Потом Брок идет на взлетку, потому что прибыли новые запчасти для джета. Запчасти прибыли с большим опозданием, поэтому накладную на них придется выслать второй раз. Он долго ругается с доставщиками, потом смотрит на лого Старка на некоторых ящиках и понимает, что запчасти все равно высший класс. На пересменке Брок считает ворон, потому что надо же когда-то отдыхать. Он не пересекается с Роджерсом весь день. Время на часах пол десятого вечера, когда Брок вваливается в свой небольшой кабинет. Стаканчик с лого Старбакса стоит рядом с гудящим в сонном режиме ноутбуке. Брок приваливается к дверному косяку и закрывает за спиной дверь на ключ. Кофе в нем на донышке, остыло уже как девять часов назад. Крышечка откупорена и загнута так, чтобы было удобно пить. Кофе был славный. Брок пялится на эту зеленую крышечку как на врага народа. В голове его ворочаются медленно сумбурные мысли, словно болото, в которое он попал, засасывает его еще глубже. Нет, это Роджерс засасывает его в себя. Роджерс – сраное топкое болото, в котором Брок утонет, если уже не утонул. Он прикрывает глаза, считает до десяти и открывает их. Стаканчик не исчезает. В душе, если у него она, конечно, есть, где-то между ребер, внутри у сердца сворачивается тянущее болезненное чувство. Это что-то неопознанное, Брок раньше такого в жизни не чувствовал. Оно точит об его ребра свои стальные зубы, щекочет хвостом легкие. Брок не понимает, что это. Он просто чувствует, что он делает все неправильно. Как будто он знает, что правильно, а что нет. Брок опускается в кресло, ставит свой личный ноутбук в теневой режим и открывает все доки Зимнего солдата, какие у него только есть. До 4 апреля и старта проекта Озарение остается шесть дней. Брок вбивает только-что созданную почту и загружает туда все файлы, потом нажимает отправить и откидывается на спинку кресла, скосив глаза. Ему кажется, что стаканчик из Старбакса удовлетворенно смотрит на него в ответ, и ему становится легче дышать. _ _ _ _ _ _ _ _ Брок стаскивает ключи зажигания и надевает поверх больничной робы пальто. Руки у него по локоть в крови. Бриташка со своей береттой оказывается хорош, но Брок лучше, так что тело наемника теперь остывает на полу процедурной с простреленной башкой. Брок, конечно, тоже получил по своей только зажившей роже, но по крайней мере вести тачку в состоянии. Он закидывается таблетками, заводит мотор низко-посаженной тойоты и выезжает на трассу. В бардачке у того неудачливого убийцы оказывается несколько кредиток (этот идиот записывает пароли на обратной стороне), два магазина и носовые платки, которыми Брок быстро обтирается. Он едет на север, к выезду из города, утро только занимается рассветом. Небо сереет, постепенно оживает магистраль. Брок сжимает руль так сильно, что рука начинает болеть. Бриташка в его голове повторяет одно и то же. Коды. Коды Зимнего. Коды Зимнего Солдата. Вот что нужно Гидре. Оказывается, этот Земо успел стащить книжку, которую Брок так старательно оберегал. У его работодателей раньше было принято негласное правило: коды знают только кураторы. Брок был последним, в его столе лежала книжка в кожаном переплете. Он без акцента произносил этот чертов код, когда Солдата разморозили при нем в первый раз. Книжка сожжена в больничном туалете несколько часов назад. Земо в Рафте и больше никогда не увидит белый свет. А значит Брок последний хранитель этого сраного набора слов, а Гидра очень заинтересована в реабилитации своего идеального оружия. Он тормозит на светофоре, смотрит как какие-то поздние тусовщики в белом лимузине на перекрестке высовываются из окна и горланят песни. Рассвет первыми лучами задевает светофоры, бликует и отражается в стеклянных фасадах зданий. Это уже пригород, он не заметил, как въезжает в спальные районы. Совсем скоро он выедет на шоссе. Брок включает первую передачу, медленно трогается и глохнет. Тойота обиженно фыркает и прокатывается еще пару метров. Ключи с брелком-собачкой проворачиваются до исходного положения. Брок моргает, кажется, целую вечность пытается завести автомобиль и наконец-то трогается вновь. Значит, на его спине нарисована огромная неоновая мишень. Его будут искать, преследовать и пытать, пока он не выдаст код активации, а потом бросят подыхать в подсобных лабораториях. Брок не жилец. Ему приходится притормозить на парковке недалеко от закрытого в столь ранний час массмаркета. Кажется, он в первые в жизни не знает, что делать. У него нет плана, нет запасного варианта и нет людей, которые прикроют спину. Он один, совершенно нахуй мать его один, сидит в тачке посередине парковки в четыре утра в пятницу с береттой в кармане и двумя магазинами. Без паспорта, налички и в больничной робе. Одинокий уборщик метет улицу на противоположной стороне дороги, и Брок думает, что с удовольствием поменялся бы с ним местами. Зимний солдат сейчас проходит реабилитацию, Роджерс гоняется по всей стране за остатками Гидры, Старк дерется за соглашение и права супергероев