Чёрно-белые ленты

В заточении уединённой медитации он провёл пять лет. Время тянулось незаметно и, на самом деле, одиночество было благом для такого как он. Никто не отвлекал от скорби. Он мог вспоминать и вспоминать, собирая кусочки своей жизни, освещённые Вэй Ином в отдельный уголок памяти. Первая встреча, сражение на стене, нелепые рисунки, кролики. Кролики!!! Он дёрнулся было, но сковывающие печати всё ещё были сильны, а Глава клана должен был прийти ещё не скоро. Когда это случилось, Ванцзи впервые разомкнул губы за долгое время. - Кролики... - Ванцзи? - Лань Сичень чуть склонил голову в бок и с замешательством посмотрел на брата. Снова помутнение сознания? - Кролики. Где они? - О, - скорбная улыбка. - Прости. Они... о них забыли, и они... - Понятно, - пусто, бесцветно. Этого стоило ожидать. - Мы можем завести новых! Как только... как только ты поправишься. Поправиться - означает забыть, отпустить Вэй Ина, снова стать той идеальной нефритовой статуей без чувств и эмоций, послушной правилам и воле клана. Вэй Ину такое бы не понравилось. - Нет. - Ванцзи... - Нет. Он не отворачивался, но взгляд стал пустым, а губы чуть расслабились, когда он снова провалился в воспоминания. Лань Сичень состроил скорбное лицо и снова удалился ни с чем. До конца уединенной медитации оставалось меньше полугода, они больше не могли удерживать Ванцзи и отметать все те нелепые слухи, которые возникали по этому поводу. Когда его заставили покинуть уже ставшие родными пещеры, Ванцзи с отголоском тоски вспоминал их тишину и прохладу, когда оказался снова вынужден контактировать с людьми. Благо, в пределах клана было прекрасно известно о его "преступлении" и больше необходимого с ним никто не собирался контактировать. Учителя и Старейшин он попросту игнорировал, что бы они не говорили, поэтому все контакты с ним были оставлены на Главу клана. - Ванцзи. Он выглядел усталым - отметилось отдалённо. - Этот слушает. У него не было никакого желания заниматься чем-либо кроме воспоминаний, но Вэй Ин не одобрил бы того, что он не помогал тогда, когда мог. - Сейчас трудные времена, не хватает людей... ... Да, особенно Вэй Ина. - Потому я хотел бы попросить тебя... А-Чжань, ты слушаешь меня? Имя резануло глубоко и остро. - Нет. - Нет? - Этот слушает. Глава клана нахмурился, но понял достаточно быстро, чтобы впредь даже не пытаться называть домашним именем. Смерть Вэй Ина разделила их. Разделила мир на до и после. Разделила Лань Чжаня и Ванцзи. Лань Сичэнь увидел, как его брат смотрит на собственные руки, всё ещё немного окровавленные и едва зажившие от долгой игры ночью. На грязную до черноты налобную ленту, от которой он не собирался отказываться. На ханьфу, совсем не идеально-чистое, подол был пропитан грязью, а рукава покрыты кровью тварей, на которых только недавно успешно охотились. Он смотрел на своего брата и только сейчас осознавал, что действительно потерял его. Надолго ли? Время покажет. А пока... а пока он попытается сделать хоть что-то для него. - Ванцзи, твоя одежда... - пустой взгляд в ответ. - Кхм. Я думаю, что мы можем сделать исключение из-за того, что ты постоянно охотишься, и пошить тебе что-то потемнее. - Уже заказал, - оборвали его намерения. Не спрашивая, не прося разрешения. - Доставят вечером. Это был последний день, когда он видел брата в чём-то светлом. Тот заказал не только глубоко чёрные одежды, без узоров, без нашивок клана, но и чёрную краску. Отстирал налобную ленту до чистоты и окунал её в краску до тех пор, пока в ней не осталось никакого цвета, кроме чёрного. Вшил бесконечное количество заклинаний в одежду, составляя из двух простых комплектов совершенную броню, не доверяя ни одному из умельцев клана свою защиту. Ванцзи провозился с этим делом больше месяца и впервые на его пустом лице можно было разглядеть оттенок удовлетворения, когда он сменил одежду, распустил и причесал волосы в бесконечном трауре, повесил на пояс меч, а за спину гуцинь тоже в тёмной влагоотталкивающей ткани. Лань Сичэнь глотал холодный, жгучий ком в горле, безошибочно понимая, на кого именно стал похож Ванцзи. Все это понимали. И поделать с этим ничего не могли. Как и чем можно наказать человека, который потерял всё? Правильно, ничем и никак. Ванцзи стал парией в собственном ордене, нелюдимый и непонятый, и было жутко осознавать, что его это полностью устраивало. Он мог пропадать месяцами на охотах, забираясь в такие отдалённые уголки мира, о которых и не слышали в праведных орденах. Простым людям не было дела до драмы среди бессмертных, они были рады тому, что кто-то приходил и убивал нечисть. Этого было достаточно. - Ханьгуан-цзюнь! Спасибо! - услышал Лань Сичень, случайно пересекаясь с Ванцзи, возвращавшегося с охоты. Тот выглядел опустошённым, но всё равно кивал проходящим людям, рассыпавшимся в благодарностях. Ком, который он годами глотал в своём горле всё никак не истончался. Дети почему-то липли к Ванцзи, такому холодному и отчуждённому, безэмоциональному и безмолвному. Часто можно было найти его на территории клана среди галдящей малышни, трескавшей невесть откуда взявшиеся сладости. Ванцзи, буквально чёрное пятно в жизни их ордена, казался каким-то особенно печальным в такие моменты. Он позволял детям хватать себя за одежду, выпрашивать гостинцы. Маленькие человечки, ещё не испорченные миром, не боялись тишины и холода, исходивших от человека. Для них он был единственный, кто не ругал, кто раздавал вкусную еду и позволял играть столько, сколько захочется. Позже родители или старшие, конечно, наругают, но пока этот человек рядом, никто не осмелится приблизиться и начать перечислять правила. Лань Сичень подумал было, что в такой атмосфере, с детьми и в охотах Ванцзи постепенно исцелится, выздоровеет, его сердце наполнится привязанностью к кому-то другому, кто оказался под его защитой и ответственностью. Такое действительно могло бы случиться. Если бы спустя тринадцать лет после смерти Старейшины Илина в их двери не постучался сумасшедший.