Да, болен тобой

«И оставили меня наедине с интеллектом, а точнее, в одиночестве» Я от безделья и грусти тряс прибор, совершенно не понимая, чего хочу добиться. То ли сбить температуру, то ли испортить единственный уцелевший на весь институт градусник. Хоть чем-то заняться всё-таки надо. Просто так квадратить задницу, молча радуясь своему отсутствию на паре по истории, ни к чему не приведёт. Но найти себе занятие среди пустых коек, гор журналов, шкафов со стеклянными дверцами, открытого настежь окна и зависшей тишины крайне затруднительно. Нет тебе швабры и роли жгучей ведьмы, внимательного собеседника, готового ко всем прелестям моего актерского мастерства. Впрочем, отдых тоже имеет свои плюсы. Давно я не отдыхал. Особенно так. Прислонившись спиной к стене, я для удобства положил под неё подушку. Лицо горело, мысли путались. В попытке привести их в порядок я посмотрел на потолок. Потолок моей симпатии ожидаемо не разделил. Забавно видеть в предметах свою идеальную жертву для словесного нападения. Мои одногруппники — страшные люди. Скорее пошлют, чем согласятся выслушать очередную историю про птицу киви и тазик с лапшой. Не знаю, как в остальных группах отношения складываются, но мне не шибко повезло. «Ну и где медсестра? Небось сожрали, бедненькую, голодные студенты. Двадцать минут им, скупердяям, хватило» — я тяжело вздохнул, уставившись на шелестящий прозрачный тюль. Прохладный утренний воздух робко заглядывал в помещение, безмолвно перелистывая открытый журнал на рабочем столе. Хотя бы таблетками не так сильно пахнет. Обычно от «аромата» горьких лекарств блевать тянет. А сейчас, из-за ломанного состояния, чувство самосохранения притупилось. Всё-таки человек существо отходчивое: даже к чему-то плохому можно со временем привыкнуть. Вдалеке послышались неторопливые шаги. Вот и нашлась пропавшая кумушка. Вроде медпункт не в таких дебрях находится, чтобы его потерять. Первокурсники, конечно, не брезгуют блуждать по бесконечным коридорам института. В отличие от старшиков. Те сразу напролом бегут, особенно если жопу прихватит. В таких случаях крайне не советую перегораживать им дорогу, а то снесут на бегу и с разворота. Ручка медленно повернулась. Я сел довольно удачно — хорошо видно входящего человека. Ожидать, кроме медсестры с «Нурофеном», было некого, поэтому моё лицо само собой невольно скукожилось в страдальческую мину, стоило мне завидеть знакомую мордаху. — Ты че приперся, горе несчастное? — я возрился на одногруппника убийственным взглядом, на что он всего лишь закатил глаза. — Башка заболела… неожиданно, — брюнет захлопал голубыми глазищами. Они у него большие, угол обзора, соответственно, широкий. Поэтому у нас в группе Рэй имеет репутацию шухера и кличку «чувырла». Занимательное зрелище. Отродясь ничего не болело, даже ни разу в медпункт не заглядывал. Сейчас же вон какую моську болезненную скорчил. Ну что ж, галочку поставить можно, почти убедил. — Мм, не удивлюсь, если еще кто-нибудь сегодня придет, — пожав плечами, я расслабился, стараясь не замечать присутствия парня. Хотел посидеть в тишине, а получил жопу с ручкой. Мечтай, Джим, мечтай. В следующей жизни отдохнешь. — Какая температура? — непринужденно поинтересовался Рэй, плюхаясь на соседнюю койку. От этого кровать жалобно заскрипела. До чего же противный звук, ей богу. — А я откуда знаю? — Зачем тебе тогда градусник? В задницу первому встречному воткнуть? — он помедлил пару секунд, затем пришло осознание, — ты только это, мне не втыкай, хорошо? Я хочу сохранить свое достоинство. — Да иди ты нахер, не буду таким заниматься. Жалко мне градусник портить. — А меня не жалко? — Тебя нет, — я глянул на него таким взглядом, что одногруппник сузил глаза, фыркнув. Странный вопрос. Хоть он мне и друг, но не настолько дорогой и близкий. Ради него точно ломать медицинские приборы не буду. Стипендии не хватит оплатить все это барахло. — Покажи-ка, — Рэй издал непонятный звук. То ли колени хрустнули на старости лет, то ли штаны порвал. Кровать прогнулась от веса. Он нагло навис надо мной, протягивая руку к градуснику. Пахнет горьким одеколоном. Определенно, ему подобный аромат не подходит. Да и вообще… с чего мне думать о том, какой одеколон ему подходит? Делать мне нечего. Я, ухмыляясь, отодвинул подальше объект интереса. Нет, дружок, просто