Семьянин

Алану хватило несколько секунд, чтобы понять: у него есть ровно один вариант. Они не могли остаться на месте и ждать попутку — здесь еще неделю мог никто не появиться. Дорога была запущенной, обочины будто состояли из мусора и запустения. Как будто мир в какой-то момент начал крошиться по краям и бог смел все обломки сюда, где их никто не заметил. Алан не помнил карту точно, но готов был поспорить, что этого поворота там даже не было. Оставить Дэвида одного и отправиться за помощью было бы слишком опасно. И не стоило даже пытаться дотащить его до шестьдесят четвертого шоссе, не потревожив рану. — Рана неопасная, но сам идти ты не сможешь. Я тебя поддержу. Глаза Дэвида ничего не выражали. Алан ожидал чего угодно: гнева, страха, возможно даже растерянности, но только не равнодушия. Оно пугало, сбивало с толку. При немного других обстоятельствах он бы нашел это забавным: Дэвид ненавидит терять контроль над происходящим, неудивительно, что случившееся отправило его в нокаут. Он явно был в шоке и наверняка не из-за боли, а из-за самого выстрела. Нет. Ни черта забавного. — Я наложу жгут под коленом. Кровотечение почти остановится. До Элиу не так далеко, мы вернемся пешком, даже если не сможем поймать попутку. Ты слышишь меня? Кровопотеря была небольшой, но выглядел Дэвид бледным. Губы стиснуты, лицо будто сведено спазмом, кожа блестит от выступившей испарины. Больше всего это было похоже на легкую передозировку стимуляторами, но Алан понятия не имел, сможет ли ему помочь. — Ты слышишь меня? — повторил он, внимательно глядя Дэвиду в глаза. Зрачки чуть расширены, белки выглядят неестественно сухими. Выдергивая ремень из шлевок, Алан наклонился ближе, стараясь дышать через рот. Бесполезно. Запах крови уже проник повсюду, густой и липкий. Алан ненавидел кровь. А еще Алан ненавидел принимать решения сам, потому что это никогда не приводило ни к чему хорошему. Дэвид не уставал об этом напоминать и он был прав. — Тебе стоило позволить тому парню украсть мой бумажник, — слова Дэвида донеслись будто издалека. Так они познакомились. У Алана тогда был на редкость дерьмовый день, если не целая неделя: парень, у которого он планировал отсидеться хотя бы до Рождества, соскочил, выпросить аванс за почти дописанный рассказ не удалось, а квартира, которую снял ему Питер, была оплачена только до конца месяца. Плохие времена приближались, но, к счастью, Малыш Эрнесто давно открыл для Алана бессрочный кредит, и для оксикодона был самый подходящий момент. Обычно Алан избегал таблеток, особенно таких, но этот вечер заслуживал исключения. Так что он закинулся половиной дозы, пил минералку и смотрел, как катится к чертям чужое свидание — наверняка свидание вслепую: симпатичный молодой ирландец изо всех сил пытался привлечь внимание своего собеседника, но тот отчаянно скучал, а потом у него зазвонил телефон. Похоже, он даже не извинился, просто встал с места и отошел к стене, подальше от лишнего шума — в том пабе по вечерам всегда было людно. Минут через десять парень, устав ждать, решил заглянуть в оставленный собеседником на столе бумажник — видимо, был здесь не в первый раз, и знал, что висящая под потолком камера наблюдения уже давно не работает. Именно тогда Алан и подумал: может, это его шанс. Нужно было только вмешаться, поймать парня за руку, обратить на себя внимание хозяина бумажника и удержать его. Алан умел так делать. И, в большей или меньшей степени, его ставка оправдалась. В тот вечер Дэвид купил ему выпить, в первый и последний раз — конечно, пить алкоголь после оксикодона не стоило, но глупо было отказываться: внимание такого как Дэвид дорогого стоит. Что было потом Алан помнил плохо, но это и не важно. В конце концов, Дэвид тогда его вытащил изо всего дерьма. Это был чуть ли не самый крупный выигрыш в его жизни. — Не говори так. Дэвид не тратит силы на то, чтобы высказать вслух очевидное «Если бы мы не встретились, я бы не истекал кровью на обочине дороги из ниоткуда в никуда». Здесь он тоже был прав. Алан затянул ремень у него под коленом и тяжелая от впитавшейся крови ткань пристала к голени плотнее. Целую жизнь назад он был бойскаутом, так что до сих пор помнил, как накладывать жгут. А вот что делать дальше — он