в ООН, Фьюри пытается построить новый ЩИТ, а он здесь, на блядской парковке уговаривает себя опять завести тачку и таки выехать из этого города. Из этой долбаной страны. Точно. Он уедет в Мексику, а потом улетит первым чартером в такие ебеня, где его не найдет даже лучший головорез Гидры. Брок не настолько отчаялся, чтобы из-за мимолетных чувств, пустивших его жизнь по пизде, сворачивать себе шею. Он и так чуть не сдох из-за страсти двух любовников из сороковых. Пора пожить и для себя. - Папочка едет в отпуск, - говорит Брок и заводит мотор. _ _ _ _ _ _ _ На границе с Айдахо Брок встречается еще с одной наемницей, вздумавшей перехватить его и сдать Гидре. Он догадывается, что где-то висит его фотография с приличной наградой, потому выжидает и даже дает ей себя схватить. Она долго распаляется, как чудесно будет ей жить с двумя сотнями тысяч зеленых купюр на счете в банке, пока Брок старательно слушает все, что она выдает о Гидре. За его голову награда. Плюс в том, что фотка там старая, а сейчас он и отдаленно не красавец, как в две тысячи двенадцатом, когда всех фоткали на новые пропуска. Он должен быть живой, а если еще и какие-то русские словечки на диктофоне будут приложены, то плюс семьдесят тысяч баксов. Похоже, Гидру серьезно потрепало, скорее всего Роджерс и его компашка русской стервы и черного мудилы добивают ей головы, а значит Броку нужно просто смотаться из страны. Он ловко развязывает веревки, подковыривая их ногтями, пока эта юная похитительница распаляется о планах, ведя небольшой додж в сторону Орегона. Он сворачивает ей шею у придорожного кафе и сваливает тело в кусты. Брок ужинает в небольшом городишке близ Невады, спина отваливается, шрамы зудят и ему отчаянно хочется вздремнуть. Поэтому он снимает номер на одну из кредиток того бриташки в самой захудалой и далекой от трассы гостиницы. Номер ужасен, но ему нужна просто горячая вода, смена нижнего белья и семь часов сна. Он запирает дверь на все ключи, подставляет рядом стул и кидает сумку под стол. Брок успел заскочить в магазин шмоток, так что теперь он щеголяет в спортивной толстовке на голое тело и джинсах. На глазах у него постоянно солнцезащитные очки, так что это чистый кайф, видеть обстановку не в желто-флюоресцентном освещении. Вода в душевой кабинке чуть теплая, но это не мешает ему вымыться до скрипа. В зеркале ванной его рожа ужасна-притягательна. Он смотрит на зажившие полоски шрамов, на тонкую сетку морщин и выжженую плоть и думает, что он просто прошел Афган. Рядом разорвало гранату, его пытали исламисты или еще что-нибудь, это определенно сойдет за хорошую историю при устройстве в какой-нибудь подпольный гараж в Мексике. Там любят людей со шрамами, шрамы что-то значат. Брок не загадывает наверняка, чтобы если что – не было обидно. Вдруг, через чутки он окажется на электрическом стуле или где-нибудь в криокамере, как когда-то был Солдат. У него в номере есть барахлящий телевизор, поэтому Брок позволяет себе упасть на старую кровать и включить новости. Роджерс все такой же блестящий, как новенький чайник. У него другая стрижка, что-то неуклонно поменялось во взоре, но он стальной гигант на фоне всех этих мелких журналюг. Кэп красив как блядское божество, и Брок подпихивает себе под спину еще одну пыльную подушку, не отрывая взгляда от этих литых мышц. Последний их раз Брок застал Роджерса спящим на животе. Он был практически голым, только одеяло и подушка под головой, левая рука подсунута под щеку, рот слегка приоткрыт и видна кромка белых зубов. Рассвет освещает их съемную квартиру, и Роджерсу, наверное, что-то снится. Повсюду раскинуты вещи, кобура Брока висит на стуле у стены, форменные штаны и футболки на полу. Брок лежит и смотрит на мужчину в своей кровати и не может отвести взгляд. Внутри у сердца впервые за десятилетия тихо и спокойно, за окном поют первые птицы и сладко пахнет март. Рядом с Роджерсом в ящике показывают Барнса. Журналисты толпятся и тычут в них своими микрофонами и телефонами, мелькают вспышки камер. Агент разожрался. Брок хмыкает, смотря насколько раздались плечи и видно грудь под обычной кожанкой и рубашкой. Походу, Зимний больше не отказывает себе и жрет все, что видит. Брок прикрывает глаза и ему снится Сахара. Жара и пыль, нет воды и совершенно негде найти тень. Солнце палит нещадно, Зимний тащится вперед бархан за барханом. Брок смотрит на его уставшую спину и командует остановится. Вдалеке видна деревня, поэтому им не нужно совершать марш-бросок без передышки. Он тянется к Агенту и надавив на плечи заставляет сесть. Брок стягивает маску и удивленно смотрит на идеальное оружие и два шоколадных отпечатка на правой стороне подбородка. - Серьезно? Мы в блядской Сахаре, Агент – только и спрашивает Брок, а после этого, оглядываясь, достает фляжку, - пей, идиот. Когда они добираются до деревни, то готовы отдать все свои динары за наполненные бутыли воды. Зимний пьет ее литрами, а потом утирается железной лапищей и первым выходит дозор. Небо