так ничего не покажу. Не твое собачье дело, какие во мне микробы живут и размножаются. Люди с больной башкой должны не париться и лежать, а не интересоваться чем-то, помимо таблеток от головной боли. На собственном опыте говорю. — Не будь эгоистом, дай посмотреть! Вот же нахал. Рука у меня достаточно длинная, поэтому я без зазрения совести воспользовался возможностью поиздеваться над другом. Кровать его упорство не оценила. С каждой новой попыткой матрац уходил ниже под весом одногруппника, проваливая меня вниз. Понимаю его любопытство, тем не менее, очень хочется напомнить, что любой наглости есть предел. Как и моему терпению тоже. Я злостно вонзил палец ему в бок, приготовившись гаденько хихикнуть, заставив того ненадолго прогнуться. Зря я это сделал. Очень зря. Короткая потеря равновесия и Рэй соскользнул с края койки, упав туловищем на мой живот. Охнув от неожиданности, так и застыл в одном положении: руки в стороны, лицо пузырем, ноги напряжены. Тяжелый, зараза. Грёбаная пушинка. — Слезь с меня немедленно! Весь воздух из меня выдавил! — похлопал его по спине. Ноль реакции. В принципе, как и ожидалось от тормозящего Рэя, вечно засыпающего на парах. Что ни страх, то абсолютный пофигизм, присущий ему в ситуациях сравнительно тяжёлой степени. Попробовав подтянуть себя на руках, я потерпел сокрушительное поражение. Вся сила до единой капли пропала из больного тела. Любое напряжение мышцы воспринимали, как что-то на редкость кощунственное, отзываясь тянущей болью. Или задохнуться, или помереть от дискомфорта. Черт бы тебя побрал, дорогой друг. Ни встать, ни пёрнуть. — О-о, какая высокая. Тридцать восемь, это тебе не хухры-мухры, — протянул Рэй, разглядывая градусник. — Когда успел, сволочь? Просто так не отделаешься, я злопамятный, слыш ты, кусок дерьма! — Помолчи, — Рэй извернулся, словно кошка, зажав мне рот холодной ладошкой. «Что за… Как же я тебя ненавижу!» — в порыве слепой ярости, схватил обеими руками его кисть, дабы не успел отдернуть. Знаю, кусаться не хорошо, но этого требовала ситуация. По другому отомстить поганцу за все его издевательства не могу — упущу шанс. После выздоровления он не сможет избежать своей участи, всё-таки побегать от меня успеет. Поэтому я с наслаждением впился зубами ему в запястье, ожидая увидеть на его красивом личике отвращение. — Ах!.. Кажется, сейчас я потерял все свое самообладание, гордость и вообще… — Какого хера ты стонешь, придурок? — Ну, эрогенная зона… Нет? — Рэй улыбнулся, нервно засмеявшись. — Не делай так больше, прошу, — простонал я, закрыв лицо руками. Вес сверху постепенно исчез, решил все-таки избавить меня от нелёгкой ноши. А в коридоре тишина. Никакого намека на скорое возвращение медсестры. Как будто специально подстроили его приход, дабы окончательно вывести бедного больного из душевного равновесия. Дай, Боже, спасение. Многого ведь не прошу. Находиться с этим ходячим недоразумением в одной комнате невыносимо. — Джим, держи. Я медленно открыл глаза, надеясь на его благоразумность. К счастью, никаких голых торсов, соблазнительных поз и тому подобное не увидел. Вместо этого вполне привычный для меня образ стеснительного парнишки со стаканом воды в руке. Легкий румянец на щеках, растрепанные каштановые волосы и, не менее помятая, белая рубашка с небрежно расстегнутыми верхними пуговицами. Откуда он вообще воду достал? Мельком оглянув помещение, бойлера я так и не заметил. — Да это я с собой бутылку с водой принес. Пей давай, — я недоверчиво взглянул на друга. — Не подмешивал я туда ничего, не бойся, параноик. — Не похоже, чтобы у тебя башка болела. — А? Нуу… болела… пару минут назад. — Так, всё, вали на пару. — Нет, здесь посижу. Вскинув одну бровь, я медленно отхлебнул предложенный напиток. Сегодня вода казалась именно божественным напитком. В горле нещадно пересыхало. Ещё чаще, чем обычно. — Чё там делать? Астрономия не интересна, без тебя там скучно, — он пожал плечами, мол, это же очевидно. — С чего ты взял? — Не переношу астрономию. — Я не об этом. Картина, расцветающая подобно бутону, засияла перед глазами. Похоже на многие описываемые любовные сцены из художественных книг. Не менее прелестная и понятная для разума, чем бойкое воображение читателя, я увидел свет немного ярче. Солнце робко заглянуло в окна