не представлял. — Попробуй дышать медленнее. Сможешь выровнять дыхание — пойдем к шоссе. Он протянул руку Дэвиду, и тот, не меняя выражения лица, даже не моргая, вцепился Алану в плечо с такой силой, будто хотел сорвать кусок мяса с кости. — Я помогу тебе встать. Хорошо? — Да. Хорошо, — голос Дэвида звучал непривычно тихо и ненормально ровно. Будто диктофонная запись, несколько лет хранившаяся специально для этого разговора. В происходящем было что-то раздражающе нечестное: это Дэвид должен решать все проблемы. В этом весь смысл жизни за чужой счет: ты становишься чем-то вроде домашнего животного, обмениваешь часть личной свободы на возможность никогда не оказываться в подобных ситуациях. Не решать за себя, чтобы не пришлось решать за других. Возможно, с Дэвидом они в этом зашли дальше, чем следовало бы. По крайней мере, никто до него не решал, что Алану есть и во сколько ложиться спать. Иногда ему казалось, что Дэвиду нужен не любовник, а сын, которого можно трахнуть. Что ж, сейчас Алан был свободнее, чем когда-либо за все то время, что они провели вместе, и он не особенно представлял, как с этой свободы не упасть, переломав себе все кости. Медленно распрямившись, он протянул Дэвиду и вторую руку, в которую тот так же болезненно сильно вцепился. Алан действительно сожалел обо всем случившемся. Он не собирался об этом говорить вслух — бесполезные извинения Дэвида только разозлят, его бы и самого разозлили, но сожаление он ощущал буквально физически, точно попавший в ботинок камушек. Хотя нет, скорее осколок стекла. — Поднимайся медленно. Кровотечение усилится. Не паникуй. Если оно будет слишком сильным, то мы остановимся и я затяну жгут туже. Он услышал шум подъезжающей машины. Сзади, за спиной, со стороны Элиу. Слишком тихо для минивэна, но Алан так и не решился обернуться, чтобы посмотреть. Может, им повезло и им встретится кто-то, кто не позволит Дэвиду истечь кровью где-то на обочине мира. Алан не особенно верил в удачу, но, с другой стороны, вряд ли дела могли пойти хуже: даже если это вернулись те ребята, которые заставили их свернуть — что они сделают? Алану доводилось, особенно в молодости, иметь дело с подобными ублюдками. Они могут быть опасными. Могут ранить — ему самому везло, дело обходилось максимум синяками и трещинами в ребрах, но некоторым из его приятелей везло меньше: выбитые зубы, сломанные пальцы. Никаких убийств. Ты ничего не продашь тому, кого убил. Машина затормозила совсем рядом с ними. Это были не ублюдки, а тот самый чокнутый, который пытался впарить им какую-то дрянь в забегаловке. Козий сыр. Точно. Первые хорошие новости за сегодня. — Черт возьми, — только и сказал чокнутый, опуская стекло своей развалюхи. — Вам, похоже, досталось. — У вас с собой телефон? Вы можете вызвать полицию или врачей? Пожалуйста, сэр, нам очень нужна помощь. Алан не особенно умел просить напрямую, собственные слова казались ему слишком неловкими, ломкими и неуклюжими, как умирающие животные. — Нет, — чокнутый пожал плечами. — Телефона у меня нет, да здесь они и не ловят. Говорят, это из-за пустот под землей. Моя ферма недалеко, могу позвонить, как доеду, или сам вас подкину. Все лучше, чем ждать здесь. Эта дорога — короткая, но не самая безопасная, ее из-за этого и на карте нет. — Нас ограбили и мой друг ранен. Чокнутый медленно вышел из машины и, подступив ближе, взглянул на них с мальчишеским любопытством, склонив голову набок. Люди в маленьких городах бывают очень добрыми, даже к незнакомцам. Особенно если знают, что это будет выгодно. Алан прожил достаточно времени в одном из них, чтобы знать, как здесь все работает. Если этот тип пытался продать им свой чертов сыр, то наверняка понимает: деньги у них есть. Достаточно, чтобы расплатиться за вызов скорой и добавить небольшую награду для гостеприимного хозяина. — Мы не хотим неприятностей. На нас напали. — Я догадываюсь, — кивнул чокнутый и убрал руки в карманы. С большого расстояния его можно было принять за старика, но вблизи становилось очевидно, что он не намного старше Дэвида. — Не вы первые, не вы последние. Несколько лет назад тут же подстрелили мою сватью, мать мужа старшей дочери. Сукины дети. Полиция им ничего не сделает, это ничья земля, и они