в этой части пустыни не такое бескрайнее, как в окрестностях. Брок сидит рядом с Солдатом, пока остальные спят в палатках. Они на самом краю деревни, должны ожидать джет рядом с чистым участком для посадки. Слева от них загон для скота, белые пушистые овцы спят, сгрудившись в одну большую кучу. Брок смотрит на Солдата. Тот сидит, прислонившись к глиняной стене дома, в ночи его освещает только свет далеких звезд и маленький огонек лампады у самой кирпичной крыши. Тишина стоит такая, что Броку кажется его оглушили. Они как будто совсем одни здесь, и Брок может на секунду представить, что на нем простая холщовая одежда, а Барнс – это пастух, уставший за день гонять своих овец. И теперь они оба сидят под навесом, докуривая самокрутки, над ними простилается ночная гладь и сотни звезд, в вышине мигают спутники и кометы летят со скоростью в сотни миль. Но потом раздается обидное блеянье и момент волшебства и спокойствия рассеивается. Запах свободы, который он на секунду вдохнул, тут же исчезает с его выдохом. Барнс возится, поворачиваясь к нему и смотрит в ответ. Просто, без просьб и вопросов, Брок тянется к нему и целует. Это простое прикосновение губ друг к другу, но Броку кажется, что это обещание. Он возвращается к телевизору, к жестким простыням и запаху пыли в гостиничном номере. Он смотрит в фонящий экран и видит, как Барнс однобоко, но искренне улыбается Роджерсу. Тот незаметно прикасается к нему плечом. Они стоят перед камерами так близко, что Броку на секунду хочется завыть и дотронуться до каждого из них. Вместо этого, он вырубает новостной канал и засыпает под тихий шорох помех. _ _ _ _ _ _ Брок приходит в себя связанным по рукам и ногам. Во рту как будто нассали кошки, на голове плотный темный мешок, ноги связаны в двух местах и в местах удара шокеров все ужасно болит. Судя по тому, как сильно он отлежал себе левую часть тела и как сильно болит плечо, с момента грязной драки в туалете заправки они в пути уже несколько часов. Он не мычит и притворяется трупом еще пару минут, чтобы услышать, а потом и прочувствовать, как машина съезжает с ровной дороги и скрипит тормозами. Его кидает из стороны в сторону, потому что никто не беспокоится о комфорте пленников Гидры и пару раз прикладывает об угол чего-то достаточно острого, чтобы оставить еще пару синяков. Брок хрипит от удара и на секунду отключается, чтобы прийти в себя сразу же, как машину подкидывает на неровном грунте. Брок пытается трезво оценить ситуацию, но понимает, что добегался. На сей раз запасного плана нет. Нет ножа, пистолета, гранаты, нет сил. У него кружится голова от затапливающего липкого чувства страха. Он не выдаст себя, но в голове отчаянно роятся любые возможные мысли побега. Он дышит через раз, когда вдыхает ткань мешка противно прижимается к носу и ему отчаянно недостает кислорода. Когда машина тормозит на пригорке, Брок съезжает вниз и упирается ногами в какие-то ящики. Это фургон, понимает он, фургон с контейнерами. Слышно, как водитель выходит из машины и хлопает дверью, потом обходит ее по окружности, чтобы резко дернуть на себя задние двери. Сквозь мешок не видно ничего, так что Брок делает вывод, что ночь еще не закончилась. В ребра упивается острое дуло пистолета и с головы сдергивают мешок. - Блядь, — вот и все, что удается произнести Броку, потому что он видит перед собой то, что в жизни бы не захотел навестить снова. Он лежит на полу фургона для перевозки туш, на верху висят крюки для свиней, он обмотан веревками сверху донизу и теперь понятно, что шансов у него нет. Впереди в свете полной луны он видит черную ржавую заставу с кривыми знаками. Это высокий истлевший забор-изгородь с вьющейся острой сеткой железных шипов и знаками «Restricted area, this is property of Washington security post». Он знает это место, одна из последних осадных лабораторий Гидры в Альбукерке. Он подозревает, что остальные порушили Мстители за эти полгода. - мужик, я заплачу тебе больше, если ты отпустишь меня, - бормочет Брок, пока чертов лысый громила со скрипом задвигает ворота. Брок никогда не считал себя человеком, способным умолять. Но сейчас он готов. Потому что сзади машины чернеет черный недостроенный завод по переработке вторсырья, а в грузовом лифте в правом ангаре можно спустится на нижние этажи. Это здание довоенная копия лабораторий Золы, которые с полгода назад подорвал Кэп и рыжая фурия в поисках ответов на оставшиеся после слитой анонимно (Броком) инфы вопросы. С той лишь разницей, что здесь держат восхитительные пыточные агрегаты, которые Брок видел всего пару раз, но проникся духом никогда сюда не возвращаться. Мужик выглядит нездорово. У него рассечена правая часть лица, и Брок вспоминает, что успел пройтись по ней керамическим осколком туалетной раковины, прежде чем получил финальный заряд из шокера. Наемник баюкает на груди свою левую руку и светит правой фонариком пару раз, мигая в темноте. Брок резко дергается, пытаясь встать и даже преуспевает в том, чтобы