медпункта, скользнуло по лицу Рэя, отразилось в небесных глазах волшебным сиянием. Легкая улыбка тронула его губы. Даже не знал, что те красивые слова из произведений, которые казались мне не более, чем глупостью, окажутся реальностью. Это и вправду можно увидеть. — Не пойми неправильно, — Рэй медленно приблизился, не отрывая глаз от моего лица. — Эй, погоди, — жар ударил в голову и, дабы избавиться от вспыхнувшего смятения, я вцепился руками в его плечи. Настырный, пытается сесть поближе. Сейчас точно сгорю, мать твою Тереза! — Не будь эгоистом, поделись собой. Он мягко отодвинул ослабевшие запястья, прижав к койке. Коленом уперся в матрас, наклонившись настолько близко, что я ощутил кожей его горячее дыхание. Совершенно ничего не понимаю. Тем более не могу ничего сделать. Мысли буквально заворачиваются в жалкий комок, и я сам начинаю путаться в нем, в этом множестве нитей. Проще расслабиться, а потом поскорее забыть, как страшный сон. После высокой температуры частично воспоминания пропадают. Может и эти удастся забыть? А ведь как? Как до этого дошло? Три года назад обычный парнишка, слишком робкий и застенчивый, боялся заговорить с любым из нашей группы. Сидел за последней партой в паре с потрепанным рюкзаком, мирно записывал лекции, изредка клюя носом. Вот я и подсел к нему от нечего делать. Занял вечно пустующее место, так сказать, оживил его. Правда, спать стал больше, но дело это не меняло. Рэй напоминал мне младшего брата, оставшегося с матерью в нескольких тысячах километров отсюда. Вот и отношения развились подобного рода — теплые, дружеские. Мягкие губы сначала осторожно коснулись щеки, словно проверяя реакцию. Поняв, что я не собираюсь противиться его манипуляциям, перешел ниже, нежно коснувшись моих потрескавшихся губ. Да, волнуюсь не о попорченной ориентации, а из-за неухоженной потресканной кожи. Не люблю пользоваться гигиеничкой. Парень стал настойчивее. Перед глазами постепенно мутилось, тело ослабевало. Рэй, ощутив свободу, зарылся пальцами в волосах, аккуратно задрав мою голову. Я вздрогнул от прикосновений теплых пальцев и дыхания, что скользнуло уже ниже. Когда он буквально впился в шею, целуя каждый сантиметр, я не выдержал. — Постой! Хватит! — рывком отодвинув от себя парня, я глянул на него исподлобья. Выглядел он весьма удивленным, мол, какого фига ты вообще лишаешь меня удовольствия. — Ты весь красный, — заметил он. Я округлил глаза, стиснув зубы. Черт бы тебя побрал. Таким тихим казался, а на самом деле… — Знаю один хороший метод быстро избавить тебя от температуры, — хмыкнул Рэй, сузив глаза. — Какой? — недоверчиво спросил я. — Смотри. Рэй поднял мою голову кончиками пальцев, наклонился и как будто дразня меня, делал все невыносимо медлительно. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. И на меня нахлынула беспомощность, я почувствовал, что сдаюсь, опора уходит из-под тела и что-то теплое обволакивает, лишая воли. В глазах потемнело, голова закружилась. Он поцеловал сначала нежно, потом со стремительно нарастающей страстью, заставившей меня прижаться к нему, как к своему единственному спасению. В этом мутнеющем мире его жадный рот раздвинул мои дрожащие губы, по нервам пробежал ток. Каждая клеточка ноющего организма встрепенулась, зажглась пожаром, обдав мучительной волной. Ловкие руки успели стянуть одеяло, перехватить поперек талии, прижав к себе. Оторвался он только тогда, когда я заслышал шаги. Оторвать Рэя оказалось сложно, сил мало. Да и он, ненасытный дьявол, противился. Уперев ладони ему в плечи, оторвал его от себя, тяжело дыша. Воздуха катастрофически не хватает. Он вновь потянулся ко мне. — Кто-то идет, уходи отсюда! Рэй помедлил секунду. Сжал кулаки, одарил последним на сегодня долгим взглядом и, схватив брошенный на соседнюю кровать пиджак, выбежал в коридор, чуть не сбив с ног медсестру. Женщина с непониманием поглядела ему в след, а затем на меня, красного от смущения. — Джим, не хорошо драться в институте, тем более у тебя жар, — медсестра на ходу набрала шприц с лекарством, протянув мне. — Что? Мы и не дрались. — У тебя синяк на шее, — она указала пальцем, забрав шприц обратно. Я залился краской еще пуще. Гребаный Рэй. Башкой не думает, кретин. И как мне теперь завтра на пару идти? Свитер надевать? Убью мерзавца… Когда-нибудь точно прибью.