здесь творят, что хотят. Он говорил спокойно, будто его это особенно не касалось. Видимо, был из тех трудяг, которые не тратят силы на притворные эмоции. — Я могу отвезти вас Флэтчер Фолдз, это небольшой городок чуть к югу отсюда, там есть больница. Не бог весь что, но с огнестрелом справятся. Или лучше, пожалуй, довезу вас до нашей с девочками фермы, а оттуда уже позвоним в больницу, может, они пришлют машину. У них там есть штуки побыстрее моей старушки. — Почему мы должны быть уверены, что вы не с теми, кто нас ограбил? — голос Дэвида будто стал еще глуше, провалился куда-то. Видимо, дело все же было в шоке от ранения, а не в боли. И здравого смысла она ему не добавила — похоже, он готов был отказаться от помощи незнакомца только потому, что Алану тот показался заслуживающим доверия. — Не обращайте внимания, он не всегда такой. — Верю. — Чокнутый подался вперед, наклоняясь к Дэвиду ближе. Его длинные полуседые волосы сползли вниз, будто лавина из грязного снега. — Меня тоже один раз подстрелили, и хотя времени прошло с тех пор прилично, а я точно помню, что приятного мало. Помочь подняться? Дэвид отрицательно покачал головой и вцепился в Алана сильнее. — Ну, тогда я машину подгоню поближе. На заднем сиденье там места хватит. И грязнее от крови там не станет. По крайней мере, Дэвид не собирался сопротивляться. В шоке или нет, но он понимал: нужно выбраться отсюда. Конечно, чокнутый тип потребует денег за помощь, в этом Алан был почти уверен — но это не проблема. Не сейчас, по крайней мере. Он не особенно умел строить далеко идущие планы. В любом случае, как бы они отсюда ни выбрались, и что бы Дэвид ни решил после — Алана это устроит. Тем более, что, при всех недостатках, Дэвид был не из тех, кто может выставить партнера на улицу без выходного пособия. Как минимум, он точно не станет забирать подарки, а Алан знает, где можно хорошо продать платиновые запонки и булавку для галстука. С другой стороны, возможно, все пережитое здесь и сейчас дерьмо поможет им снова сблизиться. И не придется начинать заново с каким-нибудь очередным наивным спасителем вроде Питера. — Видите, для раненого тут места довольно, — чокнутый открыл заднюю дверь своего потрепанного «Форда». — Я вас довезу до моей фермы, тут недалеко, а там уже можно будет жгут поправить, и я позвоню в Флэтчер Фолдз, чтобы вызвали врачей — или, если надо будет, сам вас туда отвезу, это уж как они скажут. Идет? — Спасибо. Дэвид все еще смотрел на него с недоверием. Он вырос в мире, где простые сделки существуют только в супермаркетах. Где никто не решает на ходу расплатиться старым креслом-качалкой за помощь с заменой колеса и никто не помогает незнакомцам. — Я Джозеф Торнтон, — чокнутый протянул ладонь для рукопожатия. — Но обычно все называют меня просто Джо. Старик Джо. — Алан О'Куинн. Я писатель. Моего друга зовут Дэвид. Дэвид даже не обернулся на звук собственного имени. Ему удалось выровнять дыхание, но из-за движения кровотечение усилилось и Алан понятия не имел, можно ли затянуть жгут сильнее, не навредив при этом. Он нервничал гораздо больше, чем хотел бы признать. И все попытки сосредоточиться на чем-то еще не особенно помогали. — Что ж, приятно познакомится, — кивнул Джо. — Пусть даже обстоятельства не особенно приятные. К счастью, Дэвид не стал ни спорить, ни сопротивляться, а спокойно устроился на заднем сиденье, позволив Алану сесть рядом с Джо. Возможно, у него уже не осталось сил на споры. Не важно. Скоро все закончится. Дорога была свободна — куда бы ни отправились тот сумасшедший со своим приятелем, даже видно их уже не было. Это не слишком успокаивало, но по крайней мере не заставляло Алана нервничать еще сильнее. Уже неплохо. Все, чего он на самом деле сейчас хотел — снова оказаться на твердой земле, в привычном мире, а не в старой машине, настолько провонявшей потом и подкисшим сыром, что это чувствовалось даже сквозь запах крови. — Извините, если еду медленно, но моя старушка не особенно быстро бегает, да на такой дороге это и вредно. Но вы не беспокойтесь, даже если кровь еще идет. — Джо обернулся и мельком взглянул на Дэвида, не убирая рук с руля. Он явно хорошо знал эту дорогу. Наверняка ездил по ней всю жизнь. — Хорошо, что ваш