прыгнуть на ноги как одна огромная рыбина (он не хочет думать, что это выглядело жалко) и двинуть своей гудящей головой в грудь наемнику, прежде чем его хватают за связанные за спиной руки и прикладывают об железную дверь. Он падает на влажную глину дороги, сдирая щеку об мелкие камни, чувствует, как тяжелый берцовый ботинок давит ему на поясницу, слышит, как бьется его собственное сердце, пока шею не прошивает острой болью укола. Он расслабляется на земле, больше не способный поднять ни головы, ни рук. Его куда-то тащат волоком, ухватив за подмышечные впадины, голова неудобно свешивается на грудь. Он видит свои собственные ноги, связанные в коленях и лодыжках, смотрит на порванные кроссовки и изодранную штанину правой ноги, на влажный след из глины, который он оставляет за собой. Его ноги достаточно тяжелые, чтобы пропахать длинную борозду от машины, стоящую в свете тусклых ламп, которые освещают узкую дорогу до ангара. Как только я выберусь от сюда, мелькает в голове сонная медленная мысль, я сожру огромный Гамбургер и запью литром текилы с колой где-нибудь на блядских Гавайях. Его затаскивают в железный покореженный лифт и кидают на пол, Брок жмурится от звона в ушах и видит лампы дневного накаливания и агентов Маерса и Версаче, с которыми когда-то давно вместе таскал ящики патронов на базе Трикселиона. Маерс был чертовым фанатом Битлз и на каждой пересменке больше слушал желтую подводную лодку, чем периметр. И первым поднял пистолет, когда началась потасовка. - не спать, Рамлоу, - Версаче пинает его в левое бедро, Маерс нажимает на кнопку лифта, - тебя ждут. Брок закрывает глаза. _ _ _ _ _ _ Брок идет по коридорам Гидры и спускается в нижнюю лабораторию с камерами. Темнота и закрытое пространство давит на него, хотя Брок никогда не страдал клаустрофобией. Здесь все обито железом, даже лампы на потолках закрыты железными решетками. Несколько техников при виде него разбегаются в разных направлениях, только чтобы как тараканы сбиться в кучу, как только он пройдет. Трубы, решетки, кнопки экстренного выхода мигают красным. Выглядит все так, как будто кто-то начитался постапокалиптики и стал дизайнером помещений. Брок проходит в самый последний угловой коридор, проводит картой пропуска, и дверь перед ним медленно ползет вбок. Там, за стеной из пуленепробиваемого стекла согнувшись до круглой спины сидит Агент. Он устал, под глазами залегли тени, он одет в простую майку и камуфляжные штаны, в камере спертый воздух и ужасно холодно. - у тебя блядь что, не болит спина от этой позы? – спрашивает Брок, подходя вплотную к стеклу, и стучит по нему костяшкой пальца, - как дела, стрелок? Барнс вскидывается, как гончая на цепи, почуявшая зайца, и влажно-жадно смотрит на него целую минуту. Брок ухмыляется уголком рта, а потом медленно переводит взгляд на камеру в углу, мигающую красным огоньком. Барнс понятливо отступает вглубь комнаты и сливается с тенями. Брок тоже шагает назад, достает глушилку из кармана (маленький черный кусок железа) подкидывает его, и он тут же примагничивается к камере слежения у самого потолка. Тяжелая стеклянная дверь отъезжает в сторону, Солдат ловит пакет размером с ладонь. - не дай им это найти, - Брок хитро подмигивает Агенту и разворачивается к выходу. У самой двери он подхватывает сгоревшую от перенапряжения глушилку и тут же прячет ее в карман. Агент за его спиной дожевывает шоколадный батончик Hersheys, - с рождеством, парень. _ _ _ _ _ _ _ Так вот, как выглядит бронебойное стекло с этой стороны клетки. Оно пошло трещинами там, где вмазалась железная хваталка Агента, в уголках оно промерзло до инея. Брок лежит на правом боку и чувствует, как медленно сходит онемение шеи и рук. Ноги все еще ватные, как будто он пробежал десять километров в полном обмундировании пехотинца. Стекло отражает темную комнату, где он сам когда-то стоял и его собственное тело, лежащее на холодном полу. Отсюда убрали любимую раскладушку солдата, так что только голые стены, серый бетон и Брок посередине. Он стонет и пытается откашляться, но каждый раз выходит только захрипеть и выхаркать немного крови из-за выбитого переднего зуба. Брок находит себе силы сесть на бок и медленно отползти в тень у стены. Камера у самого выхода с железной дверью выглядит безжизненной. Брок щурится, пытаясь разглядеть в кромешной полутьме очертания людей за барьером, то там явно никого-нет. Хочется просто лечь и заснуть, он так не выматывался даже на той миссии на Аляске. Брок вытягивает ноги, которые за каким-то хуем развязали, как будто он после всего сможет идти, и пытается усесться поудобнее , хотя руки все еще скованы за спиной. Он смотрит на стекло, видит подошвы своих кросс, а если приглядеться, то и свое лицо, по которому словно прошлись катком. По нему блядь всему как будто проехал автобус. Он в одной футболке и джинсах, в камере холодно и он может выдохнуть легкое облачко пара, которое тут же развеивается. Значит эти помещения не отапливают, и вся энергия идет в центральные лаборатории. Но, к сожалению, его ноги не двигаются, руки связаны за спиной так крепко, что он не чувствует их до самых локтей, а голова нещадно трещит. Вряд ли он даже сможет встать. Единственное, что Брока радует – Маерсу и Версаче придется тащить его на себе до самых лабораторий. Правое плечо, на которое он упал в туалете несколько часов (день?) назад, адски болит и Брок чувствует, что он нехило так раскроил себе лопатку о те куски керамики. Он двигается еще глубже в самый угол, куда не достает взгляд камеры и прикладывается пару раз затылком о стену. Как ни крути, придется выбираться своими силами и Брок знает, что их у него не очень-то и много. Он пытается развести в сторону локти, но веревки не поддаются. Этот ублюдок что, завязал ему винздорский узел? Брок раскачивается из стороны в сторону по его расчетам минут семь, прежде чем чувствует приятное покалывание в кистях. Затем, он внимательно смотрит на черный глазок камеры, еле заметный через бликующее стекло. В задних карманах джинс нет ничего, а значит наемник хорошо сделал свою работу и словил большой куш. Но он явно не искал глубже, так что Брок с чистой совестью тянется руками к правому боку, где в толще джинс вшита маленькая бритва в наперснике. Это, очевидно, пиздецки больно. Особенно правое плечо, которое и так в не лучшем состоянии. Когда бритва вытаскивается из наперсника, Броку кажется, что его никогда больше не будут слушаться его руки и пальцы. Все горит, он явно пару раз порезался, но он наконец-то начинает пилить веревку. Он практически свободен, когда слышит звук разблокировки двери. Это тихий пищащий сигнал, после чего лампочка над входом загорается, и железная дверь отъезжает в сторону. В проеме стоит Маерс, крепя пропуск на кожаный ремень. Позади него маячит тенью второй агент, которого Брок в жизни не видел. Худой и щуплый, он чуть не проламывает лбом верхний порог, прежде чем взглянуть на Брока и пренебрежительно улыбнуться ему. - ну как дела, дружище? – полюбовно начинает Маерс, выхаживая около стекла в свете ламп, хищно вглядываясь в пережидающего в полутьме Брока. - а ты зайди, и я расскажу, - Брок скалится и улыбка его в купе со сломанным носом, наверное, показывает, насколько он готов переломить им обоим хребет. - мы обязательно зайдем поиграть, - второй мужик резко приближается к стеклу и смотрит пустым взглядом бешеной собаки, разве что слюна с подбородка не капает, - я обожаю играть с такими как ты. Маерс делает приглашающий жест, словно он джентльмен на прогулке с дамой, и они вдвоем, как хозяева этой жизни, вваливаются в клетку. У второго есть чертов шокер, Брок замечает, что это недавняя модель, а значит бьет на пару ватт больнее. Он подбирается и подтягивает под себя ноги, чтобы успеть оттолкнуться, но Маерс оказывается быстрее. Со всей своей мощи он ударом ноги сносит Брока с положения сидя навзничь. Брок валится на пол и сплевывает кровь, удар приходится прямо по челюсти и ему кажется, что не сожми он зубы посильнее, и челюсть пришлось бы вправлять. Второй мужик явно моложе Маерса и любит играть с опасными игрушками, потому что он присаживается рядом и вдавливает шокер без электричества прямо Броку под гортань. Брок замирает как лежал, не двигаясь и не дыша. - Ну же, Рамлоу, расскажи нам стишок, - проговаривает агент и ведет шокером вниз, останавливая его у паха, - мы знаем некоторые слова, так что лучше тебе не пиздеть. Он наклоняется еще ближе и на секунду, окрыленный своей безнаказанностью и силой, убирает шокер. Брок выбирает это мгновение, чтобы рвануть вперед. Он уже понял, что если его сегодня и убьют, то только после всех семи кругов ада, когда он закончит умолять и зачитает репчик про zhelaniye, rzhavyy и semnadtsat'. Поэтому, когда агент с шокером открывает свою длинную и беззащитную шею, Брок устремляется к ней. Мужик не успевает даже понять, что происходит, как Брок разевает пасть и вцепляется своими зубами прямо в трахею. Маерс кричит и пытается достать второй шокер из чехла, а Брок сжимает челюсти все сильнее, пока этот глупец, позабыв про оружие, пытается оттолкнуть его. В его рту чужая кровь, она течет по подбородку и шее, капает ему на футболку. Это словно рефлекс, долбани его сейчас шокером, и он просто не раскроет челюсти. Маерс прикладывает его чем-то по голове, бьет по ушам и тянет, тянет назад. Брок рычит, но из-за льющейся из шеи ублюдка крови, это больше похоже на сдавленное бульканье. Его больше не отталкивают, но бок обжигает электричеством самого сильного заряда и Брока откидывает в сторону, вынуждая расцепить зубы. Мужик с раскуроченной трахеей захлебывается в крови, заваливаясь на пол. Маерс с охуеванием смотрит на Брока, держа в руках шокер. - Да брось, - Брок отплевывается, хотя от вкуса крови его не хило так тошнит. Рядом издыхает, захлебываясь своей кровью, безымянный агент, - иди к папочке, я и тебя поцелую. Маерс смотрит на валяющееся тело, потом поудобнее перехватывает шокер и, уверенный, что руки Брока все еще в