приятель жгут смог наложить. Немного туговато, мне кажется, но пока неплохо. Вы, наверное, бывший бойскаут. Алан кивнул. Джо выглядел доброжелательно. Это ничего не значило на самом деле, Алан понимал, но все же — по крайней мере, он им хоть как-то помог. — Хорошо, приятно знать, что от этого есть польза. Я-то сам в скаутах не был. Как в хорошей книге говорится, рано оставил детские забавы, — он перехватил руль удобнее и поднес правую руку к губам. Поцеловал пальцы и приложил их к приклеенному на козырек от солнца фотоснимку. Тот был старым, явно провел здесь ни один десяток лет, все детали стерлись, цвета поблекли и выгорели, различить удавалось только очертания: худощавая, но крепкая женщина стояла рядом с юношей, положив руку ему на плечо, как это обычно делают матери, а не жены. Легко представить, что она была старше него. Может, вдова. — И женился тоже рано. Вы-то двое как, были женаты? Без обид. Просто, знаете, бывают те, которые женятся, так, для вида, хотя это вовсе не их интерес. — Нет, не были. Следите за дорогой, пожалуйста, — по крайней мере, голос Дэвида уже звучал привычно, более уверенно, более спокойно. Возможно, шок отступил. Возможно, все стало еще хуже — как во всех этих историях, где спасающиеся от полиции преступники продолжают бежать, несмотря на переломы или пулевые раны, не чувствуя боли, не замечая кровотечения, до тех пор, пока не теряют сознание. Звучит похоже на то, что могло бы случиться с Дэвидом — ему всегда тяжело было остановиться самостоятельно. Он сам много раз об этом говорил; в свое время именно встреча с Аланом помогла ему выбраться из привычной, но надоевшей жизни, которая заставляла подчиняться давно уже не подходившим Дэвиду правилам. — Не волнуйтесь так. Я здесь езжу с тех пор, как моя старшенькая еще под стулом прятаться могла. Тут тогда еще тропа для скота была, а не дорога. Это при мне ее в порядок привели, и я каждую выбоину знаю лучше, чем господь бог. А вашему другу не помешает немного поболтать и отвлечься. Может, вам и больно, мистер, но я так скажу: тому, кто просто смотрит, иногда бывает не лучше. А скоро мы уже на месте будем. Вон там, видите, забор слева? Это моя земля. Джо махнул рукой, указывая на врытые в землю столбы, покрашенные в белый цвет. Даже с большего расстояния было видно, что забор добротный. Столбы явно недавно подновляли — не позже середины лета, иначе такими яркими они бы не были. Наверняка и колючая проволока между ними натянута новенькая. Именно людей вроде этого Джо и называют солью земли. Они знают, чего хотят от жизни и готовы тяжело работать, чтобы это получить. Их ничто не может остановить или заставить усомниться в правильности принятых решений. Отец Алана отчаянно пытался стать одним из них, но так и не смог и вряд ли с пути его сбил мистер Маккензи. Некоторые просто не могут выиграть, сколько бы ни поставили. Алан никогда не считал себя фаталистом, но он видел достаточно людей, которые были обречены на проигрыш с самого рождения. Впрочем, возможно, их проблема была в том, что они слишком боялись рисковать. Никогда не узнаешь, насколько верным было решение, пока не увидишь все последствия — некоторых это останавливает. Алан их не осуждает. Но иногда не может не завидовать людям вроде Джо. Тем, чья жизнь похожа не на полуразрушенную дорогу, которой даже нет на карте, а на надежное шоссе, прямое, ровное, заключенное в рамки отбойников, раскатанное тысячами тяжело груженных фур. Джо свернул. Дорога, тянувшаяся от поворота к югу, видимо, в сторону того самого Флэтчер Фолдз, выглядела уже чуть более ухоженной. Как если бы Джо с его семьей были хранителями границы между привычным миром и чужаками. Впрочем, живущие рядом с маленькими городами фермеры часто становятся кем-то таким — не здесь и не там, не с нами и не с ними. Именно это и делает некоторых из них доброжелательными: они хорошо знают, что такое — оказаться чужаком, которому нужна помощь. — Вот и все, уже почти на месте, не о чем беспокоиться, — Джо затормозил у ворот, выкрашенных в нежно-розовый оттенок, как будто краску подбирала маленькая девочка. Вроде, он говорил, что у него есть дочери. — Секундочку. Он улыбнулся и вышел, чтобы нажать кнопку, рядом с воротами, видимо, подавая сигнал кому-то в доме. Алан обернулся, чтобы снова взглянуть на Дэвида. Тот выглядел настолько бледным, что Алан всерьез ожидал увидеть, что пол машины полностью залит кровью — но нет, под сиденьем поблескивала лишь небольшая лужица. По шву джинсов сползла очередная тяжелая капля. Не похоже, что Дэвиду стало хоть немного лучше. Он был в сознании, но все еще выглядел так, будто все его силы уходят на то, чтобы держаться за самый край этого состояния. Алан всю жизнь старался держаться подальше от ситуаций, где люди сталкиваются с болевым шоком и кровопотерей, так что понятия не имел, как с этим всем справляться. Хлопнув дверью, Джо вернулся на водительское сидение и Алан заставил себя отвести взгляд от Дэвида, которому он все равно помочь никак не мог. Оставалось надеяться, что, кто бы там ни работал в скорой Флэтчер Фолдз, а машина у них действительно быстрее «Форда» Джо. И хорошо бы парамедиком оказался не какой-нибудь коновал, который понимает в огнестрельных ранениях меньше, чем Алан. — Вот, здесь мы с девочками и живем. Дом хоть был так же аккуратно подкрашен, по нему заметно было, что постройка старая, и, похоже, не раз дополнявшаяся новыми частями. Чуть поодаль виднелись грубо сколоченные сараи, но Алан не стал их разглядывать. Это место было не из тех, которые печатают на открытках — недостаточно глянца, недостаточно колоритных потертостей, но все же его можно было назвать по-своему красивым. Возможно, потому что чувствовалось: живущая здесь семья любит каждый уголок. Алан не смог вспомнить, выглядел ли хоть когда-нибудь так дом, в котором он сам родился. Выглядел ли так хоть один дом, в котором он жил. Девочка — хотя нет, скорее молодая женщина — сбежавшая по высокому крыльцу, быстрым шагом направилась к ним и Джо затормозил снова, позволяя ей заглянуть в окно рядом с водительским сиденьем. — Привет, пап. — Где Лили? — Дома, с Рози. Что-то случилось? — она смотрела не на Джо, а на Алана. Взгляд у нее был напряженный, как у сторожевой собаки. — И кто это? Ты смог заключить свою сделку века? — Поговорим о делах позже, а сейчас нужно позвонить в больницу. Этот человек ранен, — Джо кивнул на Дэвида. — Если Лили занята, позови Вайолет, и позвони в болницу сразу же. Пусть машину пришлют или еще что. — Ладно. — И поторопись. Я серьезно. — Сейчас голос Джо звучал строго, по-настоящему отцовски. — Открой гараж и скажи, чтобы Вайолет спускалась. — Ладно, — повторила девчонка и быстрым шагом ушла в дом. У ступенек она обернулась и посмотрела на Алана снова, все так же напряженно, но сейчас на ее губах уже была заметна улыбка. Возможно, она все же унаследовала от отца и доброжелательность. — Попробуем помочь вашему другу. Ему явно нужно помочь прямо сейчас. А Поппи позвонит в больницу. Она может быть той еще язвой, но девочка хорошая, честное слово, — Джо снова нажал на газ, и ласково погладил большим пальцем руль, направляясь к поднимающейся гаражной двери. Когда у тебя забирают все, что есть, появляется странная уверенность в будущем. У тебя уже ничего не могут украсть, ты ничего не потеряешь, если доверишься другим. Хоть Алан и не особенно любил ответственность, эта свобода иногда его очаровывала. В молодости он с удовольствием удерживался в этом состоянии месяцами. — Вот так. Отлично, — пробормотал Джо себе под нос, заглушая мотор. Гараж был предсказуемо чистым и аккуратным. Алан не сомневался — если провести пальцами по любой полке, не соберешь ни единой крупицы пыли. А женщина, которая ждала их здесь, видимо, и была та самая Вайолет. — Отлично, — Джо улыбнулся, вытаскивая ключи из замка зажигания. — Сможем внести его в дом, не потревожив рану. Иди сюда, милая. Вайолет с коротким кивком направилась к задней двери. Она ничуть не походила ни на отца, ни на сестру. Примерно шесть футов ростом, широкоплечая как квотербек и явно с достаточным количеством мышц, чтобы без малейшего затруднения переносить не меньше полутора сотен фунтов жира, лежавшего поверх. Одета она была в дурацкое длинное ярко-желтое платье со множеством оборок, из-за которого выглядела похожей на силачку из цирка уродов. Сходство усиливала блестевшая в волосах дешевая пластмассовая диадема. — Я принцесса, — сказала Вайолет и застенчиво улыбнулась.