веревках, шагает вперед. Это похоже на схватку двух диких бродячих псов. Маерс не уступает Броку в скорости и мастерстве, но заметно проигрывает в тактике боя. Брок же потрепан, не спит несколько суток и у него подбиты все внутренние органы, вплоть до фантомного аппендицита (ему его блядь вырезали в две тысячи втором). Маерс делает ставку, что сила Брока в ногах и метит шокером в коленную чашечку. Брок орет от боли, но умудряется увернуться, обойти его на шаг за спину и взять в захват руками. Маерс явно не ожидает наточенного узкого бритвенного лезвия, которое вспарывает ему шейную артерию. Он валится на пол, хватаясь за хлестающую артериальную кровь и в неверии пылится на свое отражение в стекле. Брок все-таки блюет на пол, потому что он наглотался дерьма, а жрал последний раз сутки назад. В поясной кобуре на брюках безымянного ублюдка Брок находит рядовой Smith & Wesson десятого калибра и сразу же проверяет патроны. Магазин полный, так что Брок чуточку (охуеть как) доволен собой. Он стаскивает бронежилет и пропуск у Маерса, потом пытается приноровится к пистолету и понимает, что правая рука не поднимается, а с левой у него отвратительный выстрел. Судя по тому, что в клетку бывшего Зимнего Солдата еще не вломились с десяток бравых бывших коллег по цеху, Брок понимает, что камеры в этом отсеке вряд ли работают как надо. Он достает рацию у второго агента и крепит ее себе за пояс. Если он выживет, он будет рассказывать горячей мексиканке, как пришил двух мужиков с огнестрелом зубами и бритвой. Звучит как повод для бесплатного минета, а? И похуй, что крепко встает у него на одну накачанную задницу или чьи-то вечно обкусанные розовые блядские губы. Он вряд ли больше окажется с ними в одной комнате. Брок прикладывает пропуск к двери и выходит в до боли знакомый узкий угловой коридор. Здесь он как на ладони, поэтому он прижимается к стене, пытаясь слиться с серой кладкой и медленно двигается до самого угла. Он пытается быть тихим, так что его кроссовки практически не скрипят (боже, храни паленый найк). Он присаживается на корточки и притягивает пистолет к левому плечу. Силы руки хватит, чтобы удержать калибр, а правая рука направит пулю. Пожалуй, ему стоит избегать пальбы, иначе он быстро вернется в камеру, а то и сразу на пыточный стол. Он прикладывает ухо к одной из железных труб, огибающих стену, и слышит далекие голоса. В коридоре пусто, мигает одинокая лампочка и Брок перебежками достигает следующего пролета. Людей мало, похоже здесь только доверенные лица и солдаты. Брок знает эту базу вдоль и поперек, знает, что лаборатории на этаж выше и совсем рядом есть капитанский мостик и бойлерная. Он знает, что единственное, что ведет наружу – это отсек с лифтом, и Брок понятия не имеет, как он умудрится выбраться на поверхность. Рожу ужасно саднит, правая нога почему-то не сгибается как надо, но в разуме все кристально ясно. Брок готовится перебраться в следующий пролет, как впереди раздаются голоса. Он замирает в промежутке между двумя газовыми отсеками, прячась в развилке для труб. По виску струится то ли пот, то ли кровь, он ставит пистолет в положение выстрела и все его тело просто вопит от адреналина. Мужчины шагают медленно, обсуждают какие-то отчеты и один явно играется с электрошокером. Они останавливаются прямо рядом с укрытием Брока и меланхолично беседуют о завтрашнем саммите ООН. Ох уж эти будни великой нацисткой организации, думает Брок, делает аккуратный шаг вперед и чуть не подпрыгивает от оглушающей сирены. Здание дрожит и все сигнальные кнопки по потолку коридора начинают мигать красным. Звук сирены оглушает, и Брок, охуевая, на секунду поднимает голову вверх. Он не удивляется, когда обнаруживает себя прямо под сигнальным рупором. Слышен топот ног, откуда-то сверху раздаются крики, а затем следует громкий взрыв. Брок шатается, в последний момент успевает схватиться за горячую трубу и обжигает себе пальцы. - Блядь! – на его праведное возмущение, один из агентов поворачивается и, да похуй уже, Брок стреляет в упор два раза, пока сирена завывает над его головой. Она явно не по его душу, поэтому Брок разгоняется до максимально возможной скорости и ковыляет в сторону выхода. Ему нужно пройти еще три коридора и этаж, чтобы добраться до лифта. Мимо носятся халаты, пытаясь выхватить бумаги и конфискат, кто-то кричит, сверху слышна пальба. Брок тяжело вздыхает, уворачиваясь от какого-то докторишки с окровавленным лицом и прислоняется к стене. Чтобы дойти до лифта ему нужно наверх, а это значит, что он будет в самой гуще чего-бы-там-ни-было. Он не готов к этому ни морально, ни физически. Это какой-то долгий сон, который все никак не закончится. Брока отрезвляют звуки пальбы. Он умудряется вклинится в толпу из пятерых ушлых мужиков с пистолетами, потому что они явно принимают его за своего благодаря форменной нашивке на бронежилете и окровавленному фейсу. Они разделяются и Брок с каким-то рыжим мудилой с калашниковым оказываются на верхнем этаже. У этого парня сегодня плохой день, решает Брок, не веря своей удаче. Он стреляет мужику в затылок сразу, как оказывается в одном из коридоров. Ему остается пройти еще несколько дверей до лифта, когда он сталкивается нос к носу с Версаче. Сученыш Версаче, у Брока явные непонятки с испанцами, смотрит на него несколько секунд, перед тем как рявкнуть: - Рамлоу, - и снести его с ног залпом дробовика. В ушах стоит противный звон. Брок не видит перед собой ничего и не может вдохнуть. Он явно еще жив, сверху опять блядь рушится здание. Почему у него в голове резкое чувство дежавю? Сверху вниз на него смотрит дуло зигзауэра. - Говори сейчас, или я закончу эту возню на месте, - Версаче не разменивается на обсасывание темы и говорит четко и по делу, - код активации зимнего солдата, живо! - пошел… ты, - хрипит Брок и смотрит в ответ. Версаче все-таки стреляет в правое плечо. Брок воет и его голос разносится эхом по коридору. Пуля явно застревает где-то в мышце, и это еще больнее, чем он помнит. - У тебя есть и вторая, - произносит ублюдок и целит пистолет в левую руку. Еще один взрыв сотрясает все здание, но Версаче стоит на двух ногах, возвышаясь над Броком ровно на полет пули. Кто бы знал, думает Брок, что за всю его жизнь, самым опасным противником окажется тот мудила, с которым они делили одну палатку и последнюю бутылку воды, - я считаю до пяти, Рамлоу, и ты говоришь мне код Зимнего Солдата. Версаче поднимает зауэр и целится ему в лицо. Черное дуло пистолета смотрит прямо на Брока и ему совсем не страшно (может быть немного, но он в этом не признается). Он упрямо сжимает зубы и решает, что заберет этот блядский код активации в могилу. - Иди ты нахуй, Версаче, - четко выговаривая каждое слово произносит Брок, истекая кровью на полу. Рука болит адски и пол под его затылком в бетонной крошке. Версаче щурит свое темные прогалы глаз и взводит курок. Брок как никогда в жизни не ощущает себя настолько живым и полным жажды увидеть солнце, как в это мгновение. Раздается выстрел, и голову испанца дергает влево. Тело валится постепенно, сначала оседая на правую ногу, потом медленно кренясь, сползает по стенке и остается лежать в неудобном для обычного человека положении. Брок осоловело моргает, приподнимая голову, и смотрит на труп и натекшую лужу крови. Дырка в виске до того аккуратная, что будто нарисованная. Он переводит взгляд на зауэр, который так и не выстрелил, и падает обратно. Над ним абсолютно чистый потолок в побелке, качающаяся от грохота лампочка и таракан у линии проводки. Брок лежит и думает, что надо бы повернуться и посмотреть на спасителя, но ему настолько тяжело, что он, наверное, еще полежит. Все его секундное желание выбраться и выпить текилу на пляже Гавайев трещит по швам, адреналин отпускает и наваливается кровопотеря и усталость прошедших суток. - Цел? – сверху, вверх-тормашками нависает голова Барнса. Агент раскраснелся, и в уголках глаз собираются лучики морщинок. У него патлы собраны в хвост и на лбу смешной пластырь с симпсонами. Желтого, мать его, цвета. - Не очень, - Брок мычит и прикрывает глаза. - Эй, не спать, - его хлопают по щекам, и в поле зрения опять появляется довольная рожа Зимнего, - не спать, детка. - Сам ты, блядь, детка, - Брок приоткрывает один глаз, и кряхтит. Его поднимают и держат за плечи. Он смотрит на порушенный коридор и завалы кирпичей и труб, покореженную взрывами арматуру и сбоящий свет. Он чувствует, что правое плечо ощупывают и туго чем-то бинтуют. Кожа в месте пулевого горит огнем, и ему в кои-то веки хочется поныть. - Ваших рук дело? – спрашивает вместо этого он, стараясь держать глаза открытыми. - Лучше скажи, тебя окунули в краску или ты реально кому-то что-то отгрыз? Выглядишь как чертова кукла Чаки, – кидает ответку Барнс, придерживая его за плечи и завязывая потуже повязку, - идти можешь? - Очень рад, что ты знакомишься с поп-культурой, - парирует Брок и немного отключается, когда Барнс закидывает его левую руку себе на плечи и резко поднимает их двоих, - это кровь моих врагов. На это пафосной ноте его таки взваливают себе на плечи, потому что правая нога Брока явно против любых передвижений, и волокут к лифту. У Барнса с этого ракурса охуенный зад, плечо в наплечнике больно врезается ему в живот, Брока мутит и ужасно хочется отключиться, но он выдерживает двух минутную тряску до лифта. - Мы зачищаем территорию, - произносит Зимний Солдат, Баки Барнс или кто там он, Брок еще не определился, как звать этого искрящегося энергией красавчика, — это одна из последних баз. А ты тут как оказался? Брок хочет что-то ответить, но сил хватает только чтобы не завалиться на относительно здоровый бок и провести в этом лифте ближайшее тысячелетие. - Да так, меня пригласили на огонек, - еле шевелит губами он. Лифт поднимается со скрежетом, это явно последняя ходка этой колымаги на верх в ее жизни. Выломанная железная дверь скребет по горной породе в шахте лифта и, в конце концов, отваливается, чтобы разбиться где-то на несколько этажей ниже. Барнс присаживается на корточки, поправляя кобуру и свои разномастные ножички. - Тебя неплохо так отделали, для вечеринки, - ворчит он, приподнимая пальцами Брока за подбородок, - они хотели мой код? - Да, - шепчет Брок, - расслабься, я молчал как монашка в церкви. Барнс выглядит таким ребенком. У него небольшая щетина, волосы забраны в хвост на затылке какой-то веселой разноцветной резинкой, желтый пластырь на лбу с Мардж Симпсон немного отклеился по центру. Всего каких-то полгода реабилитации и чуткой заботы Роджерса, и он снова нормальный человек, который может стрелять из пятидесяти семи видов оружия. Брок щурится и видит - у Зимнего аккуратная маленькая родинка прямо под левым глазом, ближе к скуле. Брок никогда не замечал ее, или ему некогда было смотреть. - Спасибо, Брок, - отвечает ему Барнс, улыбаясь своими идеальными белыми зубами. Лифт звенит и старается открыть свою единственную створку. Они выходят в обрушенном ангаре. Сквозь дыры в потолке и разъебанную в хлам переднюю стену пробиваются лучи рассветного солнца. Везде разруха, бетонная перегородка с правой стороны от лифта вся в отметках бронебойных снарядов. Внизу из шахты лифта еще слышны затихающие выстрелы и крики, Брок видит, что вторую шахту просто пробили насквозь и спустили туда тросы для бойцов. Новенькие и холеные агенты ЩИТа в пыли и грязи вяжут первых пленных у самого входа в ангар. Барнс смотрит на Брока снизу вверх, раздумывая с какой стороны его подхватить, когда Брок кряхтя отдирает себя от стены и толкая Барнса в плечо здоровой рукой, шагает. Они вываливаются из ангара. Наверное, видок у Брока заебись – кровь на одной половине лица, шрамы на второй, походка кривая. Брок смотрит на верх, туда, где деревья уже светлеют самыми макушками. Небо голубое. Два огромных облака плывут прямо над всем этим цирком уродцев. Когда он опускает взгляд, то видит Кэпа в своем шикарном обмундировании. Он стоит на противоположной стороне ярда, у новехонького джета, в открытом шлюзе которого Романова что-то очень эмоционально ему втолковывает. Роджерс смотрит на Брока немигающим взглядом. Русская готова пустить в ход тяжелую артиллерию по завоеванию внимания, когда стоящий на земле черномазый дружок Кэпа толкает ее рукой в бедро. Они следом за Роджерсом оборачиваются на Брока. Кэп пихает свой щит Уилсону и выдвигается с очень суровым выражением лица. Брок сглатывает и хочет дать задний ход, но ноги прилипли к глине. Поэтому его приходится неловко поддерживать ноющую простреленную правую руку левой и пялиться на приближающегося Роджерса, как овца на заклании. - Привет Стив, - пытается начать подоспевший сзади Барнс, - смотри кого я нашел! Кэп останавливается буквально в метре от них, осматривая еле стоящего Брока. Его брови сходятся на переносице и Брок решает, что он явно не готов к тому, что его сходу отправят в Рафт. Он еще не пил текилы и не потрахался ни с кем напоследок. - Привет, – говорит Роджерс и Брок тупит ровно минуту, чтобы выдать максимально разумный для этого ответ. - Привет, - Брок оправдывается тем, что его за эти два дня довольно много били по голове. Минута молчания затягивается. - Я бы хотел вас оставить состязаться в красноречии, - прерывает их двоих подоспевший Барнс, - но у Брока прострелено плечо, и я не ебу сколько еще проблем кроется под бронежилетом. Стив смотрит на них двоих, и Брок смотрит в ответ. Стив теперь с бородой, весь какой-то новый и взгляд у него тяжелый, но светлый. Пронзительные глаза непонятного цвета, Брок не может определить какого, но признает, что ради этих глаз он еще пару раз наебнулся бы под Трикселион. Стив вздыхает, аккуратно поднимает руку и кладет ее Броку на целое плечо. - Я рад, что ты жив, Брок, - просто говорит он и улыбается краем губ, - тебе пора отдохнуть. Брок не особо понимает, это такая хитрая заявочка на пожизненное или еще что, но Барнс тащит его под левую руку в один из припаркованных траков. А потом, Брок обнаруживает себя на узкой койке, ему светят фонариком в глаза, а у входа маячит плечо Роджерса. Он пасется рядом с медблоком и Брок уверен, подслушивает. У Брока оказываются достаточно крепкие ребра, так что у него нет переломов и внутренних кровотечений (Брок и без медиков мог это диагностировать), зато у него пуля в мышцах, которую придется вынимать явно не в полевых условиях, сотрясение головы какой-то там степени, небольшие проблемы с коленом и выбит мать его передний зуб на нижней челюсти (за это, кстати, обидно больше всего, потому что ни одна медстраховка не покрывает стоматолога). Плюс ко всему, у него явное истощение по всем показателям, поэтому он лежит в бортовом боксе медиков ЩИТа, которые штопают менее пострадавших бойцов, и жрет глюкозный коктейль в виде капельницы. Рядом, усевшись прямо на пол, сидит Барнс и пьет витаминную болтушку в шейкере с наклейками БаксБанни. Брок слышит голос Роджерса, поднимающегося на борт, и закрывает глаза. Охуенно, думает он, теперь можно и вздремнуть.